Искренность

Джеку болезненно в очередной раз видеть стены этого здания, вокруг которого развёртывалась настоящая паутина манипуляций сокрытого врага. Сокрытого на виду. Обнаружение которого было до ужаса насмешливым над ним и жертвами Чесапикского Потрошителя. Иногда ему снится Беверли. Живая и улыбающаяся, душа и какая-то неунывающая в работе сила, которая всегда могла быть исполнительницей его намерений в мире. Холодная и разрезанная на части, жертва. Когда он был молод, то он видел во снах трупы жертв или тела из морга. Затем перестал, нарастил щит против стресса и думал, что теперь он не победим. Что его ничего больше не потревожит. А затем он осознал, что его главный ужас – это потерянные для мира живых агенты, которые работали на него, которые верили ему. Также иногда он старается представить и понять, с какими мыслями на него смотрел Уилл за решёткой, что он чувствовал, когда докторка Блум приходила, чтобы убедить его в том, что он виновен. Джеку не становится приятно ни на минуту. В итоге он решает об этом не думать, чтобы не вредить течению дела своим эмоциональным состоянием, когда Уилл играет роль приманки для Ганнибала Лектера. Ему даже жалко маньяка, который верит или хочет верить в то, что его выбрал тот, чью жизнь он старательно ломал и ломает до сих пор. Джек надеется разобраться с тем, что хочет понять уже другой взгляд Уилла, когда он заводил речь о Мэттью Брауне, о том, кто устроил покушение на самого Ганнибала Лектера, неуловимого и гениального манипулятора, каким он сам же его описывает. Почти удачное, если бы не он и докторка Блум. Расспрашивать самого парня особо некогда, и недавно стойкий за решёткой психушки, Уилл словно готов откусить себе язык и начинает ершиться и огрызаться, если Джек пытается надавить. Но он должен разобраться в том, кто такой Мэттью Браун и на чьей он стороне. Потому Джек вынуждает Фредерика убрать прослушку из камеры Мэттью, прямо при нём. Каждый жучок. Мэттью Браун сидит смирно на кушетке, пока медбраты торопливо выполняют поручение, а доктор Чилтон стоит за спиной Джека и пускает разочарованные вздохи. Но доктор достаточно умён, чтобы понять, по прямолинейной фразе Джека, что у него есть свидетели, знающие о прослушке, за которую он может подать в суд. Джек вовсе не хочет конфликтовать. Ждать, конечно же он тоже не хочет, как и быть подслушанным и дать на запись компромат против Уилла Грэма. На Брауна плевать, даже если бы он был важен Уиллу, Джеку могло бы быть даже выгодно оградить парня от очередного влияния какого-то социопата. Он осматривает Мэттью Брауна с ног до головы, оценивая, что тот не выглядит, как загнанный зверь. Заинтересованный. В шутку подсказывающий, где какой жучок, после чего бросает взгляд на доктора Чилтона и становится ясно, кто здесь занимался обслуживанием прослушки до своего заключения. Он сидит достаточно скромно внешне и с абсолютной уверенностью в том, что всё так, как должно быть, во взгляде. Он похож этим на Уилла. Имеет свою правду в голове и прекрасно сознаёт, где находится и из-за кого. Джек уже прокручивает в голове варианты, где Мэттью Браун родственник одной из жертв Потрошителя, просто желал отомстить; Где он, может быть, давний знакомый Уилла или Ганнибала, разгадавший загадку личности Потрошителя; Где он некто вроде Фредди Лаундс. Джек склонен придумывать оправдания тем, кто имеет хотя бы одну приятную для него черту, именно этим и воспользовался Ганнибал. Джека уже бесит то, как здесь спрятаны жучки. Доктор Чилтон явно хотел знать каждый хрип своего пациента. Когда всё заканчивается, санитары выходят и Джек чуть не заходит в камеру к парню, чтобы говорить с ним с глазу на глаз. Но он вспоминает о порядках и просто провожает взглядом Чилтона. За ним запирается дверь и Джек поджимает губы смотря на Мэттью Брауна. – Здравствуй, Мэттью, – говорит Джек и двигает стул, садясь на него. Камера парня определённо лучше, чем та темница, в которой держали Уилла. Почему Чилтон не переводил его в хорошие условия? В качестве наказания? – Здравствуйте. – Я Джек Кроуфорд, начальник отдела бихевиористики ФБР, – затем он добавляет более расслабленным голосом, – А также Уилла Грэма. Как ты и так знаешь, мистер Браун. – напряжённый эмоциональный ноль в ответ. – Чем же я обязан вашему визиту? – хриплый ровный негромкий голос, который слышно несмотря на то, что парень не встаёт с койки, чтобы подойти. Уилл также был словно «в домике». Но это другой экземпляр, он на своей территории. – Мистер Браун, у меня есть предложение о взаимной откровенности, которая никому не навредит. Я расскажу тебе, что тебя интересует, в рамках разумного, ты же мне расскажешь о том, как оказался замешан в деле Чесапикского Потрошителя. – Хотел занять его место. – коротко и без ответа на предложение, ему интересно, но он осторожен, как на всех тех интервью, что просматривал весь день Джек раз за разом. Во-первых, Мэттью Браун покрывает Уилла Грэма, поддерживая его образ страдальца, которого окружили стервятники и он был лишь одним из них. – На деле, в интервью и при показаниях в суде ты ровно придерживался данной версии. А также я слышал её от Ганнибала Лектера, когда он пересказывал твои речи, во время попытки расправы над ним. – Джек полу-улыбается, одобряюще смотря в глаза пациенту. – Похвально. Каждая эмоция зазубрена до корки, пока на сцене не упоминается имя Уилла Грэма. Во-вторых, Уилл Грэм сам покрывает Мэттью Брауна. – Когда Уилл проводил анализ твоего убийства, хотя, конечно не доказано, что оно твоего авторства. – Джек делает акцент на том, что оно было одно. – То он не делал замечаний по поводу того, что ты являешься хладнокровным убийцей, с готовностью шёл на обсуждение вашей личности, не акцентируя внимание на убитом. Что также подтверждает тот факт, что ты не являешься типичным психопатом, а также и вовсе можешь им не являться. Психопаты абсолютно не его тип. – Джек надеется, что сделал верные выводы на счёт имения некоторых чувств (обязательств, заговорщической близости, а также гомосексуального влечения) Брауна к Уиллу и разыгрывает карту, давящую на симпатию бывшего санитара к бывшему пациенту. – После твоего, – (с Уиллом Грэмом на пару), – покушения на жизнь Ганнибала Лектера, о вас он говорить перестал. Единственное, что говорил, так это то, что ты не убивал судью, его убийство было недостаточно творческим для тебя и излишне хладнокровным, безжалостным. Что также добавило в твой профиль новые черты. – Мистеру Грэму незачем обо мне говорить. Мы не связаны. – однако его взгляд переходил плавным градиентом от напряжённой отрешённости к волнению, интересу и затем к настороженности. Хочет парень или нет, но он не психопатом или человек аутического спектра, чтобы его было сложно читать. Перед Джеком сидит сдержанный, упрямый, собранный, обычный парень, который нехотя реагирует на каждый крючок. Совершенно не соответствующий общественному образу, который составили газеты и новостные порталы. – Мне лично импонирует, что вы защищаете моего агента, однако я не журналист и не судья, чтобы сухие отрицания что-то для меня значили. Повторюсь, я предлагаю вам равный обмен, который ни коим образом тебе не повредит. Ни одно слово не будет вынесено за эти стены и тем более не пойдёт в суд. Если тебе припишут то убийство, то пострадает Уилл, а я этого очень не хочу. – У меня нет выбора. – даже не вопрос. – Нет. Как у меня нет времени на пляски с бубном, чтобы разобраться в вашей с Уиллом Грэмом ситуации, так как мы занимаемся поимкой Ганнибала Лектера. – Вы его спугнули? – парень наклоняет голову на бок, всё ещё упорно игнорируя тему Уилла Грэма. – Нет, он всё также работает психиатром в Балтиморе. – Как же вы его так ловите, что он не бежит трусливой псиной в какую-нибудь претенциозную страну? Он недолюбливает Ганнибала Лектера до обиды и чёрной насмешки. – Ответ на этот вопрос один из двух предметов торга с моей стороны, мистер Браун. – Какой же второй? – Мэттью Браун более открыто эмоционально обдумывает каждое слово Джека, играет с ним, заманивает на большую откровенность. – Считайте это сюрпризом, на второй этап нашей беседы, после того, как ты заслужишь ответ на первый вопрос. – Что вас интересует? – парень даёт ему шанс. – Почему вы покрываете Уилла Грэма? – Он не заслуживает большей грязи в своей жизни, которую ему и так устроил Чесапикский Потрошитель и вы сами. Ему от Вас будет не отмыться всю оставшуюся жизнь. Обида за другого человека. – Ты изначально видел в нём человека? – Джек остаётся доволен реакцией собеседника на данный вопрос: брови Мэттью на короткое мгновение взлетают вверх и Джек видит его огромные оленьи глаза. Каждая схожесть с Уиллом режет по незажившей ране, когда за решёткой сидел тот, за кого он был в ответственности. Словно перед ним вновь потенциально невиновный. – Нет, изначально мне было интересно, почему тот, кого я увидел среди пациентов не подходит под описание Чесапикского Потрошителя. Человеком он стал позже. Когда вы все втаптывали его в сырой пол камеры, а он не сдавался. – Джек понимает, что ему стараются сделать больно, но сам парень удовлетворения от этого толком не получает. Мэттью просто злится на него. – Тогда вас должно заинтересовать, как мы ещё не спугнули Ганнибала Лектера. Мы ловим его на живца. – по лицу Мэттью Брауна проходит еле заметная волна. – На Уилла Грэма. – Это совершенно неразумно. Он не умеет играть. – голос Мэттью повышается, а в воздухе висит «Вы – идиот?», которое лучше бы озвучили. – У него удавалось обманывать лишь за счёт того, кто ни докторка Блум, ни прочие не хотели видеть его настоящего и не верили, что он способен на ложь. – «Вы – идиот?» становится выведенным всё жирнее. – Его до сих пор не хотят видеть и не верят в то, что он может лгать. – Вы не сможете долго играть на помешательстве Лектера на мистере Грэме. – Джек не удивился бы, если бы Мэттью встал с койки и начал обеспокоенно ходить по камере, как Уилл. Но, слава всем богам, он так не делает и помогает этим самым ему воспринимать его отдельно от Уилла. – У нас всё под контролем. – Но не мистер Грэм. Не то, как на него может влиять этот ублюдок. Настоящая и искренняя реакция – Как ты считаешь, как он может на него повлиять? – Мистер Грэм плохо играет, мистер Кроуфорд, – голосом врача, который объясняет жене пациента в коме, что тот ещё долго будет без сознания, – Он будет стараться вжиться в образ, он будет пытаться понять. Даже если у вас удастся всё это провернуть, возможно Мистеру Грэму вновь придётся оказаться в психиатрической клинике. Он заставит себя поверить, что он такой же маньяк, как и Лектер. – Ты слишком хорошо его знаешь. – Нет, я не знаком с ним дольше, чем с начала его заключения здесь. Я просто хотел его понять. – Он говорил также, ещё с момента посылки со скромным содержанием. – затем он хмурится и переводит тему, – Скажите, ты убил Сайкса до того, как понял, что Уилл Грэм не одобряет насилие или после? Мэттью криво улыбается и разводит руками: – Незачем жалеть о Сайксе… – Ты убил его с жалостью. Ты не причинял ему боль, не имел личных мотивов. Это убийство было больше необходимостью. Ты когда-нибудь представлял, как отображается внешне, когда Уилл проводит эмпатический анализ? – Тишина. – Он переносит на себя эмоции убийцы. Во время вашего анализа он почти плакал. – На самом деле у него буквально глаза были на мокром месте, но Джек не хочет оскорблять Мэттью. Если его может задеть запечатление его слабости. – Он не был расклеен или поломан. Ему было грустно. – словно он был вынужден убить какого-нибудь пса. Голос Мэттью понижается и становится тише: – Нет, я на тот момент ещё не успел узнать Уилла Грэма. – Тема анализа места убийства опущена. – Что ты можешь сказать о Сайксе? – Обычный парень, который хотел развлекаться и пользовался своим положением и дослужился до того, что если бы это вскрылось, то он бы надолго угодил за решётку. Скорее всего на пожизненно. – У вас была эмоциональная связь, с твоей точки зрения? Мэттью смотрит на него в упор, не желая отвечать, но всё-таки хмурит брови и говорит: – Да. Слабая и в основном односторонняя с его стороны. – Почему ты выбрал его? – Потому что не пожалею. Джек же видит Уилла с телом Рендала. У него иные эмоции, нежели у Мэттью Брауна, но в их глазах схожее холодное: «Я был должен». С этого момента только Джек и Уилл точно знают, что убийство судебного пристава совершил Мэттью Браун. Улики не найдены… – Уилл ни разу не говорил, что вы ответственны хотя бы за одно убийство. Мои подозрения насчёт тебя беспочвенны с точки зрения закона. Я даже сам не был уверен, что верно решил на этот счёт. Ты не оставил ни единой улики. С этого момента на нём висят уже двое убийц, которых нельзя раскрывать перед законом. Мэттью смотрит на него с заинтересованностью. – Он вообще ничего не говорил? – В основном он начинает рычать, если кто-то говорит на твою тему. Мне достаётся меньше всех. От меня он обычно убегает. Остальные же скоро начнут плакать с его выпадов. – С его выпадов мало кто чуть не плакал, – в его голосе теплота и Джек откидывается на спинку стула не понимая, что ему нахер делать с этими Уайльдом и Дугласом. – Ему нужна поддержка, мистер Браун. – Джек так чертовски устал. Так устал. – Ему нужен тихий дом, понимание, не опасная для психики работа, рыбалка и собаки, мистер Кроуфорд. – Или хотя бы понимание. – Джек немного вытягивает ноги и начинает выглядеть, как потрёпанный жизнью медведь, сидящий на стуле. Перемена в нём не остаётся без внимания и парень в ответ также упирается спиной в стену. – И что же вы хотите делать, чтобы он его получил? – Я хочу предложить тебе переписку с Уиллом. Сейчас никто не может его поддержать напрямую и он в шатком положении. – Вы не советовались с ним на счёт переписки? – Нет. Ты напишешь ему письмо, а затем он решит, будет он отвечать или нет. – Если он решит ответить, то он в отчаянии. – Да. – Вам не хочется, чтобы он отвечал. – Да, Мэттью, не хочется, но это всё, что у меня остаётся. – Письма не ваша первостепенная цель? – Я хотел узнать того, кто на стороне Уилла Грэма.

***

Джек следит за тем, как Уилл читает письмо, облизывая и закусывая губы. Как мгновенная тень улыбки касается его на каком-то абзаце послания. Там же он пускает на него вопрошающе-озорной взгляд. И дальше читает, закрыв пол лица ладонью. Сосредотачивается. Джек наливает себе выпить, стараясь отвлечься, чтобы не мешать Уиллу. Он вспоминает, как два часа ждал письмо Уиллу, видя, как один комок бумаги летит на пол за другим. Мэттью Брауну не хватало лишь попросить линейку, чтобы отмерить нужную высоту букв. Уилл хмыкает и Джек чувствует себя обременённой матерью, которая разрешает своей примерной дочке общаться с головорезом. Вот нахер оно ему сдалось? Взгляд Уилла, когда он спрашивает, как разделать тело Рендала. Эта картина не отпускает его и он сравнивает тот взгляд с тем, который скользит по бумаге, явно перечитывая абзацы вновь. Джек наливает себе побольше. Когда Уилл заканчивает, то на него смотрят округлённые, обычно уставшие глаза, сейчас же живые и взволнованные. Уилл совершенно не умеет скрывать эмоции. Как глупо, что Джек не понимал это раньше. Легче поверить, что Уилл прикидывается простачком, а не является им. – Зачем, Джек? – Ты будешь отвечать? – Джек… – Да или нет? – Да. – Значит бери бумагу справа от тебя и пиши. Или напиши дома, а потом принеси мне, чтобы я разобрался с этим всем. Уилл берёт бумагу и как-то благодарно смотрит на него, после чего утыкается в написание слов. Один листок бумаги летит в мусорку за другим...