If...

*** Стрелка часов уже давно минула полночь. В этот час всем благородным леди полагается быть в постели и мирно дремать. И Роуз, завёрнутая в плотное одеяло, тоже была готова ко сну. Вот только это была не её постель, даже не её каюта, и с соседней койки доносился кашель. А в смежной комнате разгорались настоящие дебаты. - Нет, мистер Хокли, я здесь врач, и я настаиваю на том, чтобы вы последовали моим указаниям. В противном случае есть риск осложнений для вашей невесты. Ответ её жениха был приглушён расстоянием, и Роуз пришлось навострить уши, чтобы хоть что-то расслышать. Но и без этого ей стало ясно, что Кэл взвинчен. - Нет, мистер Хокли, я прекрасно понимаю, кто вы такой, - ответил доктор на ещё одну возмущённую реплику Кэла. – Помилуйте, ваша невеста пробыла в ледяной воде не менее получаса, а смерть от гипотермии порой наступает уже через пятнадцать минут! У бедной девушки стресс, и я обязан проследить за её состоянием. Разговор окончен. Бог знает, как доктор Симпсон сохранял перед самим Каледоном Хокли каменное спокойствие. За это он был достоин памятника при жизни. - Хорошо, делайте, что хотите, - голос Кэла за стеной стал чётче. – А этот тоже тут останется? – очень ловко и отчётливо сделал он ударение на слове «этот». Роуз вздохнула и перевела взгляд на своего спасителя. Тот лежал на соседней койке, до носа накрытый одеялом. Глаза парня были прикрыты, но девушка знала, что он не спит. Загадочность и самобытность мистера Доусона не переставала её удивлять. По какой-то причине его не тревожило, с какой брезгливостью говорит о нём её жених. - Ты сумасшедший! – сказала она ему некоторое время назад, стоя на корме, когда от падения в океан её удерживала только цепкая хватка за перила. Тогда мистер Доусон улыбнулся ей и сказал: «Так многие говорят». Что ж... возможно, теперь она понимала, почему. Самый удивительный человек из всех, с кем ей доводилось встречаться. Разговор доктора Симпсона и Кэла Хокли набирал обороты: - Парень пострадал не меньше вашей невесты, мистер Хокли. - О, отведите его куда-нибудь ещё! - К вашему сожалению, на корабле только один лазарет. Если угодно, я поставлю ширму – это – вас – успокоит? Роуз могла только представить себе реакцию Кэла. Ещё никто и никогда не смел говорить с ним в таком тоне. - А теперь, если вы позволите, мне пора возвращаться к пациентам. Покойной ночи, мистер Хокли. Дверь в лазарет резко захлопнулась. «Сдали нервы» - подумала Дьюитт-Бьюкейтер и зарылась в одеяло, согреваясь. Она могла найти оправдание раздражению Кэла. Любой разволновался бы, узнав, что невеста упала за борт судна. Но у Роуз закралось подозрение, что Хокли был в бешенстве не столько из-за того, что она упала в воду, а оттого, что доктор Симпсон решил, что ей и её спасителю Джеку Доусону необходимо некоторое время провести под его присмотром. Невеста Каледона Хокли. В одном помещении с парнем из третьего класса. Почти что с помойки. На разных койках, но всё же... Хорошо, что доктору Симпсону было всё равно, из какого он класса. Хороший человек, жаль, что в окружении Роуз редко встречались такие. Он просто по очереди подошёл к ним обоим, внимательно осмотрел и дал какую-то микстуру. А затем приволок ширму, сообщил, что через несколько часов проверит их состояние вновь, и посоветовал попытаться поспать. Затем свет погас, и в лазарете воцарилось молчание. Роуз лежала под одеялом, и её рыжую, всё ещё не просохшую голову одолевали невесёлые мысли. Лекарство помогло слегка успокоиться, но впечатление от пережитого было слишком сильно, чтобы отдаться во власть сна. Кажется, мистер Доусон тоже не спал. Теперь они были разделены ширмой, и Бьюкейтер догадалась только по его слишком громкому сопению. - Мистер Доусон, - неуверенно сказала она. Он не ответил, и она позвала его ещё раз, чуть громче. За ширмой зашевелились, и Роуз стало стыдно. Кажется, он всё-таки уже уснул, а она его разбудила. - Что случилось, мисс Роуз?.. – устало протянул парень. - Извини, я забыл твою фамилию. - Прошу прощения, что я вас разбудила. - ...Ерунда. Я всё равно ещё не спал, - кажется, он соврал. – Что-то случилось? Я думал, что ты уже уснула. - Не думаю, что после такого можно спокойно уснуть, - прошептала Роуз. – Мистер Доусон, я... - Джек, - фамильярно поправили из-за ширмы. Повисла короткая пауза. - Джек, - исправилась Роуз. – Я просто хотела поблагодарить тебя за спасение. В ответ на это Джек невесело хмыкнул. - За спасение? Роуз, я же ничем не помог тебе. Ты не обязана благодарить меня, это я должен валяться у тебя в ногах и просить прощения за то, что не удержал тебя на этих чёртовых перилах... - Но я действительно благодарна. Не только за такой смелый поступок, но и за твою деликатность, - закончила Роуз, задумавшись. - Всегда пожалуйста, - кажется, слегка растерялся Джек. - Ты прыгаешь, я прыгаю, - прибавил он. Это прозвучало некстати. Они оказались за бортом не потому, что она всё же добровольно прыгнула, а потому, что не повезло поскользнуться на перилах. Её нелепая попытка самоубийства закончилась тем, что она передумала умирать, а в итоге они всё равно полетели за борт. А теперь оставалось только осмыслять весь ужас ситуации. Что могло быть хуже? Она могла погибнуть. И непременно погибла бы, если бы её крики не услышали офицеры. Прыгни Роуз в воду добровольно, на корабле не сразу бы спохватились о её пропаже. Джек, так или иначе, спас её. - Но если бы не ты, я уже могла бы умереть, - прошептала девушка и несколько раз кашлянула. От осознания того, что её сейчас уже могло не быть в живых, сердце Роуз замирало. Хотя только час назад она готова была и в самом деле броситься в воду. Сейчас всё, что произошло в последний час, казалось глупостью. Несколько минут они не обменялись ни словом, пока Роуз снова не прервала это неуютное молчание, сама не зная, зачем. - Джек, я знаю, что ты обо мне сейчас думаешь. Бедная богатая девочка, совсем рехнулась. Да какие у неё могут быть беды? - Нет, я вовсе так не считаю, - на удивление, начал успокаивать её Джек. – Я подумал: что могло произойти с этой девушкой, если она не смогла найти иного выхода. Роуз глубоко вздохнула. - Понимаешь... – договорить не получилось. - Поглядите-ка на них, они болтают! – всплеснул руками доктор Симпсон, появившись в дверях. – Мисс Дьюитт-Бьюкейтер, может быть, принести вам снотворное? - Прошу прощения, доктор Симпсон. Мы больше не будем. - Судовой врач покачал головой и снова исчез. А у единственных пациентов лазарета сон как рукой сняло. Бьюкейтер долго не молчала. - Ты точно хочешь узнать это, Джек? – на всякий случай уточнила она. - Конечно, - мягко сказал Доусон. – Расскажи мне, что тебя беспокоит. Я не болтливый, а тебе станет легче. Тем более, времени у нас полно, - явно улыбнулся он. Это вселило уверенность, и Роуз шёпотом рассказала ему о том, что творится у неё на душе. Не замечая, что ей действительно становится чуть-чуть легче, будто хотя бы один тяжёлый валун сняли с её плеч. Роуз боялась только одного: что Джек уже уснул за ширмой, устав выслушивать нелепые жалобы бедной богачки. Но молчаливый, скрытый за ширмой собеседник был внимательным. Когда Роуз закончила свой рассказ, Джек внезапно спросил: - Ты любишь его? Бьюкейтер растерялась. - О чём ты? - Твой жених, - очевидно повторил Джек. – Тебя выдают замуж по расчёту, так? Я знаю, там у вас такое бывает. Так любишь ты его или нет? Роуз, естественно, возмутилась его неучтивостью. - Ты ведёшь себя бестактно. Знаешь, такие вещи не принято обсуждать. - Но ведь вопрос несложный, - коротко посмеялся Джек. – Любишь ты его или нет? Вот и всё. Всё! Это окончательно отбило у Роуз желание откровенничать. Она покрутила помолвочное кольцо на пальце. - Какая нелепость! Ты не знаешь меня, я не знаю тебя... этот разговор просто неуместен! Ты груб, самонадеян, и мне... мне лучше уйти! - Хорошо, - развеселился Джек, - иди в свою тёплую каюту. Только придумай, как объяснить доктору, куда это ты собралась. Роуз с неохотой признала его правоту, но демонстративно ничего не сказала и отвернулась к стене. Наверняка сейчас он подумал: «Ну и кто из нас грубиян?». Ну и что? Дьюитт-Бьюкейтер знала правила иерархии. Она аристократка и имела полное право вести себя подобным образом с такими, как он. Эта мысль не вселила уверенности, но показалась жалким оправданием. Почему-то на душе было мучительно неловко. ...Когда миновало ещё пятнадцать минут, Роуз окончательно уверилась в том, что не уснёт этой ночью. Джек за ширмой тоже ворочался, и в этот раз он точно не спал. Девушка снова решилась заговорить. - Мистер Доус... то есть, Джек, твоё лицо кажется мне знакомым. Мы не могли нигде увидеться? – это было действительно странно. Выходцы из разных социальных слоёв, они нигде не могли пересечься, если бы только она не была на месте миссис Браун... - Ну... мы виделись около часа назад, когда эта ширма тут не стояла, - пошутил Джек. Роуз не выдержала и тихонько хихикнула. Нет, он был невероятен. - Ну, без шуток, я видел тебя сегодня утром на палубе, - сознался парень. – Ты выглядела так... так, словно Бог решил проверить, как дела на Земле и отправил сюда самого красивого ангела. Щёки Роуз заалели. - Ты говоришь, как поэт, - не нашла она другого ответа. Откуда ей было знать, что Джек тоже покраснел за ширмой? Он не был падок на красивые изречения, но просто выразил свои мысли, считая, что всех слов мира не хватит, чтобы описать красоту девушки. Он просто был влюблён в неё, и это стало ясно ещё тогда, как только он впервые увидел Роуз на палубе, такую величественную и недоступную. Даже когда Она удостоила его презрительным взглядом свысока, он уже знал, что пропал. Теперь Джек не знал, как выразить своё восхищение. - Я не поэт, а художник, - только и ответил он. - Правда? – Роуз была заинтригована. – Я бы очень хотела взглянуть на твои работы. - Увы, папка осталась в каюте, да и не думаю, что тебе понравится. В Париже их всерьёз не восприняли. - Ван Гога тоже считали не подающим надежды, и... погоди, в Париже? Как ты умудряешься?.. Нет нужды больше описывать дальнейший разговор. Упомяну лишь то, что Джек и Роуз шёпотом проболтали всю ночь, прерываясь только тогда, когда мистер Симпсон снова чуял неладное и заглядывал в обшитую белыми панелями комнату. Роуз говорила и слушала, думая, что самым большим преимуществом общения с Джеком было ощущение, что она живой человек. Не декоративная и ухоженная до кончиков ногтей кукла, которая должна только слушать, что говорят ей мать и жених, и повторять заученные фразочки. Джек не был богат, но все его достоинства компенсировали это с лихвой. Он был первым, кто внимательно слушал её... кто сочувствовал, кто понимал, и для Роуз стало приятным открытием, что такие люди существуют. Джек вызвал у неё симпатию к себе, хотя Бьюкейтер не сразу это признала. Но уже где-то внутри осознавала это. Они говорили так, словно были знакомы уже тысячу лет, и когда тема плавно перешла от искусства к местам, по которым путешествовал Джек, Роуз едва переводила дыхание. Как же хотелось вырваться из золотой клетки, в которой она сейчас томилась! Парень описывал огромный мир, а Роуз всё более явственно ощущала, какая большая стена отделяет её от этой свободы. Но было и другое непонятное чувство. Чувство, что она всё ещё на краю пропасти, за бортом, и Джек всё ещё держит её за руку. Но в этот раз она не тянет его вниз. Он увлекает её за собой. И отпускать его ладонь совсем не хочется. Роуз задремала практически на рассвете. Хотите – верьте, хотите – нет, но в тот момент она едва ли припоминала, что у неё есть жених. *** Когда Роуз открыла глаза утром, ширмы рядом уже не стояло, а соседняя койка была пуста, хотя и находилась в полном беспорядке. Доктор Симпсон осмотрел её, и мисс Дьюитт-Бьюкейтер понадеялась, что никто не заметил, как она слегка скривилась, услышав голос матери и увидев лицо Кэла. Надев привычную маску с фальшивой улыбкой, Роуз сделала вид, что порадовалась уходу из лазарета. Она даже поцеловала жениха в щёку, и тот явно расценил это как прогресс в отношениях и ничего не заподозрил. Хокли необязательно было знать, что её мысли прочно заняты другим человеком, чьего лица она так и не увидела за ширмой. Роуз щурилась от солнечного света, как будто не чувствовала солнца годами, пока шла в своём золотистом платье в направлении третьего класса. Пора было встретиться с Джеком vis-à-vis.