***
Церемония награждения соответствовала самым скептическим прогнозам графини. Сперва сообщество приглашённых аристократов, способных лишь улыбаться, строить интриги, да обсуждать все огрехи соперников в гонке за властью, ликовало, не желая выделяться из общей картины. Они аплодировали успеху Евы, много и долго говорили, хвалили, но за их улыбками не пряталось ничего, кроме зависти и ненависти. А потом, когда Дэдай припомнили её поездку в Гарджию и приставили к её академии комиссию, их искусные маски пропали, обнажив всю суть. Насмешливые голоса в воздухе начали раздражать Еву, угнетать, если угнетением можно назвать чужую глупость и недальновидность. С каждой секундой торжественная атмосфера победы становилась всё призрачнее и призрачнее; она погибала под гнётом сотен собравшихся напыщенных болванов, возомнивших о себе слишком многое просто потому, что так появлялся шанс обзавестись несколькими влиятельными друзьями. В конце концов, расшатанные нервы девушки стали сдавать, уступая место слепому гневу, готовому вырваться на любого попавшегося под руку бедолагу, сделав его своеобразной жертвой для словесной порки. Поймав себя на размышлениях подобного рода, Ева грустно улыбнулась, попробовала предвидеть последствия своего решения, после чего кивнула самой себе же и направилась к выходу, предупредив парочку особо доставучих чинуш, что ей срочным образом нужно в семейное поместье, дабы не опоздать на важную встречу. Телохранитель, что сопровождал её всё время, проведённое в столице, и являющийся одним из доверенных людей её брата, ожидал Еву на выходе из банкетного зала с угрюмой улыбкой, которую он нехотя натягивал на всех подобных мероприятиях. Это был крепко сложенный сорокалетний мужчина с налысо обритым черепом, широкой челюстью, глубоко посаженными глазами и благородными пышными усами, потративший почти всю свою жизнь на службу семейству Дэдай. В его преданности сомневаться не приходилось. Более того, Ева, являясь особой достаточно специфических принципов, позволяла своим подчинённым разумные фамильярности. — Судя по вашему настроению, госпожа, всё прошло именно так, как вы и предсказывали? — задал он тревожащий его вопрос без какой-либо насмешки. Графиня выдавила из себя добрую улыбку, радуясь больше не своей собственной правоте, а тому факту, что она приняла правильное решение, покинув этот цирк. Ева была очень красива, когда улыбалась. Она была красивой даже тогда, когда хмурилась или злилась. Красота на добрую половину складывалась из крайне примечательной и необыкновенной внешности — кипельно-белые волосы, формирующие собой короткую женскую причёску с чёлкой набок, претендующую на толику строгости и официальности, такие же белоснежные линии аккуратных бровей, тонкая ниточка алых губ и глаза, сверкающие янтарным пламенем. Сверкающие не в качестве изящной фигуры речи — свет был настоящим, чарующим и манящим, тотчас же развеивающим все сомнения о роде деятельности графини. Правое ухо было венчано двумя золотистыми колечками, вставленными чуть выше мочки, рядом друг с другом, а кожа словно и вовсе была лишена каких-либо изъянов — среди чародеек Альдорской империи чрезмерная забота о своём внешнем виде была делом привычным. Заботу Дэдай чрезмерной было не назвать — во многом пассивно помогала белая магия, самостоятельно исправляя некоторые дефекты внешности. Но даже без её участия утончённые черты лица было ни за чем не спрятать — Ева принадлежала голубым кровям, и это было очевидно. — Ты даже не представляешь насколько, Штирн. Эти свиньи… — она хотела продолжить мысль, но остановилась, заметив напряжение своего спутника. — Да, ты прав. Не здесь. Надеюсь, всё готово? — Да, моя госпожа. Маг-навигатор перебросит нас к окраинам Варула, а оттуда, как вы и хотели, мы проделаем остаток пути верхом. Нам остаётся только утеплиться, помолиться и отправиться. — Чудно, — ответила девушка, направившись в выделенную ей комнату, дабы подготовиться к отъезду, — Выезжаем сегодня же. Спустя некоторое время, пара всадников, укрытых тёплыми шерстяными плащами, смогла приблизиться к самой окраине Варулского герцогства. Ещё немного, и их должна была встретить небольшая деревушка с приличной таверной, в которой, по предложению Штирна, и было решено остановиться. — Средний Подлесок, госпожа, надёжная деревня. Она располагается вдоль основного тракта, оттого там всегда людно. К тому же, там есть хорошая харчевня, где можно пополнить наши исхудавшие запасы провизии и просто отдохнуть, — говорил он с такой интонацией, словно всем своим видом журил Еву за её выбор способа передвижения. На горизонте уже виднелась «Алая Роза», миловидная постройка с очень претензионным названием. Отдав своего коня молодому парнишке из числа прислуги, наказав ему напоить, накормить, отвести в стойло, разгрузить и принести вещи в их комнату, пара удалилась. Внутри помещения стоял стойкий запах алкоголя, перемешанный с ароматом жареного мяса. Графиня вошла внутрь следом за Штирном и тут же оказалась в самом эпицентре событий. Сразу заметив, что телохранитель опустил ладонь на рукоять меча, Ева коснулась его плеча, а свободной рукой скинула свой капюшон. — Скажу вот что — я не знаю, что здесь происходит, — спокойным голосом заявила Дэдай, окинув всех колющим взглядом, — Но негоже вам ссориться во время праздника. Она осмотрела «гвоздей» вечеринки, против которых ополчилась целая таверна и незаметно пожала плечами, словно отвечая на заданный ей вопрос «кто это?»***
Ситуацию спасла неожиданно появившаяся на пороге чародейка в компании своего телохранителя. Прямо какое-то дежавю, потому что Лилит с Агударом можно было бы охарактеризовать точно так же, даже намерения парочек совпадали — обе хотели просто отдохнуть и подкрепиться. Но доверия они точно так же не снискали — местные, такое ощущение, были готовы в случае чего переключиться и на новых гостей, потому что никому из них видеть вживую командира альдорских войск не доводилось, пусть даже они и могли о ней слышать. — Это ещё кто? — недовольно рявкнул боров. — Чёрт их знает… — неуверенно ответил ему один из мужиков, который до этого желания набить кому-то морду не изъявлял, и держался тише воды и ниже травы. — О Святая Чета Вознёсшихся, это что ж такое делается-то… — Ева Дэдай, — саркастично усмехнулась Лилит, которая попросту не могла не узнать своего бывшего учителя. — Что я могу сказать? Сложно было бы придумать ещё более нелепую встречу пять лет спустя. Лилит никогда не конфликтовала с Евой в прошлом. Даже наоборот, в чём-то девушка восхищалась наставницей, которая всем своим видом демонстрировала несгибаемость характера и силу воли, будучи ещё молодой девахой, такой же, как она сама. Если тёмной не изменяла память, то они и вовсе были ровесницами. Было и ещё кое-что. Но это осталось в прошлом, пусть и не очень далёком. Теперь же Лилит было абсолютно наплевать, да и странно, если бы не было. Теперь она не имела с ректоршей АБМ абсолютно ничего общего кроме воспоминаний. Да и те успели померкнуть. — Приветствую, — Лилит отвесила поклон. Понятно, что не всерьёз, просто удержаться девушка никак не могла. Это было забавно, спустя столько лет и пережитых событий вновь увидеть знакомое лицо. Забавно, и на самом деле не слишком уж и приятно. Где-то в груди ёкнули воспоминания о прежней жизни, которая ей нравилась, но которая была безвозвратно утеряна. — К чему ломать голову? Я и сама могу рассказать, что здесь происходит, — продолжила она, вложив определённые усилия в то, чтобы её голос звучал чётко, уверенно и звонко. — Мне очень хотелось отпраздновать победу Великой (она сделала ударение, символизирующее издёвку) Альдорской империи, да вот незадача, — Лилит театрально всплеснула руками, — Я местная персона нон грата. Настолько нон грата, что мне отказались даже выпивку подать. — И ничего удивительного! — прогрохотал боров. — Это преступница! — Да ну? — мордашку девушки исказила гримаса ненависти. — Серьёзно? Невозмутимости Агудара в течение всего этого разговора можно было только позавидовать. Йос как стоял столбом, сжимая в руках меч, так и остался стоять. Не убрал оружие обратно, не поменял стойку, а в принципе даже не шелохнулся. Просто слушал и, вероятно, делал какие-то выводы, если мог додуматься до них. — И это правда, — добавил Гаренол. — Мы не хотели крови. Мы просто хотели, чтобы она ушла… — Я согласилась заплатить за твои помои! — рявкнула Лилит, которой не по душе пришлась такая дискредитация перед наставницей. — Но ты всё равно встал на своём, как баран. Я не буду среди ночи переться в другое место, если могу остановиться здесь. И если ты считаешь, что вправе отказать мне, то я могу заставить тебя усомниться в этом! Это ты захотел крови и расправы. Не я. Лилит лукавила. Она любила вести себя провокационно. Она даже была уверена в том, что сними Агудар маску и натяни она на себя чуть более доброжелательную мину, то никто бы не отказал им в пристанище. Но она не была привычной угождать кому-либо. Вопрос был один, и звучал он довольно просто — «Узнала или нет?» Лилит не сомневалась, что Ева узнала. Только что она сделает теперь, когда услышит не самую приятную подноготную о некогда дезертировавшем боевом маге, что обучался у неё в первые же годы после открытия Академии? Переглянувшись со своим телохранителем, Ева несколько скованно ответила на жест приветствия, слегка наклонив голову. Она уловила окружавший незнакомку ореол сарказма, так же от графини не укрылась и дымка у ног внезапной собеседницы. Встретив её взгляд с присущей всем аристократам надменностью, Дэдай улыбнулась так, словно только что очнулась без одежды в чужом доме. — Я не думаю, что мы знакомы, — коротко заявила графиня, абсолютно уверенная в своих словах, после чего обратилась уже к прочим присутствующим в помещении: — Послушайте, я правда не знаю, что у вас тут происходит, но ваша таверна единственная на всю округу. Более того, я и мой, — она скользнула насмешливыми глазами по Штирну, — муж не ищем никаких проблем. Мы просто хотим отдохнуть с дороги, заплатить за еду и кров, а также угостить всех присутствующих выпивкой в честь окончания этой чёртовой войны. Не нужно быть мастером читать чужие эмоции, чтобы понять очевидную вещь — Ева начинала немного нервничать. Незнакомка вынудила её пойти на крайние меры. — Кстати, поблизости нет стражи, а это значит, что некому будет позаботиться об этих, — она чуть заметно кивнула в сторону Агудара и Лилит, — преступниках. Если вы не хотите проблем, то вам придётся пойти им на уступки или же столкнуться с последствиями своего отказа. К чему рисковать своими драгоценными жизнями? Почувствовав, что местные начали понемногу под неё прогибаться, Дэдай решила закрепить свой успех очередной вербальной атакой; её голос обрёл некоторую нежность и мягкость, подобно капле воды, угодившей на дорогие шелка: — Просто позвольте этим людям заказать еды, питья и мирно отужинать вместе с вами. Я уверена, что они не нарушат своего обещания, — последнее предложение далось ей труднее, ведь приходилось выдавать желаемое за действительное. — В конце концов, сегодня же праздник! Сунув обе руки под плащ, девушка нащупала один золотой и показала его трактирщику, прекрасно понимая, что такие огромные по меркам деревенских деньги кого угодно могут сделать сговорчивее. Но и этого ей было мало. Изобразив сильную усталость, она продолжила, но уже тише: — Послушайте, мы держим путь от самого Лодана, мы очень утомились и проголодались. На улице ваш слуга занялся нашими лошадьми, они себя чувствуют совсем не лучше, а то и хуже… Давайте покончим с этим недоразумением и вернёмся к выпивке? Фраза «не думаю, что мы знакомы» несколько обескуражила Лилит. Неужели Ева её совсем не помнит? Хотя Лилит и сама бы не узнала сейчас тех своих коллег, с которыми не доводилось общаться слишком тесно. Таких, как она, у Евы наверняка было немало. Может быть, это и к лучшему, однако сама Ева точно поняла, что её-то незнакомка знала прекрасно. Это могло заставить её почувствовать себя несколько скованно. — Муж? — вполголоса пробормотала Ли, не убрав насмешливой улыбки. — Конечно. Хотелось скорее рассмеяться в голос. Из этого громилы муж Дэдай был такой же, как из Агудара муж Лилит. Но отдать должное Еве можно было — атмосферу она разбавила, так что чесать кулаками у окружающих желания поубавилось. И это хорошо, ибо пусть Лилит и не боялась сразиться с Евой, всё равно делать этого не хотела. А то вдруг бы пришлось, а сражаться с боевым магом куда опаснее, чем даже с десятком деревенщин одновременно. — Но как же… — попробовал возразить Гаренол, замолкнув на полуслове. Осознал, что графиня права. Некого сейчас будет звать на помощь, а этими добровольцами не приструнить разбойников, которые по слухам жгут целые деревни. Мощей не хватит. Да и золотой повлиял на переговоры куда положительнее, чем можно было представить — в мелких деревнях навроде Подслеска нечасто увидишь воочию такую монету. — Я о них и сам позабочусь! — хрустнул костяшками пальцев боров, не готовый отступать так легко и просто. — Нет, — поднял руку вверх хозяин. — Сейчас в самом деле не лучшее время. — Но… — Остынь, Кург. Проявим гостеприимность, раз уж нас так сильно об этом просят. Если не ради них двоих, то хотя бы ради новых посетителей. Здоровяк натужно засопел, сверля взглядом Лилит и Агудара, но отступил. Остальные тоже разбрелись обратно по своим местам. — Вот и славненько, — брюнетка явно была довольна тем, что всё сложилось именно так. — В таком случае, уважаемый, заказ вы уже слышали, я повторять не стану. — Слышал, — мрачно буркнул Гаренол. — Располагайтесь. Горячее будет готово через двадцать минут, выпивку могу принести хоть сейчас. — Отлично! Несите! — воодушевлённо воскликнула Лилит. Йос промолчал, как обычно, но меч убрал, отметив из-под прорезей маски, как убрали оружие все остальные. Вздохнув с нескрываемым облегчением, Ева приглядела себе местечко подальше от выпивающих завсегдатаев, после чего подошла к стойке, видавшей лучшие дни. Сооружённая из некогда могучего дуба, старательно вырезанного и обработанного, она превратилась в исцарапанную множеством кружек и тарелок грязную поверхность, на которую трудно было смотреть без слёз. С любопытством глянув на Лилит, она помедлила, упорно пытаясь вспомнить. В голове роились самые разные догадки, начиная от тех, что за столом сейчас сидит коварный убийца со странным чувством юмора, заканчивая случайными ветеранами недавней войны. — А чего подать вам? — обратился хозяин к Еве и Штирну. — Будьте любезны, — начала Ева несколько отрешённым тоном, — Нам бы сперва оплатить услуги вашего конюха, а потом свинины и картофеля, а ещё не помешали бы две комнаты наверху и тёплой воды, сегодня и утром. На остаток — выпивку всем желающим, — эти слова она произнесла громко и чётко, чтобы наверняка остаться услышанной. Раздались довольные возгласы, тут же с осторожностью поутихшие; к сожалению, соседство с преступниками создавало гнетущую атмосферу. Это можно было понять по редким, но метким зырканьям, недовольному шёпоту и некоторой тяжести, повисшей в воздухе. Проблемная парочка расположилась в стороне от окружающих: Лилит не хотела дышать перегаром уже перепивших доходяг. Периодически она двусмысленно изучала своими блестящими очами Еву, которая расположилась немного поодаль, но потом постаралась и вовсе не обращать на неё внимания. — Кто? — йос отделил «черепок» от своей мутной рожи, когда они приземлили свои пятые точки, и произнёс всего одно слово своим низким утробным голосом. Достаточно, чтобы показаться не в меру болтливым этим вечером. Этот мужчина был живым воплощением детских сказок о суровых и могучих воинах. Его габариты были огромны — тот же широкоплечий детина Штирн заметно уступал ему в пропорциях. Длинные волосы, сплетённые в хитроумные косы — наследие и обычаи предков. Смуглая кожа, украшенная целой кучей татуировок. И не декоративных, как у Лилит — слова и целые предложения на языке древних, витиеватые полосы, складывающиеся в лабиринты. И это только лишь на его грубом лице — перечислить количество татуировок на всём его теле, а в особенности на спине было сродни невозможному. Впрочем, сейчас их всё равно было не видать — оголяться на людях варвар не любил. А, возможно, ему и стоило бы — рельеф мышц и безупречный пресс мог бы ввести в обморок любую сельскую простушку. Но Агудар относился к своему телу равнодушно. Его карие глаза редко когда выражали чувства и эмоции. Да чего там, Агудар в принципе редко испытывал их. Повинен в этом был совершенно иной тип воспитания и иной склад характера. Агудар смотрелся тут как не от мира сего. Он везде смотрелся бы не от мира сего. Везде, кроме своей родины, воспоминания о которой давно померкли и смешались. — Старая знакомая, — поморщилась Лилит. — Когда-то именно под её началом я и изучала боевую магию. Не сказала бы, что мы были подругами или вообще активно общались, но я отчего-то думала, что она меня узнает. Но прошло уже много лет, и если она и впрямь забыла — я не удивлена. Агудар кивнул, ничего больше не сказав. Ему услышанного было и так вполне достаточно. Лилит не собиралась подходить к Дэдай первой. Ей было нечего сказать. Великовозрастная девственница, как была, так и осталась. Хотя бы её ученица успела вдоволь натрахаться за эти годы, а не выдавать случайного охранника за мужа. Эти мысли всё ещё веселили Лилит. Ева наверняка здесь проездом, сразу после церемонии награждения или присвоения каких-то ей одних понятных титулов, непонятно было лишь то, почему столь видная особа остановилась в такой дыре. Что может сулить ворошение былых свершений? Быть может, они ещё и напьются вместе, через пару часов вовсю расцеловывая друг друга в щёки, как старые подруги? Ну уж нет. Лучше разминуться безболезненно, тем более если графиня не узнала Лилит. Или сделала вид, что не узнала — тёмная не могла утверждать этого наверняка. Подобные знакомства явно подпортили бы репутацию графини, и вполне логичным с её стороны было бы сделать вид, что она видит Лилит впервые, даже если это и не так. Оказавшись возле застолблённого Штирном места, Ева уселась таким образом, чтобы видеть подозрительную пару неподалёку. Телохранитель же вопросительно уставился на свою госпожу, снова задав немой вопрос одним своим видом. Именно за это качество Ева его и уважала. — Нет, я её не знаю, — неуверенно заявила она. — Не помню, точнее, потому что девушку я уже совершенно точно где-то видела раньше. И да, я собираюсь подсесть к ним и побеседовать, только дай обстановке стать немного более, — светлая запнулась, подбирая подходящее слово, — Дружелюбной. — Уверены? — очередной вопрос прозвучал с такой интонацией, будто Штирн пытался отговорить кого-то от прыжка с моста. — Абсолютно. Вечер длинный, времени у нас много. Совсем скоро подоспела обещанная еда, а когда трактирщик стал разносить всем бесплатную выпивку, Ева смогла заметить того самого конюха, упорно волокущего их вещи куда-то наверх. «Надеюсь, не перепутает» — молнией пронеслась в её голове шальная мысль, откинув которую она вернулась в реальный мир, застав Штирна, который с подозрением разглядывал её еду. — Нет, — коротко бросила Ева, дав понять, что эта тема не получит никакого развития. Глупо было подозревать, что блюда отравлены. Но Штирн любил вдаваться в крайности. Поскольку алкоголь подоспел быстрее еды, первые минут десять Лилит с Агударом просто заливали в себя пиво. Девушка надеялась, что паршивое пойло улучшит не менее паршивое настроение, но этого не происходило. Не получалось как-то веселиться в присутствии Евы и её мордоворота, которые не обделяли их своим вниманием, о чём-то переговариваясь. — Не нравится мне здесь, — грустно вздохнула Ли, подперев щёку кулаком. — Мне в последнее время вообще перестала нравиться империя. Мы постоянно сидим на иголках. Постоянно всё идёт через одно место. Нас узнают всё чаще и чаще, а это опасно. Я не хочу, чтобы на мой след снова вышли ищейки из академии. Нужно что-нибудь придумать. Может, нам нужно перебраться куда-нибудь… Я не знаю… — Ага… — Агудар залпом осушил одну из кружек и тотчас же приступил к следующей. Лилит нравилась его немногословность и нелюбовь к спорам, но иногда всё это играло совсем не на руку. Например тогда, когда хотелось просто поболтать, а не выплёскивать на слушателя монологи. — Послушай, Агудар, — Ли хитро улыбнулась. — А у тебя кто-нибудь был до меня? — А? — непонятливо уставился на неё тот, остановив кружку на полпути к своей челюсти. — Ну, в смысле, женщины у тебя были до меня? — Таких — не было, — отрезал йос. Лилит самодовольно усмехнулась. Хотелось добавить, что таких больше и не будет, но она не стала. Вдруг будут? Когда-нибудь… Завсегдатаи Алой Розы постепенно успокаивались, уделяя преступникам всё меньше внимания. Дэдай избрала неплохую тактику понравиться сразу всем и каждому в помещении — поставить им на стол по бесплатной кружке. Поставили всем кроме них двоих, потому что просить Лилит не стала, ей хватало и своего добра, а Агудар в принципе не умел просить, полагая, что если будет что бесплатное — ему сами принесут. Подоспело горячее. Они приступили к трапезе. Агудару принесли сразу четыре тарелки с различными яствами (что для него равнялось лёгкому перекусу), девушке хватило и одной. Ели не спеша, потому что торопиться им, как и их соседям, было некуда. Если им не отказались подать еду, значит не откажутся и ночлег предоставить, значит здесь можно будет отдохнуть до завтра, ну а что случится завтра — известно одним лишь только Руху и Хеле, да и те могут ошибаться. Прошло некоторое время, прежде чем оплаченная Евой выпивка смогла поднять настроение плотной кучке празднующих людей. Довольно отметив свой успех, она случайно наткнулась глазами на Лилит, дав ей понять, что сейчас направится в её сторону. Прихватив одну из наполненных кружек с общего стола, она под пристальным наблюдением своего телохранителя приблизилась к столу с этой мутной компанией. Постояв, словно ожидая одобрения от себя самой, Дэдай натянула улыбку, лишённую каких-либо эмоций: функциональную, практичную и бездушную. — Можно присесть? — спросила она и, не дожидаясь ответа, села напротив таинственной чародейки, неподалёку от её массивного спутника. Раздался неловкий звук удара ножен о дубовую поверхность лавки. — Прошу, — кивнула тёмная в ответ на просьбу, которая не нуждалась в согласии. — Вы утверждали, что мы знакомы… — начала Ева, внимательно разглядывая Лилит, словно дорогое кольцо в ювелирной лавке. — Да, утверждала. Поэтому можно на ты. Рамки иерархической лестницы, которые существовали в АБМ, для меня теперь ничего не значат, — Лилит распилила ножом крупный кусок мяса, но помедлила с тем, чтобы начать трапезу. Она отставила тарелку в сторону. — Ты можешь меня не помнить, но я хорошо помню тебя, — её глаза вдруг ярко сверкнули, потухнув также быстро. Первого предложения из уст тёмной хватило, чтобы Ева догадалась. В одночасье приветливая улыбка сменилась напряжённой линией стиснутых губ, а глаза приобрели хищный прищур. Теперь она уже не просто разглядывала свою собеседницу, а жадно вырывала каждый доступный клочок информации, дабы потом, в случае чего, успешно использовать против дезертира. Внутри Лилит нескрываемо вспыхнул огонёк заинтересованности. Ева Дэдай ещё очень давно запомнилась ей тем, что умела создавать у собеседника при тесном контакте некое странное чувство доверия и преданности. Ей будто хотелось угодить. Будто хотелось завоевать её расположение и уважение. И даже сейчас, когда это давно уже не надо, Лилит подсознательно хотелось ей понравиться, хотя она не делала для этого ровным счётом ничего особенного. — Думаю, о моей специализации догадаешься сама, — девушка акцентировала внимание Евы на своей руке — из перчатки с обрезанными пальцами виднелись острые чёрные когти. Лилит демонстративно осмотрела свой маникюр. — А также сможешь вспомнить о том, что из нашей ячейки, которая фактически была одной из самых первых полноценно сформированных ячеек академии, пять лет назад пропало двое участников при загадочных и невыясненных обстоятельствах. Лилит и Касарсис Регест, — тон её стал тяжёлым и горьким. Она не ожидала, что вновь произнести это имя будет настолько сложно. — Одну из пропавших тебе только что довелось повстречать. Поздравляю. Она замолкла окончательно. Не хотелось больше вообще ничего говорить. Чувствовала себя полной дурой, потому что под влиянием алкоголя ворошить события минувших лет было абсолютно идиотской затеей. Внезапно захотелось зарыдать, уткнувшись Еве в плечо. Это было бы не менее глупо, но во всяком случае этого хотелось искренне. Сжав остатки воли в кулак, Лилит глубоко вдохнула, молча отсчитала до трёх и выдохнула. Вроде бы отпустило. Договорить своей собеседнице Ева охотно позволила, внимательно выслушав и тщательно взвесив каждое слово. Устало выдохнув, светлая бросила лишённый любопытства взгляд на зашумевших пьяниц, ранее готовых устроить настоящую потасовку, теперь же весело выпивающих; взгляд с немым приказом заткнуться. Графиня пожала плечами. Она определённо вспомнила Лилит, пусть и не без помощи неё самой. С осознанием всей плачевности этой ситуации пришло некоторое подобие веселья, вырвавшегося наружу в виде сдавленного, излишне нервного смешка. Насмешка над собственной беспомощностью. — Вот как… — почти что прошептала Ева, не сводя глаз со своей собеседницы. В голове всё ещё не укладывался тот факт, что лояльный боевой маг мог опуститься до подобного. Стать именитым преступником-головорезом, путешествовать в компании мужчины, больше напоминающего прибрежную скалу, нежели живое существо. Внутри Евы созревало неприятное чувство вины за произошедшее. Вызванное не столько осознанием такого падения, сколько почти уже выветрившимися из головы воспоминаниями. — Некогда член элитного боевого подразделения, а ныне… Обыкновенный разбойник и убийца, — с неким сожалением констатировала графиня. — А Касарсис? Ева прекрасно знала ответ на этот вопрос. Точнее не так, она догадывалась, что дни некогда пропавшего без вести чародея, упоминание которого едва не выбило Лилит из колеи, наверняка уже сочтены. Она спросила с целью нанести этим болезненный укол самой Лилит. С целью потешить доселе неизвестное графине чувство. — Когда встретишься с ним в Последних Покоях, то сможешь побеседовать, — прошипела тёмная, а глаза её намного ярче прежнего полыхнули огнём. Она прекрасно понимала, что всё и так угадывалось по её реакции. Вопрос о Касарсисе был излишним, и Ева задала его именно поэтому. Укол в обмен на укол, Лилит тоже не была ангелом, но хотя бы не била ниже пояса. Лилит не боялась рассказывать свою историю так открыто. Что сможет сделать Ева, узнав о её дезертирстве? Пожурит пальчиком? Прочитает лекцию? Она могла бы. Да только не более этого. Взывать к морали было уже слишком поздно, и если Дэдай собиралась — напрасно. Мораль давно уже была утрачена. — Каково это, быть свободной? — внезапно вырвалось из уст Евы, словно залп тенийских пушек. Сперва не поверив собственным словам, графиня застыла, пытаясь найти их источник, прекрасно зная, что подобные размышления заведут её в непреодолимый тупик. Тупик, выстроенный её верностью действующей короне и способный остановить любые сомнения, посеянные недавними событиями. Теперь она продолжала говорить с интонацией обессиленного утопающего, давно смирившегося со своей судьбой, но не отказавшегося бы от внезапного чуда. — Как чувствуют себя люди, сбросившие чужие оковы? — медленно моргнув, Ева ещё сильнее сжала губы. — Начинают зарабатывать себе репутацию отпетого головореза и пытаются утопить свои проблемы в дешёвом пойле? — она кивнула в сторону своей кружки с нетронутой выпивкой, после чего толкнула её в сторону спутника Лилит, предоставляя тому возможность решить дальнейшую судьбу этого напитка. — Теряют всякую цель, становясь скитальцами, преследующими только низменные удовольствия? Почувствовав на себе пристальный взор Штирна, графиня улыбнулась ему через плечо, дав понять, что ситуация под контролем, забыв о том факте, что её собственное лицо сейчас выглядит просто жалко. — Не прими это за простую насмешку, — заявила она, — мне действительно интересно. — Каково быть свободной? — повторила за ней тёмная, немного успокоившись. — Быть свободной — хорошо. Понимать, что тебя не сдерживают обязательства и рамки — хорошо. Знать, что ты ничем и никому не обязана — хорошо. Спрашиваешь оттого, что сама никогда не была свободной? Любопытно? Свобода не подразумевает обязательный выбор роли антагониста. Но не тебе судить меня за мой выбор. Не тебе, девочке, взращённой в богатстве и славе. Ты никогда не теряла того, что потеряла я. А я никогда не имела того, что досталось тебе просто так, по праву рождения. Поэтому в следующий раз, когда ты надумаешь учить меня, как правильно жить и начнёшь рассказывать про низменность, то можешь… — То могу пойти куда подальше, да? — закончила за Лилит Ева, изобразив насмешливую улыбку, словно бросая тёмной вызов. — Низкого же ты обо мне мнения, если думаешь, что я собиралась тебя осуждать. Вовсе нет. Я же сказала, что мне просто любопытно, — задумавшись, она быстро добавила, — Пусть я и не одобряю твоих «подвигов». Лилит могла бы нагрубить, и в целом очень даже хотела это сделать, но не позволил какой-то внутренний моральный барьер. Ева была никем для неё, во всяком случае — сейчас. Но когда-то… Когда-то она о подобном даже не посмела бы и подумать. Когда-то она ею восхищалась. По-честному, без зависти. Лилит взяла слово. — Прости. Настроение у меня ни к чёрту, чтобы вести диалог в такой манере. Но ты продолжай, обвини меня в случившемся. Расскажи мне о том, насколько плоха и неправильна моя жизнь. Расскажи о том, насколько она бессмысленна. А потом расскажешь о себе, и о том, насколько наделена глубинным смыслом твоя. Насколько греет душу золото и богатые дворцы. Титулы. Насколько здорово и хорошо жить в клетке, пусть и сидя на самой верхней жёрдочке. Сравнение жизни боевых магов с птичьей клеткой пришло к Лилит ещё во времена обучения в АБМ. Уже тогда практикующиеся маги знали о своей дальнейшей судьбе, знали о своих обязательствах, знали обо всём, что им предстоит. Они были могущественны и сильны. Но никогда не были свободны. Они были обречены всю свою жизнь положить на службу, в противном случае становясь гонимыми законом беглецами. Заманивать юные и одарённые умы в эту ловушку у Империи получалось просто великолепно. Агудар в разговор девушек не вмешивался. Принял кружку от Евы, осушил, поставил обратно на стол. Спасибо не сказал. Вообще ничего не сказал. О чём он думал? Сказать было сложно. Он понимал примерно восемьдесят процентов сказанного, поэтому знал, кто сейчас сидит перед ними. И знал, о чём идёт разговор. Просто ему было совершенно нечего добавить — его это совершенно не касалось. — Поздравляю с победой. Я наслышана о том, кто командовал, — внезапно переключилась Лилит. — Не сомневаюсь, что встретили тебя в Лодане очень благосклонно. Все, кроме одной сучки, которую ты повстречала в отдалённой таверне. Но вряд ли это повод расстраиваться. Вряд ли я — достаточная причина для того, чтобы омрачить твою радость. Что дальше? Ещё более значимый титул? Ещё более высокий пост? Есть ли, куда стремиться, или ты уже упёрлась башкой в потолок? Не прими это за простую насмешку. Мне действительно интересно, — она повторила недавние слова Дэдай в точно такой же интонации. Графиня грустно улыбнулась, как всегда это делала во время подобных нападок. Она никогда не могла понять, за какой точкой зрения кроются подобные высказывания, но теперь, встретив свою бывшую ученицу, Ева стала осознавать причины. С каждой дальнейшей мыслью её мозг все глубже погружался в пучины хаоса, а работа логических машин, угнетаемых мерзким моральным кодексом, нарушилась внезапным сбоем. Она была возмущена столь сильно, что даже не замечала, как пыталась зрительно испепелить Лилит. Слова вырвались сами собой, их не нужно было даже обдумывать, а интонация наполнилась ощутимым оттенком отвращения и презрения: — Ты, — она кивнула головой в сторону тёмной, — Да что ты можешь знать о тех лишениях, которые мне каждый день приходится переживать ради достижения цели? Да, у меня есть цель, я упорно иду к ней, падаю, встаю, и продолжаю идти. Невзирая на общественные оковы, невзирая на скептицизм, с которым воспринимается каждое моё действие, невзирая на эту сраную комиссию, приставленную ко мне в моей академии. Ты же, оступившись один раз и получив взамен самое высшее благо, превратилась в бесцельное ничтожество, просто живущее из-за боязни гибели. Хотя мне кажется, что такие как ты не боятся даже смерти — они ожидают её. За каждым углом, поскольку за каждым углом и гадят всем вокруг. Ты говоришь, что мне изначально досталось гораздо больше, чем тебе. Соглашусь, я родилась дворянкой, но не потому, что так сложилась судьба, а потому, что мои предки вырвали у судьбы это право, как сделала и я, тем самым заслужив своё положение. Ты же всегда плыла по течению, обвиняя в своих бедах и собственной беспомощности других, злых и бесчестных людей, что посмели оказаться сильнее тебя. Хорошо, допустим, — Ева Дэдай развела руками. — Сейчас ты получила то, на что всегда сетовала — силу. Поздравляю. Мало кто способен противостоять боевому магу на поле боя, мало кто способен сравниться с остротой его ума. И как ты используешь эту силу? Для получения ещё большей власти? Быть может, для получения богатства, быть может, для защиты тех, кто похож на тебя в твои ранние годы? Чёрта с два! Ты убиваешь людей по своей дурной прихоти, заставляя полученное могущество пропадать зря, ты обращаешь его в разрушение. В прах. Даже не ради наживы. Ты убиваешь просто ради того, чтобы убить. Для забавы. Ты не прикладываешь усилий для избегания конфликтов, ты лишь ищешь их повсюду, дабы нарвавшись, оправдать свою тупую жестокость. И зайди я внутрь этой таверны на пять минут позже — она была уже полнилась трупами. Ты стала той, кого всегда ненавидела. Получила вожделенную и желаемую мощь и обратила её в пустоту, наплевав на всё остальное. А теперь ты сидишь тут, перед той, кто дал тебе эту мощь, и заявляешь, что я бездарна, а мои достижения — простая удача, помноженная на аристократические привилегии! Лицо графини прекрасно справлялось с отображением всех кипевших внутри неё эмоций. — Мерзость, — отрывисто заявила она. — Тебе интересно, есть ли у меня ещё стремления? Да, есть, иначе бы я давно уже бросила весь этот балаган, который зовётся Альдорской империей, и ушла в закат, наблюдая за тем, как гниёт моё детище, поддавшись порче таких людей, как, например, Ивора Хатр. Ему, тебе, большей части аристократии, — она сделала запинку, словно осознала что-то важное, — Большей части всего этого мира, хочется лишь присвоить себе чужое богатство. Вы лишь жалкие грабители, душегубы и мародёры. Немного сбавив обороты, Дэдай разжала кулак, но её тон не потерял в суровости. — Я не осуждаю ваши действия. Я их презираю. Всем нутром. И это всё, чего ты можешь ожидать, позволяя себе подобные высказывания в моём присутствии. Поправив спавшие на лоб волосы, графиня добавила, используя недавно продемонстрированный своей собеседницей приём: — Прости, но настроение у меня ни к чёрту. У таких жестоких эгоистов как я это вошло в вариант нормы. Ева Дэдай была явно разгневана ответами Лилит. И её вопросами. Но в то же время они, казалось, заставляли её о чём-то задуматься. Каким-то образом переосмыслить строй вещей в собственной голове. Сказанное Лилит было сказано не напрасно, но лишь отчасти. О некоторых своих словах та пожалела. Да и нельзя сказать, что графиня зеркально не заставила и её саму кое-что переосмыслить. Девушка несколько раз хотела прервать Еву на полуслове, вставив свои возражения, но осекалась, обрывала себя. Не из вежливости. Просто не хватало духу сказать. И она продолжала слушать свою бывшую наставницу сквозь противный комок, подступающий к её горлу всё ближе. И тогда, когда всё это закончилось, она уже растеряла всякий запал возражать. — А ещё мне выдали медальку, — заявила Ева как бы между делом, словно это был разговор двух давних подруг, — Сказали, что за доблесть. Не выдержав, графиня искренне рассмеялась. — Понимаешь, — сквозь подступающие слёзы говорила она, — За доблесть! Лилит была зла. Она была в ярости. Глаза её горели очень ярко, с потрохами выдавая её настроение, но плевать она на это хотела. Её сознание свернулось из ровного листа в маленький и помятый огрызок, и тогда, когда повисла тишина, она лишь безмолвно глядела в одну точку, сжимая кулаки и заставляя острые ногти впиваться в ладони. Боль отрезвляла. Последние слова Дэдай произнесла так, что Лилит сама захотела рыдать. Рыдать и громко выть, как воют волки в ночи. На душе стало паршиво. И можно было точно сказать, что за последние пару лет ей столь же паршиво не было никогда. Она молчала. Дрожащими руками поднесла ко рту кружку, намереваясь сделать хотя бы пару глотков, чтобы смочить пересохшее горло. Но кружка давно была пуста. Она потянулась к соседней, но она тоже была пуста — Агудар выпил. Это лишь заставило её гневно ударить кулаком по столу, оставив на коже ссадину. Все вокруг приумолкли, обратив в тот же момент внимание на гостей. Тишина распространилась далеко за пределы их столика, на всю таверну. Казалось, весь мир вокруг Лилит сейчас ждёт её ответа. Но ей было нечего сказать. — Я… — её голос предательски задрожал, когда она попыталась. Глаза давно уже были на мокром месте. — Поздравляю тебя, Ева Дэдай. Уверена, что… — Лилит всхлипнула, — Что ты это заслужила. Ты заслужила, а я ничего не заслужила… Кроме боли и страданий, которые… Так привыкла причинять сама. А теперь оставь… Меня. Одну. Уходи. Иначе я разнесу здесь всё и не пощажу ни единой живой души, твоей в том числе… — Прочь!!! — во весь голос гаркнула она, уже не сдерживаясь, позволяя слезам чертить ровные бороздки на щеках, не поправляя и не пытаясь стереть их. Громила Агудар с невнятным выражением смотрел на свою подопечную, которая вот-вот была готова сорваться. Он не понимал истинной причины. Он понимал, что Ева как-то обидела и задела Лилит, но не мог знать, в каком месте и чем именно. Йос прервал свою трапезу, поднялся со своего места и подошёл к трактирщику, выложив перед ним на стол три серебряных монеты. — Хватит? — на всякий случай спросил он. — Хватит… — Гаренол был бы счастлив, даже если эти двое свалят, не заплатив. Они наели едва ли на один серебряный, а не на три. Но он взял все протянутые деньги. — Ну… Тогда пока, — по-простецки выдал варвар, отгрохотав тяжёлыми стальными сапогами обратно к их столу, подхватив Лилит, словно игрушечную куклу, буквально вырвав её с насиженного места. Перекинув девушку через плечо одной рукой и придерживая меч другой, он доковылял до двери, пинком отворив её, нагнулся, чтобы не удариться головой о проём, и вышел наружу. Дверь захлопнулась сама, парой секунд спустя. Никто в таверне, видя всё это, не произнёс ни слова. Агудар отдалился от «Алой Розы» примерно на пятьдесят метров, осторожно усадив Лилит на небольшой пенёк от срубленного дуба. Тут он и смог перевести дух. Но ненадолго. Чародейка, не дав ему и пискнуть, обвила руками его шею, повисла и беззвучно зарыдала, уткнувшись ему в грудь. — И вот это… — заплетающимся языком и не без усилий произнесла она, глотая слёзы. — Это всё, что осталось… От Лилит… Я ненавижу… Она не стала говорить дальше. Не решилась. Горло сомкнулось, не позволяя произнести короткое «себя». Агудар не был привычен к женским истерикам. Он даже не знал, что в этих случаях надо делать и что говорить. Но Лилит ничего от него и не требовала. Лишь одного — чтобы он продолжал стоять как стоял, приобняв девушку своей тяжеленной рукой. С этим он справлялся неплохо. В отличие от своей спутницы, мрачный рыцарь не придавал особого значения своим поступкам, не искал в них моральной составляющей, не искал в них глубокого смысла. Он просто следовал за ней и оберегал. Оберегал от всего, от чего мог уберечь. У него не было друзей или врагов. Агудар просто не трогал тех, кто относился к Лилит хорошо, и трогал тех, кто плохо. Порой трогал очень болезненно. Это и было целью его жизни. Довольно примитивная цель, зато понятная и простая. Не запутаешься. А снаружи было тихо и пустынно. В этот час те, кто не праздновал, давно уже спали крепким сном.***
Нужно было отдать должное Лилит, она сумела застать графиню врасплох, пусть и сделала это не специально, отдавшись целому потоку не самых светлых эмоций. Ничего не понимая, Ева инстинктивно отшатнулась, когда тёмная в порыве чувств издала душераздирающий вопль. Все присутствующие в таверне затихли и наблюдали. Молча, не издавая и звука, дабы не нарушить негласную договорённость. Неужели Ева ошиблась, когда так категорически отзывалась о преступнице, полагая, что она полностью пропала для этого мира? Или, может, она сейчас рыдала вовсе не из-за осознания и переосмысления своего прошлого и своих поступков, а лишь из-за своей беспомощности? Был всего один вариант узнать правду. Ева встала из-за стола. Она собиралась выйти, но почувствовала чью-то руку на своём плече. — Нет, Штирн. Я этого хочу. Рука исчезла так же беззвучно, как и появилась. Без слов, без осуждений, просто подчиняясь приказу, даже зная, что у этих действий могут быть последствия. Штирн знал графиню не первый год. И он знал, что в такие моменты переубеждать её в чём бы то ни было — напрасная трата времени. — Не переживай, хуже Явления уже ничего не случится, — саркастично добавила Дэдай и вышла прочь, встретив физиономией поток холодного воздуха и невольно нахмурившись. «Пустынно» — подумала она, пока пыталась найти беглянку. Парочка обнаружилась на достаточно большом расстоянии, кажется, у спутника Лилит были весьма проворные ноги. Направившись в их сторону, Ева думала о том, что скажет ей, спрашивала, зачем вообще идёт на всё это. Ответ был прост — она так хочет. Ей это нужно. Остановившись метрах в пятнадцати, Ева повысила голос, дабы её смогли услышать: — Так и будешь убегать от себя? Забиваться в угол и жаловаться на свою нелёгкую судьбу? — вопрос прозвучал со скрытой издёвкой. Она могла лишь предполагать реакцию Лилит и её большого друга. Именно с этой целью свободная рука скользнула под плащ и легла на рукоять клинка. Ветер, казалось, решил сыграть с ними злую шутку — он стал усиливаться, обжигая незащищённую кожу и насвистывая лишь ему одному известную мелодию. Решив, что пауза была уже достаточной величины, Ева продолжила, придав своему голосу стальной оттенок; именно таким тоном она разговаривала со своими подчинёнными: — Или, наконец, перестанешь прятаться от суровой действительности и попытаешься что-то изменить? Встанешь против течения и выберешь свой собственный путь? В темноте красноватая аура графини стала куда заметнее, а её глаза обрели заметное сияние. Сейчас она со всей своей уверенностью и строгостью смотрела на Лилит и её спутника. — Это я жаловалась?! — обидчиво выкрикнула Лилит, утерев слёзы рукой и отпрянув от Агудара. — Это ты решила поиграть у меня на нервах! Надавила куда хотела? Итог устроил? Довольна? Ох, да кто тебя, сука, вообще дёрнул заявиться в этот отстойник?! В эту клоаку? В это… — она зло сплюнула себе под ноги, размытым взглядом пытаясь сфокусироваться на фигуре графини. — Ну, тут мне всяко комфортнее, чем было в столице, — протянула графиня, говоря одновременно и правду, и переводя все в шутку. — Уж лучше любая таверна, наполненная простыми людьми, чьи мысли лишены подтекста, чьи ответы действительно отвечают на заданный тобою вопрос, а не дворцы и столичные поместья, наполненные ублюдками, вечно выводящими меня из себя своей некомпетентностью и желанием стать богаче, обокрав своего товарища и друга. Дэдай говорила и одновременно медленно приближалась к Лилит. — И да, это ты жаловалась, — безэмоционально ответила Ева, стараясь заглянуть в глаза своей бывшей ученицы. — Я всё думала, что же могло сподвигнуть тебя на разбойничество? Это была смазанная попытка оправдать собственное бессилие? А все совершенные тобой злодеяния были лишь инструментом, через который ты и выливала свои переживания? Ведь ты, будем откровенны, что-то потеряла на своём последнем задании. Ева спрятала вторую руку под плащ, так как так начинала замерзать, проигрывая неравную битву с шальным ветром. Лилит, тем временем, стала успокаиваться и приходить в себя. Её голос вновь звучал ровно, а не дрожал как тонкая струна на лютне пьяного менестреля. Этот тон был ей знаком. Конечно, именно таким тоном ещё юная Ева Дэдай муштровала своих учеников, что были едва ли младше её самой. Но никто тогда не смел относиться к ней несерьёзно. К сказанному подобным тоном обычно не задают вопросов, а дают лишь ответы. Такие же чёткие и определённые. Лилит очень не хотелось признавать собственную неправоту. Не хотелось в мыслях даже упоминать такое слово, как неправота. Но она всё равно понимала, что была не права. Лилит не была обделена честью, как не была она обделена и весьма адекватными понятиями правильности. Просто она давно уже отвыкла всем этим пользоваться. — Как жила раньше, так и проживу, — произнесла, наконец, она. — Подохну — оплакивать не станешь. Да и больно ли надо… Ей нужна была кратковременная и мощная разрядка, и она произошла, прояснив всё, и очистив голову от всего лишнего. Лилит была спокойна. — Что ты хочешь мне сказать? Рассчитываешь на то, что я раскаюсь, а ты возьмёшь меня за ручку и отведёшь в свою академию, чтобы меня судили как дезертира? Отправили до скончания веков заряжать для знати сральные горшки в качестве наказания? А может хочешь сдать меня властям за награду? Вряд ли деньги сильно поправят твоё и без того не бедное положение, но разве не из мелочей ли складывается настоящее богатство? — Лилит вновь обрела возможность улыбаться, правда сейчас делала это беззлобно. — Только учти, — она начала говорить тише, — Ты сама учила меня не сдаваться без боя, даже в самых безвыходных ситуациях. И это я запомнила хорошо… Если хочешь меня схватить, то советую тебе предварительно меня прикончить. И его тоже, потому что он защитит меня без колебаний! — Ли обернулась в сторону Агудара, который безмолвно стоял рядом, наблюдая за происходящим. — Ты уже выиграла войну. Выиграешь и это небольшое сражение, я не сомневаюсь. — Послушай, ты до сих пор держишь меня за дуру? — графиня вопросительно изогнула свою бровь, дав ренегатке понять, что этот вопрос означает именно то, что означает. — Я же уже сказала тебе, что я не осуждаю твои поступки. Да, я их не одобряю и презираю. В конце концов, я могу понять их мотивы, я могу понять предтечи, первопричины, пусть тебе и кажется, что не могу. А вожусь я с тобой сейчас, Лилит, по нескольким причинам. Все они личные. Ева поджала нижнюю губу и свела вместе брови, словно готовилась отчитать провинившегося ученика. — Неужели ты подумала, что я тут так распинаюсь только из-за того, что мне вдруг в голову ударило заставить тебя раскаяться, или, что ещё хуже, встать на путь истинный? — она издала смешок. — Нет, это совсем не так. Девушка сделала ещё несколько шагов в сторону Лилит и её друга-истукана, приблизившись на дистанцию действия простых рун. — Я это делаю по трём личным, давай я повторю ещё раз, личным причинам. Первая — я терпеть не могу, когда способные люди скатываются в грязь. Вторая — я ненавижу, когда люди с талантом прожигают его ради каких-то эфемерных, несуществующих идей. И третья, самая главная — мне нужны услуги опытного боевого мага. Верного мне, чьи действия будут наполнены смыслом, а не желанием служить родине или, что ещё хуже, ненавистью к своему противнику. Немного помедлив со следующим предложением, графиня сделала ещё несколько шагов в сторону Лилит. — Иными словами, мне нужны люди, которые… Давай скажем так — которые помогут мне сделать этот мир лучше. Ты наверняка спросишь — зачем же тебе помогать мне в этой размазанной цели? Я отвечу просто: нам в нем жить. Мне, тебе, возможно, твоим детям… — вновь сделав паузу, звучавшую уже как простая театральщина, она добавила: — А ещё я достойно плачу золотом, не задаю лишних вопросов, требую максимальной отдачи и предоставляю постоянное укрытие. Лилит молчала потому, что говорила наставница правду, на которую не очень-то было, что возразить. То, чем она занималась, помогало ей убежать от её прошлой жизни. Помогало отвлечься, помогало забыть. Злобу на весь мир успешно удавалось выплёскивать, убивая. Не всегда виновных. Ева постепенно приближалась к Лилит. Графиня остановилась от неё на дуэльном расстоянии двух боевых магов. Забавно, что это заметила не только она. Их учили на глаз распознавать дистанцию, достаточную для быстрого и максимально эффективного поражения цели. Но пока что речи Евы не были наполнены чем-то, что намекало бы на агрессию. Она не хотела агрессии. И, похоже, поединок был последним делом, которого бы она хотела. Её предложение это только подтвердило. Лилит ожидала чего угодно, но работать на Еву… Этого она не ожидала совершенно. И не нашлась, что сказать, застав на месте в дурацкой позе. Поначалу ей казалось, что это всего лишь шутка. Что это какое-то издевательство или обман. Что Ева хочет воспользоваться её заминкой и слабостью, дабы подкрасться и нанести удар чуть позже. Но, даже несмотря на это, ей захотелось довериться. Потому что слова графини внушали ей крохотную, но надежду на будущее, которое ещё имеет свой ничтожный шанс стать счастливым. Лилит давно уже не доверяла никому и никогда. Но на этот раз решила испытать судьбу. Отдаться ей на милость. — В голове не укладывается, — честно призналась она секунд тридцать спустя. Из под её подошв продолжала клубиться чёрная дымка, что ветром сдувалась в сторону, растворяясь в воздухе, смешиваясь с ним, и тут же перерождаясь вновь. Этот побочный эффект был не самым любимым у девушки, но успел уже стать привычным за последние полгода. — Ты предлагаешь… Такой как я сделать мир лучше… — Лилит покачала головой, одновременно понимая, что ничего уже не понимает. — Человеку, который всё это время делал только хуже. Неужели ты правда… Правда веришь в меня? Но с какой стати? Если бы я встретила на пути ещё одну подобную мне, то я бы скорее обошла её за пару километров, нежели предпочла иметь какие-то общие дела… — Я бы не назвала это верой в тебя, Лилит, — честно ответила графиня. — Это вклад. Но если тебе будет угодно, то я верю в то, что он окупится и даже принесёт плоды. Я не столько прошу тебя изменить мир, сколько прошу помочь мне сделать это. Почему я уверена, что ты окажешься заинтересованной в этом? Если я скажу, что я уверена в твоём нежелании сидеть без дела и позволять своим навыкам покрываться ржавчиной, то ты мне поверишь? — Вполне. Это в моём духе, — согласилась тёмная. Она пока ещё не знала, как оценить подобного рода предложение. Ей доводилось и раньше работать на случайных людей, выполняя разного рода поручения. Только никто не тыкал в неё вкладами в светлое будущее, не пытался выставить её задачу именно под таким соусом. Даже тогда, когда работа и вправду была не самой дрянной и частично полезной обществу. Лилит сделала несколько шагов вперёд, оказавшись от Евы на расстоянии буквально в метр. Тесновато для официального разговора, но он таковым никогда и не являлся. Она внимательно смотрела ей в глаза с несколько стыдливым выражением лица. — Прости мне мою сентиментальность и эмоциональность. Обычно мне это не свойственно. Но наша встреча — ситуация не из обычных. Однако и не думай, что сорвала с меня напускную маску дерзкой стервы, обнажив тонкую душевную организацию. Если кому-нибудь расскажешь, как я здесь… — Лилит кивнула в сторону рыцаря. — То мне придётся тебя убить, — она скованно улыбнулась, что далось ей не без усилий. Лик Евы исказился непонятной эмоцией, выражающей одновременно удивление и смятение. Отметив про себя, что люди, порою, способны удивлять, графиня отрицательно помотала головой: — Если я кому-нибудь расскажу об этом, то у меня могут возникнуть неприятности, связанные с ростом общего недоверия и… — затем Ева заметила эту улыбку и ответила взаимностью, прервав свою речь. Нужно было как-то продолжить, а делать это при беснующейся непогоде, трепыхавшей почём зря уложенную причёску, не было особого желания. — Давай пойдём… — запнувшись, Лилит таки вывалила остальную часть предложения, которое изначально показалось ей опрометчивым. — И нахерачимся. Уже до победного, раз начали. Давай лучше вдвоём. Извини, что вот так вот беспардонно предлагаю своему учителю нахерачиться вместе. Но мне кажется, что сейчас самое время… Это сделать… Встретив предложение девушки с готовностью отказаться, графиня на секунду призадумалась. Действительно, возможность временно потерять рассудок и забыться — хороший способ избавиться от гнетущих воспоминаний недавней войны, всё ещё заставляющих графиню с отвращением хвататься за горло, дабы сдержать рвотные позывы. — Трактирщик явно будет рад твоему возвращению, — саркастично ответила Ева, направившись в сторону таверны и махнув Лилит рукой. — И ещё — прекрати называть меня моим настоящим именем, я не хочу дополнительных, пусть и заведомо ложных, слухов, — вздохнув, она с сожалением добавила, — Мерзкие дворцовые шавки готовы кидаться на любой кусок мяса, даже самый гнилой, лишь бы только получить похвалу от своего хозяина и возможность сменить свой ошейник на другой, на сей раз украшенный драгоценными камнями. Меня от этого воротит. — Я сомневаюсь, что они тебя узнали, — выразила сомнение Лилит. — Да, они вряд ли поняли, что к чему. Но тем не менее, — строго ответила графиня. — Тогда как мне тебя называть? Уж извини, но за тобой в студенческие годы никаких кличек не закрепилось. — Правда? Славно. Ненавижу клички. Мы вполне можем обходиться и без имён, Лилит. По крайней мере сейчас, пока мы у всех на виду. Тёмная была рада, что Ева согласилась. Она почувствовала явное облегчение после её согласия. Если бы Дэдай после такой нервотрёпки отказалась бы от предложения совместно сбросить напряжение, Лилит её натурально возненавидела бы. Графиня за всё это время, как показывала практика, успела стать важной фигурой на политической арене. Конечно, не первой в империи, но что-то около того. Её боязнь перед слухами была оправдана, да и Лилит была наслышана о том, какие способы запятнать чужую репутацию имеют аристократы в своём богатом арсенале. Было не видно, потому как Агудар в процессе этого разговора вновь напялил «черепушку», но мина дикаря ненадолго исказилась от стандартной, равнодушной ко всему окружающему. На мгновение он обнажил зубы в улыбке, которую никто не мог видеть. Вспомнив, что никто и в самом деле не мог, он улыбнулся шире. Ему были неведомы моральные терзания Лилит. Но ему были ведомы внезапные встречи после долгого расставания. Были ведомы чувства, которые их сопровождали. И ему был ведом тот факт, что на этот раз всё сложилось намного лучше, чем складывалось обычно. Его подопечная впервые за долгое время радовалась, пусть и сквозь слёзы. И он не мог этого не заметить. Первой внутрь вошла Ева, сразу же поймав на себе встревоженный взгляд Штирна, постепенно сменившийся другим, более спокойным, словно бы с его шеи только что сняли громадный камень, всё это время тащивший его ко дну. Хотя, почти так всё и было. Остальные посетители выражали то, что выражали и при первом появлении графини — интерес и лёгкую подозрительность. Но в этот раз дела обстояли несколько лучше: купленная ранее выпивка сделала своё дело, надёжно утопив любую враждебность литрами алкоголя. Найдя глазами Гаренола, Ева вновь заказала у него горячительного, потребовав принести самое лучшее, что есть в наличии. Постояльцы не были рады вновь увидеть брюнетку с буйным нравом и её ручного головореза внутри помещения. Но им пришлось смириться с этим небольшим фактом, потому что пытаться их прогнать во второй раз задору ни у кого не нашлось, даже у борова, которого приструнил Гаренол. — Агудар… — Лилит осторожно обратилась к спутнику в маске. — М? — он повернул голову вбок и наклонился вниз, символизируя своё полное внимание. — Я закажу тебе новой еды и чего-нибудь выпить. Я хочу поговорить с ней… Наедине. Ты сможешь посидеть в стороне и просто… Ну… Не мешать нам? — подбирать выражения она старалась тактично, хотя и знала, что могла не стесняться. — Ага, — йос замедлил шаг и ткнул указательным пальцем в один из столов рядом с выходом. — Сяду там. Он снял маску и сел, устало переложив меч на скамью и сложив руки в замок. Сел так, будто одновременно с тем стал каменной статуей. То есть больше он практически и не шевелился, лишь глаза неторопливо перебегали с одного предмета интерьера на другой. Слился с местностью. Ева тоже отослала своего телохранителя наверх. Они были похожи даже в выборе своих напарников. Обе предпочитали молчаливых и крепких мужиков. Усевшись за свободный стол, графиня заговорила, придав своему голосу напускную таинственность: — С чего бы начать, — протянула она, пока Гаренол ставил перед ними бутыль очередного пойла, уверяя, что оно лучшее среди его запасов. — Столько всего произошло за последнее время, что даже всего королевского запаса алкоголя не хватит для полного забвения. — Например, — Ева нахмурилась, — Меня теперь абсолютно точно перестанут называть за глаза «не видавшей крови стервой». Уже хорошо. Ева потратила некоторое время, в подробностях описывая произошедшее на войне. Обе стороны понесли катастрофические потери, обе были вынуждены отступать, но коль скоро агрессорами были именно тенийцы, то их отступление ознаменовало победу Альдорской империи над Великой империей Моры. Вмешалась третья сторона — адмирал Ивора Хатр, правитель Вольных островов, спас Еву, вызволив её из обломков разрушенного тонущего корабля, но выкуп, который он назначил за возвращение Евы на законную родину, был неимоверно огромен. Однако император Крэворд Сиггейр согласился его выплатить, ведь именно стратегическому гению Евы он был обязан этой непростой, но победе. Ева не скупилась называть Ивору Хатра целыми рядами отборных негативных эпитетов, и причина её возмущения по этому поводу была более, чем очевидна. Вольные, оставаясь в стороне всё это время, открыто не выступая и не поддерживая никакую из сторон, попросту нажились на этой войне, и нажились очень сочно, не сделав ровным счётом ничего взамен. Когда в горле рассказчицы пересохло, она наконец-то подметила стоящую пред ней кружку с алкоголем и с презрением опустошила её. «Первая всегда самая трудная, верно?» — вопрос в мыслях Ева адресовала самой себе же, не ответив. Лилит не торопилась много пить, видя, как не торопится Ева. Тут было, что послушать, потому что рассказ о войне из уст непосредственно главнокомандующего являлся самой правдивой и достоверной картинкой произошедшего для тех, кто сие эпохальное событие пропустил. Брюнетка прониклась к Еве уважением, хотя она уважала её и прежде. А ещё внутренне порадовалась тому, что сама не оказалась в гуще этой мясорубки, а ведь сложись её судьба чуть иначе — вполне могла бы. Как и могла концы там насовсем отдать. — Война, в которой проиграли все. Кроме Иворы Хатра, — подытожила Лилит. — Печально осознавать, что вся эта стычка не принесла обеим сторонам ничего кроме взаимной ненависти и смертей. Никто не выиграл. Язык не поворачивается сказать, что люди погибли зря… Но… Ты сама понимаешь… И альдорцы и тенийцы растратили свои ресурсы на ничто. Только одна сторона сделала это по собственному желанию, а вторая — вынужденно. Люди радуются вашей победе, но даже ты понимаешь, что поводов для радости здесь куда меньше, чем кажется. — Я поняла это сразу, — поморщилась Ева, после чего вновь пригубила. — Но что ещё нам оставалось? Превратить нашу страну в живое доказательство жестокости тенийцев? Ужасное решение. Да и потом, — она сделала ещё несколько глотков, — Самое худшее нас ещё ждёт впереди. Ну да не об этом, Лилит. Тошно вновь вспоминать о войне, тошно вспоминать обо всём, что там случилось. Это просто наконец-то закончилось, и я неимоверно рада тому, что закончилось оно именно так — всё могло быть намного хуже даже нынешнего варианта. Расскажи лучше, а ты сама чем занималась после обретения своей свободы? Наверное, было много вариантов, куда и как разгуляться? — спрашивала графиня уже без какой-либо издёвки, как друг спрашивает друга, решив, что сегодня особенная ночь, а к завтрашнему утру многое просто забудется. За то время, пока Ева выпила одну кружку, Лилит опустошила две. Она была слушателем, ей было удобнее. Теперь же роли поменялись, только ей рассказывать о своём прошлом хотелось ещё меньше, чем Еве вспоминать заново ужасы войны. — Поначалу держалась на плаву законными подработками. Шла в охрану, шла в истребителей различных тварей и монстров. Связалась даже с рынком, но полностью погорела. Дура. Торговать это всегда было не про меня. Потом случайно связалась с парочкой не самых законных заказов. Звучали более-менее пристойно. Потом градус пристойности начал понижаться. И понижался он несколько лет, по истечению которых мне было уже ровным счётом всё равно, чем заниматься. Убивала за деньги. Воровала. Похищала. За это платили лучше всего, да и… Возможности позволяли провернуть то, что не провернёт обычный человек. Мои таланты высоко оценили на островах. Но мне надоело. Я вернулась сюда, сама уже не зная, зачем. Наверное, хотела вспомнить, как это было раньше. Ещё в те времена, когда я не была такой, какой стала сейчас. С Альдорской империей у меня не заладилось. Спалила парочку деревень. Не то, чтобы была вынуждена. Вожжа под хвост попала. Старалась не лезть на людей первой, чтобы сберечь остатки человечности и морали. Успокаивала себя тем, что лезли первыми они, а агрессия в ответ на агрессию это самозащита, а не нападение, — Лилит в мучительных раздумьях почесала переносицу. — Я знаю, что ты мне скажешь. Но ты должна понять, что я потеряла всё… Потеряла всякий смысл и цель. Мне было больно. Одиноко. Я срывалась на всё, на что могла сорваться. Только так мне становилось легче. На время. В финале тень прошлого всегда настигает тебя в самый неподходящий момент. И случается так, как случилось… Сегодня. Она замолчала, но спустя время добавила: — Я никогда не думала, что с тобой можно поговорить… Вот так… — Как? — удивлённо прищурилась Ева. — Так, как я могу поговорить с очень немногим количеством людей. Чего уж там… Теперь он, — Лилит мотнула головой в сторону Агудара, — Моя единственная компания. Единственный человек, которому я не противна. Который любит меня такой, какая я есть, пусть я и та ещё зараза. Который не задумывается над тем, почему мы вместе, а просто радуется этому. И заставляет радоваться меня. Я есть у него. А он у меня. А больше у нас ни хера в этом мире нет… Кроме зла, которое мы сеем вокруг себя. Если бы ты не появилась сегодня тут… Так вовремя… Мы бы посеяли ещё. Впрочем, в таком случае я бы не рыдала. История Лилит отдалённо напоминала графине её собственную, оттого слушала она с необычайной заинтересованностью, пропуская через себя каждое слово. В итоге она сделала нехитрый вывод: в момент резкого ухудшения самочувствия ей повезло — рядом оказалась любящая семья, а Лилит же была такого везения лишена. От осознания всего этого где-то в груди сделалось больно. — Каждый человек имеет право рано или поздно дать слабину, — ободряюще поддержала ученицу графиня. — Странно, что у тебя сложилось обо мне такое впечатление. Со мной о многом можно поговорить, было бы желание. Может, раньше я просто казалась тебе безумно занятой для подобного? — Пожалуй… — подтвердила Лилит. — Не удивительно. В те годы у меня действительно порой не было и минутки свободной, но поговорить с тем, кто в этом нуждался, я могла всегда. Сильно сжав губы, словно бы решаясь на какой-то безумный поступок, Ева внимательно разглядывала Лилит, стараясь сделать только для себя одной понятные выводы. Затем, резко расслабившись, как это делает человек, потерявший ценную вещь, но нашедший её в самом неожиданном месте, она заговорила, не без труда связывая свои слова в единое целое: — В конечном итоге наши пути привели нас сюда, в эту таверну, — Ева лучезарно улыбнулась. — Вот и не верь после этого в божественную волю. Пусть сарказм здесь был и не уместен, но удержаться графиня не могла. В голове не укладывалось, что всесильные Рух и Хела могут оторваться от своих слишком важных для смертных дел и протянуть последним руку помощи. Лилит стало намного легче, когда она, наконец, рассказала свою мутную и запутанную историю. Ей нужен был такой слушатель, как Ева Дэдай. Такой, который знал её и раньше, такой, который смог бы понять причины изменений. Такой, который пусть и пристыдил бы, но прочувствовал бы её боль, что копилась внутри годами. Она могла сколько угодно рассказывать о своём прошлом Агудару, который бы выслушал, но он не смог бы дать ей то, что дала Ева. И Лилит была благодарна ей за это. Час назад ей было паршиво как никогда. Теперь же хорошо как никогда. Графиня ещё ничего не рассказывала о деталях дела, которое собиралась предложить ей, но Лилит уже заранее хотелось согласиться. Это были те самые перемены, которых она жаждала. Это был неплохой вариант оных. Куда более хороший, чем те, что она сама смогла бы изобрести. Да и потом — на кого она только не работала, прямо или косвенно. Работа на Еву отличалась бы тем, что давала намного больше привилегий, плюс Лилит имела бы больше мотивации от осознания того, на кого именно работает. А ещё она поняла, что просто соскучилась. И хотя две чародейки ранее никогда не были близки, а общались исключительно в рамках академии и по делу, она всё равно соскучилась по ней, как по живому кусочку своей былой жизни. — Тем не менее, я искала кого-то, кто сможет мне помочь, а ты, — Ева немного запнулась. Было очень заметно, что она тщательно обдумывает каждое слово, — А ты искала возможность высказаться, быть понятой и получить новую цель? Хм… — Я тебе помогу, — заплетающимся языком говорила Лилит. — Только лишь надеюсь на то, что это не какая-нибудь бумажная работа, и мне не придётся простаивать за скучным и нудным делом сутки напролёт. Я… Способная мадам, ты знаешь. — Знаю. И обещаю — заскучать не выйдет. Многим людям кажется, что война уже позади. Это не так. Позади лишь крупное сражение. Мы просто выиграли небольшую передышку. Передышку, потратить которую следует продуктивно и с пользой. Иначе… — Ева развела руками, — Быть беде. Но не переживай, Лилит. Я не брошу тебя в пекло и не поставлю под удар. Мы действуем иными методами. И ты вскоре сама убедишься, какими именно. Слова Евы стали заходить в мастерски выстроенные алкоголем лабиринты, а язык перестал беспрекословно подчинятся своей хозяйке. Голос же приобрёл оттенок сокровенности: — Я никогда об этом никому не рассказывала, — начала она, украдкой оглянувшись по сторонам, — Но меня уже много лет донимают проклятые кошмары. Ужасные беспорядочные образы. У нормальных людей от такого крыша едет, впрочем, у меня бы тоже поехала, если бы не усилия анкатэльских затворников, ну не о том сейчас. В последнее время они участились и стали более… Реальными, что ли? У меня стойкое чувство, что что-то в этом мире идёт не так, как задумывалось. Разумеется, ты можешь назвать меня сумасшедшим параноиком и будешь права… А вот это уже было куда более злободневно. Лилит уставилась прямо на Еву, почти не моргая и стараясь уловить всё, что было возможно. — Не могу… Назвать сумасшедшей… — возразила брюнетка. — У меня тоже есть история. Слушай. Недавно меня приглашали в одно баронство неподалёку от Хальдера. Ну как, недавно… С месяц назад я вернулась обратно. По хорошему знакомству приглашали, одна знатная семья, с которой я пересекалась ранее. Сказали, что дело необычное, и что нужен совет, — с ноткой загадочности начала рассказывать девушка. — Проблема была в… Необычном сне. Одна девушка провела внутри сна несколько десятков лет. Она полностью осознавала, что происходит, могла влиять на события, имела свою волю, это было как будто по-настоящему. Но события, что творились во сне, не были похожи на настоящие. Они были противоестественны. В самом же деле сон продлился столько же, сколько длится обычный сон, но в её сознании это были двадцать или тридцать лет кошмара. Все эти годы она пыталась бороться с какой-то могущественной сущностью, которая была в десятки и сотни раз сильнее неё. Она будто боролась с… Создателем этого ужаса. Она морально постарела, потому что по-настоящему прожила двадцать лет за несколько часов. Представь, что сегодня ты заснёшь, а когда ты проснёшься, то поймёшь — вся твоя жизнь была сном. И ты, оказывается, уже успела позабыть о своей настоящей жизни. Вот примерно это и испытала одна девушка. Лилит добила очередную кружку и продолжила. — Но ладно бы это было всё! Вовсе нет. Самого интересного я ещё не рассказала. Это не было сном одного человека. Это было сном, в который смогли попасть сознания сразу нескольких людей, абсолютно не связанных друг с другом. Это было так, словно… — она задумалась. — Представь, что мы с тобой заснём и увидим один и тот же сон. Мы внутри этого сна что-нибудь сделаем, о чём-нибудь поговорим, а наутро обменяемся впечатлениями и поймём, что видели одно и то же. В точности. До мельчайших деталей. Как тебе такое, а? — она развела руками, усмехнувшись. — Звучит невероятно. Но мне клялись, что всё случилось именно так. Это не было похоже на сумасшествие или помешательство. Это было похоже на то, что сознания абсолютно случайных людей объединились и были утянуты в самые недра истинного ужаса и кошмара, в котором были заточены в плен на много лет. Ты знаешь, я периодически тоже вижу кошмары. Но это — вне всякой конкуренции. Если этот мирок проживёт ещё хотя бы десяток лет в спокойствии и тишине, то считай, что нам всем очень крупно повезло, — подвела черту Лилит. Её рассказ заинтриговал графиню. Ева поклялась себе, что на следующее утро не забудет об этом и тщательно расспросит свою собутыльницу. В остальном же она кивала, соглашалась, выпивала и совсем по-доброму улыбалась, пока не наступило чувство полной и окончательной отрешённости от происходящего, прародителем которого был алкоголь, заявивший свои права на разум девушки. — Ух, — Ева покачала головой из стороны в сторону, пытаясь таким образом прогнать подступавшее помутнение, — Помню, как меня в последний раз пытались напоить в Гарджии. Вина предлагали чуть ли не на каждом углу. Тогда я им не далась, сейчас же мне кажется, что я начинаю проигрывать. Я тогда потратила целую кучу времени на ожидание местных правителей, а в награду получила лишь мерзкие сальные шуточки в адрес моих волос, исходящие даже от простой прислуги, лишённой там каких-либо прав. А этот моральный урод, Адриан Никулеску, глава одного из правящих домов, прекрасно понимая, как я отреагирую на отрубленную голову орикса, взял и кинул её к моим ногам! Премерзкий провокатор! Зато, — в её голосе появилась неожиданная нотка нежности, — Мне удалось наладить любопытные отношения с принцессой Тишей Риссе, пусть она там и играет роль простой ширмы. Замолчав, Ева вновь потянулась к кружке. — Ну ничего, они все у меня ещё попляшут. Я затолкаю им их мнимое чувство превосходства так глубоко, что потом замучаются доставать. Для этого, кстати, мне и понадобится твоя помощь… Ева делилась впечатлениями о солнечной Гарджии, её ученица снова слушала. Но она не знала, как прокомментировать. О Гарджии она знала всего несколько вещей — там жарко, а у людей смуглый цвет кожи. А ещё там верблюды. Люди торгуют и пьют, не вмешиваясь в разборки внешнего мира. Видимо, поэтому переговоры Дэдай о заключении союза с темнокожим народом и провалились. На этом знания исчерпывались. Закончив, Ева внезапно повеселела и обратилась к Лилит напрямую, глядя на неё в упор: — Знаешь, что самое увлекательное в этой нашей беседе? Обстоятельства, при которых мы её завязали! — Это точно… — Клянусь, когда я только зашла внутрь этой таверны и смекнула, что к чему, то подобный итог был, наверное, в моём представлении самым невероятным из всех возможных. Спасибо тебе, Лилит. — Это ещё за что? — непонятливо нахмурилась та. — За понимание ситуации. Новая война — последнее, что мне сейчас хотелось бы увидеть. Пусть даже и маленькая, пусть даже и в пределах одной невзрачной таверны. Насмотрелась я на войну, Лилит… До кома в горле. Война это ужасно. С каждой минутой говорить что-то осознанно становилось всё труднее и труднее, а градус бессмысленности неумолимо рос. Если целью Евы было напиться до беспамятства, то ей это почти удалось. Лишь крепкое тело и стойкий рассудок сейчас защищали её от совсем уж безумных действий и попыток заснуть прямо за столом. — Если я… Не удалюсь прямо сейчас… То будет плохо, — совершенно искренне заявила Ева, пытаясь подняться со своего места. — Будет очень неловко… Если я сболтну чего лишнего и… Или отрублюсь прямо тут… Обладая хорошо развитой моторикой, она не сильно рисковала завалиться на пол, но кружащаяся в пьяном танце местность затрудняла всякое передвижение. — Не переживай, — Лилит и сама уже едва говорила. — Если и сболтнёшь… Я никому не скажу… — она захихикала. — Но… Может, ты и права… К этому часу внутри таверны уже не осталось никого кроме Гаренола, двух девушек и их телохранителей, один из которых всё ещё сидел в зале, как было велено, а второй ждал наверху. Скучающий Агудар давно подметил, что его помощь может вскоре прийтись девушкам очень кстати, ему далеко не впервой было таскать на плече вусмерть пьяную Лилит. В момент, который, как ему показалось, подходил лучше всего, он встал с места и молчаливо приблизился к ним обеим. — Час поздний, — загадочно произнёс рыцарь, напугав забывшихся собеседниц. — Может… Лилит обернулась и расплылась в глупой улыбке. Потянулась всем телом, зевнула… — Уважаемый! — внезапно выдала она. — Как там вас… Мы тоже хотим купить комнату! По соседству вон с ними! — Ли кивнула на Еву. — Это можно, — мрачно ответил Гаренол, вырвавшись из состояния полудрёмы. — Пять серебряных и вперёд. Второй этаж, первая справа. — Агудар! Куда я дела кошелёк? — возмущённо воскликнула Лилит, не найдя оного на поясе и не на шутку взволновавшись, пусть внутри и были сущие гроши. — Я забрал. Чтобы не потерялся, — успокоил её йос. — Сейчас… Когда они получили ключ, встал вопрос транспортировки. Тёмная идти сама уже толком и не могла. Светлая тоже. — Агудар! А ты можешь нас отнести? — Ага. Её, — он указал пальцем на Дэдай, — Тоже? — И её тоже! Мы же вместе сидим! — безапелляционно заявила Лилит. Ева сопротивлялась головокружению, делая каждый шаг с хлипкой уверенностью в собственных силах, будто это была не попытка добраться до кровати, а важное сражение, поражение в котором было непозволительной роскошью. Именно из-за этого подхода она отказалась от сторонней помощи, самостоятельно преодолев все возникшие перед ней преграды, такие как столы, стулья, лестница и самое сложное — дверь. На дверь она потратила некоторое время, но в итоге с видом убийцы драконов ввалилась в свою комнату, чуть не перевернув приготовленную для неё воду. Решив, что заниматься омовением прямо сейчас уже не имело никакого смысла, а утром остывшая вода может помочь прийти в себя, девушка скинула походные вещи и завалилась на кровать, погрузившись в царство снов, надеясь обрести там забвение, но вместо этого получив новую порцию ставших нормой кошмаров. В отличие от Лилит, которая спала спокойным и безмятежным сном младенца, улыбаясь чему-то, что было ведомо только ей самой…