Искусство подготовки джедая (продолжение)

      У нас было еще полным-полно времени до наступления вечерней прохлады. Я решил поспрашивать мальчика насчет его проблем с использованием Силы.       - Я так понял, Леви, Энакин пытался научить тебя пользоваться Силой и не слишком в этом преуспел. Можешь рассказать, что он от тебя хотел?       Он двигал всякие камушки, не касаясь их, и хотел, чтобы я тоже их так двигал, но я не понял, как он это делает, а он мне ничего не объяснял, только говорил, что я должен почувствовать Силу. А как я должен ее почувствовать не сказал. У меня так ничего и не получилось. Он говорил, это не все могут делать. А вы так можете?       - Да, могу, - подтвердил я, - И Асока тоже может. Мы все тут одаренные. Вообще, в Галактике довольно мало таких, как мы, а во время войны очень многих одаренных поубивали, так что нас сейчас осталось совсем мало. У каждого человека в крови живут некие микроскопические живые существа — мидихлорианы. У обычных людей их мало, у одаренных их больше. И чем больше у человека в крови этих мидихлорианов, тем более сильным одаренным он является. У меня их довольно мало, так что я считаюсь слабым одаренным. У тебя их гораздо больше, так что ты в этом плане сильнее меня. У Асоки их еще чуть побольше, так что она из нас троих самая крутая.       Ну так вот, эти мидихлорианы дают человеку возможность чувствовать Силу. Чем их больше, тем более явственно он ее ощущает. Скайуокер, должно быть, совсем никудышный наставник, если ты до сих пор так ничего и не почувствовал. Впрочем, этого следовало ожидать. Он сам очень сильный одаренный. Сильнее нас троих вместе взятых. Понятно, что для него почувствовать Силу в свое время не составило труда. Теперь он это же ожидает и от других. У меня же, наоборот, в детстве были с этим проблемы. Мой наставник долго со мною возился, прежде чем у меня наконец получилось.       - А что это вообще такое — Сила, и как можно двигать ей камни? - спросил мальчик с интересом.       - Что такое Сила тебе никто объяснить не сможет, - ответил я после некоторого раздумья, - Это не что-то такое, с чем ты уже знаком. Это не материя, не свет, не звук. Все, что я могу тебе сказать это то, что раньше или позже ты ее почувствуешь, и тогда ты узнаешь, что такое Сила. Но ты никому не сможешь передать словами это свое знание. Слова не годятся для передачи знания. От них может быть польза, только если и я, и ты уже знаем о чем говорим.       Вот к примеру, мы оба знаем что такое страх. Сегодня утром нам обоим было страшно. Раз нам обоим знакомо это чувство, мы можем это обсуждать. Если я скажу, что мне было страшно, когда Энакин на меня шипел, ты примерно поймешь, что я чувствовал.       А бывает так, что разговаривать практически бесполезно. Попробуй узнать у Асоки, что она чувствовала, когда кричала сегодня ночью. Она может целый час говорить всякие слова, но ты не узнаешь этого ощущения. И я его не узнаю. Мы с тобой ничего подобного не испытывали и никогда не испытаем потому, что мы мужчины, а она женщина.       С Силой дело обстоит аналогично. Я ее чувствую, ты пока нет. Я могу говорить всякие слова, но знания своего тебе передать не смогу. На самом деле в нашем языке и слов-то нет, предназначенных специально для обозначения этого ощущения.       Мальчик сидел с непонимающим видом.       - Так что я должен сделать, чтобы эту Силу почувствовать? - допытывался он.       - Ты ее и так уже чувствуешь, - ответил я, - Ты чувствовал ее каждый момент своей жизни, начиная с самого рождения.       - Нет, не чувствую! - перебил меня мальчик.       - Нет, чувствуешь! - настаивал я, - Ты не можешь ее не чувствовать. Просто ты не знаешь, что ты ее чувствуешь. Ты вообще много чего чувствуешь и не знаешь об этом. Вот к примеру, взять твою кровь. В тебе сейчас несколько литров крови постоянно движется по артериям и венам. Причем это не равномерное движение. Кровь движется толчками. Ты это чувствуешь?       Мальчик отрицательно помотал головой.       - Как ты можешь не чувствовать такой глобальный процесс, происходящий повсюду в твоем теле? - изумился я, - У тебя ведь все тело пронизано нервными окончаниями, которые, собственно, и отвечают за чувствование того, что происходит с телом. Разумеется, ты это чувствуешь.       - Нет, не чувствую, - упрямился мальчик.       - Давай, я попробую объяснить тебе это дело по-понятнее, - предложил я, - Начнем с того, что ты такое есть? Вот ты сам, это что такое?       - Ну, мальчик, наверное, - неуверенно предположил ребенок.       - Мальчиков в Галактике триллион, - заявил я, - Их всех можно обозначить словом «мальчик». Ты ведь не являешься ими? Так что такое именно ты?       - Ну, как что? - он сделал недоуменное лицо, - Я Леви, мне пять лет, человек.       - Пятилетних Леви человеческой расы в Галактике тоже довольно много, - сообщил ему я, - И все эти другие Леви совсем даже не ты. Я хочу знать, что такое именно ты.       - Я, это просто я, - сдался мальчик, - Не знаю, что я еще такое.       - Вот именно, что не знаешь, - согласился я, - И никто не знает, что ты такое. И никогда не узнает. Мы можем специально для тебя придумать новое слово, которое обозначало бы именно тебя, но это слово все равно не будет ответом на вопрос, что ты такое есть. Может быть ты сам когда-нибудь почувствуешь, что ты на самом деле такое. У тебя появится некое новое ощущение, и тогда ты будешь знать кто ты. Пока ни у тебя, ни у меня такого ощущения нет, так-что мы не знаем, кто мы такие. Соответственно, я не могу тебе передать словами истину о том, кто ты. Даже если она бы у меня была, я бы не смог. Тем не менее, мы можем с тобой общаться, только произнося слова, так что я сейчас буду произносить слова. Они не дадут тебе никакого знания, так что не относись к ним, как к истине. Они, возможно, помогут тебе со временем прийти к знанию самому.       Так вот, считается, что у человека вообще и у тебя в частности есть тело и есть ум. Что такое тело, должно быть вполне понятно, это вот эти материальные руки-ноги. Ум это нечто не материальное. Опять же считается, что он состоит из двух частей — сознательной и бессознательной.       Сознательный ум это то, в чем появляются мысли, что думает, что воспринимает окружающий мир пятью чувствами — зрение, слух, обоняние, чувство вкуса и тактильные ощущения. Когда ты начнешь ощущать Силу, к этим пяти прибавится еще шестое — ощущение посредством Силы. Еще сознательный ум испытывает эмоции — страх, гнев, страсть и прочие. Это все то, с чем ты знаком, о чем можно говорить.       Тем не менее, сознательный ум, это еще не весь ум. Это только его маленький кусочек. Все остальное это бессознательный ум. С ним мы не знакомы, так что про него мало что можно сказать, но это почти весь наш ум. Эта бессознательная часть делает очень многое. Через нее происходит все наше взаимодействие с окружающим миром. Именно благодаря этой части нашего ума, мы воспринимаем мир таким, каким мы его воспринимаем. Не думай, что мир на самом деле такой. Он вовсе не такой. Я вообще не уверен, что можно говорить что-то о том, каков мир на самом деле. Любое живое существо имеет перед собой только восприятие мира, а не сам мир. У разных существ это восприятие разное, но это в любом случае только восприятие.       Так вот, то, что мы чувствуем, прежде чем попасть в сознательный ум, попадает в бессознательный. И этот бессознательный ум может сделать с чувством очень многое. Он может сделать его сильным, а может наоборот ослабить, так что мы в итоге вообще ничего не почувствуем. Бессознательный ум решает, что ему делать с возникшим чувством, на основе своих представлений о том, что важно, а что не важно. И его представления могут не совпадать с представлениями об этом сознательного ума. Твой сознательный ум считает, что ощущение Силы вещь важная и нужная, а бессознательный считает, что оно тебе нафиг не нужно. Сознательный ум не может приказывать бессознательному, так что переубедить бессознательный ум не так-то просто.       На самом деле бессознательный ум не такой уж и дурак. Обычно он правильно определяет, что важно, а что не важно. Важно то, что может повлиять на выживание тела. Скажем, если ты порежешься, это будет опасной ситуацией. Если не передать в твой сознательный ум информацию о ранении, ты можешь его не заметить и потерять много крови или занести в рану инфекцию. Так что твой бессознательный ум позаботится о том, чтобы ты это заметил. Порой он так старается, чтобы человек заметил, что с его телом что-то не в порядке, что этому человеку мало не кажется.       Теперь возьмем ощущение Силы или ощущение кровообращения. Это должны быть мощные ощущения, ведь они возникают во всем теле, но эти ощущения существуют на протяжении всей человеческой жизни. Если ощущение продолжается и продолжается, а с телом при этом ничего страшного не случается, оно не умирает, бессознательный ум естественным образом делает вывод, что это ощущение для выживания не важно и постепенно ослабляет его. Вероятно, еще за долго до того, как твоя мама тебя произвела на свет, ты уже перестал сознательно чувствовать Силу.       Вот, как об этом можно говорить. Хотя, я повторяю — это просто слова. Не думай, что все действительно так устроено.       - Ну ладно, и чего мне делать теперь? - поинтересовался мальчик, на которого моя лекция, похоже, не произвела большого впечатления.       - Ну, в принципе, можно вообще ничего не делать, - ответил я, - Рано или поздно ты и так почувствуешь Силу. С твоим уровнем мидихлорианов это дело почти решенное. Когда-нибудь с тобой что-то произойдет, и ты ее почувствуешь. Это будет для тебя неожиданностью, и для окружающих, к сожалению, это тоже будет неожиданностью. Вообще, гораздо лучше, когда ребенок это осваивает под контролем квалифицированного наставника. Видишь ли, такие способности есть далеко не у всех. Поэтому тем, у кого они есть, лучше лишний раз это не демонстрировать. Обычным людям, не одаренным не нравится, когда у другого есть то, чего нет у них. Они начинают завидовать, и ничем хорошим это не кончается. Если у тебя дома есть друзья, и они узнают, что у тебя есть какой-то дар, которого нет у них, ты очень быстро лишишься этих друзей. Некоторые начнут тебя избегать из зависти или даже чувства страха — неизвестное всегда пугает людей. Другие могут делать вид, что очень тебя любят, но на самом деле будут стараться поиметь от общения с тобой какую-то выгоду для себя. Это уже не будет настоящей дружбой. Все это мы в Галактике уже миллион раз проходили, так что мой тебе совет — если сможешь когда-нибудь пользоваться Силой, не показывай это никому. Родителям можешь показать. Они знают, что ты одаренный и они нормально это воспримут. Ты же как бы их произведение, так что они только больше тобой гордиться станут. Остальным — ни в коем случае. Тебе будет очень хотеться похвастаться окружающим своими сверх-способностями, но если ты это сделаешь, то останешься совсем один. Сверх-способности на самом деле не приводят автоматически к счастью в жизни. Настоящая дружба гораздо полезнее сверх-способностей. Очень многих людей сверх-способности сделали несчастными. Возьмем для примера Энакина. Он, вероятно, самый одаренный сверх-способностями человек в Галактике. Похож он на счастливого человека? Нет, не похож.       - Я бы хотел научиться двигать камни на расстоянии, - заявил мальчик, - Вы можете меня научить?       - А зачем тебе их двигать на расстоянии? - спросил я, - Ты до сих пор без этого обходился. Разве тебе плохо жилось?       - Не плохо, но если бы я так умел, мне бы жилось еще лучше, - ответил он с хитрым блеском в глазах.       - А вот с этого места пожалуйста поподробнее, - строго сказал я, - Как бы ты стал использовать такую способность?       Мальчик по моему тону сразу сообразил, к чему я клоню, и прикинулся ангелочком.       - Ну, я мог бы маме с папой помогать. Достать что-нибудь со шкафа там, или еще откуда, до чего они не могут дотянуться. Так им стул двигать приходится, а так я бы Силой эту вещь для них снимал.       - Ты сильно страдал до сих пор от того, что твоим родителям иногда приходилось двигать стулья? Физические упражнения людям идут на пользу, - я внимательно на него уставился, - Леви, ну-ка посмотри на меня своими честными глазами.       Мальчик секунду смотрел на меня, потом опустил взгляд и заулыбался.       - Самое главное правило джедая, - я поучительно поднял палец перед его носом, - Не используй свои способности во вред окружающим. Все, как только узнают о джедайских сверх-способностях, сразу начинают фантазировать на тему того, как они это будут использовать себе во благо. И я, когда об этом узнал, стал думать, как удобно теперь будет тащить себе все, до чего я раньше добраться не мог. Первым делом, ты должен усвоить, что ничего нехорошего Силой делать нельзя. Люди не будут хорошо к тебе относиться, даже если ты им будешь Силой помогать. Они все-равно будут тебе завидовать, а уж если ты начнешь Силой делать что-то для себя в ущерб их интересам, ты тут же превратишься для них во врага номер один. Они не успокоятся, пока не сживут тебя со света. Никогда так не делай. Хорошо?       Мальчик кивнул с невинным видом.       - Хорошо. Вы только научите меня. Я ничего нехорошего делать не буду, - сказал он, избегая смотреть мне в глаза.       - Я так и не понял, зачем тебе это надо? - вернулся к своему вопросу я.       Мальчик усиленно соображал, что бы такое ответить.       - Ну, это же так классно, уметь что-то двигать не прикасаясь к нему, - наконец сказал он, - А на каком расстоянии эта Сила действует?       - Сила действует на таком расстоянии, на каком ты ее чувствуешь, - ответил я, - А что такого классного в двигании предметов на расстоянии? Я вот почти всю жизнь умею это делать, и ничего особенного в этом не нахожу. Для меня гораздо проще подвинуть стул рукой, чем тянуть его Силой. Первые несколько дней это конечно прикольно и необычно, но потом привыкаешь. Я последнее бремя вообще редко стал к Силе обращаться. Приходится заставлять себя практиковаться, чтобы совсем эту способность не утратить. На самом деле, в жизни есть вещи куда прикольнее, чем двигание предметов Силой. Так зачем тебе весь этот геморрой?       - Ну, мне просто интересно. Научите меня. Пожалуйста, - заныл мальчик.       - Если тебе интересно на это посмотреть, я могу подвигать что-нибудь специально для тебя, - предложил я.       - Нет, как другие двигают, я уже видел, - поспешно ответил он, - Мне интересно самому научиться.       Я долго внимательно смотрел на него, но он больше не дал никаких объяснений своему интересу.       - Ладно, тогда я сам тебе скажу, зачем тебе это надо, - начал я, - Тебе это надо, чтобы выделяться на фоне окружающих. Ты хочешь быть лучше других. Ты хочешь быть сверх-человеком, чтобы можно было смотреть на других свысока.       Мальчик удивленно на меня уставился.       - А что плохого в том, чтобы быть лучше других? - спросил он, - Мне говорили, что я должен становиться лучше других. Меня в кружок рисования записали, чтобы я лучше рисовал, чем другие, хотя я вообще рисовать не люблю.       - Зачем твоим родителям надо, чтобы ты рисовал лучше других, ты у своих родителей спроси, - посоветовал ему я, - По-моему это глупость, заставлять человека заниматься тем, что ему не нравится. Я тебе как джедай могу сказать, что желание возвыситься в чем-то над окружающими до добра не доводит. Такие желания происходят от гордыни, а гордыня — штука нехорошая. Гордые люди все несчастные. Они тратят много сил, чтобы доказывать свое превосходство над другими и в конечном счете остаются с пустыми руками. Ну, станешь ты, к примеру, лучшим художником в Галактике, и чего? Ну, будет у тебя много денег. Ценители искусства будут устраивать драки за твои картины, дальше чего? Ты думаешь, тебя это осчастливит? Да ты будешь в своей мастерской дни и ночи корпеть над полотном. Ты же лучше всех, ты не можешь позволить кому-то себя обойти, а многие будут пытаться. Они все тоже хотят быть лучшими. Так что тебе придется вкалывать так, что мама не горюй! Ты света белого видеть не будешь. У тебя не будет друзей. Ты будешь выглядеть как черти-что, так что ни одна женщина в твою сторону не посмотрит. Да никто на тебя не посмотрит потому, что ты всегда будешь сидеть один в своей конуре. Тебе нужна такая жизнь?       - Я родителям сказал, что не хочу ходить рисовать, - сообщил мне мальчик с унылым видом, - Они говорят, что лучше рисовать, чем бездельничать.       - Они просто хотят, чтобы ты не крутился постоянно возле них, - поделился я с ним своим пониманием, - Как тебе Асока недавно объяснила, взрослые порой занимаются друг с другом делами, при которых детям присутствовать негоже. Бездельничанье на самом деле очень важное занятие. Мало кто из взрослых людей может по настоящему бездельничать. Они всегда что-нибудь делают, какое-нибудь бессмысленное действие — смотрят телевизор, читают новости, сплетничают или просто занимаются пустопорожней болтовней, фантазируют о будущем, жалеют о прошлом. Что угодно, но только не бездельничают, потому что безделье означает пребывание наедине с собой и своими мыслями. Это сложно для взрослых людей, их ум беспокоен, он постоянно заставляет их копошиться. Это бессмысленное копошение. Весь его смысл в том, что оно отвлекает людей от самих себя. Когда человек совсем ничего не делает, ему кажется, что он что-то упускает, что теряет время. На самом деле, он что-то упускает, когда занимается бестолковым копошением. Я говорил тебе, что ты не знаешь, что ты такое есть. Если ты это когда-нибудь узнаешь, это произойдет в момент абсолютного безделья. Джедаи это называют медитацией. И я этим занимаюсь гораздо больше, чем двиганьем предметов Силой. Это более осмысленное занятие, хотя и непростое. Требует долгой практики.       Короче, правило джедая номер два — не пытайся никого превосходить. Пусть кто-то один быстрее тебя бегает, а кто-то другой выше тебя прыгает. Не завидуй им. Тут нечему завидовать. Пусть они хоть с утра до вечера бегают и прыгают вокруг тебя, доказывая свое превосходство. Не обращай на них внимания. Лучше подумай, чем тебе действительно стоит заниматься. От чего тебе может быть польза.       - Скажите это моему папе, - предложил мальчик, - Он все время говорит, что я должен стремиться быть во всем лучше всех.       - Нет, это ты ему сам скажи, - посоветовал я, - Не бойся спорить со взрослыми. Они не умнее тебя. Они только повторяют как попугаи то, что их родители вбили им в детстве в голову. Никогда не принимай на веру то, что тебе говорят. Всегда думай, требуй доказательств и спорь. Как только ты начнешь требовать от взрослых связных ответов на свои вопросы, сразу увидишь, что на самом деле они не знают ничего. Задай им нестандартный вопрос и они не смогут ничего связного тебе ответить. Потому что для этого нужен гибкий ум, а если человек всю жизнь только бегает и прыгает, откуда его уму быть гибким? Умом надо пользоваться, иначе он засыхает, и человек превращается в попугая. Вот и пользуйся своим умом, пока он еще не засох. Задавай своему папе вопросы и требуй ясных ответов с объяснениями. Спроси его, - «Почему камень падает на землю?». Он тебе скажет, - «Потому, что планета его притягивает». Но это ведь не ответ? А почему притягивает? Ты скажи ему, - «Папа, ты меня за идиота принимаешь? Объясни, как это происходит». Тут он начнет тебе с умным видом втирать про то, что это все довольно сложно, а ты еще слишком маленький, сынок. Он вспомнит, что в институте им вроде какую-то формулу рисовали, но он ее давно забыл. Ты скажи, - «Папа, мне не интересно, какую вам там формулу рисовали. Я тебя про другое спросил. Я спросил, как это происходит? Ты не понимаешь смысла моего вопроса?». А дальше возможны два варианта. Первый — он тебе честно скажет «не знаю», но это маловероятный вариант. Многим папам трудно признаваться своим детям, что они чего-то не знают. Это разрушает их авторитет в глазах детей. Поэтому более вероятен второй вариант — он разозлиться, заявит тебе, что ты действительно идиот и пошлет подальше. Но ты не унывай. Это нормальная ситуация. Придумай еще какой-нибудь вопрос. На самом деле правда в том, что какое явление природы ни возьми, никто тебе не сможет объяснить, как это работает. Так называемые ученые на самом деле ничего не знают о мире, хотя и думают, что знают многое. На самом деле они могут только перечислить некоторые характеристики явления. Спроси ученого физика про падение камня, он нарисует тебе формулу и будет смотреть на тебя с чувством собственного превосходства, как будто он чего-то знает. Но формула ничего не объясняет, только описывает. Из нее можно узнать быстро падает камень или медленно, летит он при этом вверх или вниз, но не почему он падает. И даже это по формуле можно узнать лишь приблизительно. Формулы берутся учеными исключительно с потолка. Откуда еще они могут их взять? Они же ничего не знают. И почему реальность должна соответствовать формулам, придуманным ничего не знающими людьми? Реальности плевать на людей и их формулы.       Мне показалось, что мальчик уже устал сидеть на одном месте.       - Ты не устал меня слушать? - спросил я, - А то я могу так долго говорить.       - Да нет, нормально, - ответил он, - Я люблю задавать вопросы, но только, если мне на них отвечают. Я у вас спросил — как двигать Силой камни? Вы сказали, что никто мне это не объяснит. И чего мне теперь делать?       - Учиться чувствовать Силу. Если ты так уж этого хочешь, можно попробовать один способ. Он немного радикальный, но зато действенный. Мне в свое время он помог. Но этим надо заниматься на улице. Здесь места не достаточно. Там пока еще жарковато. Ближе к вечеру этим займемся. Я думаю, у тебя получится, если ты действительно хочешь научиться чувствовать Силу.       - Я, вообще, больше хочу научиться двигать ей всякие вещи, - сказал мальчик, - Вы этому меня тоже потом научите. Хорошо?       - Если ты почувствуешь Силу, тебе не придется больше ничему учиться, - ответил я, - Это чувство и будет знанием, как ей пользоваться. Ты просто поймешь, что камень это не что-то отдельное от тебя, до чего тебе надо тянуться, чтобы его подвинуть. Камень это на самом деле часть тебя самого. И тогда ты сможешь им манипулировать примерно так, как ты сейчас манипулируешь своими руками и ногами. Тебе ведь никто не объяснял, как ими двигать. Ты просто двигаешь, потому что считаешь их частью себя.       - Странно, - задумчиво сказал мальчик, - Как можно чувствовать, что камень это часть меня. Не могу себе такого представить. А если он будет в десяти метрах от меня?       - Сейчас ты этого себе представить не можешь. Ты не знаком с этим ощущением. Почувствовав Силу вокруг, ты поймешь, что ты не отделен ничем от всего, что тебя окружает. Что нет такой границы, до которой, ты еще есть, а после, тебя уже нет. Ты будешь распространяться так далеко, как далеко ты будешь ощущать Силу. На десять метров даже я могу почувствовать Силу, хоть я и слабак в этом плане и ленюсь много тренироваться. Я думаю, метров на тридцать-сорок ты ее запросто научишься чувствовать. Если будешь много тренироваться, то и на сто почувствуешь.       - Это я с такого расстояния смогу что-нибудь к себе подтащить? - пришел в восторг мальчик, - Это только легкие вещи или тяжелые тоже можно?       - Ну, это все условные границы, - объяснил я, - Я, наверное, если постараюсь, могу сдвинуть небольшой камень с десяти метров, но это не значит, что после десяти метров всякое ощущение Силы для меня заканчивается. Ощущение нигде не заканчивается, но оно постепенно становиться менее явным. Я и дальше могу чувствовать предметы, но двигать их уже не смогу. Вон, Асока своего бывшего мастера, Энакина вообще за сорок километров учуяла. А насчет веса предметов, тут тоже все от интенсивности ощущения зависит. Сильный одаренный, который много тренировался, может Силой тягать такие тяжести, что и десять обычных людей не поднимут. Асока, хоть и слабенькая физически, Силой тягала такие бревна, которые ни один качок не смог бы от земли оторвать.       - Круто! - обрадовался мальчик, - Я тоже так хочу научиться.       Он не мог больше спокойно сидеть на одном месте и вскоре заставил меня подняться и пойти за ним на улицу. Я одел пояс с кобурой, пересчитал имеющиеся картриджи для бластерного пистолета и пришел к выводу, что для предстоящего мероприятия их у меня не достаточно. Я заглянул в соседнюю комнату, где тогрута валялась на матрасе с датападом в руках.       - Асока, можешь выделить мне из своих запасов пяток картриджей для бластера и еще одну энергоячейку, - попросил я ее.       Тогрута взглянула на меня, приподняв одну бровь.       - Чего это вы задумали? - спросила она.       - Хочу попробовать помочь Леви почувствовать Силу, - ответил я, - Раз по-другому ничего не получается, хочу попробовать по стрелять в него из бластера.       - Вы чего, рехнулись? - тогрута резко села на матрасе.       Ребенок тоже забеспокоился.       - В меня стрелять? - неверяще спросил он.       - Не совсем в тебя, но близко, - успокоил я его, - Доверься мне, все будет нормально.       Тогрута сделала недоуменную физиономию, но выдала мне запрошенные боеприпасы.       - Я думаю, тебе лучше остаться здесь, - посоветовал я ей, - Твоя болтовня будет мешать ему сосредоточиться.       - Нет уж, я пойду посмотрю, что вы там собрались с ребенком делать, - решительно заявила она, - Если все нормально будет, я просто молча постою.       Мы поднялись на поверхность. Было очень жарко, и солнца висели еще довольно высоко над горизонтом. Находиться на солнцепеке было невозможно, а самая крупная, из имеющихся поблизости, неровность ландшафта — звездолет Скайуокера давал пока еще слишком мало тени. В двадцати километрах к югу проходила граница каменного плато. Я решил, что это будет наиболее подходящим местом для тренировки.       У нас был один раскладной спидер, на котором Асока сюда прилетела, но для троих он был слегка маловат. К тому же, он стоял на свету и был горячим как сковородка. Рядом со входом в подземное жилище имелось небольшое укрытие, в котором стоял пятиместный спидер. Леви знал, где Скайуокер держал ключи от укрытия и самого спидера, так что мы решили воспользоваться им.       За десять минут мы успешно добрались до границы плато. Тридцатиметровая каменная стена давала достаточно тени.       - Значит так, Леви, - сказал я, вытаскивая бластер из кобуры, - Я ставлю эту штуку в парализующий режим. Если теперь я в тебя попаду, ты не умрешь, но ты лишишься сознания из-за нервного шока минут на пятнадцать-двадцать. Нам этого не надо, поэтому делай все так, как я тебе скажу. Ты должен неподвижно стоять здесь. Я отойду метров на двадцать и буду в тебя стрелять. На самом деле, я постараюсь стрелять не в тебя, а мимо, но заряды будут пролетать рядом с тобой. Ты должен расслабиться, перестать думать о посторонних вещах и сосредоточить все свое внимание на зарядах. Больше от тебя ничего не требуется, просто наблюдай пролетающие мимо заряды. Не вздумай дергаться и не сходи с этого места. Понятно?       - Нет, не понятно! - запротестовал мальчик, - Зачем это все? По-другому никак нельзя?       - Если ты хочешь почувствовать Силу, ты должен мне сейчас довериться, - уверенно сказал я, - Не бойся. Даже если я в тебя нечаянно попаду, это только будет означать перерыв в тренировке где-нибудь на часок, но я постараюсь не попасть.       Мальчик занервничал еще больше.       - Можно я спрячусь за Асоку, - жалостливо спросил он, - Я буду из-за нее внимательно смотреть.       - Нет, так у тебя ничего не получится, - расстроил я его, - Весь смысл в том, чтобы ты стоял на открытом месте.       Мальчик пригорюнился.       - Когда вы в последний раз стреляли из бластера? - осуждающе поинтересовалась тогрута.       - Вообще-то, никогда, - честно признался я, - Но я запомнил твои объяснения, как это делается. А теперь, пожалуйста, стой тихо и не говори мне ничего под руку.       Я занял свой огневой рубеж в двадцати метрах от несчастного юнглинга. Тогрута отошла от него подальше и встала, укоризненно глядя на меня. Я снял оружие с предохранителя, направил его в сторону мальчика, поводил стволом из стороны в сторону, чтобы он не мог заранее определить, куда полетит заряд, и выстрелил. Заряд с легким шипением промчался в полуметре от плеча мальчика. Тот вздрогнул от неожиданности и едва не свалился на песок. Тогрута попятилась от него еще на пару шагов назад.       - Все нормально, - крикнул я им, - С этой штукой легко управляться. Леви, не дергайся! Ты должен стоять расслаблено. Советую тебе сложить руки на груди. Попадание в область сердца может быть опасно. Все-таки ты еще маленький, а этот бластер рассчитан на взрослых дядей.       Мальчик судорожно вытер рукавом пот с лица и встал, как я его попросил. Я поводил стволом и выстрелил снова. Он снова дернулся, крутанул головой, когда заряд уже давно улетел, потом снова встал прямо. Я не стал больше донимать его требованиями расслабиться, а просто продолжил стрельбу, внимательно наблюдая за его реакцией. Леви продолжал вздрагивать и был чрезмерно напряжен, но я решил дать ему время привыкнуть.       Спустя минут пятнадцать, он наконец перестал дергаться при каждом выстреле, хотя заряды теперь пролетали не далее чем в четверти метра от него.       - Асока, - крикнул я, - Мне отсюда не видно. Он моргает, когда я стреляю?       - Моргает, - подтвердила тогрута, которая теперь стояла в паре метров от мальчика и внимательно смотрела ему в лицо.       - Леви, кончай моргать, - крикнул я, - Все внимание на заряды. В них ключ к тому, что тебе нужно. Когда ты моргаешь, ты все упускаешь.       Мальчик согласно кивнул, и мы продолжили упражнение.       Еще минут пятнадцать или двадцать я продолжал стрелять. Вторая энергоячейка подходила к концу, и картриджей оставалось уже совсем немного. Вдруг тогрута подняла руку, чтобы я остановился и молча подошла к мальчику. Я тоже поспешил к ним. Мальчик сел на песок с сосредоточенным видом. Некоторое время ничего не происходило. Мы с тогрутой молча стояли рядом. Наконец, он пошевелился и вытянул перед собой правую руку. В этот момент один из небольших камешков, валявшихся повсюду в изобилии, сдвинулся с места, дернулся несколько раз по земле и влетел в протянутую ладонь мальчика. Мы с тогрутой пришли в восторг. Она обхватила его руками сзади и крепко обняла.       - Ты это сделал! - заявила она с гордостью.       Мальчик улыбался, не до конца еще придя в себя, и вертел в руке камешек.       - Поздравляю, Леви, - сказал я, - Вот ты и научился. Теперь не напрягайся. Тебе надо отдохнуть. Ощущение уйдет, но это ничего страшного. Теперь ты всегда сможешь его вспомнить, когда захочешь. Мне больше не придется на тебя боеприпасы переводить.       Мы все расселись на песке и стали ждать, пока мальчик придет в себя.       - Теперь ты должен много тренироваться, - сказала тогрута наставническим тоном, - Чем больше ты будешь тренироваться, тем легче у тебя будет получаться использовать Силу. Со временем ты даже меня сможешь превзойти. Правда, это будет очень непросто. У меня вот в последнее время не было возможности много тренироваться, но кое-что я до сих пор могу.       Она вытянула руку в направлении нашего спидера, подняла его на пару метров вверх, перенесла по воздуху и опустила рядом с нами. Мальчик был впечатлен.       - Я буду тренироваться, - пообещал он, - Только скажите, как это делать.       - В Храме Джедаев, где я обучался с четырех лет, и которого больше нет, самым эффективным способом тренировать способность чувствовать Силу считался такой. Юнглингу давали в руки учебный световой меч. Перед ним в воздухе висел такой специальный круглый зонд и стрелял в него. Силу зарядов этого зонда можно было регулировать. На малой мощности они вызывали лишь легкое жжение. Этот режим использовался для молодых юнглингов вроде тебя. На большой мощности эти заряды больно ранили, но все-равно не вызывали особых повреждений. Те, кто уже освоил Силу достаточно хорошо, использовали этот режим.       Ну так вот. Этот зонд начинал стрелять по юнглингу. Не мимо, а именно в него. Юнглинг должен был мечом эти выстрелы отбивать. Смысл в том, что он находился как бы в опасной ситуации, хоть особой опасности и не было, и ощущение Силы было единственным, что могло его в этой ситуации уберечь от увечья. При таком раскладе до бессознательного ума постепенно доходит, что это ощущение — штука довольно полезная, и он начинает его меньше глушить. В этом смысл любой тренировки.       - Вы дадите мне меч и эту круглую штуку? - с надеждой спросил мальчик.       - К сожалению, ни того, ни другого мы тебе дать не можем, - огорчил его я, - То-есть, я могу дать тебе боевой меч на время, пока я с тобой. Кстати, не вздумай без спроса трогать наши мечи, пока мы тебя не научили с этими штуками обращаться. Ты можешь себя случайно убить. Так вот, дать меч я тебе могу, но тренировочного зонда у нас просто нет, а бластер — плохая ему замена, сам понимаешь. Но ты не унывай. Есть и другие способы тренироваться. Просто, они не так эффективны, но все-равно работают. Ты можешь просто двигать предметы Силой. Попробуй что-нибудь поднять и удерживать это в воздухе как можно дольше. В общем, проблем тут особо нет, было бы желание.       Мы просидели возле каменной стены до сумерек. Тогрута с упоением демонстрировала свои способности в использовании Силы восхищенному мальчику. Он еще подвигал туда-сюда мелкие камушки, но на что-то большее был пока не способен. Когда начало темнеть, мы погрузились в спидер и вернулись обратно на ферму.       - Ну что, эта бандура наверно уже остыла, - предположил я, кивая на транспорт Скайуокера, - Попробуем поднять ее в воздух?       - А зачем торопиться? - спросил мальчик, - Давайте поживем пока здесь. У нас же тут есть все что нужно. А вы меня пока еще чему-нибудь поучите. Мне гораздо интересней учиться пользоваться Силой, чем рисовать.       - Тебя дома мама с папой ждут, не дождутся, - напомнил ему я, - Да и нам с Асокой нельзя просто так тут дурака валять. Нас на Корусанте дела ждут.       - Нас на Корусанте ждет злая Падме, - поправила меня тогрута, - Которая будет на нас орать и, вероятно, уволит. Она, наверное, уже узнала про Бинкса. Может, нам дать ей время остыть?       - Это мудрая мысль, - согласился я, - Но ребенка мы должны доставить к родителям. Полетим на Бакуру, оттуда доложим об успешно завершенной миссии. Я думаю, Амидала не станет засорять эфир своими воплями. А к тому времени, когда мы вернемся, она уже успеет остыть.       Мы подошли к транспортнику. Корпус все еще был горячим, но уже не обжигающе горячим. Тогрута поднялась по лесенке к грузовому люку, мы с мальчиком последовали за ней. Она приложила ключ к металлической пластинке на корпусе, и та с щелчком открылась. Под этой крышкой обнаружились кнопки раскрытия и закрытия створок грузового отсека. Тогрута подняла створку достаточно высоко, чтобы мы могли пройти внутрь. Изнутри нам в лица ударила адская жара.       - Я туда не полезу, - сразу заявил мальчик.       Мы подняли створку в самое верхнее положение и принялись ждать, пока прохладный вечерний ветерок немного охладит раскаленное нутро корабля.       - Вообще, идея лететь на нем куда-то сейчас довольно сомнительна, - сказала тогрута, отважившись дойти до середины грузового отсека, - Даже если мы сейчас напустим сюда прохладного воздуха, как только мы опустим створку, тут снова начнется пекло. Кондиционер нам не поможет, и мы просто сдохнем.       - Я с тобой согласен, - не стал упираться я, - Полететь на нем до утра мы точно не сможем. Просто, меня такое подозрение терзает, что мы и утром на этой развалине никуда не улетим. Давай хоть посмотрим, заправлена ли она. Может она вообще сухая стоит? Можно тут как-нибудь свет зажечь?       Тогрута прошла к стене, нажала на кнопочку, и на потолке слабо засветились две прямоугольные панели.       - Это неправильно, - покачала головой она, - Они должны светить ярко.       Впрочем, для наших привычных к темноте глаз имеющегося света было достаточно, чтобы все нормально видеть. Мы прошли в глубь отсека и вскарабкались по еще одной лесенке к двери, ведущей в кабину пилота. Дверь открылась, но в кабину нам не позволила сразу войти жара. Кабина была так же слабо освещена лампами на потолке, как и грузовой отсек.       Мы уже немного привыкли к жаре, так что не стали долго стоять под дверью и вошли в кабину. Тогрута осторожно пощупала пилотское кресло и уселась в него. Потом она воткнула ключ в гнездо и повернула его. На панели управления загорелось несколько лампочек. Большинство из них красного цвета.       - Это тоже неправильно, - озабоченно пробормотала тогрута, - Они не так должны гореть.       Я подошел к приборной панели и стал изучать ее в тусклом свете ламп. Все это мне мало что напоминало.       - Ты знаешь, что тут вообще к чему? - спросил я тогруту.       - Ну так, кое-что знаю, - ответила она, - Я летала на этом корабле сама пару раз. Всех этих приборов я конечно не знаю. Это только Энакин знал. Я знаю, к примеру, что вот этот переключатель включает репульсоры, а вот этим рычагом можно потом регулировать их мощность.       Тогрута щелкнула переключателем, но ничего не произошло.       - Ну да, как я и думала, сейчас ничего не включится, потому что лампочки горят неправильно. Когда мы с Энакиным летали, они горели по-другому.       Мы какое-то время еще по тыркались туда-сюда, по нажимали на на все кнопки, какие нашли, но лампочки так и не загорелись правильно. Никакого руководства по эксплуатации на этом корабле никогда не было. Видимо Избранному руководства не нужны, он и так все обо всем знает. В итоге мы пришли к выводу, что на этом корабле улететь не получится. Когда мы с тогрутой мокрые от пота вылезли из корабля и сообщили Леви эту новость, он был только рад.       Надо было придумывать какой-то план, но думать совершенно не хотелось. Хотелось залезть в душ. Я спросил у мальчика, как у них тут с этим обстоят дела. Он ответил, что пока он тут жил с Энакиным, они каждый вечер принимали душ по татуински.       Делается это так. Берется ковш воды и тряпка. Тряпка макается в воду и отжимается. Потом ей надо как следует протереть себя где-то в одном месте. Потом снова макнуть в воду и отжать. Снова себя протереть, и так до тех пор, пока воды не останется на донышке. Потом в эту воду следует засунуть свое белье, маленько его по жмыхать и отжать. Вот, собственно, и вся процедура. Ничего другого ферма нам предложить не могла.       Мы с Асокой решили, что так все равно лучше чем вообще никак. Налили воды в небольшой тазик. Взяли лампу, поскольку на поверхности уже успело стемнеть, устроились неподалеку от входа в жилище и принялись за дело.       Толку от такой водной процедуры было может быть и не так много, как хотелось бы, но все-таки она освежала. Протереться влажной тряпкой на прохладном ветерке было приятно после жары.       Мальчик закончил принимать душ первым, и тогрута отправила его вниз спать. Когда он ушел, она сняла лифчик и занялась своей грудью, не потрудившись повернуться ко мне спиной. Грудь она отмыла весьма качественно. Потом помогла мне с той частью спины, до которой я сам не доставал. Потом попросила об ответной услуге, облокотилась о вход в жилище и подставила мне спину. Я неспеша занялся ее спиной.       - А вот Энакину моя грудь понравилась, - вдруг заявила тогрута.       - Мне она тоже нравится, - сказал я, - У тебя красивая грудь.       - Если бы вы сказали мне это тогда, все могло бы быть по-другому, - произнесла она с сожалением.       - Хочешь сказать, что теперь уже поезд ушел, и надеяться мне больше не на что? - предположил я.       - Да, - решительно заявила тогрута, - Больше я не позволю вам ко мне прикасаться.       - Ну что ж, - вздохнул я, - Наверное, я это заслужил.       Я закончил тереть тогруте спину. Она подошла к нашему тазику, изящно изогнувшись сняла с себя трусики, опустилась на колени и принялась стирать свое белье. Я наблюдал за этим сзади. Отжавши свои вещи, она также изящно выпрямилась и пошла ко входу, бросив мне вызывающий взгляд.       - Ты чего, вот так и пойдешь? - спросил я.       - Ну, не одевать же на себя мокрое? Я так замерзну, - невинно объяснила она, - Ненавижу спать в одежде. Утром встану и оденусь.       Я понимающе кивнул, отметив про себя, что она очень стройная, и грудь у нее действительно красивая. Тогрута, тем временем, продолжала стоять в метре передо мной.       - Становится холодно. Вы чувствуете? - негромко спросила она, проведя рукой по груди и опустив ее на живот.       Я больше чувствовал не холод, а то, что мои трусы мне стали сильно мешать. Я сделал шаг к ней и положил ладонь на ее грудь. Грудь была прохладной и тугой. Я медленно провел по ней рукой. Тогрута опустила глаза и не двигалась.       - У тебя прекрасная грудь, - сказал я, ощущая скорее жар, чем холод.       Тогрута заглянула мне в глаза, опустилась на колени и аккуратно сняла с меня трусы. Потом она вернулась с ними к тазику, опустилась на колени возле него и принялась полоскать их в оставшейся воде. Я подошел к ней сзади и тоже опустился на колени. Двумя руками я коснулся ее плеч и провел пальцами вниз по спине. Тогрута оставила мои трусы в покое и медленно подняла попку, упираясь руками в дно тазика. Я перешел со спины ей на бедра и двинулся ниже к коленям, отмечая нежность кожи этой молодой девушки и приятную упругость ее мышц. Тогрута молчала, только дыхание ее сделалось прерывистым. Я по ласкал ее попку и бедра, потом взял ее за бедра и потянул на себя. Тогрута опустилась обратно на пятки, а я взял ее за плечи и притянул к себе. Она облокотилась на мою грудь и откинула голову назад, положив ее мне на плечо. Я стал легонько поглаживать ее грудь, задевая твердые от возбуждения соски. Тогрута негромко постанывала. Потом я опустил одну руку ей на живот и стал поглаживать его круговыми движениями. Тогрута взяла мою руку и настойчиво потянула ее вниз. Мне показалось, что рука слишком грубая, чтобы прикасаться к ней в этом месте.       - Пойдем в дом, - попросил я.       Она обернулась и испуганно посмотрела мне в глаза. Я прикоснулся языком к ее монтралу и медленно провел им по нему. Потом подхватил под руки и помог ей встать. Отжавши свои трусы и выплеснув остатки воды на песок, я прихватил наше с ней белье и тазик, и мы спустились в свое жилище. Убедившись, что Леви нет в прихожей, мы прокрались в спальню. До этого я планировал лечь на брезенте в прихожей, но этим планам не суждено было осуществиться. Развесив мокрое белье на трубе в спальне, мы завалились на матрас и по-настоящему занялись любовью.       С Асокой это было не так как с Сири. Там это была чистая страсть, внезапная и опьяняющая. Я просто развлекался с ней без всяких задних мыслей. К Асоке я никогда такого не испытывал. Она была красивой, мне нравилось за ней наблюдать, но она никогда не сводила меня с ума. Поэтому я и думал, что я для нее неподходящий вариант. Она была для меня лучшим другом, самым близким человеком, и я боялся, что если пересплю с ней, это каким-то образом разрушит наши отношения. Боялся, что мы перестанем быть друзьями, дружелюбно прикалывающимися друг над другом.       Мне было с ней хорошо той ночью, хотя я, вероятно, слишком сильно заморачивался с непривычки по поводу того, чтобы не сделать с ней что-то для нее неприятное. Возможно, я был чересчур осторожен. Позже я выяснил, что мою тогруту больше возбуждают не ласки, а ощущение, что ее безумно хотят. Чтобы возбудить ее максимально сильно, надо было вести себя с ней достаточно бесцеремонно, как бы даже немного насилуя ее. А меня наоборот все больше тянуло на нежности.       Проснулись мы рано. Солнца еще не поднялись из-за горизонта, и в нашем подземелье было довольно сумрачно. Мы молча лежали. Я обнял ее рукой и просто получал удовольствие от ощущения ее тела рядом с собой, от ее ровного дыхания и от того, как она нежно поглаживала мою руку кончиками пальцев.       - Ну, как? - наконец спросила она.       - Ты лучше всех, - прошептал я.       Тогрута повернула ко мне голову и счастливо улыбнулась.       - Правда? - спросила она, глядя на меня сияющими глазами.       - Правда, - подтвердил я, - Хотя царапаешься ты как тигрица. У меня на груди живого места не осталось.       - Ой, прости! Я не специально, - переполошилась тогрута.       - Да я понял, что ты это не со зла, - успокоил я ее, - Я очень рад, что смог тебя до такого состояния довести. Ты не переживай. Ничего со мной не случилось.       - Больше не буду. Обещаю, - поклялась тогрута, - Блин! Ну вы чего, не могли со мною справиться? Прижали бы мне руки к матрасу.       - Ну, мне просто не хотелось применять к тебе силу, - объяснил я, - Но если ты мне разрешаешь, в следующий раз я так и сделаю.       - Я вам разрешаю все с собой делать, что вы хотите. Капец! - воскликнула она, обратив внимание на мою поцарапанную грудь, - Зачем было терпеть, мастер? Вы что, мазохист?       - Ну ладно, ладно, - я испугался, что сейчас она начнет меня лечить, - Я виноват. Больше не повторится. Да все со мной в порядке! Ты лучше скажи, тебе понравилось?       - Мне-то понравилось, - строго ответила тогрута, - Но если вы еще хоть раз позволите мне вас изувечить, я с вами точно что-нибудь нехорошее сделаю.