Первый семестр.
3 сентября 2017 Отец решил, что даже последний учебный год в элитной лучше, чем ни одного. Особенно если это школа-интернат. Я предполагал, что идею эту ему внушила мачеха. Она ненавидела меня, потому что я был очень похож на маму и напоминал отцу о ней. Он тоже не питал ко мне светлых чувств, я был его самым большим разочарованием. Он мне об этом постоянно напоминал, будто я не услышал в первые пятьдесят тысяч раз. Может, сыном года меня никак не назвать, но и сам он явно не тянул на звание хорошего отца. Я никак не соответствовал его представлениям о крутом парне. От меня просто хотели избавиться. Старая школа была ничем не хуже этого места. Я не был нужен дома, и потому — «Добро пожаловать в колледж Харрингров Хайтс»! Отец сделал над собой усилие, прошел со мной к величественному старинному зданию школы-пансионата. Учеников было не очень много, основная масса приезжала только завтра, и, быстро подписав необходимые документы, отец выдавил неловкое: «Ну, давай, сын», вяло пожал мое плечо и потрусил к машине. Вот так я остался совершенно один. Сигнал телефона ловил с переменным успехом. Я бродил по пустынным гулким коридорам, пытаясь найти место, где появится интернет, но тут вышла секретарша, с ней шел хмурый парнишка. — Джереми покажет тебе твою комнату. Твоего соседа пока не будет, он опоздает на начало учебного года. Шли молча, Джереми оказался не из разговорчивых, он лишь напряженно сопел, поглядывал на меня исподлобья. Когда мы остановились около моей двери, в которую он ткнул пальцем, Джереми внезапно поднял голову и глянул нахмурено. — Ну, удачи тебе, как там тебя… — Развернулся и ушел. Его слова как тоненький звоночек прозвенели в голове, не предвещая ничего хорошего. Раскладывая вещи, я старался не сильно заморачиваться над тем, что меня ожидает здесь, но мысли низбежно вращались вокруг этой темы. В старой школе с друзьями как-то не очень получалось. В младших классах все было не так уж и скверно, тогда все дружили. Впрочем, плохо не было, просто не складывалась дружба. Когда я осознал, что девушки меня совершенно не интересуют, то на какое-то время отгородился ото всех. Потом у меня появился собрат по несчастью, и мы вроде как начали экспериментировать: поцелуи, легкий петтинг, но быстро поняли, что любовниками нам не быть. Просто не было той искры, о которой все говорят, и все тут. Мы решили остаться друзьями. 4 сентября 2017 На линейке было на удивление много родителей. Очередной повод почувствовать себя изгоем. Я попытался поздороваться с учениками, но меня смерили высокомерными взглядами и не ответили. Ощущение было гадкое. Я замечал, как на меня поглядывали украдкой и шушукались. Новеньким быть отстойно. Я изобразил крайнюю заинтересованность речью директора, лишь бы не видеть реакцию на себя. Вечером я отправился с планшетом по коридорам в поисках сигнала, но в итоге вышел на улицу и по протоптанной дорожке дошел до кромки леса. Тут я почуял запах сигарет и среди темных деревьев разглядел оранжевый огонёк. — Далеко же тебя занесло. Девчачий колледж в десяти километрах отсюда. — Послышался невероятно низкий и глубокий голос с насмешкой. Меня аж дрожь пробрала. — Ха-ха, я вообще-то ищу, где тут ловит интернет. — Раздался смешок, я уже отвык от подобных шуточек в свой адрес. — Новенький, значит. — Громкий вздох. — Ну, тебе в противоположную сторону, нужно немного пройти в лес. — Спасибо. Ни в какой лес идти в потемках я, конечно, не собирался. К тому же, этот парень показался мне подозрительным, несмотря на его умопомрачительный голос. 5 сентября 2017 Все еще один в комнате. Уснуть смог только под утро, с рассветом, встал разбитый, помятый. Когда пошел умываться, все на меня пялились, и я, не выдержав, спросил: — Чего уставились? — Но никто ничего не ответил, все просто продолжали коситься на меня и молчать. Мне было ужасно не по себе, я же не дурак, понимал, что даже для подростков это слишком странное поведение. Долго вглядывался в зеркало, но не нашел в своем отражении ничего необычного. Я очень торопился в столовую, по утрам я ужасно голодный. Присел с края одного из четырех длинных столов и стал быстро запихивать в себя еду. В том, что отец привез меня пораньше, был только один плюс, я успел обойти все здание и записал, где находились кабинеты, потому что никто не собирался мне подсказывать. Первым уроком была английская литература, и учитель был на удивление молодым и привлекательным. А ведь это и без того был мой любимый предмет, я с трудом сдерживал улыбку. Но уже на алгебре моя улыбка была стерта, сзади начали кидать мелкие бумажки мне в волосы, я оглядывался, стряхивал, в итоге получил выговор от старушенции, что вела урок. Но самое интересное было дальше, на физкультуре. Я боялся переодеваться, старался быть как можно более незаметным и, казалось, преуспел. Но уже на разминке, когда мы бегали по кругу, а учитель отвлекся, кто-то подбежал сзади и стащил шорты прямо вместе с трусами. Я покраснел, попытался сделать вид, что ничего страшного не произошло, но чувствовал себя опозоренным. Как я ни старался взять себя в руки, нижняя губа предательски подрагивала. Отец сказал бы, что мне надо было развернуться, навалять обидчику, но я был слишком слаб физически и морально. Остаток урока я старался держаться ото всех подальше, но в раздевалке меня окружили. — Что вам нужно? Чего вы ко мне прицепились? — От волнения голос меня подводил. Громкое биение сердца отдавалось в ушах. Я пытался вглядываться в лица, запомнить их, но все казались одинаковыми. — Скоро ты все узнаешь. — Сказал кто-то из них, и они накинулись. Я не различал лиц, только руки, стягивающие одежду, как бы я ни сопротивлялся, ни извивался, вскоре меня абсолютно голого втолкнули под ледяной душ и наконец оставили в покое. Я стоял, сотрясаемый дрожью от холода, страха и унижения. Я не ожидал, что новая школа дастся мне легко, но это было уже слишком. Когда я вышел, раздевалка была абсолютно пустой, даже одежды моей нигде не было. Я стоял, озирался и вдруг заметил аккуратно сложенное полотенце на краю дальней скамейки. Обернув его вокруг бедер, я побежал в свою комнату молясь, чтобы меня никто не заметил. Когда первоначальный шок прошел, я начал злиться. Школьная и физкультурная форма аккуратно лежали на моей кровати. Что за хреновы игры, что это за место такое? Я оделся и отправился к секретарше директора, намеренный нажаловаться, потребовать наказать обидчиков, но столкнулся с абсолютным непониманием. — Милый, ты, наверное, не понял их, мальчишки всегда подшучивают друг над другом, но у нас тут все хорошие, никто никого не обижает. — Я вам говорю что-то, что произошло, не было безобидной шалостью. — Хорошо, ты можешь назвать имена? — Я не знаю имен, со мной никто не общается. Понимаете? Вообще никто. — У нас так каждый год, новеньким непросто влиться в коллектив, но потом все налаживается. Потерпи немного, послезавтра приедет твой сосед по комнате, он сам в прошлом году был новеньким, сможет тебе подсказать. Вот так легко и непринужденно от меня отмахнулись, и я не знал, где искать защиты. На ужин не пошел, остаток дня провел в комнате, закрывшись и подперев стулом дверь. И я был готов поклясться, глубокой ночью кто-то дергал ручку. 6 сентября 2017 Я был ужасно напуган, весь день передвигался вдоль стен, стараясь казаться неприметной тенью. Но это не работало, в коридоре мне ставили подножки, по-прежнему все молча пялились на меня, на уроках кидали бумажки, забирали ручки, стоило отвернуться, как исчез учебник. Мне было очень трудно удержать себя в руках, злость и стыд кипели во мне. Хотелось ударить кого-нибудь, вытрясти правду, понять, что, черт возьми, происходит. Но я не был таким, не был решительным, уверенным в себе. Вечером я решился-таки отправится в лес с планшетом, чтобы наконец пообщаться с Томасом, рассказать обо всем этом ужасе. В той стороне действительно был сигнал, и я пристроился возле небольшой полянки, облокотился на дерево и начал строчить. Неподалеку тут и там виднелись фигуры учеников, видимо, место было популярным, кто-то просто болтал по телефону, кто-то лежал и курил. Я, погруженный в рассказ о своих горестях не сразу заметил, что вокруг стало очень тихо и будто потемнело, я поднял глаза и увидел их. Пятеро парней, все, как один, высокие, стояли смотрели на меня с насмешками. Я выключил планшет, отложил в сторону и собрал все свое мужество в кулак. — Чем могу вам помочь, господа? — Гляди, какой дерзкий! — Загоготал один их них. — Мне нравится! — Думаю, у любого человека душа ушла бы в пятки на моем месте. Никто с благими намерениями не окружает. С некоторыми из них я уже пересекался на уроках, уверен, что пара из них участвовали в той сцене в раздевалке, но тот, что стоял посередине, мне был незнаком. Я понял, он у них за главного, и с замирающим сердцем разглядывал. Он был великолепен, плечи широкие, стройный, волосы черные, крупными волнами спускаются к плечам, нос прямой, брови густые, губы правильной формы. Подойдя ближе, он наклонился, и я смог рассмотреть его глаза, карие, с зеленой каемкой. — Уверен, ты уже начал догадываться, в чем дело. — Меня словно током прошибло. Его голос низкий, тягучий, словно мед, проникал внутрь меня, казалось, резонируя со всем моим телом. По спине побежали мурашки. — Но пока тебе придется просто терпеть. -Он уже было хотел отвернуться, но внезапно приблизился к самому моему лицу, нежно провел пальцем по скуле. И прошептал так тихо, что расслышать мог только я: — До чего же ты красивый, Люк. А потом он залепил такую пощечину, что из глаз посыпались искры. — Это я заберу пока. — Он схватил мой планшет, и тут я сорвался. Кинулся на него, понимая, конечно, что силы не равны. — Уроды! Вы не имеете права! Это мой планшет! — Они засмеялись, оттащили меня и пару раз ударили в живот. Задохнувшись от неожиданности и боли, я остался валяться там. Когда отдышался, схватил телефон, уже даже нажал на вызов, хотел рассказать все отцу, но вдруг представил его презрение и как-то сразу сник. Он и так считает меня размазней. Это был первый раз в жизни, когда меня били. Было больно. Ушел в комнату, снова подпер дверь стулом и позорно жалел себя всю ночь, размазывая сопли. 7 сентября 2017 Рано утром в дверь начали громко стучать и пытаться открыть ее, но стул мешал. Я подскочил с бешено колотящимся сердцем. — Открывай! Это твой сосед по комнате! — Послышалось из-за двери, и я с опаской отодвинул стул. В комнату тут же вошел лохматый парень на костылях, окинул меня внимательным взглядом, кивнул что-то сам себе и завалился в кровать. — Значит, вот ты какой, новенький. — Я изумлённо смотрел на него, сердце все еще не успокоилось после внезапного подъема. — Слушай, я знаю, что это наглость, но там за дверью мой чемодан, он на колесиках, не мог бы ты его завезти в комнату? — Я молча кивнул и втащил гигантского размера чемодан. — Ты, я смотрю, не из разговорчивых. — За последние дни со мной разговаривали, только когда собирались сделать что-то не очень хорошее. — Ах, уже начали. — Что начали? — Никто не потрудился тебе объяснить? — Да черт возьми, о чем ты говоришь? Ты знаешь, почему со мной никто не разговаривает? — Да. Меня, кстати, Оливер зовут, а тебя? — Он протянул руку, и я пожал ее. — Меня Люк. — В общем, не хочу приносить тебе дурные новости, но раз никто не удосужился… Есть в этой гадкой школе не менее гадкая традиция травить новичков. Даже если новеньких несколько, выбирают одного и начинают превращать его жизнь в ад. По моему, этой традиции больше лет, чем нам с тобой. — Это прекратится? — Да. В общем, в прошлом году это был я, тебя потому и подселили ко мне. По началу было тяжело, я думал, свихнусь, но уже к новому году дела стали налаживаться. Им просто надоедает в какой-то момент, и все. Но без обид, чувак, я тебе честно скажу, здесь мы с тобой хоть о чем можем болтать, но за пределами, уж извини, я не буду нарываться. Считай, что сам за себя. — Я от такой откровенности скривился, но оценил, в конце концов выбирать не приходится, хоть кто-то разговаривает со мной. — Ммм, я понял тебя. Слушай, тут одни придурки забрали мой планшет, как я могу его вернуть? — А чего ты не попросишь, чтобы тебе новый прислали? — Потому что отец этого не сделает. — Строгий, что ли? Или жмот? — Скорее второе, хотя… Да и мне нужен мой планшет, там все, там очень важные для меня файлы. — А кто забрал-то? — Я не знаю их имен, но главный у них… такой… — Я чуть было не ляпнул «красивый», но испугался, что это неправильно воспримут. — Ну такой, знаешь, высокий, волосы черные, вьются, взгляд дерзкий, пронзительный, а голос как раскат грома. — Ну нихера себе! — Присвистнул Оливер с выпученными глазами. — Ты прямо как из книжки описание выдал. Это Атрей Блумфилд. — Как-как? Атрей? — Да, у него маман гречанка, отец отсюда. Жесток настолько же, насколько красив. Он тут главный злодей, так сказать. Если он твой планшет забрал, то советую просто о нем забыть. Серьезно. Я нахмурился и присел на кровать. Попрощаться с планшетом я не мог, в нем были все мои писательские потуги, которые стоили мне немалых трудов. — А что с тобой случилось? Это не они? — Я кивнул на загипсованную ногу. — О, это-то? Нет, ты что, это мы на лыжах ездили кататься. Неудобно, и чешется, зараза. А ты как провел каникулы? — Да я эээ… Да так, ничего особенного. — Мне не хотелось говорить о том, что все лето я проторчал на писательских форумах в поисках своей музы. — Давай, что ли, на уроки собираться.***
В тот день мне так же ставили подножки, выбили книги из рук и толкали плечами в коридоре. Оливер советовал притворяться, что ничего не происходит, не злиться, не давать сдачи. Но во мне копилась злость, я не понимал, почему учителя терпят это, закрывают глаза, ведь невозможно это не замечать из года в год. 8 сентября 2017 Сегодня один парень на обеде опрокинул на меня мой же суп и стакан с чаем. Им было очень смешно. За неимением планшета пришлось записывать мысли в телефон. Прекрасно понимая, что вряд ли мои вещи в безопасности, придумал себе тайник за решеткой батареи. 9 сентября 2017 Подножки эти реально достали, сегодня растянулся на полу, учебники пролетели вперед прямо под ноги Атрею. Он стоял у стены, такой хмурый, смотрел на меня тяжелым внимательным взглядом, будто мысли прочитать хотел. А потом как пнул книги носком ботинок в мою сторону, развернулся и ушел. Как это понимать? Как хороший или дурной знак? Оливер тоже не смог ответить на этот вопрос. Сказал, что лично к нему Атрей ни разу в жизни не обращался. Это меня насторожило. 10 сентября 2017 Наконец выходной. С горя я решил, что не буду выходить из комнаты. Если меня никто не будет видеть, то и цепляться не будут. Хорошее, блять, воскресенье. Со скуки чуть на стену не полез, пришлось пилить в библиотеку, искать интересное чтиво. С актуальными книгами у них дела обстоят так себе. Пришлось украдкой писать Томасу сообщения в лесу, рассказывая о всех ужасах, и просить выслать что-нибудь интересное почитать. Он сказал, что с карманными деньгами туго и может, разве что, поделиться собранием детективов Агаты Кристи, что пылились в их книжном шкафу. Очень смешно. 11 сентября 2017 Мою обычную физкультурную форму куда-то спрятали. Вместо нее положили на скамейку коротенькие, просто коротюсенькие девчачьи шортики и высокие гольфы. Цвет моего лица с этими шортами был одинаково красным, когда пришлось выйти на поле. Усатый физрук покачал головой, но ничего не сказал. Я был так зол, выглядел будто мечта педофила. И снова меня толкали, якобы случайно врезались в меня. В спорте я, само собой, не блистал, руки-ноги тощие, длинные, плечи хоть и широкие, но никаких рельефных мышц на мне не было. А вот Атрей был сложен словно бог. Все его движения излучали уверенность, силу и, наверное, даже угрозу. В какой-то момент я снова почувствовал на себе его взгляд. Он так буравил своими потрясающими глазами, что мне казалось, я чувствую этот взгляд своей кожей. В общем, я совершенно растерялся и смотрел на него в ответ, когда меня сбил с ног один из его прихвостней с воплями «Чего встал?» Упал как-то неловко и об свой же зуб поранил губу. 12 сентября 2017 Сегодня я совершил глупость. Я зашел в туалет и увидел Атрея. Он будто не замечал меня, и вдруг что-то щелкнуло внутри. Я постоянно ходил злой, и тут меня переклинило. Дождался, когда он закончил свое дело, подошел к нему и решительно сказал: — Верни мне мой планшет. — У него брови поползли наверх. — С чего ты взял, что ты его получишь обратно, и уж тем более, что ты можешь подходить ко мне с такими вопросами? — Он выдал это абсолютно спокойным голосом, но я-то видел, как в глазах пляшут черти. Голос его вибрировал внутри меня, и я ощутил, что на лице выступает румянец. — Потому что это мой планшет, он мне нужен, и у тебя нет никакого права на мои вещи. — Тогда подумай, чем ты можешь нас порадовать, чтобы мы захотели его тебе вернуть. — Что? О чем ты? — Уверен, мы могли бы придумать что-нибудь интересное с тобой. — Сказал он почти шепотом, приближаясь ко мне. Я знал, что покраснел, и уже жалел, что завел этот разговор. — И вообще, скажи-ка, что в нем такого ценного? Может, мне стоит в него заглянуть? — Что? Не вздумай! Это личное! — Я вскипел и толкнул его руками в грудь. Атрей, казалось, даже не разозлился, заулыбался так, что у меня холодок по спине прошелся. — Какой ты дерзкий, мне нравится. Ох, я ждал, я так ждал, что ты начнешь сопротивляться. Ммм… — А потом он со всей дури зарядил мне в солнечное сплетение. Я, ясное дело, не был готов к такому повороту, да и кубиков пресса у меня нет, так что боль меня скрутила настолько, что я не смог дышать. В глазах потемнело, и я упал. Когда открыл глаза, Атрей придерживал мою голову и смотрел внимательно. — Дышишь? — Я кивнул. Он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо. — Такой хрупкий и такой дерзкий. Это плохое сочетание, Люк. Я не шучу, предупрежу тебя только один раз, не нарывайся, и через несколько месяцев все закончится. Но если ты будешь продолжать… ммм… — Тут он наклонился совсем близко, я чувствовал его губы на своем ухе. — Если ты будешь продолжать, то я стану твоим личным кошмаром. — Прошептал он настолько низким тембром, что меня передернуло, его голос добрался до самого нутра, и я подскочил, шатаясь, попятился от него, но он, не обращая больше на меня внимания, вышел из туалета. Сходил, блин, поссать. 13 сентября 2017 Пока я поумерил свой пыл и решил некоторое время не высовываться. Никаких прямых взглядов, якобы не замечаю, как в меня кидают бумажки. 14 сентября 2017 Пока был в душе, кто-то стащил мое полотенце. Выглянул, стоят красавцы, любуются моим тощим задом. Атрей стоял дальше остальных и буравил взглядом. Долго мне пришлось в душе сидеть, надеялся найти хоть что-то, чтобы прикрыться. Не нашел, прикрывался руками. 15 сентября 2017 Я был снова на взводе, алгебра мне всегда не давалась, а теперь вообще перестал что-либо понимать, а эта старушенция как давай меня отчитывать. В общем, с урока я вылетел взбешенный и врезался в одного из этих. Чарли, кажется, начинаю их потихоньку различать. — Эй, детка, смотри, куда прешь! — Сам ты смотри! — Не понял? Это ты мне сказал? — Тебе-тебе! В общем, они меня окунули головой в унитаз. Атрей сощурил глаза, стоял в сторонке. А я все кричал, что они уроды и я придумаю, как им отомстить. Ну не знаю я, почему не мог держать свой рот закрытым. Он так улыбался мне, что внутри все стыло, ничего хорошего это не предвещает, тут к гадалке не ходи. Мокрые волосы упали на плечи, капли стекали по спине, чувствовался мерзкий запах чистящего средства, спасибо хоть не мочи. На следующий урок не пошел, получил выговор. Вечером позвонил отец, был зол как черт, сказал, что не для того платит все эти деньги, чтобы я прохлаждался. Я пытался рассказать ему, что мне тут страшно, что все очень плохо, но он сказал не ныть и бросил трубку. Я честно пытался не ныть, но не выдержал, ушел в лес, когда стемнело, спрятался между деревьями и позволил себе потонуть в жалости к себе. Не то чтобы я рыдал и стенал, но слезу пустил. Вспоминал маму, думал о том, что она никогда не отправила бы меня сюда. Она бы все поняла. Потом почувствовал запах сигарет, поднял голову — стоит Атрей. Как только ему удалось так бесшумно подкрасться. Стоял молча и курил. Больше всего бесило как раз-таки то, что он молчал. — Чего уставился, придурок? — В ответ только усмешка. Затушил сигарету о дерево, выкинул и ушел. 16 сентября 2017 Я думал, что день прошел хорошо, ведь ничего необычного не происходило, и даже эта компания придурков меня не трогала, несмотря на то, что я сказал в лесу. Лег спать такой довольный, а посреди ночи проснулся от того, что в рот мне пихают тряпку, скручивают прямо в одеяле и тащат куда-то. Я, конечно, брыкался, пытался орать, но получил по ребрам так сильно, что задохнулся от боли. Они ни слова не говорили, просто несли, ударяя меня головой о ступеньки. А потом начали раскачивать, как перед броском, и отпустили. В этот краткий миг полета я успел попрощаться с жизнью. Сначала я ощутил удар и только потом услышал всплеск, и понял, что меня кинули в воду. Я умею плавать, дело было не в этом, просто я запутался в одеяле, пытался всплыть, вытащить кляп, но не понимал, в какой стороне верх. Крутился, толкался ногами, начал паниковать, одеяло совсем тонкое. Оно мне все лицо облепило, я тянул, но все только становилось хуже. В груди начало гореть, тело требовало кислорода, и я пытался удержаться, но рот сам открылся, я выплюнул тряпку и вдохнул воду. Помню только жуткое чувство жжения, разрывающую боль и все. Открыл глаза и подумал, что у меня дежавю. Лежал на холодном кафеле, надо мной Атрей. С волос прямо мне на лицо капало. А он опять внимательно смотрел. И я начал кашлять, вода изо рта хлынула, было очень мерзко. Хотел перевернуться, готов был на четвереньках удирать от него, но он не дал. Схватил меня за горло, не сильно, но ощутимо. Наклонился к самому уху снова, а его большой палец плавно поглаживал то скулу, то шею. — Я надеюсь, ты, сладкий мой, понимаешь, что мне нельзя грубить, иначе будет хуже. Намного хуже. Не шути со мной. Ты понял меня? — А я вообще не соображал ничего в этот момент, у меня внутри его бархатный голос, а снаружи — его руки и палец, ласкающий челюсть. Надеюсь, он мое сбившееся дыхание принял за страх. Попытался кивнуть, меня трясло, зуб на зуб не попадал. Удовлетворившись, они ушли, оставили меня. Когда добрался обратно, кинул на стул одеяло сушиться, укрываться пришлось своими вещами, чтобы согреться. — Не хило они, со мной такого не было. — Присвистнул Оливер, когда я вернулся. Разговаривать не хотелось. Все воскресенье пролежал в кровати, думал, много-много думал. Ведь должна быть на них какая-то управа, не могут они так с людьми обращаться. Решил, что придумал.