Проходят года, десятки лет, столетия, но единственное, что всегда оставалось где бы то ни было — неуверенность человека в себе. Многие постоянно твердят себе: «Ох, да я же полнейшее ничтожество! Я просто тупой кусок дерьма без малейшего шанса на то, чтобы стать лучше!» И так проходит вся жизнь, пока на смертном одре человек не понимает: «Бля, да я проебался!» Изначально зная, что подобными мыслями человек только заставляет себя гнить, я шла по жизни с высоко поднятой головой. Игнорируя свои недостатки, я развивала достоинства. Старалась быть лучше того, кем я являюсь. Так или иначе, я люблю себя…и в этом вся загвоздка. Любовь может быть направлена только в одну сторону. И тут я чуточку проебалась. Любя и отдавая всю себя на саморазвитие, я перечеркнула пути «Love» к людям. Поэтому я не люблю людей в любом их проявлении. Дети, подростки, взрослые, мне, честно, похую — все они раздражают одним своим существованием, от чего в прошлом, ещё являясь взрослой и, вполне, полноценной личностью мне приходилось попадать в огромное количество неловкий ситуаций, после которых всё окружающее меня общество дало мне довольно очевидную кликуху «Фрик». Блять, вы даже меня не удивили! Не следуя стандартам красоты, поведения или, хотя бы, ношения одежды, я слишком выделялась, действуя на нервы всем, кому только было можно. Что меня только радовало. Но даже несмотря на моё асоциальное поведение, были люди, что считали меня своим другом. Буквально пара человек, которых можно пересчитать на пальцах одной руки… И к чему же я? А к тому, что даже являясь огромной, почти безразмерной задницей, я знала какими должны быть хорошие дружеские отношения, а так же я знала, как себя надо вести, чтобы раздражать и даже пугать людей. В последнем я весьма преуспевала.
Любая постановка, пьеса или спектакль идёт по одному плану развития: вступление, завязка, развязка, кульминация. По этому же плану, я строила почти все свои планы, так что и сейчас решила не отходить от традиции. Так в чём же заключался мой «Пълан» по устранению Кацуки из моей, а вместе с этим и Мидории, жизни? Да я, бля, гений. Сча по полочкам разложу, суки. Вначале нужно подготовить почву к тому, чтобы заставить человека бояться. Постоянная паранойя будет сильнее дёргать нервишки, от чего к концу всех актов человек начнёт сам себя накручивать, полностью погружаясь в свои внутренние проблемы, сдаваясь в руки своего мучителя. Так как моя «жертва» является ребёнком, то первый этап должен пройти, как два пальца обоссать. Для этого всего лишь нужно сделать несколько снимков и записок с немного компрометирующим, но довольно стрёмным содержанием. После, подкинуть его ему в вещи, чтобы письма обязательно были найдены. Время и место для фотографий я выбирала в соответствии с распорядком дня парниши, который я разработала после нескольких недель наблюдения за ним и его семьёй. Записанный в секцию самбо и Музыкальную Школу, Качан ходил туда с шести вечера до восьми. По Четвергам и Вторникам он ходил с семи до девяти. По Понедельникам и Средам он ходил в кружки рисования и гимнастику, но выходил чуть позже — с восьми до десяти. Пятница, Суббота и Воскресенье были его личными днями, которые он проводил на детской площадке с десяти утра, по шесть часов вечера. Стараясь быть куда не заметнее, чем мои спутники, которые пару раз пытались за мной проследить, я построила график своих тренировок, чтобы выходя в одно и тоже время я могла наблюдать за мальчишкой каждый день, что не вызвало бы подозрений ни у кого. Не заинтересованный в тренировках Овощь сразу съебнул в туман вместе с его голубым дружком — бля буду, так и есть — постоянно трепясь о том, что я пропускаю всё самое интересное. На что я только закатывала глаза и посылала их нахуй — весьма действенная вещь, те сразу уходили. Да и не было мне интересно играть в «злодеев», которые только и делали, что доставали шпану в том райончике, где мы с двуличным встретились. Бля, о чём я? Ага, кхм. О насущном. Выходя каждый день в половину седьмого и возвращаясь домой только без десяти девять, я стала замечать похуистское отношение матери Мидории не столько в отношении меня, сколько вообще в отношении к жизни. Не интересуясь тем, что творит её чадо, она полностью игнорировала моё существование, не реагируя ни на мой голос, ни на моё существование в целом. Плевала она так же на то, чем занимается её сын, с кем и когда. Кормила она меня только в том случае, если об этом попросил её Изуку, одежду она отдавала тоже уже после ношении Пидории, а уж о ванных процедурах я вообще молчу - приходилось бегать в местный бассейн, как на «тренировку» и душевую. Привыкшая, за время постоянного кидания из детдома в детдом, к воровству из маркетов и магазинов, я даже не стала удивляться этому, просто продолжая добывать всякие мелочи своими силами, стараясь не зависеть от этой семейки, лишь иногда благодарно молясь за то, что у меня есть крыша над головой и живая грелка под боком, которая крайне мило сопит. Продолжая свои рутинные занятия, спустя несколько недель я стала осуществлять то, что задумала. Зная, что мальчик не побежит к родителям (гордость не позволит), я лишь гаденько усмехалась, подкидывая сюрприз в портфельчик. Решив не трепать себе нервы и просто понаблюдать за мальчишкой, когда тот получит свой первый конверт, я устроилась на ветке дерева, которое распологалось недалеко от дома Бакуго. Приодетая в камуфляжку, которую я до этого нашла в вещах Мидории, я сидела среди листвы, оперевшись лицом о сложенные в замок руки. Кора мягко грела, вобрав в себя за день огромное количество жара, так что моей заднице было крайне удобно. Ветер же, как чувствуя то, что должно произойти, улягся, почти не колыхая листву, так что моё местечко было очень укромным. Цель вот-вот вернётся со своих гулянок, найдя в портфеле плотно набитый бумажный конверт. Скуку помогло развеять лишь очередное «медитирование», которое я проводила по вечерам, пытаясь прочувствовать свой квирк, но как и обычно, ничего не получилось. Оторвал меня от познавания цзена появившийся из-за угла мальчонка с матерью. Наблюдая за неторопливым шагом парочки, я с каждой секундой ощущала как нечто тёмное и, несомненно, гадкое начинает крутиться в глубине моего, пока что, мелкого тела. Озорное предчувствие того, что что-то может пойти не так только сильнее щекотало мои нервишки, что начинали шалить всё сильнее, от чего маленькие удары током словно проходились как мелкие щипки по коже рук и шеи, опаляя жаром. Сердце чуть сбилось с ритма, от чего я прикусила верхнюю губу, наблюдая за тем, как люди зашли в дом, исчезая за входной дверью. Словно отсчитывая секунды, ритм моего сердца замедлился, почти лишая меня рассудка. Один. А если он всё же пойдёт к родителям? Наплюёт на гордость, вскричит, от чего, несомненно, на его маленькой шейке вспухнут вены, глаза станут в несколько раз больше, а сам он, словно осунётся. Два. Нет-нет, он, скорее всего, решит найти меня. Пойдёт искать улики на того, кто это сделал, начнёт оглядываться и перестанет доверять хоть кому-либо… Три… Громкий хлопок дверью прошёлся дрожью по моему позвоночнику, оседая ярким, приятным ощущением внизу живота. Словно что-то яркое пронзило меня, похожее на лучик света. Зашедший в комнату пацан сразу скинул сумку в угол кровати, быстро переодеваясь. Так же он сделал и с портфелем, решив приготовить его к завтрашнему дню, но… … Наткнулся на мой подарочек. Сжавшись, пристально наблюдаю, стараясь запомнить каждое мгновение, секунду, каждый кадр того, что происходит дальше. Вся напускная злость тут же улетучилась: раздражённо выглядящее лицо чуть смягчается, краска бросается на ещё по-детски пухлые щёчки, да и сам блондин резко стал выглядеть как гордый львёнок. Он подумал что это письмо с признанием?! Едко ухмыльнувшись, я только и могу, что бесшумно смеяться, чуть сотрясаясь в плечах. Ну?! Что же будет дальше?! Вот только уже разлившееся в моей груди чувство предвкушении жаждало другого. Я весьма долго пыталась стереть его лицо ножницами, от чего фотографии были чуточку потрёпаны, но после всё-же протёрты спиртом для уничтожения улик. Несколько писем с детальным описанием того как красиво будет выглядеть тело вечного бомбилы в растерзанном, препарированном виде. Комплименты его выбору кружков, подбору друзей и — на это я убила более недели — музыкального вкуса. Вечно орущий придурок оказался на самом деле тем ещё тихоней, от чего ни его друзья, ни даже родители особо не понимали его вкусы. Пришлось буквально ходить за ним по пятам, мгновенно срываясь, если тот начинал чувствовать слежку. Но то, что я увидела полностью оправдывает все мои усилия и приложенные к данному делу силы. Открыв конверт, мальчишка с секунду набирался смелости, чтобы посмотреть содержимое, пока всё же не вытащил всё разом, наткнувшись на растерзанную фотографию, на которой выцарапано «СДОХНИ». Подобравшись всем телом, я ловко перелезла чуть ближе к концу ветки, всматриваясь в белеющее лицо блондиночки, чьи губы с каждой секундой всё больше начали дрожать. Какая ирония! Перелистывая карточки, на которых то и дело появлялись лица его друзей, матери, его врагов и самого Катсуки, будущий герой совсем перестал походить на самого себя, показывая свою мягкую, хрупкую сторону, от чего моё сердце зашлось в томной, приятной агонии. Сердце вдруг начало свой скоростной бит, почти заставляя всё моё тело пульсировать, от чего на секунду мне показалось, словно я теряю сознание. Но оно оставалось кристально чистым, полностью сфокусированным на том, что происходит передо мной. Чужое тельце сотрясалось от дрожи ужаса, что можно было легко понять по осунувшемуся, белому лицу красноглазого, готового расплакаться в любой момент. Яркая, огненная вспышка в низу живота словно заставила всю меня подняться в воздух на несколько секунд. Окрыляющее чувство заставило меня улыбнуться. Вздрогнув от лая собаки, наблюдаемый резко смял письмо, скидывая всё в нижний выдвижной шкаф, закрывая его нервным, злобным движением. Пару минут спустя уже отошедшая от экстаза, я спрыгнула в кусты, замечая зелёную макушку, чьё тельце весьма неловко юркнуло за угол здания, к которому я сейчас должна была направиться. Ну и что они тут делали?−− •− •−•• −••− −−−• •• −•− −••••− −••• ••− •−• •−•− •−•−•− −− •− •−•• −••− −−−• •• −•− −••••− ••− •−• •− −−• •− −• ••••••
Результат уже был виден спустя пару дней: постоянные нервные оглядывания вокруг, резкая реакция на громкие звуки и усиленные истерики мальчишки, под чью руку попадал уже почти каждый из его шайки. Находясь в подавленном состоянии, красноглазый почти забыл о своих тёрках со мной и Изуку, уделяя внимание всем своим знакомым, которые только и делали, что подливали масла в огонь, распрашивая того о том, что с ним происходит. Второй этап идёт сразу после первого — я должна буду посеять смуту между Кацуки и его друзьями, чтобы его авторитет покачнулся, а в лучшем случае, пал. Буквально нужно пару слухов, которые будут подкреплены нервным поведением пацанчика после первого этапа. Легко и просто. Бля буду, к концу всех событий, Кацуки будет волком выть, я это обещаю. Спустя неделю по поведению взрывной псины начали понимать и остальные, что происходит что-то серьёзное, а именно: появившееся нервное заикание; привычка оглядываться даже когда никого, кроме его друзей, вокруг нет; постоянные односложные ответы о самочувствии и яркая реакция при упоминании о секциях, на которые ходит Качан. Не проигнорировал происходящее и Мидория, как-то подойдя ко мне после моей «тренировки». –Это ведь ты делаешь? — сразу топит себя ребёнок, от чего я только закатываю глаза. –Что из? — уточняю, надеясь, что мальчишка всё же не так глуп. –С Кацуки… — всё же поясняет тот, нервно и даже как-то ломано, комкая рукава своей толстовки. Склонив голову к плечу, я улыбаюсь, показывая всем видом, что не понимаю о чём говорит мой сожитель, на что тот лишь как-то неуверенно хмурится. –Ты ведь потом расскажешь мне, что ты сделал? Я усмехаясь, приложив указательный палец к губам. Мой ответ и так ни к чему не приведёт. Даже зная правду, он не сможет ни остановить меня, ни помочь. Так что, ему легче будет ждать конца пьесы, чтобы наблюдать то, что произойдёт с Бакуго. –С чего ты вообще решил, что я что-то априори делала? — смеюсь как маленький злодей, чуть щуря глаза. Поиграв бровями, с насмешкой глядя в зелёные глаза, я прерываю зрительный контакт, уходя в комнату под громкое молчание Помидории, который в скором времени постарался заставить Тодороки разговорить меня, но тот тоже потерпел полный провал. Не зная на что давить, он не смог разузнать ничего. Ему ещё учиться и учиться. Так или иначе я продолжила свои «игры» (иначе не назвать то, что я творил). Уже подрывающий авторитет в своей компании, Качан только и мог, что зло рычать и повизгивать время от времени, что меня только веселило. В подобные моменты остаётся только предложить идею, которую тут же заберут как свою собственную.••• −•− −−− •−•• −••− −•− −−− •••− • •−• •− −• − • −••• • −• •− −• • ••• •−•• •• •−• ••− −−−• −•− •• −− •− •−•• • −• −••− −•− −−− •−−− −•• • •−− −−− −−−• −•− •• ••−−••
Решив больше не затягивать, я перешёл к следующему пункту своего плана, злобно хихикая от чувства превосходства. Загнав посредством салок всех дружков блондиночка, который на данный момент играл на пианино своей шкале, я преграждала проход к младшему Тодороки, который в разрез моим ожиданиям, решил вмазать одному из хулиганов, за что получил потом в ответ. Стоя между двумя долбоёбами, я лишь улыбалась, иногда переводя взгляд на веснушчатого, надеясь, что тот тоже не решит геройствовать. Тьфу, аж перекосоёбило всю. -Молчи, идиот! — прикрикивает Изуку, когда очередной парниша пытается меня как-то унизить, на что я только поднимаю бровь, всем видом показывая, что жизнь дерьмо, а я в нём муха. — Не затыкай мне рот, беспричудный! — отчаянно рычит беловолосый парниша, — Твой дружок только и может что тебе зад подлизывать? Тупой педик! Шото за моей спиной громко вздыхает, от чего я на секунду не сдерживаюсь, едко морщась, переводя взгляд на побледневшего Овоща. —У! — мелодично тяну, поигрывая бровями, — Дерзкий, как огурец в жопе? — посмеиваюсь, ощущая лёгкий азарт. Мальчуган только шокированно охает, отходя на шаг, когда я резким рывком оказываюсь рядом. —Дай угадаю, твой папа любит бить мамашу, а ты перенимаешь его ругательства, думая, что так становился круче? — улыбаюсь в бледнеющее лицо, вспоминая примерную позицию его родителей, когда те приходили на родительское собрание в детский сад, — Или же он так кричит на твоего старшего брата, когда тот приносит плохие оценки со школы? — едко смеюсь, видя как бледные, похожие на стекляшки, глаза вдруг начинают сверкать от непролитых слёз. Юки* — какая же, сука, игра слов — отшатывается, прикрывая рот рукой. —Заткнись! Закрой свой рот! — хрипло шикает тот, толкая меня, от чего я всё же отхожу на шаг. Лёгкое тело, даже несмотря на высокий рост — я, вообще-то, выше Изуку и Шото! — сыграло плохую шутку, от чего я всё же падаю, приземляясь на жопу. Ох, мразь ты тупорылая… Зря. Латентный пидорас только пыхтит, ерепенится как воробей и, горя лицом, замахивается, чтобы меня ударить, но я, даже не напрягаясь, просто подскакиваю, от чего тот падает уже сам. Ты не сравнишься с теми, с кем я имела дело за свою, пока ещё короткую, жизнь, учёба! Отвращение словно растекается по моим венам, от чего я, всё же, кривлюсь, откидывая весьма отросшую чёлку с лица. Малышня вокруг застывает: произошедшее за пару секунд их ошарашивает, от чего они не понимают, что нужно делать. —Можешь только хуями меряться? — сплёвываю рядом с чужой конечностью, опирающейся на асфальт. — Ты..! — бледный, как поганка, Снеговик вдруг прыгает на меня, на что я не успеваю отреагировать, лишь выставив перед собой руки. -Ой, ну давай, залезть мне ещё паклями в трусы, мелкий пидераст! — похихикиваю от пришедших в голову скринов из взрослой яойной манхвы. Нависнувший надо мной, ранее похожий на невинного ангелочка, Снежинка был теперь похож на героев хентайных манг: раскрасневшийся, со сверкающими глазами и влажными губами, из-за которых то и дело появляются мелкие белые зубки благодаря отчаянно у оскалу. Педофилы просто захлебнутся слюнями. Ну, а я, чей мозг начинает вспоминать о том, что так-то отличаясь от окружающих людей весьма наглядно, по половому признаку… Мне стоит вспомнить о осторожности. —Ты вставать будешь? Или резко перешедшая в горизонтальную поверхность драка всколыхнула твоё либидо, от чего оно «поднялось»? — игнорирую цык со стороны, где должен находиться Брокколи. Ёбань краснеет, вскакивая, открывая рот в надежде что-то выкрикнуть: — Ой, иди ещё вашему Кацуки-саме пожалуйся! — журю того, давя на чужую гордость, — Он же у вас король. Император Бакуго-Лэнда… Группка всё же отстаивает, громко крича о том, что я ничего не понимаю, не знаю и вообще. Такуми тупой пингвин — со слов Морозко. На последние слова, мне остаётся недоумевать. Я максимум, по сравнению с коротконогими япошками, сейчас могу ассоциироваться только с жирафом. Пингвин-то тут при чём? Но, так или иначе, съебнувшие в ебеня матросики только гордо заявляли о том, что они прекрасны, идеальны и не нуждаются в Бакуго, как в лидере. Моментально вспыхнувшая революция быстро погасла, когда передравшийся со своими друганами Бомбалэйло харкнул на дружбу, обрывая все связи.−••• −−− •−•• −••− −• −−− •−•• •• − • −••• • −••• −•−− •−•• −−− ••−−••
Переходя к последней сцене своего произведения я могла лишь ухмыляться, поджидая свою цель на стройке, недалеко от дома красноглазого. Так и не сказавший своим родителям, Бакуго только и мог, что подрывать мои записочки, когда те перестали вмещаться в его ящик стола. Так что мне оставалось только ждать, когда тот появится в нужном месте в нужное время. Скука, которая напала на меня во время ожидания стала рассеиваться только после того, как по грязному полу многоэтажном стройки зашуршала подошва кед, которые ярко выделялись своей ябрёной окраской среди серых стен. Лёжа на запылённом полу, смотря на того сквозь дырку в кирпичном рисунке, я лишь устало выдохнула — подобное поведение начинало раздражать. -Выходи! — яростно закричал Кацуки, держась за края своей красной толстовки. Ниточки, которые я держала в руках, начали выскальзывать из моих рук, от чего склееные мной письма, к которым были приклеены разного цвета крузики — мелкие камушки, которые не давали альбомным листьям разлететься — начали медленно падать, по очереди оседая прямо перед моей жертвой. Даже если Бакуго попытается за мной пробежать — у меня заранее приготовлены три плана побега, каждый из которых проходит по разным путям. Между нами, со стороны Качана, находится три этажа, каждый из которых прегражден ещё недостроенной лестницей. Ко мне не смогут ни подлететь, из-за неразвитости причуды и маленького тела её хозяина, ни добежать, в силу уже указанных обстоятельств. Читая каждое из трёх посланий по заданной установке, пацан только и мог, что пожимать губы. Сами послания не представляли собой ничего необычного: простые указания того, как должен себя вести в будущем блондин, а также то, что с ним произойдёт если он не будет действовать по инструкции. -Если я не буду никого доставать и просто буду тихо себя вести ты больше не будешь меня трогать? — шепчет мальчик, что слышется словно крик в тишине городской многоэтажки. Не отвечая, я лишь встала, уходя из моего укромного места. Вопрос не нуждается в ответе, если вновь перечитать письма, оставленные мной в руках блондинчика. Посмотрим, что будет дальше… Кто же знал, что вынашивая свои планы, я забыла о тех, кто старается походить на гениальных злодеев, что держат весь комиксный мир в своих руках…••• − •−• •− −−−− −• −−− •−•• •• ••−−••