Кузина

      Тиш потянулась, не вставая с диванчика. Перевернувшись на живот, пару раз взбила подушку, сложила на неё локти и поболтала в воздухе пятками. Поттер покосился сначала на забавные полосатые носочки, надетые на ноги девчонки, потом на крепкие рыжие ботинки, аккуратно стоящие рядом с диваном.       — Я не понимаю, — прошептал он. — Как жить дальше?       — Это был риторический вопрос или тебе помочь составить план на ближайшее десятилетие? — деловито уточнила Тиш.       — Издеваешься?       — Немножко. Так в чём проблема?       — Вот, — Гарри перекинул девочке пергамент с заключением колдомедика.       Тиш читала очень внимательно, тихонько хмыкая и периодически уточняя термины. Потом так же внимательно выслушала рассуждения Поттера, поинтересовалась, что такое Гриффиндор и Слизерин, а так же почему мышь ведёт зельеварение. Когда же парень вновь начал ныть о том, что все ему врали, что теперь непонятно, как жить и кому верить, она фыркнула и кинула пергамент в Гарри.       — Забей.       — В смысле? — тот ловко поймал свиток. Опыт ловца, как никак.       — В смысле наплюй. — Тиш села на диване, нашаривая ногами ботинки. — Всё уже случилось. Ты хоть обстрадайся, но изменить ничего не сможешь, так? Поэтому наплюй. Сейчас тебя почистили изнутри и снаружи — ну и радуйся. Посмотри вокруг. Глазки теперь зельем не залиты, вот и пользуйся. Пока никто ничего не знает, оцени обстановку, к друзьям приглядись. Если они не при делах — ну и дружи себе дальше. Ну, а если… Ты ж не обязан дружить именно с ними. Мир велик, и народу кругом тьма тьмущая.       — А Дамблдор?       — А что Дамблдор? Он тебе кто? Отец, брат, сват, любимый дядюшка? Он тебе директор школы. И всё. Не кормил, не поил, пелёнки не менял, последнюю копейку от себя не отрывал, чтобы тебе, любимому, подарок на день рождения купить.       — Мантию подарил. Невидимку, — хихикнул Гарри. — Отцовскую.       — Пипец какая щедрость! — Тиш отвлеклась от завязывания шнурков. — Гарри, это твоя мантия. Я её тебе дарю, и теперь она твоя.       — Ну он же мог вообще ничего о ней не говорить. Я ведь и не знал ничего. Оставил бы себе…       — Не мог, — проскрипел поверенный, неслышно заходя в комнату. — Именно эта мантия-невидимка достаточно известна. Это не просто забавная вещица, а родовой артефакт Поттеров. Она опасна для того, кто владеет ею не по праву. Читайте Кодекс, юноша. Читайте!       — Да прочту я! Прочту! Самому интересно. Если, конечно, меня опять всякой дрянью поить не станут.       — Кстати, да! — встрепенулась Тиш. — Есть какие-нибудь охранки, там, или сигналки на эту самую дрянь?       — Что? — Крюкохват недоумевающе нахмурил брови. — А! Понял. Конечно. Кольцо лорда само по себе защищает от множества негативных воздействий. К тому же есть множество специальных артефактов, усиливающих этот эффект. В родовом сейфе Поттеров можно подобрать отличный комплект. Читайте…       — Я понял, понял. Читаю Кодекс.       Подростки вышли из банка только под утро.       Поттер пребывал в некотором раздрае. С одной стороны он радовался тому, что освободился от чужого воздействия. Ещё больше он был доволен тем, что много узнал и узнает в дальнейшем о своём роде, а уж на кольцо лорда и вовсе поглядывал с гордостью. О друзьях и Дамблдоре, по совету Тиш, Гарри предпочёл вообще пока что не думать. Тем более, что те и сами не подавали о себе никаких вестей. Крёстный… С крёстным тоже пока всё не ясно. Ну, а с другой стороны Поттер слегка тревожился: узнавать-то ему действительно предстояло очень много. Кодекс рода и деловые бумаги требовали скорейшего изучения. Работы немеряно, и это только начало. Крюкохват обещал помочь советами, но явно дал понять, что выполнять работу за лорда он не намерен. И думать за него не собирается. Банк, конечно, оказывает множество услуг, но и плату за это требует немаленькую. А в сейфах — родовом и школьном — денежки есть, но их не так много, чтобы тратить без оглядки. Большинство капиталов Поттеров вложены в предприятия, а они требуют хозяйского присмотра. То есть, опять учёба. Вот это он попал!       Гарри так и не решил для себя — радоваться ему или страдать. Поэтому он решил брать пример с Тиш.       А кузина вела себя как обычно, то есть не заморачивалась. Она нашла брата, помогла ему прийти в себя, вокруг новый, не тронутый заразой мир, птички поют, магии хоть залейся. Жизнь хороша! А ещё удалось выгодно продать накопленную энергию и сколотить начальный капиталец. Да жизнь вообще прекрасна! И у кузена вроде как каникулы…       — Слушай, Гарри, а у тебя на каникулы какие планы?       — Э-э-э… — парень озадаченно почесал в затылке. — Даже и не думал… Я всегда по дому работаю. Уборка, там, в саду ещё… Да я просто домовый эльф какой-то!       — Про эльфов расскажешь. Но каникулы же!.. Что, вообще никаких идей?       — Ну…       — Понятно. Идей нет. Тогда слушай меня. Путешествие! А? — Тиш слегка подпрыгивала от нетерпения.       — Путешествие?       — Ну не тупи, кузенчик! Попрыгунчики у нас есть, энергии… — Тиш покосилась на свои браслеты, камни-накопители в которых теперь выглядели совершенно прозрачными, и только один был насыщенно-голубым, — пока нет, но накапливается со страшной силой. Так что тоже не проблема. Денежек хватит, а не хватит — заработаем. Ну давай-давай-давай! Я никогда толком по миру не путешествовала. У нас то война, то от кого-то бежишь. А здесь красота. Ну пожалуйста!       Гарри смотрел на умильную девчачью мордочку. Кузина старательно трепетала ресничками и сводила бровки домиком, а в глазах прыгали чертенята.       А почему, собственно, нет? Что он видел в своей жизни? Скучный Литтл Уиннинг и Хогвартс? Косую аллею, Хогсмит и вокзал в Лондоне? Ах да, ещё Нора.       — А давай! Только тётку надо предупредить.       Гарри сжал в кулаке «попрыгунчик», подхватил Тиш под руку, и парочка исчезла.       Точкой прибытия парень на всякий случай обозначил ту самую скамейку в парке, с которой и начался поход в Гринготс. В половине седьмого утра там можно было встретить только любителей бега да редких собачников, выгуливающих своих питомцев, поэтому подростки без задержки добрались до дома на Тисовой.       Миссис Дурсль уже проснулась и готовила завтрак. Поглядывая на вошедших в дом ребят, она поджимала губы, старательно скрывая, что немного — совсем чуть-чуть — беспокоилась за бестолкового племянника, всю ночь шлявшегося непонятно где. Но ругаться при Тиш было неудобно.       Петунья налила всем чаю и, слегка посомневавшись, выставила на стол остатки вчерашнего печенья. Гарри, подивившись такой небывалой щедрости, решил времени зря не терять, поэтому ополовинил вазочку за считанные секунды. Дамы успели за это время только надкусить по печеньке и принюхаться к чайному аромату.       — Тётя, — Поттер вспомнил, что он всё-таки теперь лорд, поэтому благовоспитанно дождался окончания чаепития, прежде чем начинать разговор, — нам надо обсудить одну очень важную тему.       Тиш понятливо кивнула и вышла в гостиную.       Миссис Дурсль слегка занервничала, когда Гарри достал из кармана пузырёк и отрезок пергамента с какой-то разноцветной полоской.       — Это зелье родства, — пояснил племянник. — Смотрите, я кидаю в него свой волос.       Волшебство всегда вызывало у Петуньи страх, поэтому она даже отодвинулась подальше от стола, когда жидкость во флакончике приобрела насыщенно-голубой цвет. По просьбе Гарри она вырвала у себя волосок и дрожащей рукой сама кинула его в тот же флакон.       — Ну вот, — подросток пододвинул к тёте пергамент с цветовой шкалой. — Можете сами сравнить. Мы с вами не родственники.       А дальше были слёзы. Много. Поминутно сморкаясь в платочек, Петунья исповедовалась Гарри — то ли прощения просила, то ли сама себя пыталась убедить в полной невиновности.       Да, Эвансы-старшие были бездетной парой, удочерившей и Петунью и Лили, и нет, конечно же, девочки не родственницы друг другу. Да, она завидовала Лиличке, которая оказалась такой особенной, в то время, как она, Петунья, осталась самой обыкновенной. А Лилька вечно задавалась и издевалась над сестрой с помощью всех этих волшебных штучек. Да, Гарри, твоя мамочка вовсе не была святой, а папочка вообще сволочь, избалованный мажор, охамевший от безнаказанности. Он и дружки его поганые.       Гарри мрачно слушал всё новые и новые подробности, вываливаемые на него тёткой. Он не хотел верить, но судя по истерике Петуньи, выдумывать она сейчас просто не в силах. Даже если учитывать, что та наверняка преувеличивает, всё равно картинка выходила неприглядной. О том, что волшебники презирают магглов, он уже наслышан, но чтобы родители развлекались таким вот образом…       А миссис Дурсль уже накручивала сама себя, переходя с жалобного тона на обвиняющий. Мыслимое ли дело — подкинуть ребёнка на крыльцо, как щенка. В корзинке. В тонком одеяльце. Заболевшего, сопливого и кашляющего, сорвавшего голос криком. И ни копейки денег на лечение не дали. Хорошо хоть документами озаботились. И это тоже подозрительно, почему работник соцслужбы сам принёс все бумаги, а потом вообще забыл о существовании подкидыша? А полиция, не проявившая к событию никакого интереса, будто в Литтл Уиннинге детей пачками ежедневно приносят к дверям мирных обывателей?       Она, Петунья, не готова была нянчиться с двумя младенцами. Ей и своего хватало за глаза, тем более, что Дадличек такой спокойненький был, а Гарри мало того, что орал постоянно, так вокруг него ещё вечно то взлетало что-нибудь, то горело, то вовсе взрывалось. Попробовала она неродного проблемного ребёнка отдать в приют, так нет — на следующий же день вернули. И письмо прислали с угрозами, мол, не вздумай отказаться, пожалеешь. Волшебники! Зато помощи от них так никакой и не было.       А что держали впроголодь и работать заставляли, так это потому, что у голодного и уставшего Гарри сил на всякие волшебные штучки попросту не хватало. Следовательно, опасности он не представлял. А мелочь вроде отросших за ночь волос пережить можно. И вообще, труд сделал из обезьяны человека.       Июльское утро уже давно вступило в свои права. Солнечные зайчики радостно прыгали по забытым чайным чашкам и куче засморканных Петуньей салфеток. На улице заурчали моторы автомобилей, отвозящих на работу соседей. Наверху спустил унитаз проснувшийся Дурсль-старший, а Дурсль-младший всё ещё похрапывал, досматривая утренний сон.       — Знаете, тётя, — Гарри встал, убирая в карман пузырёк с грязно-белым зельем, — я обдумаю всё, что вы рассказали. Серьёзно обдумаю. А прямо сейчас… Своей работой я уже возместил всё, что вы на меня потратили, не так ли? Это вы киваете так или у вас нервный тик? Киваете. Согласны, значит. Это хорошо. Будем считать, что мы квиты. Дальше. Я постараюсь как можно меньше тревожить вас. Прямо сейчас мы с кузиной уезжаем на каникулы. В августе я заскочу за своими вещами, и мы распрощаемся до следующего лета, а возможно и навсегда. Можете не благодарить. Кстати, я и вам рекомендую съездить куда-нибудь отдохнуть.       Когда мистер Дурсль зашёл на кухню, миссис Дурсль встретила его счастливым сиянием покрасневших от рыданий глаз.       — Свобода, Вернон, — тихо сказала она, шмыгая распухшим носом. — Вот она какая, оказывается.