Чёртовы сигареты, чертов ты. Реванш.

Прошло два года. Два года, как я познакомилась с Глебом, испытала тысячу эмоций, почти потеряла подругу, подружилась с Соней, а также… полюбила. Ровно год и девять месяцев мы жили с Глебом душа в душу. Вместе спали, просыпались, шли в институт и обратно. Ксюша меня всё-таки вспомнила, я узнала, что было, а точнее кто был причиной её лёгкой амнезии. Кричала тогда настолько громко на парней, что потом ещё три дня с охрипшим горлом ходила. Наша дружба с Соней стала ещё лучше, мы доверяли друг другу почти все секреты. Когда я ссорилась с Глебом, уходила к ней плакать, а потом ногтями драла её диван, когда Голубин вытаскивал меня из квартиры, обратно домой. Они, кстати, почти поладили, ну, мне так казалось. В общем, всё было абсолютно нормально, протекало так — как должно. Мы все радостно закончили универ, помню, ещё как купила дорогущее, но такое красивое платье. Глеб даже рубашку с пиджаком надел. Потом вручение диплома, бабочки в животе, алкоголь в горле, клуб в памяти, пустой кошелек в сумке и головная боль утром. Но потом стоит отметить главный месяц, который стал роковым. Я не знаю, что точно так на нас повлияло, но жизнь стала какая-то однообразная: мы редко ссорились, Глеб просто закрывал глаза на мои загоны, и наши отношения потеряли искру. Я уже не целовала его так, как раньше. Секс стал по типу: «Раз, два, три, спать-ка ты ложись.» Я часто оставалась у Сони, ныла ей, а она выслушивала и тихо по плечу гладила. Всё было скучно, однообразно, а в привычку за жизнь с Глебом уже вошёл «адреналин». Я уже и не знала, что мне делать, пока… Одним очередным вечером, я прикатила к подруге, заваливаясь в тапочках и халате, объясняя всё тем, что времени было мало, Глеб был в душе, а у меня опять началась истерика, поэтому я быстро вызвала такси и убежала, оставив записку — не хотелось в глаза объясняться. Попросив достать какое-нибудь белое-сухое, падаю на диван, проверяя телефон. Даже ни одного сообщения. Откидываю мобильник куда-то в сторону, разворачиваясь к девушке, которая уже несколько секунд стоит надо мной и дышит так, будто сейчас родит. — Что такое, Соф? — таращусь на неё, замечая в её руке бутылку любимого вина, но вторая ладонь подозрительно сжата в кулак, и я могу уловить даже легкой потрясывание, скорее всего вызванное волнением. — В общем, — девушка всё же делает шаги ближе, присаживаясь почему-то на пол, ставя бутылку на стеклянный столик, — Помнишь, я тебе говорила, что познакомилась в клубе с одним парнем, который буквально обольстил меня? Я лишь не доверительно киваю, заостряя внимание на темноволосой. — Так вот, оказывается, он неплохой в общении на трезвую голову, мы с ним виделись пару раз, и он предложил мне одну вещицу, — она немного жмётся на месте, будто всё никак не решаясь стоит ли продолжать. Мой интерес растёт, что я приподнимаюсь с лежачего положения, и сползаю на ковёр к подруге, тонко намекая своим видом, что мне жуть, как интересно, — В общем… вот… Она аккуратно разгибает ладонь, медленно открывая вид, на смятый пакетик, внутри которого рассыпается, что-то мелкое. — У меня это ещё с той недели, но мне страшно было одной, я никогда не пробовала, — её голос дрожит, а мои глаза с каждым её словом расширяются всё сильнее. Я мечусь с её лица на содержимое пакетика, и не понимаю, что должна сейчас сделать. Выбросить эту дрянь в окно, и ударить Софию за то, что могла вообще такое домой притащить или поддаться соблазну, и заглушить все свои проблемы. — Сколько здесь? — не знаю почему выдаю такой вопрос первым, выхватывая из рук шатенки пакет. — Вроде два грамма, мне сказали это на пару раз точно. Она подсаживается ко мне ближе и говорит это с таким азартом, что неуловимо можно заметить её желание попробовать то, что было для неё всегда за гранью. Ещё пару минут мы смотрим друг на друга, всё никак не решаясь, но вдруг, мы, будто, бешеные собаки срываемся с места, подбегая к сумкам и доставая кошелки. Никто из нас никогда этого не делал, но азарт с такой силой тогда в голову ударил, что я невольно начала вспоминать, как однажды подглядела за посиделками Глеба и его друзей у нас в доме. Смутно и отрывисто помню, но точно знаю, что нужна карточка и деньги. Ну и в фильмах тоже так делают. А дальше как в тумане, будто, мой здравый смысл отключился, а в разгон пошли ручки. Это было настолько быстро, что вот, мы уже вдвоём лежим на диване, ожидая эффекта, которого просто нет. Нам ни хорошо, ни плохо, никак. Пролежали мы так минут двадцать, после чего я решила пройтись на кухню за водой, потому что на вино было даже смотреть сейчас страшно. И в этот момент, когда стакан был в одной руке, а второй я из кулера воду наливала, меня, будто, в другой мир утащили. Голова слегка закружилась, а руки расслабились до такого состояния, что стакан полетел на пол, благо пластмассовый был, а то я бы и на осколки не прореагировала, так бы и прошлась по ним босыми ногами. Кое-как доползаю до дивана, встречая там Соню, которая просто не в себе, перебирает что-то пальцами, будто, в воздухе фигуры рисует, а после на меня пустыми глазами смотрит и так глупо, но заразительно смеётся. Мне становится почему-то от её хихиканья до боли смешно, поэтому я тоже начинаю издавать какие-то странный звуки, падая на диван, зарываясь в подушки. Тело становится будто не моим, я остаюсь лежать на диване как амёба, представляя, что я сейчас где-то в Монако, под горячим солнцем. Дальше не помню ничего, просто отрубаюсь.