Sorrowless

лабиринты сознаний, как прежде, полны рекурсий невозможные лестницы высятся в пустоте пустота оставляет холодное послевкусие отражения в зеркале линии на воде прикасаясь ладонью (ладонями) к амальгаме, я (мы) снова заполню (заполним) ее собой в лабиринте, где каждый является только нами в межпространственной звездной пустыне в бездонном храме только нами является свет бесконечность боль только нами является зеркало-пятигранник (снова, видишь?) (конечно, на каждое свой Поток) здесь, как в звездном ядре зарождается возгорание, в разветвленном тоннеле меня возникает бог там где времени нет продолжая собой друг друга начинаясь с всесущего и уходя в ничто сквозь гладь зеркала вновь пожимая свою же руку мы молчим о своей самой близкой из асимптот и о том что однажды мы сможем ее касаться может дольше чем миг даже дольше чем целый вдох мнется плоскость несовместимости нас под пальцами и, истаяв сквозь, не оставляет во тьме следов.