Гром, молния и звезды

      Стол за секунду треснул пополам. Кружки полетели на пол и разлетелись на десятки осколков, как и терпение Коул. Стул улетел в стену. Нужно было как-то осуществить три действия одновременно. Спасти миссис Коул, успокоить Кэт и самому не попасть на место стола. Я прикрыл собой Миссис Коул и сказал ей спрятаться за диван. Сомнительная перспектива, но, надеюсь, я не растерял свое Малфоевское обаяние. Темные переливы, словно тени, расплывались под кожей Кэт, а глаза, сверкая молниями, искали виновницу ее бешенства.       — Кэтрин, давай по-хорошему… — не успел я договорить, как в меня полетел второй стул. Пролетел он в опасной близости от меня и явно оставил памятный след в стене.       Мои мысли судорожно заплетались в попытках понять, что делать. О, Мерлин, мне еще никогда не доводилось испытывать страх смерти, потому что девчонка сильнее меня. Ну почему в смертельных ситуациях единственное, что занимает мои мысли, не план выживания, а просто море сарказма, цинизма и иронии? Точно! Это может действительно помочь, хотя бы чтобы Элис смогла спрятаться.       — Коул, если ты настолько тупая, что стулом попасть в меня не можешь, то, пожалуй, Паркинсон, и та умнее, — конечно, связи между умом и меткостью никакой нет, но раньше я и не такое связывал по смыслу. Главное в этом трюке — взбесить жертву. В общих чертах, у меня получилось. Кэт за секунду пересекла комнату, и в моих ушах отчетливо прозвучал хруст костей. Черные, как бездна, глаза, обрамленные молнией, источали смерть. — Коул, неужели я настолько тебе противен? Убьешь меня? — на секунду в глазах мелькнул свет. Это был мой шанс. Я вывернулся и увел озлобленную Кэтрин за собой, попутно крикнув Элис бежать наверх. Кэтрин превосходила по скорости все живое, это я понял уже давно. Оставалось лишь упорно уворачиватся. Почти как Квиддич.       Я бежал, куда глядят глаза, и оказался в большой комнате, похожей на мастерскую. Я понимал, что нужно драться, иначе все плохо закончится. Но как бить того, кого любишь? После всего этого, если мы выживем, я точно хочу сделать что-то, что обычные люди делают в 17. Может, напиться, а может, нарушить установленные правила и повеселиться. Неважно. Если я умру, то хочу почувствовать жизнь такой, какой она должна быть в норме. Но отложим лирику, ибо предплечье обхватило мое горло. «Прости», — мелькнуло в голове, и я сбросил обезумевшую Коул с себя. Она сильно упала на деревянный табурет, который сразу сломался под ее весом. Обломки полетели в меня, а я в отместку кидал заклинания защиты и связывания. Без особого толка. Все лишь затормаживало и злило ее. Она все больше походила на безумную пародию себя. Волосы всклокочены, постоянный быстрый перелив синих и фиолетовых оттенков создавал иллюзию, будто ее волосы растекались. Глаза черные, как бездна отчаяния и боли. Одежда порвана и изодрана, где-то кровавые подтеки. Синяки и ссадины по всему телу и большие незажившие порезы. Вся кожа серая, и под ней, словно чернильные разливы, скользят тени, блуждая по венам. Одного взгляда было достаточно, чтобы кровь притормозила свой ход в жилах. Она шла в атаку, так безумно рыча, но я был готов. Увернувшись, я взял ее в захват, но тут же почувствовал воздух, который вышел из меня, и пульсирующую боль в ребрах. Охват ослаб, но не до конца. Я рассчитывал на то, что от удара достаточной силы она вырубится. Рассчитав бросок, я со всей силы сделал выброс в стол, на котором стояло много металлических приборов. Сначала в воздухе повисла тишина, от которой звенело в ушах, а пульсирующая боль гулким эхом заполняла все пространство. Но послышался лязг обломков. Ноющий звук металла заполнял все в голове. Что делать? Начала подкатывать маленькая волна паники. Но секундное замешательство смыла иная волна. Волна надежды.       Идея появилась так же естественно, как рассвет. Что заставило нас измениться? Что заставляет идти на жертвы, затмевая гнев? Ответ прост – любовь. Безумный шаг любви, и либо жили они долго и счастливо, либо умерли не в один день. Темная субстанция со скоростью звука оказалась меньше чем в метре от меня. Но я лишь бросил палочку в сторону. Как тогда, в башне, когда первая глыба льда сдвинулась. Секундная заминка. То, чего я и ожидал. Коул уже начала подходить ближе, но я взял Кэт за руку, переплетая пальцы, и взгляд ее чёрных бездонных глаз устремился на меня, заглядывая почти в душу. Сам знаю, что гнев не понимает любви. Не воспринимает нерациональные действия этого чувства. Это вгоняет в ступор.       — Коул, заканчивай истерику, — я сказал это предельно нежно и провел ладонью по щеке, после чего темнота теней начала сходить с тела.       Ее коленки подогнулись, но без сил она не упала. Глаза быстро начали бегать в глазницах, а ладони — прикрывать рот. Ужас накрыл ее с головой. Дикий гнев сменился пустотой и паникой. Прижав к себе, она, судорожно дыша в мою грудь, всхлипывала и шептала: «Нет, нет, нет, нет», повторяла по кругу, но не могла успокоиться. Я окинул комнату взглядом. Выглядела она уныло. Все разбито и раскидано, а в маленькие окна лился тусклый пасмурный свет. Казалось, мир потерял краски.       — Кэт, с Элис все в порядке.       — Она боится меня. Я монстр. Неконтролируемый монстр.       — Нет. Ты не монстр. У тебя есть чувства. Ты сожалеешь о том, что происходит. Монстры просто все уничтожают.       — Я не могу встать, — спустя пару минут выдавила Коул. Эти слова дались ей с трудом, потому что она не любит выглядеть слабой. Но со мной иногда можно. Я никогда не буду упрекать ее за это. Я поднял ее на руки и отнес в гостиную. Диван остался цел, и я бережно уложил ее.       — Я пойду поговорю с Элис. Успокою. Все будет нормально.       — Глупая фраза. Не имеет смысла, ведь ты не видишь будущее.       Я укрыл ее пледом и слегка улыбнулся.       — Но я контролирую факторы, влияющие на него.       Уголок губ слегка приподнялся, но тут же вернулся обратно, так как Кэтрин быстро укатилась в сон. Много сил было потрачено. И, оставив ее на диване, я поднялся по лестнице, совершенно не зная, что говорить.       — Миссис Коул? — неуверенно позвал я. Приоткрылась дверь, видимо, чтобы впустить меня. Я зашёл в комнату. На полу, возле кровати, сидела в полном шоке женщина, которую трясло от страха. — Миссис Коул, вам надо прийти в себя, иначе информацию, которую я вам скажу, вы совершенно не воспримете.       Ноль реакции.       — Миссис Коул? Вы меня слышите? — я щелкнул пальцами возле ее носа, и только тогда она вышла из ступора.       — А... Да? Что?       — Миссис Коул, я...т— меня снова злостно перебили. Видимо, это у них семейное.       — Называй меня Элис, а то ощущение, что мне за 60, — забавно, что интонация ну точно, как у Кэт.       — Хорошо, Элис, я думаю, вы не слишком понимаете, с чем имеете дело. Вследствие того, что Кэтрин стала совершеннолетней, ее силы тоже вышли в мир возможностей. Она, как спичка, легко воспламеняется. Честно говоря, чудо, что она меня не прибила.       — И что мне делать с ней? Не воспитывать?       — Нет, но тактику сменить определенно придётся.       — Почему ты увязался с ней и пошёл против семьи? Это подозрительно, не находишь? — вот и вскрылся скрытый смысл ее «шикарного» гостеприимства. Недоверие.       — Я влюбился в неё. Да, и плюс, мои родители не отличаются особой чувствительностью, как и я всю жизнь. Когда-нибудь мы обязательно расскажем вам эту умопомрачительную историю, но сейчас вам надо бы подумать о Кэтрин, — возможно, нотки сарказма таки прокрались в мои слова, но это дабы разбавить убийственную атмосферу.       — А если она опять... Захочет сломать столик?       — Советую либо достучаться до ее светлых чувств, либо спасаться бегством. Лично я видел, как она свалила несколько деревьев голыми руками, поэтому поосторожнее.       Нахмурив брови, она встала.       — Мда, про характер ты не соврал.       — Я, впринципе, прямолинейный.       В ответ она хмыкнула. Из-за тряски прозвучало это отрывисто.       — Что сейчас с ней?       — Ее сила потребляет огромную энергию, так что она спит. Обычно это надолго.       — Как тебе удалось? Она же стол сломала одним взмахом!       Легкая самодовольная ухмылка вылезла наружу.       — Любовь творит чудеса не только в сказках. И, насчет стола… Пострадал не только он. Много чего.       — Это не так важно. Главное — с Кэтрин все в порядке.       Повисла пауза.       — Насколько все плохо, там, внизу? — не выдержав, спросила Элис.       Приложив кулак ко рту, я подсчитал масштаб поражения.       — Я бы оценил на 6 из 10.       — Черт. Раз ты говоришь 6, значит, там все 8, — она устало терла переносицу.       — Почему это? — интерес ее суждения обо мне заставлял задавать несвойственные мне вопросы.       — Потому что ты жесткий реалист, который не любит приукрашивать. Поэтому ты занизил оценку. И плюс, ты не хочешь портить со мной отношения, а наполовину снесенный дом — не самое лучшее начало. А вот я люблю преувеличивать, поэтому твоя шестерка для меня станет точно восьмеркой.       — Зато мир не преподносит мне удивительно неприятных открытий. Так легче, — я помедлил, но тут же добавил. — Но вот Кэт ломает мои стереотипы. Преподносит мне сюрпризы каждый день.       — Она может, — закивала Элис. — Ну что, белокурый принц, любишь дома крушить, люби и убирать помогать. Пойдем осматривать ущерб и подчищать хвосты.       Я усмехнулся и поплелся в сторону лестницы. Главное, чтобы Элис не слишком вспылила. Итак, она спустилась. Я скрестил руки на груди, потому что ее молчание уж очень затянулось. Медленно развернувшись ко мне, она уже было открыла рот, как я легким движением пальцев показал на спящую красавицу. Громким шепотом Элис она спросила:       — Как такое вообще возможно?! Вы — двое подростков! – она зарылась руками в волосы, оттягивая их от черепа. — Это возможно вашей магией починить?       — Нет. То, что разрушила Кэт, не восстановить. Будь то стол, или древняя родовая магия, или двери размером с троянского коня.       — А… Может быть… Хотя бы вынести и выбросить обломки...?       Надежда в ее голосе была почти осязаема. Ну, попытка не пытка, этого я еще не пробовал. Я замахнулся палочкой, и обломки по велению моей руки парили в сторону двора. Ночь была очень кстати, ведь если соседи заметили бы парящие обломки, то либо завязали пить, либо… Лучше об этом не думать. Элис завороженно наблюдала за любыми моими действиями, будто никогда раньше не видела магию. Думаю, она скептично относилась к магии в принципе. Спустя пару часов мы закончили. Кое-где даже получилось восстановить стены, а главное — у меня получилось установить нормальные отношения с Элис. После уборки она снова заварила чай, но на этот раз к нему прилагался пирог. Она вкрадчиво изучала меня на протяжении всего вечера, и в один момент я не выдержал.       — Что конкретно во мне вас так интересует? Не примите за грубость, но не заметил бы этого только слепец.       Отхлебнув чай, она прищурила глаза.       — Я знаю свою дочь, и знаю, на что она способна, и я пытаюсь понять, почему ты с ней нашел общий язык. Пока я сделала вывод, что ты такой же упрямый, как она, но это никак не играет на сближение.       Я задумался. Это действительно странный парадокс, ведь мы с Кэтрин очень похожи, но в то же время такие разные. У нас была общая ненависть друг к другу, и это было единственное, что нас объединяло. Потом мы влюбились. Сплошные парадоксы.       — Познакомились мы не очень гладко. В первую нашу встречу… Мы чуть не поубивали друг друга. Потом была вражда, которая, видимо, породила симпатию. А потом, узнавая друг друга лучше, выяснилось, что и любовь.       — Ты упомянул о том, что был бесчувственным. Ты в курсе, что означает это слово? Ведь сейчас ты оказался более чувствительным чем я.       — Если вам интересно, кем я был раньше, то так бы и спросили. Не люблю завуалированность вежливости. Так вот, я был тем, кого 70% ненавидели и 30 % хотели. Бесчувственный ублюдок с шикарной внешностью и идеальной богатой семьей. Слизеринский принц. Если была хотя бы какая-то возможность кого-то задеть, то я морально уничтожал человека.       — Кэтрин не ищет легких путей.       Что значила эта фраза, для меня и для Элис осталось не раскрыто. Она встала и, уходя, обернулась.       — Отнеси ее в комнату. Там рядом есть гостевая комната, она твоя, — и поднялась по лестнице.       Несмотря на свою «обаятельность» и прямолинейность, она доверяет мне. Возможно, ее убедила моя честность, ведь я, не скрывая, показал, какой я. Наконец, настал момент, когда я смог расслабиться и насладиться тем, что вокруг меня. Дом был пропитан уютом, и, несмотря на то, что его потрепало, каждый предмет навевал чувство домашнего спокойствия. Раньше я мог ощутить его лишь рядом с Кэт. Видимо, она впитала этот дом в себя. Допив чай, я неспешно подошел к дивану. Кэтрин спала спокойным сном, завернувшись в плед так туго, что я даже не стал пытаться его убрать. Подхватив ее на руки, первое, что я заметил, это то, что она заметно стала легче. Не удивительно, ведь растрата сил была огромной, а с питанием было все сложно. Хотя, сама по себе девушка никогда не была модельно худой, как Гринграсс. Коул была небольшого роста и имела рельефное тело, и, возможно, это не считалось таким уж верхом моды, но мне это чертовски нравилось.       Я поднимался по лестнице медленно, потом зашел в уже знакомую комнату. Свет неполной луны лился из большого окна. Все это делало комнату какой-то космической. Бережно положив Кэтрин на кровать, я прикрыл ее одеялом. В такие моменты чувствуешь беззащитность человека, но это никоим образом не отталкивало меня от Кэтрин. Я знаю, что она боится выглядеть слабой, но ей иногда это нужно. Нужно, чтобы кто-то ее защитил и дал почувствовать себя хрупкой девушкой. Я надеюсь, что смогу дать ей эту возможность. Мои веки слипались воедино, и только сейчас я понял, насколько устал. День был бесконечно длинным, словно мы пережили маленькую вечность. Зайдя в соседнюю комнату, я лишь на миг засмотрелся на ее холодное спокойствие в лучах все той же луны, но, коснувшись кровати, сразу же забылся.