***
Две лошади быстро скакали вперед по степи, перескакивая через редкие ручейки и тряся пышными гривами, в которых, казалось, отражались и играли звезды; иногда их освещали лунные блики, а иногда они и вовсе терялись в тени, но кудри наездницы яркого огненного цвета горели собственным пламенем даже в черноте. — Куда мы направляемся? — раздраженно вскрикнул Визерис, когда темная ветка приземистого дерева, появившись словно из ниоткуда, ударила его по голове. — Снова эти ужасные пейзажи! Будут же они прокляты, как и моя сестра! Джоанна молчала. Она скакала чуть впереди, и ее волосы развивались по ветру, танцуя под шум ветра. — Она убила меня своими руками! Дени! — снова воскликнул Визерис. — Она всегда вела себя ужасно, но чтобы сделаться настолько дурной... — Прошу Вас. — Джоанна вздохнула, и в ее голосе Визерису почудилась сильная усталость. — Мы уже далеко от нее. Я не похожа на Вашу сестру. — Слава богам! Ты хоть слушаешь меня и уважаешь. Словом, делаешь все так, как положено послушной служанке. Верно? Она усмехнулась,но снова промолчала. Ветер хлестко бил всадников по щекам. Золотистые огоньки показались на горизонте, когда Джоанна, облегченно вздохнув, пустила лошадь легкой рысью. — Почти прибыли, - радостно заметила она, — а значит, скоро сумеем обрести кров на ночь. — Это что, деревня? — недовольно спросил Визерис. — Я уже спал с варварами! Теперь ты предлагаешь мне делать это с бедняками в обносках? Джоанна осуждающе взглянула на него. — Мы и сами - бедняки в обносках, — проговорила она медленно. — У нас даже нет своего дома. — Мои люди! — вскричал Визерис сразу же. — Они явятся и снабдят меня всем, чем я прикажу, стоит лишь найти их! Но, чем больше он кричал, тем меньше верил в свои самонадеянные речи.***
Ряды унылых покосившихся домишек, мертвые и молчаливые, тянулись справа и слева; разглядывая их, Визерис подумал, что скорее бы умер, чем согласился провести в разрушенной хибаре всю свою оставшуюся жизнь. Его вороной мерин с горящими, словно хищными, глазами, теперь неторопливо шагал рядом и, гарцуя, то и дело встряхивал гривой. — Восхитительный конь, не правда ли, Ваше Величество, — заметила Джоанна, с улыбкой и глядя прямо в глаза Визериса. Повернув к дому, из окошек которого все еще блестели золотые искорки свечей, девушка спросила. — Как Вы его назовете? — Шторм. — равнодушно отозвался Визерис. — Яростный и прекрасный, шторм пугает простых смертных, но помогает дракону лететь быстрее, даруя его крыльям блаженные ледяные ветра. — Прекрасное имя, как раз подходит для королевского коня Держа под уздцы свою послушную кобылку, Джоанна коротко постучала в двери, слабые настолько, что, казалось, стоило ей со всей силы ударить по ним ногой - и прогнившее дерево превратится в щепки. Никто не ответил ей; лишь черные тени наступившей ночи носились вокруг жуткими силуэтами, а где-то вдалеке слышался шум деревьев. — Добрые люди! — воскликнула Джоанна, постучав снова. — Мы - путники и мечтаем, чтобы... - ...чтобы вам хорошенько наподдали по наглым смазливым рожам, а потом еще и оттрахали. Дверь приоткрылась, и Джоанну смерил недовольным взглядом широкоплечий бородатый человек, рот которого, испачканный в пище и издающий жуткое зловоние, двигался медленно, будто бы каждое слово давалось ему с трудом. Он пошатнулся, едва держась на ногах, и захлопнул дверь прямо перед носом Джоанны. Визерис, сначала до полусмерти испугавшийся вида пьяного хозяина, теперь, решив, что поступил неверно, бросился к двери, размахивая кулаками, словно желая вступить в драку. — Ты бы знал, кому ты отказал! Да мы... Да я!.. Однако в тот миг, когда он решил снова ударить в дверь и потребовать ночлега у недружелюбного мужчины, Джоанна вдруг резко отдернула его назад, схватив за плечи, и, взяв под уздцы свою кобылу, с невозмутимым видом направилась дальше. Шторм, ударяя копытом о землю и склонив набок умную морду, смотрел на хозяина, словно презирая. — Да как... Да как ты... — Визерис осторожно провел ладонью по плечу, за которое еще несколько секунд назад грубо схватила его Джоанна, и его губы затряслись от негодования. — Да как ты посмела так отшвырнуть меня, будто я не король вовсе, а жалкий котенок! Ты поплатишься, поплатишься за это! Однако Джоанна лишь молча шла вперед, удаляясь все глубже и глубже в полумрак. Скрипя зубами, Визерис, дрожащей рукою взяв Шторма под уздцы, ругаясь и кляня все на свете, последовал за ней. Наконец они остановились у других дверей, таких же неказистых, как и предыдущие; в этом доме хозяева также спали, но из открытых окошек, задернутых грязным тряпьем, слышался детский смех и громкий гомон; у Визериса стало спокойнее на душе. Джоанна снова постучала. — Я прошу вас, впустите путников переночевать! — произнесла она протяжным, умоляющим голосом. — Здесь холодно и голодно, и мы так продрогли! Дверь почти сразу открылась, и невысокая тучная женщина в изодранном фартуке широко улыбнулась, делая гостеприимный жест в сторону теплого сияния их крошечной коморки. — Мы сами голодные и холодные, — ответила она печально, и улыбка вмиг спала с ее лица, — ведь проклятым господам, будь они неладны, всегда были равнодушны наши жизни... Визерис слабо дернулся вперед, но Джоанна с силой наступила на его ногу, и тот на удивление быстро раздумал вступать с женщиной в политический спор. — И все-таки заходите. Мест в комнате, к сожалению, нет, но вы можете провести ночь на чердачке. Там как раз уместятся двое. Джоанна вежливо поклонилась и инстинктивно сжала ладонь на кожаной сумке, что болталась у нее на бедре: внутри было яйцо. Визерис знал, что нельзя ни на минуту терять бдительности в чужом доме, и мысленно поклялся себе, что всю ночь не сомкнет глаз, следя за своим сокровищем.***
Джоанна и Визерис привязали лошадей, накормили их хлебными крошками из своего скромного провианта и поспешно вернулись в дом. — Разве у нас нет своей пищи? — шепотом спросил у Джоанны Визерис, когда хозяйка с улыбкой усадила их на лавку за стол, и дети всех возрастов, поедавшие отвратного вида похлебку, уставились на них с грубым интересом. — Я не хочу жрать такую гадость. Джоанна слабо покачала головой. — Нам нельзя разбрасываться тем, что мы имеем, — пространно ответила она, понизив голос, — ведь в момент, когда не у кого будет позаимствовать пищу, мы останемся без единой крохи. — Ясно, — недовольно кивнул Визерис. — Я начинаю печалиться, что этот проклятый варвар не убил меня. Неприятного вида жижа, собранная со дна огромного котла и разлитая в битые тарелки, не произвела на Визериса приятное впечатление, однако Джоанна поблагодарила хозяйку и съела все до последней капли. Видя, как легко она ест эту тошнотворную и неприятную жижу, словно перед ней жаркое, Визерис невольно завидовал: хоть он и был невероятно голоден, сумел съесть лишь меньшую половину этого отвратительного блюда. Спать их положили на чердачке; в единственной комнате дома, на лавках и полу, укутавшись в тряпье, спали хозяева дома и их многочисленные дети, так что места для путников попросту не оставалось. Чердачок же был крохотной комнаткой под крышей, в которую вел люк, расположенный в хлипком потолке. Чтобы добраться туда, нужно было вскарабкаться по выдолбленной в стене скользкой лесенке, и Визерис трижды чуть не сорвался вниз, пока пытался добраться до этой треклятой комнатушки, совсем не походившей на королевские покои. — Здесь воняет так, словно неподалеку сдохла орава больных и немытых проституток, — простонал он, оказавшись внутри. Джоанна тем временем задвинула за собою люк и поползла к стене, чтобы, облокотившись о нее, быстрее уснуть — однако тут же отпрянула в сторону, увидев, что все стены здесь покрывает толстый слой серебристой паутины. Маленькое круглое окошко также поросло ей, но Джоанна смело раздвинула ставни, впуская внутрь свежий аромат глубокой ночи. Потолок был настолько низким, что лишь карлик мог бы ходить здесь, расправив плечи. Пол кишел мелкими червячками. Стены - полны паутин и пауков. — Я не сумею здесь уснуть, — заявил Визерис, лежа на спине и повернув голову к окну. — Не сумею, ведь такая комната не достойна короля!.. — Придется потерпеть, если хотите вернуть себе то, что ваше по праву, — отозвалась на его недовольство рыжая спутница. Визерис что-то недовольно пробурчал себе под нос, однако уже через несколько минут принц спал, как убитый: долгое странствие и пережитый ужас вконец сморили его.***
*** Он проснулся оттого, что кто-то громко возился внизу. Вся семья уже давно заявила, что собирается ложиться спать, и до его ушей доносилось мирное посапывание маленьких детей и громкий, отвратительный женский храп, принадлежавший, очевидно, хозяйке дома. "Что происходит?" — пронеслось у него в голове. — "Кому понадобилось балагурить в столь поздний час?" Он услышал, как кто-то тихо ругается и клянет всех богов за то, что лесенка на чердак такая неудобная и узкая. Голос все приближался и приближался, и Визерис узнал в загадочном человеке хозяина дома: очевидно, тому не спалось, и он решил наведаться к гостям, вот только что ему было от них нужно? Визерис задумался и прикрыл глаза. "Пусть увидит, что мы спим, и уходит", — пробормотал он под нос недовольно. — "Будить гостей — ужасная манера!" Люк медленно, осторожно съехал вбок, и грузная фигура хозяина скользнула внутрь. Рывком оказавшись у спящей Джоанны, что, ничего не замечая, лежала неподалеку от Визериса, мужчина резким движением сдвинул вбок сумку с драгоценным яйцом (внутри Визериса все похолодело) и залез рукой ей под рубашку,а другой пытался дотянуться до завязок штанов. Джоанна приоткрыла глаза, и ее рот тотчас накрыла широкая сильная ладонь. — Молчи, — прорычал человек, и в его голосе Визерис почувствовал возбужденную дрожь, - или я убью твоего паренька, а потом еще и тебя. Ну что, ты же не против оказать мне услугу за мое гостеприимство? А затем — случилось нечто, чего Визерис никак не ожидал. В ответ Джоанна укусила хозяина дома за ладонь. — Ах ты дрянь! - тяжелая ладонь хозяина с громким хлопком опустилась на здоровую щеку девушки." Джоанна схватилась за свою щеку, но лишь на мгновение. Когда хозяин дома попытался схватить девушку, та толкнула его ладонью в грудь. Громко вскрикнув, хозяин дома быстро попятился назад, шатаясь и скуля, словно раненый зверь, и, шагнув в дыру от люка, с криком полетел вниз. Визерис успел разглядеть, что на его груди резвились и сияли всполохи пламени. Внизу сразу же проснулась семья; хозяйка громко что-то запричитала, дети заплакали, а хозяин принялся громко ругаться и проклинать собственную добросердечность. — Эти твари подожгли меня! — кричал он, и Визерис слышал, как хозяйка выливает на грудь супруга воду. — Живее, глупая, нерадивая баба! Живее! Живее! Дети громко плакали; Джоанна, коротко кивнув Визерису, спешно направилась к люку. — Спускаемся и бежим, пока они суетятся вокруг отца семейства, — приказала она коротко, попутно хватая сумку. Впервые Визерис полностью согласился с ее планом, послушно направляясь следом. — Мы еще можем уйти. Узкая лесенка никогда и никому не давалась так легко, как этим двоим, ведь в эти мгновения от ловкости и сноровки зависела жизнь. Они быстро скользнули к двери, приветствуя свежий воздух наступающего рассвета, спешно отвязали коней и поскакали прочь со всей силы, все дальше и дальше углубляясь в неизвестность. Ветер развевал клоки волос на голове Визериса, бил его по щекам и трепал испачканный ворот рубахи; ощущение свободы разливалось внутри вместе со страхом и недоумением. — Что ты сделала с хозяином? — спросил он наконец. — Кто ты такая? Что за шрамы тянутся по твоему телу? Джоанна бросила на него короткий хмурый взгляд. — Я расскажу Вам, Ваше Величество, — сказала она серьезно. — Скажу, едва мы окажемся в безопасном месте.