Идущие в огне

Ночь выдалась темной и дождливой. В Королевском лесу ветер трепал деревья с едва пробившейся листвой. После долгой и жестокой зимы было легко радоваться весеннему ливню, даже в такую печальную ночь. Дорогу размыло, но небольшая деревянная карета, запряженная гнедой кобылкой, уверенно двигалась к Королевской Гавани, тихо поскрипывая колесами. Внутри кареты ехал мужчина лет двадцати. Ярко-рыжие волосы были коротко стрижены, на лице пробивалась несколькодневная щетина, льдисто-голубые глаза с печалью смотрели на сверток в руках служанки. Карета стала заметно быстрее ехать. Мужчина выглянул в окно; дождь лил уже не с такой силой, и можно было разглядеть, что карета выехала на мощеную дорогу. До столицы осталось совсем недалеко. Карета остановилась. — Прибыли к Драконьим воротам! — зычно крикнул возница, и мужчина вздрогнул, оторвав глаза от свертка. Сонный стражник пропустил путников за серебряного оленя после того, как проворчал что-то про еще не взошедшее солнце. Миновав холм Рейнис и давно покинутое Драконье Логово, карета остановилась у ничем не выделявшегося дома на улице Сестер. Рыжеволосый человек вышел из кареты. Под ногами ощущалась грязь, но в воздухе приятно пахло свежестью от недавнего дождя. С крыши все еще срывались капли, падая в лужи с характерным бульканьем. Мужчина стоял и прислушивался к этому звуку, пока из раздумий его не вывел скрип двери кареты. Из нее собралась выходить служанка. Человек подошел к ней и забрал у нее из рук сверток, в котором спал младенец с мягким пушком огненно-рыжих волос такого же цвета, как и у самого мужчины. — Милорд, вы уверены в своем решении? — тихо, с едва замнтной грустью спросила девушка. Она уже успела привязаться к ребенку, которого ее лорд доверил ей кормить. — Уверен, Марси, я должен исполнить последнюю просьбу сестры. — с этими словами лорд направился ко входу в дом. Внутри его встретила небольшая, но просторная комната с камином, в котором уже почти истлели дрова, хотя все еще и излучали тепло, лестницей на второй этаж, столом и парой стульев. Помещение освещалось лишь парой свечей на том самом столе. За столом играли в карты два гвардейца в алых плащах. Один из них поднялся и подошел к вошедшему лорду. — Доброй ночи, лорд Джон, — гвардеец поклонился и посмотрел на младенца, —Милорд-десница вас ожидает. После этого он сделал жест рукой, просящий следовать за ним, и стал подниматься по той самой лестнице. Стражник завел его в комнату на втором этаже, освещенную сиянием пары факелов. В конце комнаты, теряясь в сумраке, расположилась дверь на балкон. В самой комнате стоял большой письменный стол, небольшой низкий столик, на котором стояли красивый серебряный кувшин и кубок. Перед столиком, на противоположных сторонах, располагались две тахты. На одной из них, словно на троне, сидел златовласый мужчина. — Милорд Ланнистер, прибыл лорд Коннингтон, — объявил гвардеец мужчине, затем поклонился и встал около двери за Джоном. Но лорд, названный Ланнистером, жестом указал слуге на дверь. — Приветствую вас, лорд Тайвин! — поклонился теперь лорд Грифонова насеста, — Я благодарен вам за то, что вы не отказали мне во встрече. — Признаться, — Ланнистер пригласил Джона присесть напротив, — я был удивлен, когда вы в своем письме настояли на встрече и при этом обвиняли меня в смерти вашей сестры. — Коннингон сел, в то время как Тайвин взял кубок и отпил оттуда, — А теперь вы приезжаете ко мне в Королевскую Гавань с новорожденным ребенком... Я в замешательстве, — десница стал прожигать сверток зелеными глазами, и из-за факелов казалось, что в них пляшет дикий огонь. — Эта девочка — ваша дочь. Моя сестра, леди Лейна, умерла в лихорадке после ее рождения, — сказал Джон. — Тогда к чему это обвинение? В смерти вашей сестры виновато это дитя, и я не понимаю, как связан с этим. — Во время визита Лейны в столицу Вы провели с ней ночь, Вы обесчестили ее, и не мне объяснять, что происходит после таких ночей. — Глаза Джона казалось стали еще холодней. — Я бы в жизни не проделал такой путь и не обратился бы к Вам, но моя обезумевшая от любви сестра непременно хотела, чтобы девочку вернули ее отцу. — Ваша сестра могла переспать с любым конюхом в Грифоновом насесте и оклеветать меня, ведь ночь с лордом не так страшна, как время, проведенное в сене со слугой. — Вы не имеете права так говорить о ней! Я более чем уверен, что она говорила мне правду, в бреду на смертном одре лгать вряд ли станешь, — гриф не на шутку разозлился, — уверяю вас, она даже внешне похожа. Тайвина Ланнистера стал откровенно забавлять этот «суд» лорда Коннингтона над ним. В каком месте девчонка может быть похожа на него? Все Ланнистеры златовласы, даже их бастарды, а эта такая же рыжая, как и ее дядя гриф. Действительно: Тайвин переспал тогда с Лейной Коннингтон. Пикантной ситуацию делала то, что после смерти жены он никого к себе не подпускал - но тогда был пир, а рыжеволосая леди показалось ему столь забавной и наивной, что он подарил ей ночь. Кто знал, что все так обернется? У главы львов не может быть бастардов, у Тайвина не может быть грехов. Лорд Коннингтон вдохнул воздух носом, положил ребенка на тахту и вышел на балкон. Ланнистера несказанно удивил этот жест, и он с вопросом уставился на дверь. Вдруг со стороны тахты послышались непонятные звуки, которые грозились перерасти в плач. Тайвин обернулся и подхватил девочку, которая явно планировала свалиться со своего места. "И о чем только этот Коннингтон думал, когда решил оставить ее здесь? Хотя... быть может, надо было дать ей свалиться, глядишь и проблемы бы не стало". Тайвин взглянул на затихшую девочку и опешил. На него смотрели два больших зеленых глаза, такие же, как и у самого Тайвина. Девочка улыбнулась ему своей беззубой улыбкой, и Ланнистеру даже показалось, что она понимает, кто перед ней. Тайвин нахмурился и отпрянул, сделав шаг назад; видя, что он удаляется, затихшая было малышка снова заплакала. — Одни проблемы с тобою. — Тайвин презрительно нахмурился, снова приблизился к младенцу и взял его на руки, задумчиво вглядываясь в собственные глаза, что глядели на него с восторгом и изумлением. — И что мне с тобой делать прикажешь? Малышка протянула крошечную ручку и схватила его за палец. Слезы в ее очах сменились озорным огоньком, и девочка расхохоталась. И лорд Тайвин вдруг смягчился. Когда лорд грифон «надышится воздухом», Тайвин объявит о своем самом странном для Тайвина Ланнистера поступке. Он оставит девочку при себе и будет воспитывать, даст образование, достаточное для всякого Ланнистера, и выдаст замуж за человека, достойного дочери лорда Тайвина. И пусть кто-то осмелится хоть раз осудить его решение! - лев напомнит ему о судьбе Рейнов и Тарбеков. А маленькая Джоанна так никогда и не узнает, что ее отец отрезал шептуну язык.