Отныне Сэмуэль Михаэлис-Фантомхайв, полудемон

Это была сырая душная ночь, туман стелился молочной зыбкой рекой по асфальтовой дороге и зеленеющей в свете фонарей траве, оставляя за собой мелкие капли влаги. Белая пелена окутывала фигуры таинственных прохожих, сглаживая и размывая тёмные контуры, поглощая шелестящие звуки шагов и переминающихся складок одежды. Погас первый огонь на длинной металлической ножке, за ним — второй, третий, и так, пока вся улица не погрузилась в полумрак ночи. Без искусственного жёлтого освещения стало видно серебряное сияние округлой луны, лишь в одиноком окне одного дома до сих пор теплился золотистый мерцающий свет. Казалось, что здание безмолвно взирает на проходящего внимательным и пристальным глазом. В уютной гостиной в глубоком мягком кресле пристроился, забравшись с ногами на сидение, парень лет пятнадцати. Огонь, разведённый в кирпичном камине, тёплыми всполохами ложился на иссиня-чёрные пряди волос и яркими язычками плясал в глубоких синих, в полусумраке комнаты казавшимися бездонными чёрными омутами, глазах. Одет он был в тёмные, свободного покроя домашние штаны и великоватую белую рубашку, рукава которой были засучены почти до локтей, открывая изящные тонкие запястья. Парень перебирал желтоватые в свете камина листы бумаги, лениво, но внимательно перенося взгляд со строчки на строчку и попивая клубящийся паром ароматный чай из тонкой белой чашки с золотым ободком. Тишину, переплетающуюся с едва уловимым шелестом бумаги и приятным треском сухих поленьев, не нарушал более не один звук, однако парень замер, прислушиваясь к каким-то своим внутренним ощущениям. Он недовольно фыркнул — чужое присутствие почти не ощущалось, а значит, это был не обычный человек. — Кого там ещё Сатана принёс? — Пробурчал под нос брюнет, однако не без удовольствия отставил на чайный стеклянный столик напиток и отложил бумажную кипу, поднимаясь на ноги, всё же решаясь разузнать о ночном госте. Захватив с того же столика чёрную повязку, по пути к прихожей привычными движениями завязал ту на затылке, прикрывая правый глаз. Открыв дверь, он огляделся вокруг — никого, — и лишь затем опустил голову вниз. На коврике перед порогом стояла плетёная корзина, из которой всё отчётливей доносилось шебуршание. Парень наклонился и вынул из неё годовалого младенца, завёрнутого, как гусеница, в целый ком из всевозможных тряпок разнообразных, и не самых приятных, оттенков. Ещё раз оглядевшись по сторонам, он зашёл обратно, захлопнув входную дверь. Пройдя уже в знакомую гостиную с камином, он с копошащимся свёртком залез в прежнее кресло. Распутывая замысловатые узлы на тряпках, брюнет медленно, но верно освобождал ребёнка из плена. На вид парень был полностью спокоен, но его сдерживаемый гнев выдавали резко обозначившиеся сжимаемые скулы и кошачье-вертикальные зрачки в ставших рубиново-кровавыми глазах. Ребёнок, принесённый из уличного холода в тепло дома, проснулся и начал жалобно хныкать, как можно шире раскрывая ротик с уже прорезавшимися крошечными белоснежными зубиками. — Бедняга, ты ведь есть, наверное, хочешь. Сейчас… — Парень швырнул «пелёнки» прямо в огонь камина, аккуратно приобнял младенца, и пошёл на кухню, укачивая того. Продолжая удерживать ношу одной рукой, другой он оперативно нашарил в холодильнике пакет молока, а затем и разогрел его в кружке. Проделав плавное манящее движение рукой в воздухе, он подозвал к себе кружку с плиты и щелчком пальцев превратил ту в хорошенькую детскую бутылочку с соской. Стоя на кухне и кормя ребёнка, он наконец дал выход своим чувствам и мыслям по поводу «заботливых» родителей малыша, вырвавшимся изо рта злобно-сдерживаемым шипением, перемешиваемые с нежными обращениями к найдёнышу: — И кто только додумался оставить ребёнка на ночном воздухе в такую сырость?! Человеческие дети ведь так легко простужаются! Ну же, кушай, хороший мой. Подкинули незнакомцам! А если бы они были плохими людьми?! Что тогда было с ребёнком?! Ну-ну, не торопись. Даже не позвонили и не постучали в дверь! А малыш-то волшебник — попади он к маглам?! Вот же ж мордредовы… Поток нелестных слов в сторону нерадивых родственников найдёныша прервал сам виновник ситуации. Наевшись и распахнув совершенно ясные и чистые, как изумруды, глаза, он радостно улыбнулся парню, обхватив того ручками за тонкие пальцы правой руки, которой тот придерживал бутылочку с молоком, потянув их в рот. Опасные багровые всполохи в глазах брюнета тут же сменили тёплый синий и, оказалось, когда чёлка спала с правого глаза, мягкий сиреневый цвета. — Какое же ты чудо! — Умилился парень, улыбнувшись в ответ. — Хочешь остаться? Малыш весело агукнул в ответ, будто почувствовав, что от него требуется ответ. — Вот и здорово, — искренне обрадовавшись произнёс с улыбкой брюнет.

***

Когда второй житель вернулся в дом 8 на Тисовой улице*, он обнаружил вполне себе идеалистическую картину в гостиной. Высокий красивый брюнет с красно-карими глазами, войдя в комнату, увидел своего мужа, сидящего у камина в кресле, с нежно-довольной улыбкой, будто у сытого книзла, и держащего «колыбелью» на руках запелёнутого в клетчатый плед ребёнка. — Так. Что здесь происходит? — Поспешил уточнить прибывший. — И тебе доброй ночи, Себ. Смотри, его подбросили нам, — начал парень, поправляя складки пледа у лица дремавшего ребёнка. Тут он резко повернулся к вошедшему лицом, сверкая разноцветными глазами. — Себа… — О, нет, — протянул мужчина, — нет, нет, нет. — Он знал этот взгляд со стальными нотками решимости. — Се-еба… Себастьян. Он будет нашим сыном, — утвердительно, голосом, не допускающим возражений, произнёс парень и снова склонился над младенцем. — Тем более, нам нужен наследник. Не думаешь, что это — подарок самой магии? Со вздохом мужчина опустился на чуть в стороне стоящее кресло, прикрыв рукой своё лицо. Немного погодя он протянул супругу жёлтый плотный конверт. — Это ещё что? — Спросил тот, нехотя отрываясь от ребёнка. — Он ведь был в корзине, а в ней и оказалось письмо. Наверняка от его родственников. — Хм. — Протянул парень, затем брезгливо взял конверт за самый край и, не задерживая его в руках, кинул в пламя камина. Бумага моментально вспыхнула, а из-за решётки посыпались зелёные искры. — Он будет нашим сыном, и ничьим больше, — твёрдо сказал он. Мужчина одобрительно хмыкнул. — Поздравляю, граф, с обретением наследника, — после паузы произнёс брюнет. — Только вот мне всегда казалось, что счастливой матерью станет мисс Элизабет. — Молчать, демон! — Притворно сердито воскликнул парень, кинув в того стопку бумаги, что совсем недавно оставил на чайном столике. Не долетев, она рассыпалась на отдельные листы, которые тут же усеяли всю комнату. Сделав вид, будто так и было задумано, младший супруг отвернулся с гордым видом. — Да ладно тебе, Сиэль. Он будет нашим сыном. Нашим, и ничьим больше. Встав со своего места, мужчина подошёл к паре у камина и тоже склонился над ребёнком, приобняв со спины через спинку кресла стройную фигуру мужа, перед этим поцеловав его в макушку, от чего последний довольно прищурился. — Тогда как мы его назовём? — Ну, как насчёт Аластора? — Принял задумчивый вид мужчина. За что получил несильный (для демона) удар в плечо. — Хочешь чтобы к нему обращались как к какому-то глашатаю?! ** — Возмутился парень. — Ладно-ладно. Тогда… Сэмуэль? — Сделал он вторую попытку. — Хм. Сэмуэль. Сэмуэль… — Взгляд синего и фиолетового глаз стал на пару мгновений рассеянным, но пелена быстро спала. — Второе имя дают в честь отца, и, поскольку ты у нас — старший супруг, то… — Сэмуэль Себастьян. Анку, — подытожил супруг после кратковременной паузы. — Это имя прекрасно ему подойдёт. Мой лорд… — Мурлыкнул демон, опуская руки к подбородку и шее мужа. Парень под настойчивым, но мягким давлением прохладных пальцев запрокинул голову назад, чтобы принять нежный поцелуй от любимого.

***

Сиэль не шутил, когда говорил, что этот ребёнок будет принадлежать только и только им, и Себастьян об этом прекрасно знал. После того, как они выбрали имя для младенца, следовало провести ритуал введения в род, но не какой-нибудь обычный магический ритуал Главы рода, а демонический. Этот ритуал полностью лишал ребёнка прошлого. Заменял кровь и магию на новые родительские, которые в свою очередь постепенно меняли плоть, выжигая из бывшего рода и вводя в демоническую семью. Вокруг было полно руин старого поместья. Казалось, в заброшенном родовом мэноре не осталось ничего от былого могущества. Но это было не так. Под землёй, в каменном зале, до сих пор слабо теплилась магия, окутывая сердце поместья — родовой камень. Пока был жив единственный потомок темномагического древнего рода, жила и магия этого места. Двое демонов, одетых в традиционные мантии с капюшонами и браслеты, стояли посреди ритуального зала. В центре помещения, на возвышении, лежал закутанный спящий ребёнок. Вот стоящие друг напротив друга существа кивнули друг другу и, синхронно подняв руки, запели на мёртвом наречии исчадий ада. Вместе со звуком переливающихся голосов к высокому каменному потолку взмыла магия. Струясь серебристыми, чёрными, тёмно-синими и изумрудными потоками, она оплетала собою тела, связывая проводящих ритуал и ребёнка. Демоны, не прекращая песнь, стали сближаться, двигаясь по кругу. Под их ногами загорались синим пламенем линии, полосы, символы, создавая контур остроконечной пентаграммы, исщерпленной всевозможными рунами. Подойдя к середине зала, они по очереди вспороли свои вены ритуальным серебряным кинжалом и переплели руки над золотой глубокой чашей, украшенной сверкающими в огненном мареве рубинами и сапфирами. Струйка их общей крови, стекая по локтям на дно чаши, постепенно наполняла сосуд. Как только уровень крови поднялся до нужной отметки, оба отвели руки, на которых тут же затянулись порезы. Сиэль подхватил приготовленный хрустальный флакон с полупрозрачным зельем. Дополнившие жидкость капли зелья окрасили её в угольно-чёрный цвет. Через пару секунд чаша вспыхнула адским пламенем, но почти сразу же потухла. И Себастьян, и Сиэль смочили свои губы чёрной смесью, а затем влили в рот будущего сына пару капель. Снова к сводам зала вознеслись ритуальные слова песни, и снова искрящиеся струи магии опутали троицу. Потоки магии выжигали старую кровь в жилах новорождённого, а чёрный поток занимал своё новое место, скользя по стенкам сосудов. Вот последнее слово было пропето, последняя капля человеческой крови навсегда покинула тело ребёнка, и магия рассеялась в воздухе, потух огонь. Ритуал был окончен, а в семье Михаэлисов появился наследник.