Отныне Сэмуэль Михаэлис-Фантомхайв, полудемон

В лазарете Хогвартса царил полный порядок и покой. Что, в общем-то, было и неудивительно, ведь правила этим маленьким королевством медицины в стенах школы мадам Помфри, на одну которую приходилось несколько сотен учащихся (совсем еще детей, которым интересно каждое новое заклинание). В раскрытое высокое окно влетал свежий уличный ветерок, развевая идеально белые занавески и принося с собой запах цветущих трав и теплых лучей солнца. Неучтенные пылинки в малом количестве кружились в полосках света. Сейчас койки больничного крыла пустовали — не сезон для простуд или квиддичных матчей, а студенты уже успели оценить весь годовой ассортимент изделий рыжих близнецов и не попадались на уже изученные ранее трюки и печально знакомые конфеты. Точнее, были не заняты все койки, кроме одной. На расправленной кровати под легкой белой простыней лежал блондин с разметавшимися в стороны короткими волосами и умиротворенным во сне лицом. На тумбочке возле него расположилась не открытая коробочка конфет, стоящая на забытой кем-то книге, стеклянный графин с водой и таким же стаканом, а еще небольшая стопочка записок из желтоватого пергамента. На уголках некоторых из них, выглядывающих из общей массы, можно было рассмотреть отдельные чернильные буквы. С одной стороны, ближе к выходу из крыла, кровать пациента прикрывала белая ширма. С другой же, на соседней койке сидел мальчик примерно того же возраста, что и спящий блондин. Он задумчиво вертел в руках несколько пергаментных записок, точно таких же, что уже лежали на тумбочке. Нельзя точно сказать, сколько прошло времени, но юный черноволосый волшебник поднялся со своего места, положил квадратики пергамента в стопку к остальным и взглянул на блондина. Одна светлая прядь выбилась из челки и теперь лежала поперек носа мальчишки; брюнет потянулся, чтобы убрать ее в сторону. Однако, та слегка коснулась самого кончика бледного носа, и, когда мальчик выпрямился, на него уже смотрели сонные серые глаза. — С-сэль? — Хрипловатым голосом спросил Драко, немного запнувшись, а потом поспешил прочистить горло. — Вот, держи, — Сэль отвернулся куда-то в сторону, звякнул графин, и перед лицом блондина оказался стакан с водой. Драко благодарно кивнул и, приняв стакан со спасительной влагой, осушил его наполовину. Полудемон в это время опустился обратно на стоящую рядом койку и сложил руки на груди, не отрывая зеленых глаз от очнувшегося однокурсника. Драко от этого пристального взгляда передернул плечами, что могло показаться нервным жестом, и отвел взгляд в сторону, причем его скулы слегка порозовели. Ему сразу же вспомнилось видение, показанное ему зеркалом на третьем этаже. — Как твое самочувствие? — Нейтральным голосом поинтересовался в то время друг. — Я в… в порядке, — отозвался Драко, слегка подозрительно скашивая глаза в обратную сторону, к фигуре Сэля. — Хорошо, — прикрыл зеленые глаза мальчик. — Хорошо, — еще раз повторил брюнет, отчего у блондина возникло навязчивое ощущение, что точно не все и уж точно не хорошо. Сэль начал отбивать какой-то ритм указательным пальцем по локтю левой руки, все еще держа их скрещенными на груди. — Вот скажи мне — зачем вы, ради бороды Мерлина, поперлись в этот коридор? — Прошипел Сэль, приоткрыв, кажется, сверкающие пламенем глаза. — Что это еще за идея «Икс», ни с того ни с сего врезавшаяся в ваши головы, словно бладжер, запущенный Флинтом в Вуда? Вы могли сдохнуть еще только в самом начале, в комнате Гровера, с откусанными головами, погибнуть от удушения в этом треклятом растении, загнуться от кровопотери, если бы те ключи догнали вас, — Драко решил не уточнять, почему Сэль назвал цербера Гровером и смиренно сидел, опустив глаза вниз. — Вам могли размозжить ваши тупые головы или проткнуть насквозь тупой железкой, вы, схеш-шшш, ты, Драко! Мог бы валяться сейчас здесь в качестве трупа с интоксикацией или с обуглившейся до хрустящей! черной! корочки! кожей! — Под конец Сэль уже повысил голос, чеканя каждое отдельное слово, и сжимал изо всех сил кулаки, еле удерживая их опущенными вниз. — Ну, мы… — попытался робко вставить слово Драко, пораженный гневной речью друга, но его прервал Сэль. — Да знаю я! — Немного истеричным голосом, что было не характерно для него, воскликнул брюнет, запустив руки в длинные волосы и поворачиваясь вокруг своей оси. — Блейз и Тео уже мне все рассказали! Гррр! Старый интриган! Что я упустил?! Что он заметил?! Уж думал, он меня попытается… запихнет… а этот… сша-а-схешш… вас… сссашш шшахсс ссе схеш-шшш! Драко, хотя ничего не понимал в почти сплошном шипении брюнета, но впечатлился эмоциями, скрытыми за змеиными словами. Через минуту Сэль тяжело выдохнул и глубоко вдохнул, пригладил свои немного растрепавшиеся волосы и упал обратно на свое сидячее место. — Тео и Блейз… — Они в полном порядке, — уже успокоившись, но, скорее, истратив порядочно сил на злость, обычным своим тоном ответил полудемон. — В отличие от тебя, они были много дальше от срезонировавших заклинаний. Конечно, их задело, но они провалялись здесь всего день. — А… — Сегодня отправляется Хогвартс-экспресс — вот и считай — дня четыре*. — Опередил слизеринец вопрос друга. Драко перевел взгляд на тумбочку с разложенными по ней предметами. — Сейчас, кстати, прощальный обед, так что все в Большом зале. А так бы тут было не протолкнуться, — легко улыбнулся Сэль и тоже взглянул на пергамент. — Я как-то упомянул о том, что больным пишут пожелания на бумаге — короткие записки, чтобы те быстрее поправлялись, так что вся эта почта по твою душу. Герми даже книгу притащила, хотя в начале и обозвала эту затею жутко нерациональной даже для волшебного мира. Наступила пауза, Сэль сидел, уставившись со смягчившимися чертами лица на поверхность тумбочки, а Драко — глядя на лицо друга и отмечая про себя, что уже сейчас оно у Михаэлиса довольно симпатичное для одиннадцати лет. — Кхм, — решил нарушить становившуюся неловкой паузу Малфой и не углубляться в свои мысли. — А ты почему не на обеде? Тебя там не ищут? — Конечно, директор бы очень расстроился, если бы меня там не было, — с саркастической и немного грустной усмешкой произнес Сэль. — Эдриан прикрывает меня под обороткой. На его отсутствие вряд ли кто обратит внимание, в отличие от моего. — Вот как, — даже упоминание Пьюси сейчас не вызвало, кажется, обыденного легкого раздражения внутри блондина. — Кстати, пока ты тут валялся и отсыпался, пропустил грандиозный разнос директора твоим отцом. — Papa был здесь?! — Воскликнул Драко, представляя, что именно ему посчастливилось пропустить. — И что ты так удивляешься? Ты же единственный наследник древнего и благородного рода Малфой, — явно кого-то цитируя, слегка прикрыл глаза Сэль. — Лорд Малфой так прошелся по безопасности учащихся в Хогвартсе, что это выглядело как легко завуалированное оскорбление нашего дорогого Дамблдора, однако тот не мог ничего толком на это ответить! Мне бы так… — мечтательно выдохнул брюнет. — Напоследок твой отец пригрозил директору потерей одного из многочисленных постов и чуть не забрал тебя в мэнор, но так как твоей жизни «ничего больше не угрожало», по словам профессора Дамблдора, на что Лорд Малфой ответил, что он в этом очень сомневается, тебя все же оставили в школьном лазарете. — И правильно сделали, — послышался строгий голос незаметно подошедшей к мальчикам медиведьмы. — Не хватало еще устроить перетягивание пациентов. Покой — главное дело в восстановлении. Как вы себя чувствуете, мистер Малфой? — Обратилась она к Драко. Занятая проверкой состояния своего пациента, мадам Помфри нашла время, чтобы сказать Сэлю: — Не волнуйтесь, мистер Михаэлис, о вашем небольшом нарушении я распространяться не собираюсь. После того, как состояние Драко было идентифицировано как удовлетворительное, ему же был выдан флакон общеукрепляющего зелья. Переодевшись в свежевыглаженную мантию и прихватив с собой (не без помощи друга) больничные гостинцы, скопившиеся за время на тумбочке, слизеринец покинул лазарет. Двое студентов сразу же направились в гостиную факультета — пир в Большом зале все еще не был окончен, хотя и прошла большая его часть, но учащимся еще предстояло выслушать напутственные речи директора. Да и в общем-то, торопиться было некуда — до отбытия поезда оставалось еще около пары часов. В гостиной, как ни удивительно, было пусто. Из-за отсутствия окон и все еще горящего, но почти не излучающего тепло, огня в камине, можно было подумать, что сейчас стоит ночь. В спальне каждая из четырех кроватей была идеально заправлена, а тяжелые темно-зеленые пологи — подвязаны. Тут же около кроватей стояли уже собранные чемоданы с вещами, ждущие своего путешествия. Чемодан Драко тоже был укомплектован расторопной Лесси. Сладости-гостинцы нашли свое место среди остальных вещей, а мальчики устроились на одной из кроватей, разложив перед собой принесенные домовушкой закуски. Есть прямо в кровати было, конечно, неправильно, но эти двое все еще были детьми. Довольно голодными детьми. Через какое-то время в спальню, шумно переговариваясь между собой, явилась оставшаяся часть неразлучной четверки. Конечно же, обнаружив на месте здорового товарища, поднялся тот еще гам. В этот момент, в окружении друзей, с крошками печенья в уголках губ Драко чувствовал себя как никогда хорошо. Спустившись в гостиную, компания обнаружила добрую часть факультета: многие из сокурсников, да и старших курсов были так или иначе знакомы с младшим Малфоем и по-своему интересовались судьбой софакультетника.

***

Со станции Хогсмида открывался неплохой вид на замок — отсюда он казался не таким массивным, чуть смазываясь из-за расстояния. За прошедший год Сэль видел его с разных ракурсов, совсем вблизи и издалека, ночью, с горящими глазницами, и поутру, в дымке легкого тумана. Во всех своих ипостасях Хогвартс был прекрасен как архитектурное строение, как школа, ставшая чуть ли не вторым домом для детей, а не оставшаяся холодным каменным замком. — Эй, Сэль, — одернул друга Блейз. — Хватит уже наслаждаться видами, будто последний раз тут находишься. Ты окажешься здесь же всего через тройку месяцев. — Да, и правда, — хмыкнул полудемон. — Пора возвращаться домой. За окном экспресса Сэмуэль оставлял Хогвартс с его магическими коридорами, строгими и не очень профессорами, хитрым директором и абсолютно пустой комнатой, где еще утром сопел в шесть ноздрей щенок цербера.