Забытые

      Уже с раннего утра Джоанна хлопотала на кухне, готовя завтрак для всей семьи. Весь дом был заполнен разными манящими ароматами, доносившимися с кухни, и устоять было невозможно — голод просыпался однозначно. — Кем ты работаешь, Руби? — спросила женщина, переворачивая очередную порцию оладьев. — Я судебно-медицинский эксперт, — пояснила та и, сделав глоток из своей кружки, глянула на Эмму, которая читала газету, дожёвывая свой бутерброд. — Это… работа, связанная с трупами? — уточнила Джоанна и развернулась, пристально смотря на девушку. — Ну… — протянула та и поймала на себе взгляд Эммы, которая смотрела на неё исподлобья. — Да. — Ну, это же безопасно? — Я бы не дала стопроцентной гарантии, но в какой-то степени мою работу можно назвать безопасной. — Завидую твоей матери, Руби, ведь ей не приходится каждый раз трястись по поводу того, вернётся ли её дочь домой, — с горечью в голосе проговорила женщина и снова отвернулась к сковороде. — Мам! — возразила Эмма, откинув газету в сторону. — Я прекрасно знаю, что ты ненавидишь мою работу, но давай не будем при каждом говорить об этом, м?       Руби расплылась в улыбке и поднесла кружку к губам, сдерживая смешок из последних сил. И хоть она слышала подобное всегда, когда приезжала к Эмме на выходные, эти обе всё равно смешили её каждый раз.       Порой ей не хватало вот такой вот обычной семейной перепалки с матерью или обычного разговора по душам, поддержки или обычного понимания. Ей хотелось ощутить материнское тепло, прийти к матери за советом, находясь в ситуации, в которой давно запуталась. Смотря на миссис Свон, она невольно представляла то, как бы выглядела её мать сейчас. Были бы у неё такие же морщинки у глаз? Или улыбалась бы она ей так же, как улыбалась мать Эмме, даже несмотря на достаточно частые споры? Какой бы была сейчас жизнь, если бы мать была рядом? Она явно была бы совершенно другой: Руби навряд ли работала судмедэкспертом и вообще, скорее всего, не жила бы Бостоне, не была бы знакома с Эммой и её семьёй, к которой успела сильно привязаться всего за полгода.       Никто не знал о прошлом Руби и даже не догадывался, что за спиной такой стойкой девушки, которая без всякого отвращения спокойно резала трупы и разглядывала их внутренности, таились страшные события детства, которые были куда страшнее разрезанной мёртвой плоти. — Может, тебе помочь? — предложила Эмма, обратившись к матери, которая демонстративно стояла к девушкам спиной. — Нет, не нужно, — покачала головой та. — Я сама справлюсь. — Мама? — Эмма подошла к матери и обхватила её руками, положив подбородок на плечо. — Давай не будем обижаться? Ну мы же обсуждали с тобой это несколько раз, и каждый раз всё заканчивается одним и тем же. — Да знаю я, знаю, — вздохнула та и, развернувшись, добавила: — Так, ладно, дуйте куда-нибудь в другую комнату, а я займусь обедом. — Люблю тебя, мам, — Эмма чмокнула мать в щёку и почти вприпрыжку выскочила из кухни.       В родительском доме она могла спокойно быть собой: не такой серьёзной, как на работе, наоборот, эмоциональной и немного ребёнком. Здесь ей не нужно было прятать своё истинное лицо за маской неприкосновенности, потому что дома никто не осудит и не посчитает чокнутой. И даже присутствие Руби не смущало её.       Они начали хорошо общаться после того случая со Звездочётом: когда Эмме была необходима кровь, Руби фактически спасла ей жизнь, став донором. С тех пор прошёл уже почти год, и Эмма могла спокойно доверять ей, потому что Руби была и правда надёжным человеком. — Как на работе? — Эмма шла по тропинке, которая вела прямиком к пляжу, а рядом с ней шла Руби, на ходу собирая волосы в хвост. — Да пока всё тихо, — пожала плечами она. — У Кэссиди какое-то новое дело об убитом продавце в магазинчике на Кросс-стрит. Там обычное ограбление, но мужичка всё-таки жалко. Локсли занимается отчётами, по тебе скучает, — Руби заулыбалась, увидев на лице Эммы ухмылку. — Фрэнч запретил мне появляться на рабочем месте раньше, чем через месяц после того дня, как я ушла в отпуск, — тяжело вздохнула она. — Прошло только три недели, а я уже с ума схожу. — Ещё недельку потерпи, — подбодрила её Руби. — Выжить бы, — усмехнулась Эмма. — Я уже три недели спорю с мамой, порой мне кажется, что это никогда не закончится. Конечно, у нас бывают перерывы там в день-два, но стоит только упомянуть о работе, как она снова заводит свою шарманку. — Твоя мама просто душка. — Моя мать просто невыносима, — фыркнула Эмма. — Она всего-навсего переживает за тебя. — Да, а ещё она терпеть не может мою работу, потому что, во-первых, я всегда в опасности, а во-вторых, в погоне за убийцами я никогда не найду себе ухажёра и не награжу её внуками.       Руби рассмеялась в голос, сев на скамейку напротив воды. — Смейся-смейся, — заулыбалась Эмма, пихнув девушку в бок.       Между ними повисло молчание. Обе устремили взгляд на водную гладь, которая не была такой голубой, как в жаркие дни. Вода отражала серое мрачное небо, и казалось, что сама окрасилась в чёрный цвет. Песок был серым и холодным, а от воды веяло прохладой. На пляже была пустота, ни одной живой души, ни одного человеческого голоска, который бы потревожил эту мрачную атмосферу. — От Джонса есть новости? — нерешительно спросила Эмма, опустив взгляд на свои руки, запястья которых были перебинтованы белоснежными бинтами.       Хоть с того дня, который до сих пор снился ей в кошмарах, прошло достаточно времени, она всё равно не могла смотреть на свои руки. Отметки в виде звёзд давно зажили, и сейчас на запястьях были лишь розоватые полоски, которые достаточно хорошо выделялись на бледной коже Эммы. — Нет, — с сожалением выдохнула Руби, внимательно наблюдая за состоянием подруги. — Он уехал в Нью-Йорк ещё в январе, сказав, что его вызвали по каким-то особо важным причинам, а в апреле перестал отвечать на мои звонки и сообщения. Сколько бы я ему ни писала… Ничего, — Эмма тяжело вздохнула, категорически запрещая себе слёзы. — Если честно, я уже не знаю, что думать. Что там произошло? Зачем он туда поехал? Жив ли вообще? — Я уверена, он жив, иначе мы бы уже все знали, поверь мне. — Наверное, ты права.       Эмма снова посмотрела на тёмный горизонт, где вода сливалась с небом, а в голове замелькали воспоминания: Новый год в компании Джонса; прогулки под снегопадом; совместно раскрытые дела; вечера и ночи, проведённые вместе. В горле встал ком, а внутри стало безумно больно. Как будто всё тело связали веревками и перетянули до самых костей.       Она сильно скучала по нему. Вечерами, когда накатывала тоска, Эмма старалась занять себя всем, что только попадалось под руку. Но сильнее тоски была только боль, которая порой была невыносима. — Когда он приехал в Бостон после того, как его пять лет не было в моей жизни, я была в ужасе. Я ненавидела его, — севшим голосом начала она. — Но со временем я начала видеть, что он изменился. Очень сильно. И тогда в Колумбии я по новой влюбилась в него. Я дала ему второй шанс, надеясь, что у нас всё же что-то может получиться, но, кажется, ошиблась… Он снова сделал мне больно. — Мне очень жаль, Эмма, — Руби погладила её по спине. — Может, всё ещё образуется, он вернётся. — Даже если и так, то где вероятность, что это снова не повторится? — Эмма посмотрела на неё глазами, полными слёз. — И смогу ли я снова начать ему верить после того, как дважды получила удар под дых. — Думаю, время покажет, — выдохнула Руби. Телефонный звонок, казалось, раздался на весь пляж, и Эмма посмотрела на Руби. — Прости, нужно ответить. — Конечно, — кивнула та и встала со скамейки. — Тебе необязательно уходить, это из отдела. — Я пойду прогуляюсь до воды, — Эмма провела рукой по волосам, убирая их назад, и направилась медленным шагом к воде, волны которой тихонько толкались на берег.       Эмма присела на корточки и опустила руки в прохладную воду. Ей не было слышно, о чём говорила Руби, но она понимала, что, скорее всего, нашли очередной труп и нужна была помощь судмедэксперта, и также она понимала, что сейчас Руби придётся уехать, и этого ей не хотелось больше всего. — В лесу нашли труп, мне придётся уехать, — Руби виновато смотрела на подругу, которая выпрямилась, отряхивая мокрые руки. — Боже, забери меня с собой, а, — проскулила она. — Ну я не могу уже находиться здесь, я скоро помру от скуки. — Я бы с радостью, но помню про запрет Фрэнча, — заулыбалась та. Эмма закатила глаза и фыркнула, но Руби лишь крикнула: — Ты идёшь? — Да, — коротко ответила Эмма и, подняв с песка камень, со всей силы запустила его в воду. Потом отряхнула руки, наблюдая, как брызги от камня разлетались во все стороны, и направилась вслед за Руби.       В заднем кармане завибрировал телефон, и она закатила глаза, уже зная, кто звонил, потому что последние три недели, кроме матери и Руби, ей никто не звонил. Но, стоило посмотреть на экран телефона и узнать до боли знакомый номер, Эмма едва сдержалась, чтобы не запрыгать от счастья. — Руби, кажется, я еду с тобой! — от былой грусти не осталось и следа, Эмма широко улыбалась, показывая телефон подруге. — Свон, — серьёзно произнесла она, ответив на звонок.       Руби внимательно наблюдала за её реакцией, ожидая окончательного ответа. — Нет-нет, ничего страшного, я сейчас подъеду, — Эмма нажала на отбой и подняла глаза на подругу, которая тут же расплылась в улыбке. — Кажется, у нас новое дело, Руби. — Твоя мама будет не в восторге, — констатировала факт та, вскинув одну бровь.

***

      Серебристый джип Эммы остановился позади одной из патрульных машин, которые уже заполнили всю лесную поляну, а их красно-синие огни били в глаза в сгущающихся сумерках. Чёрный «мерседес» Руби приехал на несколько минут раньше, потому что Эмме ещё пришлось разбираться со своей мамой, которая не хотела отпускать её, пришлось отправить подругу на место преступления куда раньше, чем приехать самой.       Эмма покинула тихий салон машины и окунулась в атмосферу пищащих надоедливых москитов, которые тут же атаковали её, желая полакомиться. Она направлялась к жёлтой ленте, отмахиваясь от этих насекомых. — Детектив Свон, — восторженно произнёс патрульный, стоящий у ленты, и, улыбаясь, приподнял её, давая возможность девушке пройти.       Эмма мимолётно улыбнулась ему и, пригнувшись, прошмыгнула на загороженную территорию. Проходя мимо, осмотрела белоснежный дом, судя по всему те люди, которых сейчас допрашивал детектив Локсли, как раз и являлись его владельцами.       «Неплохо», — подумала Эмма и прошла мимо.       В лесу было куда темнее, нежели на открытой местности. Здесь деревья заслоняли собой весь свет, исходящий от ярких мигалок патрульных машин, и, чтобы хорошо разглядеть хоть что-то, пришлось включать фонарик. Эмма шла, освещая мокрую землю прямым лучом белого света, и с каждым шагом приближалась к тому, что боялась увидеть. Она нервничала, и это плачевно сказывалось на её руках: они болели.       Такое было каждый раз, когда ей предстояло увидеть новую жертву очередного извращенца или умалишённого человека, очередное бездыханное тело, в котором была скрыта загадка, нуждающаяся в решении. И если раньше она относилась к найденным телам с холодностью и полной безэмоциональностью, то после стычки с Грэгом Мэнделом, который почти отправил её на тот свет, всё кардинально поменялось. Теперь ей приходилось бороться со своими страхами о том, что ей доведётся снова увидеть ту ужасную картину, которую она видела год назад в квартирах девушек, убитых Звездочётом. И хоть ей прекрасно было известно, что он до сих пор лежал в больнице под присмотром полиции и до сих пор был в коме после того, как Робин попал ему в лёгкое и лишил кислорода на какое-то время — но было бы куда лучше, если бы это его убило, а не ввело в коматозное состояние, — она всё равно боялась увидеть снова ту самую зияющую рану от уха к уху на горле очередной девушки и звёзды на её запястьях. И это дело не было исключением — ей снова было страшно.       Очередной кустарник, который заслонял прямой подход к найденному телу, пришлось обходить, и Эмма тяжело вздохнула, когда, вывернув, увидела Руби, склонившуюся над телом, которое освещал стоящий рядом патрульный. — О Боже, — поморщилась Эмма, скользнув лучом света по телу молодой девушки. — Да, — выдохнула Руби. — Она же ещё совсем ребёнок. — Я не могу сказать её точный возраст, но, предположительно, лет пятнадцать-шестнадцать, — Лукас взглянула на Эмму снизу вверх и тяжело вздохнула. — Что можешь сказать о ней? — спросила та, глянув в мутные белые глаза девушки, которые уже никогда не посмотрят на этот мир. А может, оно и к лучшему? — Молодая девушка, белая, на вид лет пятнадцать-шестнадцать, видимых смертельных ран на теле я не обнаружила, больше скажу после вскрытия, — Руби встала и размяла затёкшие конечности. — А что со временем смерти? — День, может, два, — проговорила та, — но не больше, потому что тело ещё не начало активно разлагаться. — Да, информации немного, но хоть что-то, — тяжело вздохнула Эмма и присела перед молодой девушкой.       Её тёмные волосы были собраны в спутанный хвост, который, скорее, был похож на комок, лицо было синим, а чуть приоткрытые губы в кровяных потёках свидетельствовали о том, что смерть этой девушки была далеко не безболезненной.       «Что же с тобой стряслось? Расскажи нам», — мысленно проговорила Эмма, коснувшись холодной руки девушки.       Её внимание привлекли маленькие ранки в районе вен на сгибе локтя. Они были едва заметными засчёт того, что были нанесены ещё при жизни и уже начали заживать, но их было так много, что на руках не было ни одного живого места. Эмма поправила рукав джинсовой куртки девушки, чтобы рассмотреть руки выше локтя, и почувствовала, как острая боль ужалила палец через латексные перчатки. — Проклятье! — чертыхнулась она, резко одёрнув руку. — Что такое? — встревожилась Руби и подняла глаза на подругу, которая рассматривала руку в белом свете фонарика. — Ты поранилась? — Нет, — помотала та головой, незаметно стерев капельку крови с голубой перчатки о свои брюки, — вовсе нет, просто порвала перчатку. Наткнулась на что-то. — Руби сощурила глаза, пристально сканируя Эмму, которая тут же подскочила на ноги. — У тебя есть запасные перчатки?       Лукас повернулась к своему чемоданчику, и Эмма уловила момент, мимолётно глянув на маленькую ранку, из которой снова выступила капелька крови. В голове пронеслось множество вариантов того, какими могли быть последствия, и страх зажал горло, лишая возможности дышать на какие-то секунды. Руби протянула ей новые перчатки, и Эмма, кивнув, надела их, затем снова присела перед жертвой.       Теперь она была аккуратнее.       Она осторожно подняла рукав и осмотрела то место, где умудрилась уколоть палец, — там ничего не было. Острый предмет словно испарился, сделав своё дело. Эмма нахмурила брови. — Ты что-то увидела? — снова подала голос Руби. — Здесь дорожки, — кивнула Эмма, — как будто наша девушка употребляла наркотики. — Наркотики? — за их спинами послышался знакомый мужской чуть хрипловатый голос. Свон развернулась, махнув своим белокурым хвостиком, и встретилась со взглядом своего напарника, на лице которого тут же расплылась улыбка. — Свон! — Локсли, — она поднялась на ноги и не успела даже опомниться, как мужчина заключил её в свои крепкие объятия. — Боже, я безумно скучал по тебе, — произнёс он, — а прошёл-то всего месяц.       Хоть характер его напарницы был далеко не подарок, он не мог представить рабочий день без её резкости или дерзости, а также психов по любому поводу, когда что-то шло не так, как ей надо. За пять лет работы с Эммой плечом к плечу он очень сильно привязался к ней. — Я тоже рада видеть тебя, Робин, — она обняла его в ответ, стараясь не задеть перчатками. — Прости, что пришлось выдернуть с отпуска, но без тебя за это дело я бы не стал браться, — он отпустил её и покачал головой. — Ничего страшного, я была готова любыми путями сбежать от своей матери. — То-то видно, ты щёки отъела, — засмеялся он и потрепал её за щеки. — О Боже, прекрати! — поморщилась та, шагнув назад. — Перестань! — Теперь ты хомяк, — не унимался тот. — А ты… — Эмма замолкла, стараясь быстро придумать ему кличку, но из головы тут же всё вылетело. — Неважно, — фыркнула она, толкнув его в бок. — Тебе известно что-нибудь о ней? — Не особо, — выдохнул Робин. — Я поговорил с семьёй Брайн. Они приехали сюда отдыхать буквально сегодня, и, пока они грузили вещи в дом, их собака пропала. Девушка — Сара — пошла искать её, ну и… — То есть тело обнаружил пёс, — задумчиво пробормотала Эмма. — Какое алиби у семейства? — Они сказали, что выехали рано утром и это может подтвердить их соседка, которой они оставили ключи от квартиры на ближайшие две недели, пока были бы здесь. — Это их дом? — Нет, он арендованный. — А номер владельца… — Я уже взял. — Замечательно, нужно будет проверить всё, — она положила руку на плечо Робина и снова посмотрела на труп девушки, с которым всё ещё возилась Руби, собирая какие-то образцы.       Она работала, как обычно, серьёзно, безэмоционально, её лицо было каменным. Такой стойкой выдержке мог позавидовать даже мужчина, а для девушек это было как поднятие самооценки и доказательство того, что считать женский пол слабым — крайне глупо. — Руби, нам нужен анализ на наркотики, — проговорила Эмма, снимая перчатки. — Сделаешь? — Хорошо, — кивнула та, даже не оторвав взгляд от тела. — Ты думаешь, у неё передозировка? — недоумевая, поинтересовался Робин. — Но разве кому-то взбредёт в голову колоться в такой глуши? — Она подросток, а они достаточно часто уходят из дома, вот и натворила делов, — пояснила Свон. — Тем более населённый пункт всего в паре километров отсюда, так что, думаю, всё-таки стоит проверить, согласись. — Ну да, ты права, — выдохнул Робин.       Она посмотрела в глубину леса, на деревья, на которые уже спустились густые сумерки. На небе начали проявляться бледные звёзды, окружающие полное белое яблоко луны, которая старалась проникнуть своими лучами в самые потаённые уголки леса. Вдруг с дерева взлетела птица, которая наблюдала за всем процессом, казалось, с самого начала. Эмма вздрогнула и посмотрела ей вслед. От страха по спине пробежал холодок.       «Что, если эта девчушка здесь не одна? Что, если в этом месте есть ещё такие же тела, которые никто может уже не найти? — в голове крутились разные мысли. — Ведь мы не знаем, сколько ужаса хранит это место».