Destroy me

      18 сентября 2017       Неделя прошла относительно спокойно. Относительно — это значит, никто не пытался меня убить и физической боли я не испытывал. Пятерка отморозков во главе с Атреем меня не трогала. Думаю, они сами напряглись, ведь технически, они меня утопили, я даже пытался представить, как черноволосый красавец с волнением всматривается, как я барахтаюсь в воде, но вдруг замираю, и тогда он кидается ко мне на помощь. Интересно, он делал мне искусственное дыхание? Шутки это, конечно, хорошо. Но на самом деле я до ужаса напуган. Это не школа, а какая-то тюрьма. Но как бы сильно страшно мне ни было, я не могу представить себя покорным, сносящим удары судьбы и издевательства одноклассников. Просто мне ни за что не одолеть их, я одинокий, а их много. Мне нужно было несколько дней перерыва, чтобы привести мысли в порядок и подтянуть алгебру. Пока я занимался в библиотеке, заметил, что там меня никто не трогал, видимо, это место было безопасным. Или что там у них в голове, не знаю. В общем, отныне библиотека — мое убежище. Томас сказал, что отправил мне посылку, но она еще не дошла. Отец не звонил, не писал. Я хотел было набрать его номер, рассказать, что меня чуть не утопили, но не решился. Знал, он только скажет, что я ною, преувеличиваю и не могу справиться с проблемами, потому что слишком слаб. Ненавижу его. Я решил, что мне нужно больше информации, ведь у каждого должны быть свои слабости.       19 сентября 2017       Веду себя тише воды, ниже травы. Пока не особо помогает, если честно. Исчезающие ручки меня достали, сил уже нет, взял себе за привычку ничего не выпускать из рук на уроке. Не отворачиваться, не смотреть на этих придурков. Хорошего в этом только одно, приходится слушать учителей, оценки стали лучше. Преподаватель по английской литературе, мистер Тёрнер, явно понимал, что происходит, после урока подозвал к себе, спросил, не хочу ли я с ним поговорить. Я отказался. Он предложил написать сочинение на свободную тему, потому что заметил, я очень хорошо пишу. Я сказал, что подумаю. Знаю, к чему он клонит, очевидно же, хочет вытянуть из меня проблемы.       Из кабинета вышел задумчивый, эти придурки стояли там, ждали меня. Мне даже интересно стало, что будет. Атрей не подошел, но смотрел своим колючим взглядом. Заговорил, кажется, Ноа.       — Даже не вздумай жаловаться этому педику. Тебе это не поможет.       — Педику? — Удивленно переспросил я, потому что ничего подобного за ним не замечал.       — А что, неужели не почувствовал своего? — Все засмеялись, кроме Атрея, конечно же.       — С чего вы это взяли вообще? — Не слишком убедительно возмутился я.       — Что-то ты слишком разговорчивый. Не понял? Рот свой держи на замке, иначе и тебе не поздоровится, и учитель из школы вылетит. Уж мы постараемся.       — Думаю, это все пустое сотрясание воздуха. — Беспечно пожав плечами, сказал я и развернулся, чтобы уйти. Но буквально через секунду меня перехватили поперек груди и потащили в ближайший свободный кабинет. Ну кто меня за язык тянул? Почему не могу заткнуться и молча терпеть все это дерьмо? Я сам себя не понимаю.       Один из них больно схватил меня за волосы, аж слезы из глаз брызнули, другой пару раз ударил в живот, и я упирался, нелепо махая руками в ответ. Позор. Они вроде как уже уходить хотели, а меня смех разобрал, на самом деле это было нервное, а они решили, что это такая победная насмешка. Атрей бросил своим что-то, они вышли, и мы остались одни. Я даже сглотнул, да так громко, что он точно услышал. Просто не знал, куда глаза девать, когда он ко мне приближался, медленно, плавно. Ну почему такой красавец настолько мерзкая личность?       — Сладкий мой, я просто поражаюсь тебе. — И снова его лицо так близко, что если бы я уже не сидел на полу, то колени бы точно подогнулись. А он присел передо мной на корточки и смотрел, дыру прожигал. Заговорил басом прямо над ухом, аж где-то внизу живота отдавалось. Сложно было сосредоточиться на том, что именно он говорил, потому что я осознал, его голос — мой новый фетиш.       — А?       — Ты специально испытываешь меня?       — К-как? Испытываю? — Даже заикаться начал, во рту пересохло. А его губы были так близко, идеальной формы, идеально полные, и пахло от него мятной жевачкой. Конечно, он видел, что я пялюсь на него, и, кажется, его это смешило.       — Если ты не прекратишь, то…       — Ты станешь моим персональным кошмаром? — Я перебил его, припоминая старые угрозы, и дерзко поднял взгляд, и мои голубые глаза столкнулись с его карими. Он схватил меня за горло, впечатал в пол, выбил весь воздух из легких, и, черт возьми, я был уверен, он меня поцелует. С такой яростью он сжимал мое горло и смотрел в глаза, так близко, дотянуться за поцелуем всего пара сантиметров. Но вдруг он ударил кулаком в пол, да с такой силой, что я перепугался. Потом поднялся и, уходя, кинул небрежно:       — Я предупреждал тебя.       Наверное, я — самоубийца.       20 сентября 2017       Жду расплаты. Ничего необычного не происходит. Жутко.       21 сентября 2017       Опять ничего необычного. Посматриваю на них искоса, они только ухмыляются.       22 сентября 2017       Я уже реально в панике, не могут же они все оставить просто так. Атрей явно дал понять, что меня ждет расплата.       23 сентября 2017       С утра немного отпустило, решил, что они остыли. Посылка от Томаса наконец пришла, помимо книг там были конфеты, чипсы и прочая ерунда. Я был так ему благодарен, от отца по-прежнему ничего. Отправил ему смс: «Если тебе вдруг интересно, мне тут очень плохо. Здесь объявлена общая травля на новеньких, и моя жизнь стала похожа на ад». Ничего в ответ. Вот урод, ненавижу его. В общем, налопавшись чипсов и припрятав остальные подарки от Оливера, я собрался спать, время было уже довольно поздно, завтра долгожданный выходной, когда можно будет спрятаться в комнате и насладиться интересной книгой.       Ровно в полночь дверь открылась, хотя я сам лично закрывал ее на замок. Вошли четверо, Атрея не было. Оливер молчал, смотрел на меня сочувственно, он был в курсе того, что происходит. Они даже сказать ничего не удосужились, схватили меня за руки и за ноги и потащили. Я хотел было орать, но в рот тут же запихнули вонючую тряпку. Вытащили из школы через черный ход и потащили в лес. Вот тут я реально перепугался, стал вырываться, пытаться кричать, но они очень крепко держали. Когда они донесли меня до Атрея, который стоял, непринужденно опершись о дерево, и рассматривал свои ногти, я был на грани обморока.       — Посмотрим, насколько ты выносливый. — Сказал он, и сначала они кинули меня на холодную землю и стали связывать руки веревкой, потом прямо на мне разрезали футболку, и заклеили рот скотчем так, что тряпку я уже точно не смог бы выплюнуть. Сердце колотилось так громко, что я не слышал, что они говорили друг другу. Потом меня подняли, толкнули к дереву, перекинули веревку через ветку, завязали, заставив меня встать на носочки, и так оставили.       Когда первоначальная паника прошла, я вдруг понял, что они ушли, их не слышно, в лесу темно, я один, стою в ужасно неудобной позе, и моих криков совершенно никому не слышно. Интересно, сколько можно провести в такой позе? Практически сразу у меня затекли руки, в плечах появилась боль. Я переступал на носочках с одной ноги на другую, но это мало помогало. К тому же, в одних пижамных штанах было ужасно холодно, они сползли практически до самого лобка.       Мне казалось, прошла целая вечность, по щекам катились слезы, и я уже плохо соображал от боли. Каждая минута превращалась в час, не меньше. Это было невыносимо, меня трясло, рук я уже вообще не чувствовал. Во рту было сухо и мерзко от тряпки. Даже не знаю, в какой именно момент мне стало настолько плохо, что я вроде был в сознании, а вроде бы и нет, как будто я и мое тело — не одно целое. А потом обжигающе горячие пальцы вырвали меня из забытья, меня словно электричество прошибло. Горячая ладонь прошлась по спине, я пытался вертеть головой, но ничего не видел, кто бы это ни был, он стоял позади, и я надеялся, что это был Атрей и что он отпустит меня. Он прижался к моей спине грудью и от этого прикосновения меня вдруг пробила такая дрожь, меня трясло, и я ничего не мог с собой поделать. Слезы лились градом, и я не мог остановится. Пытка близостью продолжалась, Атрей не отпускал меня, некоторое время не говоря ни слова, не двигаясь. Я не мог вспомнить, когда хоть кто-то обнимал меня. С тех пор как умерла мама, отец ни разу не удостоил меня чем-то большим, чем хлопок по плечу. Томас тоже не проявлял нежных жестов. И теперь, подвешенный на дереве в темном холодном лесу, я таял от прикосновений человека, который подверг меня этой пытке. От осознания собственной никчемности меня сотрясали рыдания, и хоть их не было слышно, он должен был чувствовать это. Нос заложило, я едва ли мог вдыхать воздух, и тут-то он, наконец, решил прекратить мои мучения. Ослабил веревку, и я упал на землю, не в силах заставить себя пошевелится. В запястья будто воткнули иглы, больно до ужаса, плечи и вовсе, казалось были вывихнуты. Он резким движением сорвал скотч, вытащил тряпку, я даже не видел ничего толком, волосы упали на глаза. Потом он разрезал веревку на запястьях, поднялся, чтобы уйти, но вдруг остановился. Закурил и стоял рядом молча. И мне тоже ничего не хотелось говорить. Но когда он уж собрался уходить, я прошептал:       — Я ведь не сдамся, я отомщу вам. — Его шаги приблизились, и вдруг горячие губы оказались прямо у меня над ухом.       — Я надеюсь, у тебя получится. — Его голос проник мне прямо в мозг, вибрировал там, растекался по всему телу и собирался внизу живота. А потом Атрей просто встал и ушел. Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я смог подняться на ноги. Черный выход они оставили открытым, спасибо и на том. Когда вернулся в комнату, Оливер так сочувственно смотрел, но ничего не сказал.       24 сентября 2017       Лежал весь день, не хотел ни читать, ни есть, желал просто сдохнуть. Оливер пытался разговорить, принес пирог из столовой, но я не двигался. Руки до сих пор болели. На запястьях чудовищные синяки, и я собирался пойти с этим к директору, но пока не мог заставить себя даже поменять позу.       25 сентября 2017       Шел к директору с чувством триумфа, вот оно, доказательство, на моих запястьях. Увидев меня, он сощюрился, хотел разглядеть. Я только и успел рот открыть, как он начал сам.       — Ах, Люк Сайкс, пришел сам, похвально.       — Что? То есть пришел сам?       — Сегодня, еще утром ко мне зашла группа учеников с жалобой на тебя.       — С чем?!       — Да, Люк, ребята краснели, им было неловко говорить, но они рассказали, что застали тебя с кем-то в весьма неловкой ситуации, мне не назвали второго участника, но, судя по всему, увиденное шокировало их. Обычно в таких ситуациях мы сразу же звоним родителям…       — Не надо! — Я не понимал, что происходит, но точно знал, такие новости отца не порадуют. Все доходило очень медленно. Ублюдки позаботились о том, чтобы я не мог пожаловаться на них…       — Я готов закрыть глаза на это, потому как мне не назвали второго участника и ни один взрослый не смог подтвердить аморального поведения с твоей стороны, так что я оставлю все как есть, и, надеюсь, больше не увижу тебя здесь.       Я только кивнул ему и вышел. Обложили, суки. Стоило мне покинуть приемную, как увидел, стоял один из них, Джек.       — Я надеюсь, ты понимаешь, что против нас бесполезно бороться. Вся школа подтвердит, что тебя видели с Мистером Тёрнером, как вы, пидоры, трахались прямо в классе.       — Мы что?! — Я правда был шокирован полетом их мысли.       — Да, да. Тебе придется подчиниться.       Отстойный, в общем, понедельник.       27 сентября 2017       Так странно это, жить среди такого количества людей и быть настолько одиноким, что не с кем парой слов перекинуться. Оливер, конечно, разговаривал со мной, но только в комнате по вечерам. Почти месяц прошел, как я здесь, а я даже не в курсе, чем после уроков занимаются остальные ученики.       28 сентября 2017       Стараюсь не привлекать к себе внимания. Превратился в одно большое ухо. Хочу понять, кто они, мои обидчики. Пока не особо получается, конечно.       29 сентября 2017       Так, ну по крайней мере теперь я отличаю их друг от друга.        Джек — шутник, не очень умный, младше всех, остальные тоже в выпускном классе, как и я. Он всегда будто чуть сгорбленный, не знает, куда деть руки. Всматривается в лица друзей, будто заискивает. Выглядит это отталкивающее, на самом деле. Почему он среди них, мне не понятно.       Чарли — самый сильный, не качок, конечно, но станет им, если будет продолжать. Он довольно симпатичный и прекрасно это осознает. Он мог бы посоревноваться с Атреем за место у руля. Но я не знаю, как складывался их тандем и как давно они друг друга знают. И все же, мне казалось, Чарли не так уж и заинтересован в этой травле, а делает это больше за компанию. Или, может, от скуки.       Ноа — не отличается особой красотой. Я бы не взглянул на него при других обстоятельствах. Мерзкий подпевала. Как гиена из мультиков Диснея. Его и Джека я совершенно не боюсь. Они жалкие.       Арчи — худой, жилистый. Самый агрессивный. По-моему, у него с головой что-то не так. Вот кого нужно обходить стороной. Его веснушки создавали обманчивый эффект, будто он дружелюбный парень. Но на деле, я видел, как лихорадочно блестят его глаза каждый раз, когда они нападали на меня.       Атрей… великолепный Атрей Блумфилд, который смотрит на меня каждый день, сверлит взглядом на уроках, Атрей, который, я уверен, хотел меня и который продолжает отдавать приказы о моей травле. Наверное, у него реальные проблемы какие-то, может быть, он не хочет признавать, что он — гей? Не будь он так красив, я бы относился к нему так же, как к Арчи. Просто опасался бы его. Так было бы намного проще. Но меня слишком тянуло к нему, что я мог бы закрыть глаза на все, что он мне причинил. Наверное, это делает меня слабаком.       1 октября 2017       Ко многим сегодня приехали родители, отца я, конечно, не ждал. Он, видимо, решил, что избавился от меня на совсем. Зато совершенно неожиданно приехал Томас с родителями. Они привезли домашний пирог, книги и кучу конфет. Я чуть не прослезился от благодарности. Его родители всегда благосклонно относились ко мне, просто потому что сам Томас был моих близким другом и этого для них было достаточно. Когда нас оставили вдвоем, он показал глазами мне за спину.       — Я так понимаю, там Атрей строит мне зверские гримасы? — Я не удержался и обернулся, и правда, стоит неподалеку, в окружении родителей и младшей сестры, и смотрит в нашу сторону.       — Ага, он.       — По-моему, он влюбился, это многое объясняет.       — Да о чем ты, максимум, это он хочет меня.       — Давай позлим его?       — Как? — Но Томас не ответил, взял меня за талию и повел в другую сторону. Пока мы медленно шли, он успел переложить руку на плечо и даже погладить меня по волосам. Я шипел на него сквозь зубы.       — Какого черт ты творишь? Кто знает, что у этого психа на уме?       — Возможно, это поможет ему проявить себя, наконец.       — Как бы это не обернулось трагедией.       Я, конечно, сильно сомневался и, более того, был уверен, что Блумфилд взбесится по одной ему известной причине и мне придется за это расплачиваться. Когда семья Томаса засобиралась обратно, я расклеился, еле сдерживал слезы и просил его приезжать почаще, потому что он — мой единственный друг. Он долго смотрел в заднее стекло с ободряющей улыбкой. Мне почему-то стало только хуже. Вот был друг рядом, а вот уже я снова один. И как-то холодно сразу, по вечерам совсем сыро и промозгло, в школе горят окна, слышны голоса, смех, вот только ничего из этого не ждет меня. Находиться там не хотелось, и я сходил в комнату, взял плед, телефон и наушники. Примостившись на трибуне футбольного поля, я закутался и постарался расслабиться. Воздух здесь, конечно, совсем не как в Лондоне, запах прелых листьев, казалось, пропитал собой все. Не знаю, сколько прошло времени, кажется, я начал засыпать, но вдруг почувствовал, как трибуна прогибается под чьим-то весом, испуганно распахнул глаза — сидит рядом, мой ненаглядный. Молча вытащил один наушник и приложил к своему уху. Слушал некоторое время, я видел, он удивлен.       — А ты ожидал Ариану Гранде?       — Не ожидал песни из своего плейлиста. — Потом шумно вздохнул и продолжил: — Если ты не будешь высовываться, все закончится к Новому Году… — Выдал он, избегая моего взгляда. От него не веяло агрессией, как обычно, даже сидел он как-то ссутулившись. И я не мог не любоваться им, от влажного воздуха его волосы закрутились в тугие кудряшки, и не дотронуться до них было просто невозможно. От моего прикосновения он вздрогнул, но не повернулся.       — Если ты прекратишь это, то все закончится прямо сейчас. — Сказал ему, накручивая прядь его волос на палец.       — Эти правила придумал не я.       — Но ты им следуешь.       — Это был твой парень? — Внезапно спросил он, наконец, повернувшись ко мне.       — Томас… эээ, он мой друг.       — А с ним были его родители?       — Да, почему ты спрашиваешь?       — А твои родители?       — Да что ты пристал с расспросами. Моему отцу на меня наплевать.       Он хмыкнул, как будто оценивал полученную информацию, потом потянулся к моему телефону, и наши руки соприкоснулись. От неожиданности я выронил мобильный, пальцы будто током прошибло, тогда Атрей поднял его и начал что-то набирать, а потом зазвонил его телефон, и я понял, что он записывал себе мой номер.       — Зачем ты это делаешь? Почему не можешь просто прекратить? Я же вижу, Атрей… Я чувствую притяжение, мне ведь не кажется? — Решился я, выдохнув последние слова прямо ему в ухо, и его буквально подбросило, будто я ужалил его.       — Если ты кому-нибудь скажешь об этом…       — Что ты мне сделаешь?       — Увидишь. — Его привычная злобная манера говорить, сощурив глаза, вернулась, он развернулся и ушел. Я посидел немного, но стал совсем замерзать и отправился домой.       3 октября 2017       Понял, чем мне угрожал мой ненаглядный. Закрыли меня в туалете и банально, без фантазии, отметелили. Лицо не трогали, чтобы не вызывать подозрения. Били в основном в живот, потом, когда я уже не мог держаться на ногах и упал, продолжали пинать. Арчи разошелся, наступил мне на руку, и мизинец на левой руке хрустнул с таким жутким звуком, что меня чуть не вывернуло. Его оттащили, и все быстро свалили. Я долго лежал, пытаясь найти силы встать, но не мог. А палец все торчал под неестественным углом, и мне стало так жалко себя, я ничем не заслужил это все. Почему отец не мог отправить меня в нормальную школу, чем я ему вообще там мешал так сильно.       Не мог я, что ли, найти лучшего места, чтобы сопли распустить, разрыдался как девчонка, сам себе противен. А ученики заходили в туалет, видели меня, скрючевшегося, и хоть бы один подошел, помог подняться. Уроды, сранные придурки, ненавижу их всех, чтоб они сдохли.       В конце концов, я смог перевернуться на живот, потом медленно подтянул коленки под себя и встал на четвереньки, а оттуда уже поднялся на колени. В боку что-то болело просто нестерпимо, не говоря уже о сломанном пальце. Спасибо, что не правая рука, сволочи. Когда, наконец, смог подняться и увидел себя в зеркале, снова потонул в жалости к себе. Как учителя, глядя на меня, могут думать, что у меня все в порядке? Как могут не замечать? Я задрал рубашку, и меня снова затошнило от этого месива, в которое меня превратили.       Не могу, просто не могу здесь больше находиться. Меня захлестнули эмоции, и я, ковыляя, вышел из школы в одном пиджаке. Изо рта вырывались облачка пара, холод пробирал до костей, я еле стоял на ногах, но шел вперед, вдоль дороги, по которой приехал в этот ад. Лучше сдохнуть, чем вернуться сюда, всем только легче станет. А потом я упал и уже не смог подняться.       Ночью возле леса очень страшно, слышно уханье сов, шорохи, кажется, кто-то крадется там в темноте. Потом я увидел свет, решил что едет машина, и тогда меня бы наконец забрали отсюда. Но потом увидел, как прямо перед моим носом остановилось колесо велосипеда. А дальше не помню ничего.       5 октября 2017       Оливер говорит, что Атрей лично притащил меня на руках. Это даже как-то не укладывается у меня в голове. Потом он выгнал моего соседа и остался со мной наедине, и никто уже не скажет, что именно происходило. Когда я вчера пришел в себя, уже был обед, еда стояла на прикроватной тумбе. Меня знобило, голова раскалывалась. Попытался сесть и охнул от боли в животе, а потом нахлынули воспоминания. Нашел свой телефон, там смс от неизвестного номера. «Медсестра выдала тебе больничный из-за простуды.» Атрей, что ли, позаботился?       Сегодня уже немного легче, по крайней мере, ходить могу без стонов. На палец наложена шина, Оливер даже горячий чай мне притащил. Чувствую усталость размером с вселенную.       7 октября 2017       Медсестра осмотрела мое горло и разрешила возвращаться к занятиям. Дура, под рубашку бы лучше заглянула. Так хотелось больше не видеть никого из них, но куда же они денутся. Сидят, улыбаются, можно подумать, рады мне. На Атрея я даже смотреть не мог, он — трус, мог бы прекратить все это, но заставляет меня страдать. И плевать, что от его голоса у меня колени подгибаются, плевать, что снится мне каждую ночь, и вообще, он предел моих мечтаний.       9 октября 2017       Сегодня в душе меня голым увидел парень, я даже не знаю его имени. Понимаю, зрелище не для слабонервных. Он так внимательно посмотрел, нахмурился и пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ну это уже слишком». Оливер тоже говорил, что его ни разу так не били и я сам виноват, раз рот вечно не могу вовремя закрыть. Возможно, он прав.       12 октября 2017       Мне уже почти нормально. Много времени провожу в библиотеке, там ведь зона неприкасаемости.       14 октября 2017       Атрей пытается поймать мой взгляд, для меня это очевидно. Но я если и натыкаюсь на его холодные глаза, то просто веду взгляд дальше, будто он пустое место. Не хочу иметь дело с трусом. Может быть, я вообще остыну к нему.       16 октября 2017       Может, мне кажется, но травля как будто стала сходить на нет. Да и сколько можно уже одних и тех же «приколов»?       17 октября 2017       Ага, как же, держи карман шире. Арчи сегодня меня так сильно толкнул в спину, что я полетел вперед, на каменный пол, в руках были учебники, и я не успел выставить ладони перед собой, в итоге ударился носом. Больно было так, что в глазах искры засверкали. Кровь лилась прямо на рубашку, глаза застилали слезы. И снова мне так мерзко стало от того, как все столпились вокруг, ни звука не издавая, и помочь не пытались, а я даже подняться не смог с первого раза, ребра-то до сих пор болели. Я будто прокаженный или не человек даже, как можно быть такими уродами?       Жаловаться медсестре не стал, помнил прошлые угрозы. Ночью пришла смс от Атрея «Ты в порядке?» Отвечать я не стал, даже номер его специально не записал, чтобы не испытывать соблазна. Удалил смс, а сам всю ночь думал о нем.       19 октября 2017       Сегодня, наконец, снова смог полностью дышать носом, медсестра вытащила тампоны из ноздрей, думал, сдохну. Лицо теперь под стать остальному телу, с синим фингалом, разливающимся под глазами и на переносице. Мистер Тернер смотрел на меня расстроенно, качал головой, я знаю, он хотел поговорить со мной, поэтому я от него теперь шарахаюсь. Если ему все рассказать, он молчать не станет, и тогда эти уроды ведь сдержат свои угрозы, не хочу его подставлять, а еще больше боюсь такого позора, отец меня собственными руками придушит.       21 октября 2017       Вчера еще одну смс удалил: «Выглядишь лучше». Номер почти выучил наизусть, бесит.       22 октября 2017       По воскресеньям все обычно собираются в гостиной или столовой или идут играть в футбол на улицу, встречают родителей, в общем, радуются жизни. Один я сижу в комнате, как в тюрьме. Книги уже бесят, если бы не было музыки, я бы уже на стенку лез. Оливер отправился в город снимать гипс. Я закрылся, вытащил все свои заначки с конфетками, чипсами и крекерами, включил музыку и пытался найти смысл в своей жалкой жизни.       Когда в замочной скважине повернулся ключ, у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, я в миг представил, что меня опять тащят в бассейн или в лес, или еще куда. Но Атрей вошел один, в его позе сквозила неуверенность, он торопливо захлопнул дверь и закрыл на ключ. Я отвернулся от него, уставившись на стену. Я не рассчитывал на появление гостей и потому валялся на кровати в одних боксерах, и сейчас, с его появлением, успел только натянуть халат. Он подошел, сел на кровать, я лежал, свернувшись в позе эмбриона. Какое-то время мы молча слушали музыку.       — Мне нравится твой вкус. — Наконец сказал он.       — Любишь трип-хоп?       — Да. — Хмыкнул он.       — Верни планшет, а? — Решился я, наконец и зачем-то носом шмыгнул, получилось — по-дурацки жалобно. — Сил нет книги читать целыми днями, тошнит уже.       — Не могу пока. — Тихо сказал он, будто извиняясь. «Трус», — подумал я, но вслух не сказал, потому что я и сам трус, не хотел, чтобы он уходил. И вдруг его рука оказалась на моем бедре, там, где заканчивалась ткань. Я стиснул в кулаке одеяло, чтобы не застонать. Рука под и халатом двигалась медленно, даже робко. У меня вся правая часть тела покрылась мурашками, соски так сжались, что аж больно стало. Не выдержал, развернулся, но Атрей руку не убрал, продолжал вести ей по боксерам, на живот, тут я уже не смог сдержаться, застонал и посмотрел на него. Он становился совсем другим наедине со мной, не такой самоуверенный, волновался, часто дышал, у него даже щеки покраснели. Когда рука оказалась на моем соске, я перехватил ее и сжал, потому что боксеры и без того позорно топорщились. Сел, все еще сжимая его руку, и посмотрел в его карие глаза с зеленой каёмкой. Он нервно сглотнул, его глаза блестели, выглядело безумно эротично. И тут я решил разрядить обстановку и спросил невпопад:       — А ты знаешь греческий? — Его брови поползли вверх, и на губах заиграла улыбка, искренняя, совсем не высокомерная. Кивнул.       — Знаю, каждое лето там провожу.       — Скажи что-нибудь.       — Sas thélo… — И я понимаю, чтобы это ни значило, чтобы он там ни сказал, я знал, что это значит, потому что ощутил знакомый запах мятной жевачки у себя на губах. Внизу живота полыхал пожар, сердце стучало в ушах, я подался вперед, закрыл глаза и позволил его губам накрыть мои. Поцелуй был робким по началу, его губы непривычно мягкие, большие. Как в медленном танце нежно прикасались, пробовали, но хотелось большего, и я впустил его язык в свой рот, позволил его горячим рукам обхватить меня за шею. Мне казалось, я в раю, голова кружилась от нехватки воздуха, но мне было плевать, потому что так хорошо мне еще ни разу в жизни не было. Провел ладонью по его щеке, скользнул выше, пропуская кудри сквозь пальцы. Я стонал ему прямо в рот и чувствовал, как он рычал в ответ, вибрация его голоса отдавалась у меня в животе, в болезненно пульсирующей эрекции. Мне было так хорошо, что почти больно. Когда стало невозможно обходится без воздуха, Атрей впился губами в основание моей шеи, и мне окончательно снесло крышу, я откинул голову назад и издал неприлично громкий стон, он закрыл мне рот рукой и продолжил кусать, целовать, второй ладонью дразня мой сосок, и мне казалось, я просто умру сейчас, но вдруг зазвонил его телефон. Руки исчезли, на шее остался холод вместо горячих губ. Он схватил сотовый, ответил что-то, притворился, что ничем не занят, побоялся смотреть мне в глаза. Сердце все еще стучало в ушах, но в груди уже появилось скребущее чувство. Закончив разговор, Атрей виновато кинул «Мне пора» и ушел, пряча взгляд. Трус. Весь вечер провел в кровати, уткнувшись в подушку.