Наедине

Как назло или, наоборот — к счастью, долгожданный приём назначен на вечер. Последний пациент. Назаров сидит в удобном офисном кресле, закинув ноги на стол, и грызёт кончик шариковой ручки. Ухмыляется в ожидании того, как в дверь тихонько постучат, а затем появится белобрысая голова. Снова тонна смущения, глаза в пол и робость в голосе? Виктору всё равно, как Саша будет себя вести, главное, чтобы он вообще пришёл. Ведь всякое может случиться. Волнение доктору Назарову не к лицу, но он, правда, переживает. Этот парень задел его эмоции, всколыхнул давно забытые чувства. Поэтому Виктору совсем не хотелось терять окрыляющее ощущение приближающейся влюблённости. — Виктор Сергеевич, я пришёл, — вот так совсем по-ученически, как будто учитель строго наказал ему явиться для исправления низкой отметки. Назаров убирает ноги со стола, удивляется тому, что задумался так, что пропустил стук в дверь. Он поворачивается к вошедшему Саше и растягивает губы в улыбке, которую Саша не может понять. То ли бояться, то ли улыбнуться в ответ, то ли… — Раздевайтесь. Щёки Саши предательски пылают, но это лишь внешнее проявление его смущения и мыслей, очень стыдных и грязных. Ему до дрожи в коленях нравится, что доктор Назаров именно такой, какой есть: немного грубоват, резок, до чёртиков сексуален и уверен в себе. Саша заходит за ширму и раздевается, надевает больничную рубаху, пытаясь завязать её сзади, ложится на кушетку и старается дышать ровно, чтобы унять нервную дрожь и волнение. — Зачем вы написали свой номер телефона на рецепте? — парень задаёт вопрос, который измучил его слишком сильно, чтобы струсить и не спросить. Он слышит, как Назаров шелестит перчатками, вымыв руки. Он слышит стук собственного сердца, то, как за окном чирикают воробьи, но не слышит ответ. Его это нервирует. Саша понимает, что док развлекается, играя с ним, зная, что Саша перед ним, как кролик перед удавом, и он сам позволил с собой так обращаться, сам выставил себя трусливым мальчишкой … Да и плевать, ему нравится это, но даже себе сложно признаться в таком. — Разве не очевидно? — голос Назарова, кажется, гремит над самым ухом. Саша весь сжался на кушетке, свернувшись в позе эмбриона, понимая, насколько нелепо выглядит в этой больничной рубахе, которая не скрывает его задницу. — На всякий случай? — шепчет Саша. — Нет, я хотел, чтобы ты позвонил мне, — Назаров садится у согнутых ног парня и небрежно откидывает зеленоватую сорочку с его бедра. Тонкая ткань мешает ему гладить светлую кожу. От этих прикосновений Саша напрягается ещё больше и, не ведая, что творит, зажмуривается и говорит о том, что ему очень страшно, что у него никогда не было секса с мужчиной, никогда вообще ни с кем ничего не было, и у него сейчас сердце или остановится, или вырвется из груди. Затихает, боится, что зря всё это сказал, полностью раскрыв свои мысли перед практически незнакомым человеком. Назаров же дуреет от ощущения власти над невинным парнем, который сейчас дрожит под его ладонью. — Успокойся, я не собираюсь тебя насиловать, что за фантазии? — Назаров тихо смеётся, нежно поглаживая бедро, жаль, рука в перчатке. Так или иначе, но процедуру надо завершить, а для того, чтобы завершить, её нужно начать, но чтобы начать, пациент должен расслабиться. — Ты мне понравился, — совсем просто и открыто говорит Виктор, - хотел убедиться в том, что я тебе тоже, решил, что ты позвонишь, если понял мой намёк. Глупо. Обычно я таким не занимаюсь, обычно говорю прямо, вот, как сейчас, Саша, — парень заметно расслабляется от голоса и от слов, от накрывающей эйфории осознания того, что этот мужчина действительно им заинтересован. — Я… Вы… Ты… — О, местоимениями ты владеешь отлично! — Виктор снова тихо смеётся. — Саша, поговорим после, сейчас просто расслабься и…получай удовольствие, серьёзно, больно не будет совсем. Виктор смазывает пальцы в перчатках медицинским кремом, который предназначен именно для таких процедур. Одной рукой отводит ягодицу пациента и прикасается к его аналу. Естественная реакция Саши — сжаться, не пропустить, не позволить. Он слышит тяжёлый вздох доктора, зажмуривается и расслабляется, мысленно уговаривая себя, что будет приятно, ведь так сказал Виктор. Пальцы доктора хотелось бы сказать — ласкают, но нет, Назаров растирает крем, согревая на коже, и через мгновение аккуратно и неспешно погружается в узкое тело. Док бросает взгляд на лицо особенного для себя пациента, но оно скрыто волосами, и так хочется прихватить пальцами эти волосы у корней, открыть красивое лицо и наблюдать за сменой эмоций, наблюдать за удовольствием и неизменным смущением. Когда-нибудь он обязательно это сделает, а сейчас Назаров пытается сосредоточиться не на своих желаниях, а на работе. Его палец упирается в простату, и Саша тихо задавленно мычит. Ему хорошо. Так хорошо, что хочется кричать, а не глухо мычать, хочется касаться Виктор и смотреть в его глаза, краснеть от этого взгляда и просить его сжать член. Виктор сказал получать удовольствие. Саша увлекается фантазиями и кончает, прикусывая ребро ладони, чтобы не стонать. — Я же только начал, — растеряно говорит Назаров, глядя на то, как сокращается анал вокруг его пальца. Доктор офигевает от того, что парень кончил, даже не прикоснувшись к члену, без естественной стимуляции. Насколько же он чувствителен! — Простите, — шепчет Саша. — Я всё испортил? — он поднимает голову, светлые волосы открывают лицо, и Назаров видит смущённую улыбку. — Нет, нет, не испортил, — Виктору очень сложно держать себя в руках, когда он прямо сейчас может сделать с этим ангелом много чего, но профессиональное берёт верх в очередной раз и, сказав Саше вернуться в исходную позу, док заканчивает массаж.