________________________________________
Когда она была убита и возрождена как вампир, небольшая часть её на самом деле почувствовала облегчение. Девушка развернула ткань с запястья и заплакала, показывая цифры женщине, которая не назвала своего имени и настаивала, чтоб она называла её «Матерью». Даже когда её кожа горела от новой жизни в её венах, даже когда каждый незначительный звук и каждое малейшее движение вызывали в ней боль с её обновлёнными чувствами, даже когда у неё текла слюна, её желудок рычал, а её разум был поглощён тем, что Мать называла голодом новорожденного, она смеялась. Потому что триста шестнадцать лет уже не казались чем-то невероятным. Теперь это был всего лишь вопрос времени. На закате восемнадцатого века, когда эпоха Просвещения завершила своё шествие по Европе, возникла новая философия относительно обратного отсчёта. Некоторые люди решили закрыть свои запястья и не обращать внимания на цифры. Вторая половинка стала устаревшим понятием, и если два человека действительно должны были быть вместе, цифры на их запястьях не имели значения. Обратный отсчёт ещё существовал в истории, но впервые он был отвергнут. Эта философия жила на протяжении десятилетий, претерпевая взлёты и падения каждые несколько поколений. Миркалла, или Кармилла, как она была теперь известна, вернулась к старым способам прикрывания своих цифр. Но это уже не было таким бременем. Теперь она делала это, просто чтобы не выглядеть неуместно. Это помогало ей избегать подозрений, когда она завлекала разные цели Матери каждые двадцать лет. Маман нравилась идея, что так Кармилле было легче соблазнить девушек, не знающих, что она не их родственная душа. Элль закрывала свой отсчёт. Она никогда не смотрела на него. Кармилле было тяжело осознавать, что она на расстоянии ста сорока двух лет от своей второй половинки, и всё же влюбляться в Элль. Со временем девушка всё чаще обращалась к философии. Кто вообще решил, что существует родственная душа? Какое отношение этот отсчёт на её запястье имеет к её чувствам? У неё была свободная воля. Она могла выбрать Элль, если хотела. Так она и сделала. И из-за этого она пострадала.________________________________________
У Кармиллы было много времени на размышления, когда она лежала в бесконечной темноте под землёй. После долгих лет пребывания в этом чёртовом гробу она больше не была в здравом уме. Она это знала. Но у неё были моменты ясности. Моменты размышлений. Моменты, когда она заново переживала последние несколько часов, проведённые при свете солнца, рыдая, когда Элль назвала её монстром, а Маман обозвала её неудачницей. Забрав Элль, Маман сказала нечто, что Кармилла пыталась понять до сих пор. Она сказала, что разочарована тем, что такая умная девушка, как Кармилла, позволяет себе обольщаться чем-то настолько глупым, как цифры на её запястье. Ей потребовалось некоторое время, но в результате она всё поняла. Мать думала, что Элль — её вторая половинка. Она считала, что Кармилла рискует всем ради неё, потому что её обратный отсчёт достиг нуля. Но Мать видела отсчёт Кармиллы до этого. Поэтому единственным объяснением казалось то, что она даже не сочла нужным запомнить его. Женщина, которую Кармилла веками называла «Матерью», не знала самой важной детали в долгой жизни девушки. Она даже не понимала, что натворила. В гробу Кармилла потеряла счёт времени. Иногда она представляла, будто может чувствовать дни, месяцы и годы, убывающие на её руке. Иногда она убеждала себя, что её обратный отсчёт уже достиг нуля, и она никогда не встретит свою родственную душу. Это могло быть сто сорок два года. Это также запросто могла быть и тысяча.________________________________________
Когда бомбы прорвались сквозь землю, и она снова почувствовала воздух, первое, что она увидела — это звёзды. Второе, что она увидела — это свой обратный отсчёт. Семьдесят один год, шесть месяцев, четырнадцать дней. Она прижала запястье к груди и заплакала под звёздами, прежде чем спуститься на поле боя, чтобы насытиться умирающим. Ей не удалось полностью убедить себя, что её побег из гроба не был лишь очередным сном, пока Маман снова не нашла её в Париже. Даже в её кошмарах Маман не находила её снова.________________________________________
В двадцатом веке ходить без чего-то, прикрывающего обратный отсчёт, стало дурным тоном. Мировые войны изменили ситуацию, сделали идею о второй половинке чем-то намного более личным, чем было до этого. Приверженность тому, чтобы вообще не обращать внимания на обратный отсчёт, по-прежнему была обычной практикой. Возможно, даже более распространённой, чем раньше. Для Кармиллы всё это не имело никакого значения, поскольку Мать всё ещё полагала, что на её руке отпечатана дата, когда она встретила Элль. Девушка произвела подсчёты. Она знала, что в день, когда закончится отсчёт на её запястье, она будет в университете Сайлас, выступая приманкой в мошеннической игре Матери, проводимой каждые двадцать лет. Поэтому она должна была быть готова. Кармилле нужен был запасной план на случай, если её родственная душа окажется целью её Матери. Кармилла начала тренироваться отводить от девушек угрозу. Она не могла делать это слишком часто, чтобы Маман не заподозрила. Она отбила её первую цель в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году, будучи слишком напористой. В тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году она спасла двух, одну — сыграв по-настоящему похотливую соседку по комнате, а другую — воспользовавшись её тоской по дому. Еще две были спасены в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году: обеих оттолкнуло то, что она вела себя как «соседка по комнате из ада». Она просто показывала свои худшие качества и полностью заглушала любые хорошие, которые ей всё ещё как-то удавалось в себе найти. К тому времени, когда наступил две тысячи четырнадцатый год, она была настолько сосредоточена на том, чтобы быть готовой, что могла почти полностью игнорировать усиливающееся ощущение бабочек в своём животе, так как её обратный отсчёт уменьшался. Почти. Кармилла не могла рисковать спасением других целей. Она должна была сосредоточить свои усилия. Первой была Бетти. У Кармиллы на запястье на тот момент оставалось ещё больше месяца. Натали и Сара Джейн были вскоре после этого. Время в запасе ещё было. Она начала со следующей — Элси. Это были четыре из пяти девушек. Может, её родственная душа не станет мишенью. Возможно, Кармилле не придётся использовать всю эту подготовку. Может быть, она могла бы просто взять пять девушек для Матери, потом найти свою вторую половинку и покинуть это место. Оставался всего один день, когда Маман вызвала её к себе. Ей лучше было бы знать наверняка, чем надеяться. Была одна девушка, создающая проблемы. Соседка Бетти. Она задавала слишком много вопросов. Завтра Кармилла должна была стать её новой соседкой по комнате, и как только с Элси будет покончено, эта девушка станет последней целью. Кармилла сидела на краю крыши теперь уже своего бывшего общежития, свесив с края ноги и болтая ими на фоне заката. Она медленно пила скотч из бутылки, украденной из кабинета Матери, и наблюдала за цифрами на своей коже. Ноль лет, ноль месяцев, один день. Двадцать три часа, пятьдесят девять минут, пятьдесят девять секунд. Кармилла смотрела на запястье, глядя, как уменьшаются секунды. Слёзы хлынули у неё из глаз. Это она. Девушка, создающая проблемы. Конечно же, это она. Лора Холлис, сказала ей Маман. Ей удалось сдержать дрожь, когда она услышала её имя. Теперь она была не кем иным, как талантливой актрисой. Ей придется отпугнуть её. Использовать способы, которые она усовершенствовала за последние семьдесят лет, чтобы отвезти её домой или в другую школу. Прогнать её так, чтобы Маман пришлось выбрать другую цель. А когда всё закончится, Кармилла снова найдёт её. Всё объяснит. Покажет ей дату на своей коже. — Ты моя, Лора Холлис, — прошептала Кармилла, склонившись над запястьем, когда появились звёзды. — По крайней мере… ты будешь. И мы сольёмся в одно целое навечно.________________________________________
Кармилла Карнштейн жила на протяжении трёхсот тридцати четырёх лет, и она никогда не была так взволнована и так напугана, как в тот момент, когда положила руку на дверную ручку комнаты номер триста семь. Она взглянула на своё запястье, убедившись, что шипованный кожаный браслет, который она носила поверх своего отсчёта, был на месте. Она сделала глубокий вдох, который ей не был нужен. — Привет. — Эм, прошу прощения, но кто ты такая, чёрт возьми? — Кармилла. Я твоя новая соседка, милая.________________________________________
Она не рассчитывала на то, что девушка окажется такой упрямой.________________________________________
Спаси её. Это всё, что имеет значение. Она тебя возненавидит, но ты должна её спасти. Может быть, когда-нибудь она поймёт, но сейчас это не имеет значения. Просто спаси её. Спаси её.________________________________________
— Знаешь… я действительно начинаю ненавидеть это героическое вампирское дерьмо.________________________________________
Лора носила браслет над своим отсчётом. Всегда. Она видела, как разбилось сердце её отца, когда он потерял свою вторую половинку и решил, что это того не стоит. Так что она никогда не смотрела. И она не испытывала желания посмотреть. А потом появилась Кармилла. Она выводила её из себя. Она смущала её. Она раздражала её намеренно, и её, похоже, не волновал никто, кроме себя самой. Но иногда, когда Лора редактировала свои видео, она видела, как Кармилла смотрела на неё, думая, что девушка не видит. Это были те моменты, за которые цеплялась Лора, когда Кармилла умерла. Ей удалось выдержать два дня после битвы, прежде чем она сдалась и сняла браслет. 16 августа 2014. День, когда Кармилла вошла в её жизнь. Она была безутешна дольше, чем была готова признать.________________________________________
Первое, в чём отдала себе отчёт Кармилла, это кровь во рту. Затем прикосновение нежных пальцев к внутренней стороне её левого запястья. У неё перед глазами всё расплывалось, когда она села. — Вот это был удар. Её обняли сильные руки, и она тихо засмеялась. Подняла руку, чтобы прикоснуться к ней. Тёплая. Настоящая. Она моргнула, стараясь избавиться от тумана перед глазами, когда почувствовала, что девушка отстраняется, робкая и затаившая дыхание. Наконец она встретилась с ней взглядом. — Привет. Кармилла улыбнулась. — Привет. Она смутно осознавала, что рыжеволосые уходят, но это вряд ли имело значение. Лора была перед ней. Лора была жива. Лора была в порядке. Маман была мертва, и Свет ушёл, а Лора была жива и улыбалась ей. Она нервно бормотала что-то бессвязное, и не было ничего в мире, что Кармилла предпочла бы услышать вместо этого. И тогда она встала и поцеловала её. И поцеловала её. И поцеловала её. Она улыбалась в поцелуй, скользнув руками по плечам Лоры и проведя пальцами по её волосам, по её рукам. Но потом правая рука Лоры нежно обхватила левое запястье Кармиллы, и это прикосновение обожгло её кожу самым божественным образом. Кармилла медленно вдохнула. Лора не сводила с неё взгляда. — Это всегда была я? — тихо спросила она. Дыхание Кармиллы стало прерывистым. Она кивнула, глядя вниз на свои ноги. — Триста девятнадцать лет, — пробормотала она. Пальцы Лоры едва ощутимо сжали её запястье. — Пять месяцев. И двадцать один день, — она подняла взгляд на лицо Лоры и увидела слёзы в её глазах. — Вот как долго я тебя жду. Лора посмотрела вниз на запястье Кармиллы, пробежав пальцами по дате. 16 августа 2014. Кармилла впервые взглянула на запястье Лоры, и что-то в том, что она увидела ту же самую дату на её коже, привело к появлению слёз на её глазах быстрее, чем она смогла остановить их. Ей потребовалось несколько минут, чтобы подобрать название этому чувству. Облегчение. У неё не было ни одной секунды облегчения в течение триста девятнадцати лет, с тех пор, как её обратный отсчёт впервые загорелся на её коже. Она была измучена и страдала, но, чёрт возьми, теперь она была в безопасности. Она была с Лорой. И она была чертовски рада. Кармилла не успела опомниться, как Лора обхватила её руками, и она расплакалась ей в плечо. А Лора просто гладила её по спине и целовала в висок, успокаивая её. Вскоре Кармилла прокладывала дорожку из поцелуев от шеи до губ, не обращая внимания на слёзы и упиваясь улыбкой Лоры. Она проводила большим пальцем по дате на запястье Лоры снова и снова, каждый раз восхищаясь от ощущения её трепета. Когда они оторвались друг от друга, Лора смотрела на неё с достаточным обожанием в глазах, чтобы заставить Кармиллу снова почувствовать себя молодой. — Ничего себе. Она не могла перестать улыбаться. Облегчение до сих пор проникало в неё, вплоть до костей, что вызывало ощущение усталости, но в то же время кончики пальцев Лоры на запястье заставляли её чувствовать себя бодрствующей. — Так ты и есть гигантская чёрная кошка, да? *