***
По дороге в башню произошло несколько странных вещей. Я слышал громкий смех и обсуждение из большого зала, но решил не вдаваться в подробности. Наверняка, опять кого-то унизили и теперь развлекаются. Потом всплыл образ Коул, который выглядит дико, но что-то было в нем привлекательное. Может, потому что никогда не видел такое бунтарство и жажду свободы, а может, мне просто понравилось то, что она не зависела от чужого мнения. С ней было легко общаться, но ее упрямство... В эти моменты мне до сих пор хочется обвить руками ее шею и видеть страх в ее глазах, как жизнь покидает ее тело. Но иногда...Что-то привлекает в ней... Подходя к двери, я услышал грохот. Не думая, я влетел в гостиную. Никакого грохота я больше не слышал, зато увидел нечто странное. Дверь Коул была как будто выломана, и у неё явно не хватало части. Возле подобия двери валялись какие-то обломки и битое стекло. Кровь отлила от лица. В голове вертелось только одно — «Не дай Мерлин, Коул, ты сдохла». В голове бушевали мысли о том нападавшем. Возможно он пришёл завершить начатое. Я выхватил палочку, держа ее наготове, и двинулся к обломкам. Подойдя к комнате Коул, я приоткрыл дверь, и увидел картину повергающую в шок. Вся мебель была в фарш разбита, валялась щепками то там, то тут. Разбитое стекло и рваные шторы, где-то капли крови, нехарактерный запах алкоголя, и посреди всего этого, словно королева хаоса, восседала Коул. Она отражала суть комнаты в полнейшей точности. Волосы были взъерошены и всклоченными прядями падали на лицо, и цвет у них был, точно, как у темно-красного вина с загустевшими фиолетовыми прядями. Она сидела облокотившись на стену, упершись головой в колени. И тут я заметил бутылку. Она напивается. Осознание начало доходить до меня. Смех в зале... и она... все стало очевидно и... как-то печально. Я подошёл к ней и позвал ее. Ноль реакции. Ещё пару раз, но громче, результат тот же. Подошёл и потряс за плечи. Она треснула по рукам и испуганно попыталась подскочить, но лишь опять плюхнулась на место. Что-то вытащила из ушей, никак очередное магловское изобретение. — А, это ты. Лучше иди куда собирался, — пробубнила она и пригубила бутылку. — Что происходит? — раздраженно спросил я. — Напиваюсь, — кинула она с хрипотой в голосе. Коул никогда не показывала свои слабости, но сейчас я видел что она страдает. — И в честь чего? — хмыкнул я. — Ну, тут уж выбирай сам: в честь того, что Паркинсон — конченная дрянь, или в честь того, что я сделала глупость пару лет назад, решив довериться ей. Конечно ещё, как вариант, мой день рождения, — из-за нотки сарказма это выглядело даже забавно, плюс легкое пьяное безразличие за слова добавляли свой эффект. Я так и не увидел ее лица. Взяв бутылку из ее руки я философски на неё посмотрел. Она тут же встрепенулась. — Верни бутылку! — потребовала она, но голос ее стал, будто рык дикого зверя. Волосы упали с лица, и оно меня слегка напугало, но совсем слегка. Макияж потек, и выглядела она неряшливо. А вот глаза... обычные, серые, как тучи, глаза, стали похожи на обсидиан. Два чёрных омута, белок исчез, а ореол радужки сиял словно молния. Она излучала опасность. — Я, конечно, не профессионал, но такое не рекомендую пить. — Есть предложить что-то получше? — ее терпение уже было на исходе. Я рискую, но, надеюсь, этот риск будет оправдан. Эти рваные темные джинсы, кеды и майка, запачканная кровью, не добавляли спокойствия. Профессор Снегг говорил о том что Коул не самая обычная девушка, но я не предполагал что настолько. — Возможно, — ответил я, и, немного поразмыслив, решил составить ей компанию, хотя не был уверен, что она меня не разорвёт. Я вернулся с парой бутылок более качественного янтарного напитка. Она не то хмыкнула, не то усмехнулась, но не выгнала. Я сел рядом, оперся на стену и протянул бутыль. — Ну что, расскажешь, что случилось, или мне подождать, пока ты напьёшься? — саркастично спросил я. — Долго же тебе ждать, — хмыкнула она. — У меня много выпивки, — ее вид нагонял жуткую атмосферу, но оставлять ее могло быть опасно, как для меня так и для неё. Опершись головой о стену, она вздохнула и вытерла очередную слезу. — Наверно, мне совсем дерьмово, если я решила излить душу своему ненавистному врагу-другу, — она тихо смеялась, подобно людям, сходящим с ума или на грани нервного срыва. — Ну, хотя, какая разница? Ты, пожалуй, меньший из всех врагов на сегодняшний день, — она все смотрела в пустоту разбитой комнаты, вливая в себя алкоголь. Я лишь молча ожидал. —Ну, началось все еще давно, когда не было статусов, испорченных взглядов на жизнь, и когда мы дружили с Пэнси. Мы знакомы с восьми лет, поэтому все прелести подростковых страданий проходили вместе. Первые проблемы, поступление в Хогвартс, разные факультеты, первая любовь. После поступления мы общались меньше, но общие воспоминания все же объединяли. И вот моя жизнь кардинально меняется год назад. Закончив пятый курс, летом, я заразилась великой болезнью — любовью. Идеальной любовью, что ещё хуже. Видимо эта любовь стукнула в голову мне одной. В начале третьего месяца лета, на нашем месте встречи записка. «Прости, я уехал. Мне надоело быть на одном месте», и все, — повисла пауза, а я чувствовал ее боль почти физически. Слезы скатились с глаз, и, быстро выпив пару глотков и глазом не моргнув, она продолжила. Она явно не первый раз выпивает. — И тут на сцене появляется Пэнси, играя роль жилетки, в которую оставшийся месяц я плакала. Далее, в новом году, ваш великолепный факультет раскрывает ее сущность. Возможно, настоящую ее, возможно, навязывая маску. Но, так или иначе, общение сошло на нет, и добавились какие-то высмеивания, причём, активно провоцируемые ею. И вот, фееричный финал сегодня. Перед всеми выставить меня сумасшедшей, от которой даже сбежал парень, — усмехнулась она. Мда, Панси никогда особо умом не отличалась. — А знаешь, Драко, это ведь отчасти из-за тебя, — Я удивлённо поднял брови. Из-за меня? Женщины, конечно, любят находить виноватого, но это уже как-то слишком. — В смысле, из-за меня? — Эта дрянь влюблена в тебя по уши. Все время болтала о тебе летом. И, видимо, тот факт, что мы соседи, ее взбесил, и ревность захлестнула, что называется, с головой. Даже здесь мне плохо из-за тебя, — подытожила она, и снова этот сумасшедший смех отчаяния. Я замечал за Паркинсон некоторое излишнее внимание, но не придавал ему значения. К этому времени бутылка опустела, а глаза Коул пришли в более-менее стабильное состояние, хотя менее плачевно от этого она не выглядела. Время сменить тему. — Так у тебя сегодня день рождения? — задумчиво сказал я. — Это единственное, что ты услышал? — засмеялась она. —Для кого я тут распиналась? Я встал и протянул ей руку, на что она недоверчиво глянула на меня. —Давай, хуже уже не будет, — она обхватила мою руку, и я заметил ее сбитые в кровь ладони. Занозы и запекшаяся кровь прибавляли ее виду устрашения. Я вывел ее из башни, а она, слегка пошатываясь, шла за мной. Даже не спросила, куда мы идём, а я задавался вопросом: "Что я делаю..?". Может, я потом пожалею об этом, но мне ее стало жалко. Мда, а ведь пару месяцев назад я хотел довести ее до этого состояния, а теперь я же пытаюсь вывести ее из него. Поднявшись на астрономическую башню, она облокотилась на стену и стояла, тупо глядя на небо, будто ища там ответ. Потом начала водить пальцем по небу и что-то считать. Пьяная Коул ещё более странная... — Я скоро вернусь, — кинул я и ушёл.***
Я стояла в ожидании неизвестно чего, быть может, он просто глумится надо мной и вовсе не вернётся, а мне, честно говоря, плевать. Я занималась любимым делом — смотрела на звёзды и искала любимые созвездия. Это приносило успокоение. Спустя минут десять Малфой все-таки вернулся, и в руке у него было... О нет, только не это..! Он пришёл с метлой! И попробуй ему объясни, что больше всего я боюсь высоты... Какая глупость и банальность, но что поделать... Гордость не покидала меня даже в пьяном состоянии, поэтому я решила не упоминать фобию. Он снова протянул мне руку, приглашая сесть на это орудие пыток. — С чего мне тебе доверять? — А с чего бы тебе этого не сделать? — Ну, терять мне нечего, — я подала руку и ловко запрыгнула на метлу позади ловца. Алкоголь дурманил голову, и я надеялась, что будет не так страшно, как обычно. Я неуверенно обхватила Малфоя, от чего тот дернулся. — Что-то не так? — усмехнулась я. — Если будешь так держаться, то слетишь с метлы ещё до старта. Я смутилась, ведь, по сути, я и так его практически обнимала. — Коул, я не кусаюсь, — усмехнулся он и искренне улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Я решила отбросить все предрассудки и уверенно обхватила его. Высоты я боюсь больше, чем осознания того, что я практически обнимаю его. — Только не порви на мне одежду. Только я хотела спросить, к чему это он, как метла резко взмыла вверх. От страха я перестала дышать, а алкоголь лишь добавил дикое головокружение, которое не помогало. Я часто дышала и крепко вцепилась в Слизеринца. В голове лишь крутилось: «Это была плохая идея. Ужасная идея. Худшее решение в моей жизни». Я почувствовала боль в глазах и только сейчас поняла, что я их зажмурила так сильно, что мышцы лица почти сводило. Сколько это уже длится? Минуту? Час? Меньше всего мне хотелось показать Малфою, что я боюсь банальной высоты. — Коул, что с тобой? — голос звучал обеспокоенно. — А что-то не так? — ещё более обеспокоено спросила я. — Ну, если то, что твои волосы почти полностью белые — нормально, то, в принципе, все в порядке. Я непроизвольно открыла глаза, чтобы проверить, так ли это, но это была ещё худшая идея, чем вообще садиться на метлу. Я увидела, как высоко мы летим, как мелкие огоньки света мелькают в крошечных домах, и, что самое страшное, я не увидела Хогвартс. Голова резко закружилась, и, кажется, я начала терять картинку в глазах. Все меркнет, теряется в темных пятнах, и такое легкое ощущение разошлось по всему телу...***
— Ну, если то, что твои волосы почти полностью белые — нормально, то, в принципе, все в порядке. Но на мое утверждение не последовало ответа. Лишь легкий вздох, потом ее руки ослабли и больше не держались за меня. — Коул, какого ты не держишься? И тут я вижу, как она падает вниз. ОНА, ДЕМЕНТОР ЕЕ ПОБЕРИ, ПАДАЕТ ВНИЗ! Не задумываясь, я камнем лечу за ней. Ветер режет глаза, волосы бьют по лицу, но все это вообще не чувствуется, лишь дикое биение сердца, которое, кажется, вот-вот сломает мои рёбра. Я все ближе и ближе к ней, ее белоснежные волосы видно издалека. Я пытаюсь ее схватить, но ничего не получается, ветер бросает ее из стороны в сторону. Я понимаю, что нужно сделать, но земля уже достаточно близко, чтобы мы оба превратились в кровавое месиво. Я лечу ниже неё, и пытаюсь рассчитать время. И вот, она медленно сама отпускается в мои руки, и за несколько метров от земли я взлетаю вверх. Я успел. Мы не кровавый фарш. Можно записать в книгу личных достижений. Я присмотрелся к местности. Слава Мерлину, тут не было маглов, иначе лучше бы мы разбились. Я вижу поблизости реку, которая блестит от света луны и отражает в себе блеск звёзд, и подлетаю к ней. Коул по-прежнему бела как полотно и в отключке. Я спрыгиваю возле реки и несу Гриффиндорку к ней. Мда, из-за алкоголя меня слегка покачивало. Кладу бессознательное тело на мягкую, слегка влажную от реки траву и брызгаю воду на ее лицо. В ответ она морщится. Ещё немного воды, и ее глаза приоткрываются. — Малфой, отстань от меня, вода же ледяная, — недовольно бубнит она. — Лучше помолчи, а то и в рот налью. Она ещё пару минут приходила в себя, а потом присела и осмотрелась. — Где это мы? — растерянно спросила она как будто сама себя. — Где-то в полях, — я задумался над ее вопросом и сам. — Что с тобой случилось, Коул? — злоба вылилась непроизвольно. Но это простительно, ведь мы только что чуть не сдохли. Она отвернулась и смотрела куда-то в даль, а от легкого ветра ее белоснежные волосы невесомо парили, иногда падая на лицо. Если бы я был художником, то обязательно нарисовал с этого момента картину и назвал бы «Задумчивая свобода». Именно так сейчас она выглядела. Она поежилась от холода, ведь все-таки поздняя осень. Она будто размышляла о смысле жизни, настолько выглядела задумчивой, но раздражало, что она так и не ответила. — Я боюсь высоты... Глупо, конечно, но как есть, — почти шепотом пролетели слова. Первый порыв был взорваться смехом и издеваться над ней до конца жизни, но почему-то я не мог. Возможно, из-за того, что она мне доверилась, или просто не хотелось ломать момент тишины и покоя. Но вопрос я все-таки озвучил. — И почему ты не сказала? Все пытаешься доказать, что ты бесстрашная? Это только доказывает твою глупость, Коул. — А ты, хочешь сказать, признал бы передо мной слабину, да? — с легкой усмешкой спросила она. Ну почему с ней так одновременно легко и так чертовски сложно? Я усмехнулся и улёгся на траву. Она по-прежнему сидела, только смотрела не вдаль, а на небо. — А чего боишься ты, Драко? — как бы философски спросила она. Первый раз слышу своё имя из ее уст, хотя, думаю, тут опять виновен алкоголь. Я быстро взвесил за и против и посчитал, что будет честно ответить на вопрос. Она ведь ответила на мой. — Я боюсь прожить жизнь и так и не почувствовать свободу, — это была правда, такая грустная и вроде бы не слишком страшная, но меня это пугало больше всего в жизни. Она по-прежнему смотрела в небо. —Никогда бы не подумала, что ты не чувствуешь себя свободным. — Интересно, почему? — меня и правда интересовала ее версия, ведь мыслила она точно не как все. — Мне казалось, у тебя есть все составляющие свободы. У тебя есть полноценная семья, обеспечение, друзья, да и невеста, думаю, есть. У меня ведь, по сути, ничего этого нет. Мои родители исчезли и оставили меня на попечение неизвестным людям. Да, они добры и любят меня, но ведь это все равно не до конца то. У меня нет и друзей, которые хотели бы меня понять и помочь. Все те, с кем я якобы дружу, лишь принимают мою помощь не давая ничего в замен. А парень, которого я действительно любила, уехал потому что все, включая меня, ему наскучило, — говорила она это с легкостью, как будто уже давно смирилась со всем этим в ее жизни. Как же странно, она считала меня свободным, а я был уверен, что ее жизнь — воплощение этой самой свободы. — На самом деле, моя жизнь не такая великолепная, как все думают. Да, у меня есть семья, но они лишь требуют от меня, чтобы я не опозорил свой безупречный род. В остальном, им как бы плевать на меня и мои интересы. А мои друзья лишь ищут повод посмеяться надо мной, потому что полны зависти и ненависти лишь ищут выгоды. Кстати, невесту мне тоже не дано выбрать, потому что выбирают ее мои родители, но никак не я. В случае, если я нарушаю один из их пунктов требований, они лишат меня, как ты это назвала, обеспечения. Вот такая у меня свободная жизнь. Единственное, что я делаю из того, что люблю, это квиддич, — от высказанного стало легче, и даже было плевать, что это Коул. — Наверно, правду говорят, что кажется, что там дальше, за забором, трава зеленее, — усмехнулась она. — А твои волосы всегда теперь будут белыми? — решил сменить тему я, дабы как-то разбавить эту грусть. — Хм, не знаю. Раньше они меняли цвет только в лавандовых тонах и только на концах. Видимо, чем старше я, тем веселее палитра. — Просто меня напрягает, когда есть кто-то, у кого волосы белее моих. Она тихо засмеялась, как будто это был шелест листьев. — Какую музыку ты любишь? — ее вопросы по-прежнему излучали легкость и не напрягали. — Если честно, я мало в жизни слушал музыку, а если и слушал, то это были занудные оперы, — ее реакция была необычной, в ее глазах блестело что-то, что говорило о целом мире, о котором я вообще ничего не знаю. Она таинственно начала рыться в карманах и достала какие-то провода. Та магловская вещь, из-за которой она меня не слышала. Я догадывался, для чего это, но дабы не выглядеть глупо, решил не спрашивать. Она перекатилась ко мне и легла рядом, протянув мне что-то странное. — Я думаю, ты не знаешь, что это. Это наушники, они сделаны для того, чтобы слушать музыку. Вставь в ухо. — Надеюсь, я не умру после этого, — как бы пошутил я, на что она лишь мягко улыбнулась. Я взял это «что-то» из ее руки и сделал то, что она объяснила. Вторую затычку она взяла себе. На маленьком приборе она что-то нажала, и, как будто в моей голове, заиграла музыка. Мои старые мысли выдавали старого меня, говоря: «Какая глупость. Магловские изобретения такие тупые. Это же бессмысленно». Но музыка утопила в своём превосходстве все мысли. Заиграл лёгкий приятный мотив, с ритмом, под который хотелось медленно покачиваться в такт. Она как будто усиливала эффект всей этой атмосферы и напоминала знакомый полет, только без метлы. На долю секунды я почувствовал как будто пробный вкус свободы. Все-таки, что бы Коул ни говорила, от неё веяло бунтарством и желанной безграничностью, где нет рамок. После сегодняшней ночи я решил больше не относиться к ней как раньше. Она была интересной, и общаться с ней было очень приятно, я действительно чувствовал свободу. Я всматривался в небо, которое было похоже на неё. Ни одна звезда не похожа на другую, хаотично разбросанные вселенные, которые были прекрасны, но главное сходство заключалось в том, что они были бесконечными. Так мы и лежали, смотря в небо и слушая музыку. Мелодии были разными, то депрессивными, то с нотками бунтарства, другие более парящими, но было общее у них одно — в них было стремление к свободе. Вся злоба, ненависть и жгучее желание унижать как будто исчезли из меня, хотя всегда были неотъемлемой частью. Через долгое время я заметил, что ее бьет крупная дрожь. Ну конечно, ведь сейчас осень, и тем более не самая тёплая ночь, а она в одной майке. Я повернул голову к ней и заметил, что она спит. Освободившись от наушника, я сел, недолго думая, снял толстовку и слегка потряс ее руку. Она была холодна, как лёд. Ее глаза открылись и, по-прежнему дрожа, она привстала. Я протянул ей толстовку со словами: — Не думаю, что сегодняшняя ночь должна завершиться пневмонией. Она дрожащей рукой потянулась за одеждой и быстренько в неё нырнула. Вещь была велика на пару размеров, и она быстренько в неё завернулась, отчего стала выглядеть очень забавно. Видимо, я непроизвольно улыбнулся, на что она наконец-то поменяла цвет. Теперь ее волосы стали лавандово-розовыми, а кожу покрыл едва различимый румянец, но из-за темноты я не был уверен. —У нас есть одна маленькая проблема, — начал я. — Я уже догадываюсь, о чем ты. А я все думал, как бы долететь до школы так, чтобы она вновь не побелела от страха. И, о да, появилась идея. — Ты полетишь спереди, — гордо заявляю я, наивно считая свою идею гениальной. — А почему не у тебя на коленках? А то спереди как-то совсем далеко от тебя, — передразнивала она меня. — Потому что тогда мы оба не сможем лететь, — фраза прозвучала двусмысленно, но это даже забавляло, особенно после ее ухмылки. Я направился в сторону транспорта, а Коул, как бы прощаясь, смотрела на небо и, спотыкаясь, шла за мной, заворачиваясь потеплее в толстовку. Я взял метлу и подал руку Коул, но она на неё так посмотрела, будто я предлагаю ей помочь умереть. — Я умею садиться на метлу, — по-детски гордо и упрямо заявляет она. Вот что в ней, наверно, никогда не изменится, так это ее упрямство. — И падать у тебя просто фантастически получается, — прыснул я и в ответ получил безболезненный удар в живот. Она пыталась изобразить обиду, но у неё это из рук вон плохо выходило, потому что она хмурила глаза, но при этом улыбалась. Как всегда, логично, Коул... Она, чуть не упав, но так же гордо, залезла на метлу впереди меня. Было некомфортно, потому что я фактически полностью обнимал ее, и было весьма неловко, и, думаю, не только мне, но мы оба слишком горды, чтобы озвучить эту мысль вслух. Она снова достала магловский прибор, заткнула одно ухо, а я взял вторую втычку и, наслаждаясь музыкой, мы взлетели.***
Откровенно говоря, меня удивило что он взял наушник. Это же Малфой! Он презирает магловские изобретения! Но сегодня вообще странный день, посему я завершаю «колонку странности на сегодня». Как бы я ни углублялась в размышления, накатывающий ужас настиг меня, я вцепилась в древко метлы так сильно, что саднящие раны на руках снова начали кровоточить. На этот раз Драко летел более плавно, но очень напрягало обстоятельство его близости ко мне, наверно, если бы не темнота, было бы видно, что мои волосы краснеют, как и мои щёки. Но так было безопаснее на случай очередной отключки из мира сего. Главное на данный момент — не смотреть вниз и отвлечься на музыку. Я чувствовала холод и ветер даже через толстовку, а что тогда чувствует змееныш, который остался в одной майке? Пока все шло неплохо, но меня дернуло посмотреть вниз. И вот опять мое тело становится будто каменным от страха, и, наверно, волосы тоже начали белеть, потому что Драко вдруг стал лететь медленнее. — Коул, вот зачем вниз посмотрела? — Да Мерлин его знает, — сдавленно пищу я. — Слушай, Коул, а почему ты все время на небо пялишься? Этот вопрос прямо-таки выбил меня. — Я не пялюсь! Я изучаю астрономические явления и просто любуюсь. С чего это ты вдруг позабыл свои аристократические замашки и начал использовать сленговые словечки? — я аж взвизгнула. И тут я услышала сдавленный смешок. Он этого и добивался, чтобы отвлечь меня. Как же он все-таки бесит... Так бы и дала ему в его безупречное лицо. — С того, что я так хочу. А теперь заткнись и не смотри вниз. Я глубоко вдохнула и посмотрела на тысячи звёзд. И тут на глаза попалось созвездие дракона. Скорее всего, Малфоя назвали в честь этого созвездия. — Вот твоё созвездие, — показываю я пальцем на скопление звёзд. — Я никогда не видел эти непонятные рисунки. Там же просто звезды, а какие-то люди хаотично соединили их, хотя это можно было сделать по-другому. Глупость какая-то. — Ты просто не в теме, — усмехнулась я. И я начала выводить пальцем узор, составляющий нужное созвездие. — Думаешь, я на астрономию не ходил? — прыснул он. Я закатила глаза и достала палочку, взмахнула, и появились белые линии и легкий набросок дракона. — А теперь? — не унималась я. — Ладно, убедила. Хотя нарисовано корявенько. Ну, на это я уже не могла ответить. На вкус и цвет, как говорится... Вот мы уже подлетаем к башням школы. Можно было сказать, что она и правда волшебная, и не только потому, что в ней преподают волшебство. В ночи она как будто показывала, что у неё есть великая и красивая тайна, которую скрывают уже родные стены. Она манила и заставляла восторгаться ее красотой и величием, что вызывало в груди чувство гордости, что я учусь в этом месте. Мы приземлились на астрономической башне, крались тихо до комнаты, потому что уже вставало солнце, и Филч вполне мог шастать по школе. И вот чьи-то шаги. В панике я схватила парня за руку, и мы спрятались за шторами. Я вглядывлась в щелочку между стеной и шторой. Почему какого-то дементора кто-то не спит?! Но это оказалась всего лишь Полумна Лавгуд, которая бродила во сне. Мы выдохнули, и я отпустила руку. Когда она прошла, мы двинулись дальше, и вот заветная дверь в башню старост. Гостиная в полумраке освещается уже дотлевающими угольками. О черт! Моя комната ведь выпотрошена в щепки. Я медленно шагаю в ее сторону и приоткрываю кусок дерева, раньше именуемый дверью. Встречает меня запах алкоголя, смешанный со свежим воздухом из разбитого окна. В темноте вся эта картина выглядит ещё страшнее. Я вздыхаю и беру подушку с пола, отряхиваю ее от обломков и направляюсь в сторону сегодняшнего ночлега — дивана. За всей этой картиной немо наблюдает мой сосед. — Ты куда? Диван вообще-то занят, — я оборачиваюсь на него и вопросительно поднимаю бровь. — И кем же? Или ты добрый брат близнец Малфоя, который спит на этом диване, и сейчас из комнаты выйдет злобный гад? — съязвила я. — Ты права только в одном — я действительно тот, кто сегодня спит на диване, потому что в моей комнате, по неизвестным мне причинам, спит заноза в заднице из Гриффиндора, — я тупо пялюсь на него, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. До меня доходит происходящее, и я начинаю судорожно думать, что на это ответить. Мда, кроме шуток ничего в голову не лезет. —Знаешь, наверное, для приличия стоило бы поломаться, мол нет, я так не могу и так далее, но я дико устала, поэтому без лишних препираний соглашусь, — устало улыбнулась я и потащила за собой подушку, зевая во весь рот. — Подушку хотя бы дай, — удивленно хохнул Малфой. — Так уж и быть, — и кидаю в него подушку, целясь в голову, но он ловко ловит ее. Черт, он же ловец! И чего я ожидала? —Спокойной ночи, Малфой, — хитро улыбаясь, говорю я и направляюсь к комнате. — С днём рождения, Коул. Надеюсь, я его окончательно не испортил, — все с той же ухмылкой говорит он. Я останавливаюсь возле двери. Мысли кричат мне, что я идиотка, но я их просто отбрасываю и иду в сторону слизеринца. Подхожу к нему вплотную и просто обнимаю. Он сделал мне самый незабываемый день рождения. От него приятно пахло, как будто хвойным лесом, или у меня просто от усталости и алкоголя затуманился разум окончательно. Он, явно ошарашенный, тоже приобнял меня. — Спасибо. За все, — и так же неожиданно убегаю в комнату. Я падаю на кровать и просто отключаюсь, потому что я действительно вымоталась.