***
Три дня внеплановых выходных превратились в череду попыток перекроить собственное представление о мире. Сложно было осознать, что Хосок, который вечно заряжал окружающих позитивом, сыпал улыбками и светил не хуже солнца на экваторе, был айтварасом — литовским духом, истинное обличие которого — летучий огненный всполох, Ральф — африканским импундулу, команда поваров — английскими гномами, а два официанта вип-зала — австралийскими фейри; что половина посетителей могла сожрать, спалить, наслать проклятье или превратить во что-то и отдалённо не напоминающее разумное существо; что человеческие оболочки и милые улыбки — ширма, а в напитки и еду кофейни добавляются ингредиенты, специфические для каждого вида. И это… И это — чёртов вызов для человеческого мастера-бариста, который Чонгук проигнорировать никак не мог. Поэтому через три дня он со взглядом фанатика пытался уломать Намджуна на прохождение специального обучения для допуска в вип-зал. Домовой был, мягко сказать, в ужасе от такого напора, но добро дал. И понеслась череда насыщенных новой терминологией дней. Чонгук пёр вперёд, стараясь сразу сделать не просто «удовлетворительно для первого раза», а не ниже «чёрт возьми, засранец, да ты гений». Он поглощал знания о травах, кореньях, других чудных ингредиентах для кофе со скоростью и силой пылесоса. День и ночь смешивал составы, готовил зелья, к некоторым из которых — например, к приготовлению приворотного кофе, — допуск дали только через полгода, ибо они являлись высшим пилотажем и входили в спецменю. Чонгук вначале не понимал, зачем портить и так божественный напиток этими мало сочетающимися с ним компонентами, пока Намджун не пояснил, что не все существа второй реальности — Мифы, как они сами себя называли, — способны правильно воспринимать вкус человеческой еды и напитков, и поэтому туда добавляют специальные усилители и проявители. Это в большинстве случаев. Имелся и отдельный список добавок, которые придавали кофе дополнительные свойства для определённых существ. И с этим следовало быть втройне осторожнее. Что одному дарило бодрость, радость, влюблённость, физическую силу, другому несло смерть. Чонгук кивал, запоминал и учил дальше, доставая бесконечными вопросами мифический персонал кофейни. Так постепенно ему доверили вести оба зала попеременно, зарабатывая репутацию «мастер-бариста» уже и среди Мифов. Особенно хорошо у Чонгука получались кофейные зелья из спецменю типа приворотного кофе, который пользовался заслуженным успехом у одиноких Мифов или инкубов. Последние влюблялись чуть ли не каждый день и неизменно таскали новых пассий «испить особого кофейку». Только вот запал терялся столь же быстро и уже в следующий визит начинался словами «дайте этой несчастной антидот, что ли». А потом зебра-судьба повернулось к Чонгуку необъятным задом, от души лягнув прямиком в голову. Ральф уволился. Истинная сущность импундулу истощилась, воздух Сеула постепенно убивал организм, и бедняге пришлось покупать билеты домой. Он выл белугой, обнимал сотрудников кофейни до синяков, размазывая слёзы по щекам, а у Чонгука увиденное никак не соотносилось с тем, что писали о импундулу в бестиарии. — Не верь этим книжкам, — хохотнул Хосок, открыто потешаясь над изумлённым выражением на лице Чонгука, — люди, в действительности, мало что о нас знают, и всё, что ты когда-нибудь прочтёшь, может быть или преуменьшением, или преувеличением, а то и вовсе ложью. Сам понимаешь, в нашем случае для человека это грозит как минимум смертью. Так что перестань изучать только кофе. Изучай тех, для кого готовишь этот напиток. Чонгук задумался, кивнул и решил прислушаться к совету айтвараса. И потекли счастливые дни, пока Намджуну не пришло в голову нанять нового бариста для вип-зала. Чонгуку наказали ввести его в курс дела, оценив мастерство, и, если указанное в рекомендациях соответствует действительности, обучить напиткам из спецменю. Чонгуку это понравилось. Это означало, что Намджун признал его как высококлассного бариста, доверив оценку новичка. И он с энтузиазмом принялся составлять план мини-экзамена, прежде изучив резюме будущего коллеги. Судя по указанным данным, Ким Тэхён являлся мастером кофейного дела и проработал в престижной кофейне в Токио три года, получив по увольнению положительные рекомендации. Чонгук присвистнул. Уже не терпелось познакомиться с новеньким, и день его приезда он ждал с не меньшим нетерпением, чем Новый год. Но пропустил. Начало дня выдалось напряжённым. Наплыв посетителей в вип-зале превышал норму, и Чонгуку приходилось использовать все навыки, чтобы готовить кофейные напитки правильно и быстро. Поэтому когда после полудня в зале осталась лишь парочка посетителей, персонал облегчённо вздохнул и начал заниматься сторонними делами. Чонгук как раз сосредоточенно изучал список поставщика кофейных зёрен, изредка дегустируя новые кофейные смеси, подсовываемые Хосоком, когда входной колокольчик привычно звякнул. Чонгук обречённо отодвинул бумаги, отпил пару глотков из новой чашки кофе и закашлялся, молясь, чтобы посетитель пришёл в обычный зал и не застал Чонгука в такой смущающей ситуации. — Что ты сюда добавил, хён? — скривился Чонгук, пытаясь прийти в себя после такой подставы. — Настойку из земляничных листьев. Виверны от неё просто в восторге, но я не пойму, вкус кажется странным. — Для меня это — непередаваемая гад… — Простите, я могу увидеть Ким Намджуна? Голос был приятным, низким, обволакивающим, с первых секунд проникающим куда-то глубоко внутрь, и Чонгук вздрогнул. Он поднял голову вверх, чтобы узнать, кому принадлежал столь необычный тембр, и на миг забыл, что нужно дышать. Перед ним стоял невероятной красоты парень. Высокий, стройный, с чёткими чертами лица, пухлыми губами, которые были растянуты в странной, чуть смущённой прямоугольной улыбке, и невероятными карими глазами, цветом напомнившие Чонгуку свежезаваренный кофе. Весь облик этого незнакомца был сияющим, величественным, будто он стоял не в кофейне, а на ковровой дорожке подиума, под софитами, впитывая в себя волны восхищения и обожания. Изящные ладони с длинными пальцами легли на столешницу, и Чонгук залюбовался, окончательно теряясь в пространстве. Он подметил, что этот посетитель любил украшения, так как в ушах поблёскивали несколько серёг, на шее мягко сияли в свете ламп тонкие цепочки, а пальцы были унизаны кольцами, что только добавляло облику некую загадочность. Чонгук вновь перевел взгляд на лицо парня, но тот, судя по движущимся губам, о чём-то говорил с Хосоком, а потом ушёл, оставив после себя еле уловимый сладковатый аромат, и в мир Чонгука вернулись звуки. Он резко выдохнул, перевел взгляд на руки, судорожно сжимающие край столешницы, и попытался понять, что только что произошло. Оставшиеся рабочие часы Чонгук провёл как в тумане, а ночью не спал, вновь и вновь возвращая перед мысленным взором облик неизвестного парня. И только под утро понял, что его метания означали одно: он влюбился. Вот так, сразу, не сказав этому незнакомцу ни слова, наблюдая за ним лишь пару минут. Чонгук на секунду испугался, а потом разозлился, принявшись одеваться со скоростью света. Ну нет любви с первого взгляда! Бред! Это явно было чьей-то каверзой. Он летел в кофейню на всех парусах и с порога накинулся на Хосока, проверяющего работоспособность машин. — Хён, ты что мне вчера дал попробовать? Это точно был кофе с земляникой? Ты не перепутал его с приворотным? Или подшутить решил? А ну, признавайся! Хосок вытаращился на него и даже рот раскрыл от удивления. И когда Чонгук увидел, какое неподдельное изумление проступает на лице коллеги, его запал прошёл уже на середине обвинительной речи, комкая финал фразы до уровня невнятного бубнежа. — Да с чего ты решил, что я… — Доброе утро! — раздался рядом вчерашний пробирающийся под кожу приятный голос, и Хосок умолк, не сводя глаз с Чонгука. Очень хотелось выглядеть как обычно. Но, судя по тому, как на лице Хосока с каждой секундой всё шире расплывалась ехидная улыбка, Чон сейчас выглядел как глубоко влюблённый человек, то есть по-идиотски. — Доброе, — промямлил Чонгук, а потом взял себя в руки и улыбнулся более приветливо. — Ким Тэхён, новый бариста, — представился парень, поправляя на лице круглые очки и вновь улыбаясь странно-притягательной прямоугольной улыбкой. Хоть фотоаппарат бери, фотографируй и в рамочку на стену вешай. Чонгук прикусил щёку изнутри, всеми силами стараясь не поддаться этому порыву и удержать на лице улыбку, не застонав в голос от такой подставы. Глаза Тэхёна блестели из-за стекол очков, завораживая, маня к себе, засасывая сознание, будто чёрные дыры. «И с этим красавчиком мне теперь придётся работать бок о бок? — подумал Чонгук. — Да проще застрелиться!» — Если буду жив через пару недель, поставите мне памятник, — на полном серьёзе обратился он к Хосоку, и тот, не по-хёновски рассмеявшись, кивнул, хлопнув Чонгука по плечу. — Я Чон Хосок. А этот милашка — Чон Чонгук. Тэхён улыбнулся в ответ настороженно, и было видно, с каким облегчением он вздохнул, когда из подсобки появился Намджун. — О, Тэхёни, привет! Уже познакомился с парнями? Вот и славно. Чонгук, пусть Тэхён поработает в человеческом зале, пока не освоится. Пригляди за ним и, как только пройдёт адаптация, приступай к обучению спецменю. — Понял, саджанним, — вздохнул Чонгук, прикидывая, как при своей влюблённости удержаться в рамках и ещё больше не напугать новенького. Но Золотому Чон Чонгуку всё по плечу. Он точно сможет взять себя в руки и перестать изображать недалёкого. Да и профессиональный интерес постепенно брал верх над внезапно нарисовавшимися чувствами. Уж очень хотелось проверить, насколько хвалебные оды в резюме Тэхёна соответствуют действительности. И тот быстро доказал, что каждое слово в нём — правда. Это было необъяснимо, но Тэхён словно чувствовал все компоненты, участвующие в приготовлении, как продолжения себя. Феноменальная точность в дозировке, в правильной температуре, обжарке, соотношении вызывала восхищенные вздохи у Хосока и Минхо и полнейший ступор у Чонгука. Наблюдать за действиями Тэхёна было сложно, поскольку в кипенно-белой рубашке, чёрном фартуке, строгих очках и с лёгкой полуулыбкой на губах сосредоточенный на работе Тэхён производил сильное впечатление. Чонгук внимательно наблюдал за ним, облокотившись на столешницу, и чувствовал себя маленькой восторженной девочкой, которая впервые встретила кумира лицом к лицу и никак не насмотрится. Он осторожно переместился ближе к Хосоку и вполголоса поинтересовался, наблюдая, как Тэхён ювелирно использует питчер для латте-арта: — А к какому виду Мифов принадлежит Тэхён-хён? — Не знаю, — пожал плечами айтварас. — Он не говорит, а спрашивать неприлично. Мы обычно почти сразу понимаем, кто перед нами, но некоторые виды настолько редко встречаются, что их не чуешь. Вот наш Тэ как раз из таких. Его сущность даже саджанним вычислить не смог. Чонгук задумчиво прикусил губу. Очень хотелось узнать чуть больше, но на задворках мелькнула мысль, что это будет только мешать. Поэтому он отбросил неуместное любопытство и погрузился в работу.***
Тэхён очень скоро стал своим. Его прямоугольная улыбка, шикарный голос, безупречные манеры и стиль заставляли тянуться к нему как к личности, а высокие профессиональные качества — как к мастеру-бариста. Он быстро спелся с Хосоком, и по вечерам они устраивали шуточные поединки, соревнуясь в сложных рисунках латте-арта, постепенно втянув в это безумство и Минхо с Чонгуком. С Тэхёном было легко, хотя временами он поражал коллег нестандартным мышлением и специфическим взглядом на вещи. И только в такие минуты Чонгук вспоминал, что перед ним не человек. «Странный» — это то, как хотелось охарактеризовать Тэхёна. Но чем дольше длилось общение, тем больше Чонгук тонул в нём. Его влюблённость никуда не делась, улеглась на дно сердца и поднимала голову лишь в редкие моменты, когда Чон ловил улыбку или легкое прикосновение изящных пальцев к своей руке, чувствуя холод на коже от многочисленных колец. В какой-то момент Чонгук понял, что Тэхён похож на кофе: такой же многогранный, изменчивый, скрывающий в себе невообразимые оттенки вкуса. Чонгук не мыслил жизни без кофе. Они никогда не пересекались после работы, и всё, что их связывало, была кофейня и редкие посиделки с коллективом после тяжёлого трудового дня. Но Чонгук не жаловался. Его, на самом деле, это устраивало. Он считал правильным установившуюся дистанцию и только профессиональные отношения, потому что дальше этого заходить было нельзя. Чонгук — человек, а Тэхён — Миф. Две параллельные прямые, которые не пересекутся.***
Уже с утра небо укрывали тяжёлые свинцовые тучи, армадой надвинувшиеся на город. Чонгук устало вздохнул, забирая с полки зонтик. Он не любил осень за депрессивную погоду, слякоть и промозглый ветер. В такие дни хотелось закутаться в плед с чашкой кофе в руках и до темноты пялиться в окно, но сегодня бездельничать было некогда. Город уже начал терять привычные краски, готовясь к зимней спячке, люди вокруг выглядели уставшими и недовольными, и Чонгук пришёл на работу в премерзком настроении. Он коротко поздоровался с Хосоком, кивнул Минхо и пошёл переодеваться, встречаясь в комнате персонала с Тэхёном. Тот стоял возле кабинки и рассматривал собственные пальцы, задумчиво перебирая кольца. Видимо, то, что в комнате их теперь двое, осталось для него незамеченным, и Чонгуку отчего-то было стыдно прерывать уединение Мифа. Он коротко кашлянул, привлекая к себе внимание, и робко улыбнулся, поймав расфокусированный взгляд Тэхёна. — Доброе утро, хён! — Чонгуки? — Тэхён устало протёр глаза, будто не спал всю ночь. — Ты в порядке? — забеспокоился Чон, подходя ближе и отмечая неважный вид коллеги. — Да, не беспокойся. Просто… просто жизнь среди людей полна различных сюрпризов… — невесело усмехнулся Тэхён. — И я не понимаю, как быть?.. Что мне делать? — Ты… — Чонгук прикусил губу, давя желание прикоснуться или обнять, — если хочешь, я выслушаю! — Спасибо. — Тэхён тепло улыбнулся, неожиданно нежно погладив прохладными пальцами щёку Чонгука, и вышел, оставив последнего хватать ртом воздух, ставший вдруг нестерпимо горячим. Чонгук обессилено опустился на пол, ероша волосы и не зная, радоваться ли, что его подпустили чуть ближе, или ужасаться собственной реакции на это. Он быстро переоделся и вернулся в зал, привычно отодвигая личные чувства на задний план. На работе только посетители и кофе стояли во главе, а остальное подчинялось их прихотям. Правда, выкинуть из головы увиденное утром Чонгук так и не смог. Он украдкой следил за Тэхёном, подмечая задумчивость, грусть в глазах и крошечную заторможенность в движениях. Словно вокруг него воздух был чуть плотнее, мешая двигаться в привычном ритме. И, скорее всего, именно это странное состояние не позволило Тэхёну вовремя среагировать и отскочить в сторону, когда чашка горячего кофе пролилась ему на руки. Чонгук среагировал первым. Резко схватив пострадавшего, поволок на кухню к воде, сразу включая холодную и подставляя под неё повреждённый участок кожи. Тэхён морщился, но молчал, а вопли прыщавого подростка, по вине которого Минхо пролил кофе на руку коллеги, заставляли Чона безмолвно скрежетать зубами. — Да что ж за день сегодня такой! — Намджун залетел в помещение, бряцая аптечкой, и сразу принялся искать противоожоговую мазь. — Я в норме, — попытался улыбнуться Тэхён, прикрывая глаза, и глухо пробормотал: — Нужно просто подождать, вода поможет. Пусть не сразу, но мазь не нужна. Чонгук бросил недоумевающий взгляд на домового, но тот смотрел только на Тэхёна, так и застыв с тюбиком в руках. — Саджанним, всё правда в порядке. И Намджун, покачав головой, ушёл в свой кабинет, оставив аптечку на стуле. — Мазью все равно намазать нужно, — упрямо возразил Чонгук, осторожно убирая руку Тэхёна из-под струи воды и избавляясь от лишней влаги полотенцем, подсунутым шеф-поваром. — Не стоит, не беспокойся. — Тэхён попытался отстраниться, но Чонгук не позволил, мягко сжав запястье и упорно не поднимая голову, чтобы не пересечься взглядом с Мифом. Сейчас он не хотел, чтобы Тэхён видел его лицо, потому что на нём читалась паника, и это было просто смешно. В ту секунду Чонгуку показалось, что это на его руку пролили горячий кофе, и он очень хотел этого, лишь бы не видеть, как краснеет кожа, как от боли Тэхён закусывает губу. Чонгуку даже в голову не пришло, что можно не переживать, махнуть рукой со словами «да он же Миф». Тэхён был не просто коллегой, а особенным человеком для Чонгука. И пусть остальные сотрудники наверняка посчитают его действия непрофессиональными и смешными, пусть Намджун устроит потом выговор, но он не пойдёт в зал, пока не убедится, что Тэхён в порядке. Они перешли в комнату отдыха для персонала и чинно расселись на диванчике, как несмышлёные ребятишки, продолжая держаться за ручки. Чонгук не сдержал лёгкого смешка и наконец поднял голову, встречаясь с нечитаемым взглядом Тэхёна. Он еле слышно перевел дух и медленно отпустил тонкие запястья, даже отсаживаясь дальше, для верности. — Прости, хён. Веду себя как полоумный. — Вовсе нет, — покачал головой Тэхён, сверкнув прямоугольной улыбкой, — мне приятна твоя забота. Но я в порядке. Он медленно поднял пострадавшую руку вверх, и Чонгук удивлённо присвистнул, обнаружив на месте ожога ровную поверхность кожи, без единого изъяна или намека на рану. — Вода помогла, — облегчённо подтвердил Чон и встал. — Твоя теплота тоже. — Тэхён встал следом и порывисто обнял застывшего Чонгука. — Спасибо! Чон угукнул, не в силах пошевелиться, но опомнился, когда увидел Тэхёна у двери: — Хён, не хочешь сходить в кино? Недавно вышел отличный боевик. — Хорошая мысль, — кивнул тот, — я ведь толком Сеул ещё и не видел. Устроишь потом экскурсию по городу? — Обязательно! — с радостью согласился Чонгук, и когда за Тэхёном закрылась дверь, зайцем принялся скакать по комнате, не в силах сдерживать эмоции. Он точно сможет, он сделает всё, чтобы их с Тэхёном отношения переросли в крепкую дружбу. На большее Чонгук даже не рассчитывал.***
С того разговора они стали много времени проводить вместе вне работы. Тэхён таскал Чонгука по выставкам и паркам, Чонгук — по кинотеатрам и музыкальным вечерам. Они переносили впечатления от совместных прогулок на кофе, придумывая новые узоры для латте-арт, и попутно разбирали напитки из спецменю. Тэхён продолжал поражать окружающих своим чутьём, и после инцидента с ожогом Чонгук предполагал, что тот принадлежал к водным Мифам. Он пару раз порывался прошерстить бестиарий, но потом вспоминал слова Хосока и бросал это бесполезное занятие, предпочитая наслаждаться совместным досугом. Единственное, что не давало покоя, это то, с какой скоростью Тэхён от «странного» дорос до «удивительного» и, так же незаметно, но очень правильно, до «невероятного». Это пугало и злило Чонгука, временами отбирая сон. Он не понимал, что делать с этими чувствами, регулярно подпитываемыми теперь тёплыми улыбками, дружескими объятиями и затяжными посиделками. Возможно, если бы Тэхён остался таким, каким он пришел в кофейню, — отстранённым, немного замкнутым и малоулыбчивым — чувства Чонгука задохнулись бы на корню. Но, привыкнув к персоналу, Тэхён раскрылся с совершенно невообразимой стороны. Он был тактильным, внимательным, глубокомыслящим существом с огромным сердцем и океаном обаяния. У Чонгука просто не было и шанса задавить вспыхнувшую в первый день влюблённость, не после того, как Тэхён стал частенько бывать у него дома. Чон помнил, как трясся, впервые приглашая Тэхёна к себе домой, на фильмопати с попкорном. Но тогда его единственным желанием было подбодрить друга, ведь у Тэхёна начались проблемы. Шла середина декабря. В кофейне уже месяца два не случалось никаких серьёзных инцидентов, коллеги пребывали в прекрасном расположении духа, начиная подготовку к празднованию Нового года. Минхо до сих пор находился в блаженном неведении относительно вип-зала, и Мифы уже даже начали делать ставки, сколько ещё это продлится. Обучение Тэхёна было успешно завершено неделю назад, и Чонгук испытывал лёгкую обиду пополам с гордостью. Ему-то потребовалось на изучение спецменю более полугода, тогда как Тэхён справился с этим за неполные четыре месяца. И хоть теперь это было необязательно, но Чонгук всё равно непроизвольно продолжал присматривать за ним, готовый в любой момент предложить помощь. И, наверное, поэтому Чонгук через какое-то время начал замечать странности в поведении и облике Тэхёна. Вначале это были незначительные и редкие ошибки с температурой воды или степенью обжарки. Тэхён при этом виновато улыбался, быстро исправлял ситуацию — и инцидент забывался. Потом к этим просчётам добавились неточности в приготовлении добавок в кофе для Мифов, неправильное соотношение или время выдержки при запаривании трав. Сами по себе эти мелочи не были такими уж страшными, у каждого бывали тяжёлые дни, и просчёты случались даже у Чонгука, правда, только в начале карьеры, но это не вязалось с тем профессионализмом, который показывал Тэхён на протяжении всей работы в Jolly Cups. Второй же странностью стало то, что украшения, которые всегда в больших количествах присутствовали в ушах, на шее и пальцах Тэхёна, стали пропадать. Чонгук заметил это случайно. Просто вечером, когда Тэхён был у него в гостях, он точно помнил, что видел перстень с большим голубым камнем на руке парня, а утром на работе его уже не было. Чонгук не спрашивал, что происходит, хотя переживал и старался ненавязчиво поддержать Тэхёна. Но тот вел себя как обычно, не казался унылым или подавленным, лишь сосредоточенным сверх меры, задумчивым и немного усталым. Но с каждым днём становилось только хуже. Украшения пропадали, ошибок становилось больше. Тэхён нередко уходил последним, и Чонгук пару раз незаметно наблюдал, как тот практикуется у кофемашин, будто… будто вспоминает все базовые навыки заново. И это никак не укладывалось в голове Золотого бариста. И как помочь важному для него человеку — он тоже не знал. Беспомощность из-за незнания была худшим, что довелось в тот момент испытать Чонгуку. Обсуждать сложившуюся ситуацию с Намджуном он тоже посчитал не лучшей идеей. Просто был уверен, что, несмотря на ту степень близости и дружбы, которая установилась между ним и Тэхёном за эти месяцы, подобное оскорбило бы Мифа, а этого хотелось в последнюю очередь. Поэтому приходилось молчать, закрыв глаза на душевные терзания. Молчали и остальные. Утром в пятницу Чонгук проснулся от кошмара, которого толком не помнил. О нём напоминали лишь сухость во рту, вспотевшие ладони и чёткое ощущение подкравшейся катастрофы. В довершении к неприятному пробуждению любимый свитер порвался, а соседская кошка добралась до его балкончика и переворошила пакет с мусором, разбросав отходы по полу. На хорошее настроение не настраивала и погода — пасмурная, морозная, не похожая на привычные зимние дни в Сеуле. Поэтому в зал кофейни Чонгук зашёл недовольный, обеспокоенный, подмечая, что и остальные коллеги энтузиазмом не блистали. Он обречённо вздохнул, радуясь тому, что до открытия заведения ещё есть время побыть фырчащим ёжиком, а вот после придется цеплять на лицо улыбку и фонтанировать кофейным энтузиазмом. Чонгук коротко поздоровался с Минхо, кивнул Хосоку, который что-то втолковывал Соджуну, официанту из вип-зала, и пошёл переодеваться. Тэхён ещё не пришёл, хотя вчера вечером, когда уходил домой после очередных посиделок за видеоиграми у Чонгука, обмолвился, что намеревается прийти раньше, чтобы попрактиковаться в изготовлении приворотного кофе. Почему-то именно этот пункт спецменю у него до сих пор получался через раз. Но Тэхён опаздывал, и это вконец испортило настроение Чонгуку. И испугало. Он вдруг понял, что ему перестало хватать почти ежедневных вечеров вместе, что хотелось делать то, что обычно делают влюбленные: обнимать, целовать, выглядеть как идиот, но идиот счастливый. Чонгук поспешно отогнал непрошеные мысли и, аккуратно развесив свои вещи в кабинке, вернулся в зал. — Доброе утро! У Тэхён-хёна выходной? — спросил Чонгук у Хосока, когда подошёл ближе. — Нет, — покачал головой айтварас, обеспокоено поглядывая на двери, — и не звонил. Саджанним уже пару раз заходил, беспокоился. А ты разве не в курсе? — Я? — удивился Чонгук, зависнув с чашками в руках. — Вы проводите почти все свободное время вместе. Ты единственный из кофейни, с кем Тэ общается вне работы, — пожал плечами Хосок, — это у тебя мы должны спрашивать, где Тэхён. — Ну, да, мы виделись вечером, — замялся Чонгук, — но он никогда не рассказывает о планах. Не так уж мы и близки… — Шутишь, что ли? — неверяще спросил Хосок, и Чонгук заметил, как в глазах коллеги закружились огненные вихри. — Он на тебя такими глазами смотрит. Да и ты не отстаёшь. — Какими глазами? — смутился Чонгук, опуская голову. — Я не… — Нет, ты серьёзно думаешь, что в кофейне не в курсе твоей влюблённости в Тэхёна? Правда, что ли? Вот смех! Ну ты и слепец, Чонгуки. Понятно теперь, почему не видишь оче… Дверной колокольчик звякнул, и Чонгук вздохнул с облегчением, увидев Тэхёна, укутанного в шарф так, что видны были только глаза. — Доброе утро! — Приветствие прозвучало глухо, и Чонгук поклонился, невольно улыбаясь. Тревога немного утихла, и сердце затопила привычная нежность. Чон поспешил вернуться к работе, чтобы скрыть, как он рад видеть Тэхёна, такого сонного и озябшего. Хотелось пойти за ним, спросить, как прошла ночь и утро, почему на работу пришёл позже намеченного, но пришлось задавить в себе эти порывы. Не хотелось показаться навязчивым или любопытным, не хотелось увидеть раздражение на лице любимого человека или услышать ответ через силу. На ум пришли слова Хосока, что из всех сотрудников кофейни Тэхён близок только с Чоном, но верилось в это с трудом, учитывая чрезмерную общительность последнего. Чонгук задумчиво проверял смеси, чувствуя, как весёлые разговоры сотрудников диссонируют с собственными внутренними переживаниями, и поморщился, пытаясь настроиться на рабочий лад. Он закончил с проверкой как раз к моменту, когда Хосок начал рассказывать очередную смешную историю, что произошла с соседом по лестничной клетке, попутно пробуя нарисовать новый арт на капучино, а Тэхён вышел в зал, поправляя фартук. Чонгук украдкой осмотрел его и остолбенел, чуть не рассыпав свежемолотый кофе: на парне больше не было ни одного украшения. Он выглядел сносно, но круги под глазами выдавали бессонные ночи, а движения — нервозность, будто Тэхёну было неуютно без них. Чонгук осторожно, чтобы не видели Хосок и Минхо, подошёл к нему и вполголоса поинтересовался: — Хён, ты хорошо себя чувствуешь? — Я немного приболел. Но не волнуйся. Чонгуки, — тепло улыбнулся Тэхён, потрепав его по волосам, как ребёнка, — всё будет в порядке. Просто нужно потерпеть и привыкнуть. И… мне бы хотелось поговорить с тобой кое о чём после работы, не против? Чонгук поймал взгляд Тэхёна в попытке прочитать в глазах правду и смутился. На короткий миг показалось, что в нём плескалась нежность и… любовь? Чонгук тут же отмел эту нелепость, кашлянул и, согласно кивнув, отошёл к Хосоку. В этот раз в обоих залах было многолюдно. Люди и Мифы пытались согреться, вяло перекидываясь приветствиями и ведя тихие разговоры ни о чем. А вот бариста было не до отдыха, и к обеду Чонгук вымотался, с радостью отмечая, что большая часть посетителей уже разошлась. Он согласился на предложение Хосока отведать кофе с тонизирующей добавкой и выклянчил у шеф-повара пирожные с кремом, чем сильно порадовал Минхо и Тэхёна. Айтварас же остался один за стойкой, готовить приворотный кофе для трёх инкубов, которые шумной толпой завалились в кофейню, мгновенно разгоняя сонную атмосферу в заведении. Тэхён улыбнулся, следя за шуточной дракой, присел на высокий стул и, чуть подув, сделал большой глоток кофе из чашки. — Ой, горький какой, — пожаловался он и вдруг дёрнулся, хватаясь руками за горло. — Хён, что случилось? — подлетел к нему Чонгук, наблюдая, как в глазах Тэхёна разливает страх. — Твою мать! — заорал Хосок, и Чонгук вскинул голову, с ужасом наблюдая, как тот тыкает в кружку из которой отпил Тэхён. Это была не та кружка, в которой парами минутами ранее Хосок подал приготовленное для Тэхёна эспрессо. Эта была одна из кружек, предназначенных для инкубов. Кружка, в которой был приворотный кофе. — Да чтоб вас, черти! Что случилось? — В зал влетел Намджун и затормозил, вытаращившись на хрипящего Техёна, висящего мешком на Чонгуке. — Он по ошибке выпил приворотный кофе, — заикаясь, ответил Чон. — Быстро в кабинет. Хосок, успокой посетителей. Намджун подхватил Тэхёна под вторую руку и помог довести его до дивана в кабинете, аккуратно уложив на него. Тот хрипел, царапая ногтями рубашку, словно она сдавливала ему грудную клетку, не давая дышать. Чонгук упал рядом с ним, в ужасе то трогая лоб, то щупая пульс. — Разве так должно быть? — бормотал он в попытке расстегнуть рубашку Тэхёна дрожащими руками. — Это же приворотный кофе. Ты же просто влюбляешься в того, на кого первого посмотришь… Как же так? Почему ему так плохо? Он же на меня посмотрел… он отвергает… не… не хочет?.. — Чонгук, соберись, — рявкнул Намджун, отвешивая тому подзатыльник. — Он Миф, и мы не знаем, какого вида. Может быть, так его организм реагирует на насильственную влюблённость. — Но я не хочу насильственную! Мы же друзья… Мне и этого достаточно! — Видимо весь вид Чонгука выражал такую беспомощность и отчаянье, что Намджун вздохнул, присел рядом с ним и обнял в попытке успокоить. — Чонгук, не теряй головы. Попробуем приготовить антидот и будем надеяться, что это сработает. — Может не сработать? — Голос Чонгука сорвался, когда Намджун мрачно кивнул. Он выпутался из объятий домового и взял Тэхёна за руку, молясь богам, чтобы худшего не случилось. Через пару минут Тэхён немного успокоился и больше не пытался разорвать рубашку. Он прерывисто дышал, со свистом, с надрывом, иногда вздрагивая всем телом. Лицо его было неестественно белым, и Чонгук боялся даже думать, что в конечном итоге Миф может просто не очнуться. Но вскоре околдованный затих, расслабился, и его кожа, постепенно начала приобретать природный карамельный оттенок. Чонгук было вздохнул с облегчением, как Тэхён вдруг резко дернулся, застонал, затрясся, а потом замер. — Что это? — в ужасе пробормотал Чонгук, видя, как под белоснежной рубашкой Тэхёна проступает неровное пятно, которое медленно, но верно начало увеличиваться в размерах, наползая на руку и грудь. Намджун, в эту секунду вошедший с кружкой в руках, молниеносно поставил её на пол и, резко схватив ножницы со стола, разрезал рукав и рубашку, стараясь не задеть кожу. По всей левой руке и левой части груди Тэхёна расцветали крошечные, но от этого не менее прекрасные лотосы. Чонгук в другой ситуации принял бы их за искусную татуировку, но эти цветы хоть и выглядели как нарисованные, были объёмными, живыми и доверчиво потянулись нежно розовыми лепестками вверх, стоило только Чонгуку осторожно дотронуться до них. — Невероятно! — потрясённо прошептал Намджун. — Впервые вижу подобную реакцию на приворотный кофе. К какому же виду принадлежит наш Тэ, и что теперь делать со всем этим? — Он же очнётся? — спросил Чонгук, осторожно поглаживая лепестки и стараясь не думать, как жалостливо прозвучал его голос. — Будем надеяться, — вздохнул Намджун. Но Тэхён не очнулся и через неделю.