Destroy me

      21 декабря 2017       Весь день я был совершенно не в себе.       Со мной творилось что-то невообразимое. Я знал, что вечером приедут девушки, среди которых будет та самая. Подружка Атрея. Некоторые родители тоже приедут. Я знал, что мне ждать никого не стоит. Можно подумать, мне хотелось.       На душе было паршиво. Все суетились, много говорили, шутили. И я как никогда остро чувствовал свое одиночество. Мне так хотелось поймать взгляд колючих карих глаз, привлечь его внимание. Мне казалось, я просто не вынесу отсутствие нормального общения больше. Хотелось оказаться в эпицентре событий. Я ведь все ещё живой. Я здесь, ау! Я тоже хочу обсуждать всякую чушь, смеяться над тупыми шуточками и хвалиться сомнительными достижениями.        Оливер поинтересовался, нахожу ли я его привлекательным, и я прямо опешил. Сказал, что не смотрю на него как на сексуальный объект, на что он рассмеялся, мол, конечно, для меня существует только один объект — Атрей. С трудом выжал из себя комплименты, чтобы подбодрить парня, ведь он так хотел познакомиться поближе с какой-нибудь из девушек. Потом он подмигнул мне и вытащил из-под подушки две небольшие бутылки водки.       — Подумал, тебе сегодня не помешает немного расслабиться. — Такая забота искренне тронула меня.       — Хэй, Оливер. Будь ты геем, я бы трахнул тебя! — Я подмигнул, а он рассмеялся и бросил «Спасибо бро», разливая водку с соком в маленькие стаканчики.       Глядя на его сборы, мне казалось, что мы живем в совершенно разных мирах, и его — совершенно нормальный. А вот мой, черт побери, будто в каком-то кривом зеркале, в ночном кошмаре. Руки и шея покрывались зудом. Хотелось выбирать свою лучшую рубашку, и вертеться у зеркала, как это делал Оливер. Вот только какое это имеет значение? Как бы хорошо на мне ни сидела одежда, Атрей не выберет меня. Нам не танцевать посреди зала.       — Здесь вообще есть открытые геи? — Неожиданно спросил я, и Оливер подавился своим коктейлем.       — Блин, Люк, ты чего вдруг? Тебе Атрея мало?       — Оливер, я будто отрезан от реальной жизни, я понятия не имею, чем занимаются ученики в свободное время. Какие сплетни ходят. Все, что я знаю, связано с Атреем и его прихвостнями. Меня уже тошнит от этого. Бесит.       — Уф… Ну помнишь Майлза? На год младше? Он еще помогал тебе после нападения Арчи. Насколько мне известно, он гей. Хочешь, могу поспрашивать?       — Нет, спасибо. — На самом деле я понятия не имел, зачем мне эта информацию. Даже если этот Майлз мне симпатизирует, не рискнет же он всем, чтобы публично проявить свой интерес. Или я могу это использовать в своих интересах?       Атрея я увидел уже только вечером. Он был с отцом. Да, фамильная красота передалась ему не от него. Мистер Блумфилд обладал тонкими, поджатыми губами, между бровями залегла глубокая морщина, а на голове красовалась лысина.       По тому, как его отец общался с директором, было понятно, что они тесно знакомы. Мне показалось удивительным, что родители Арчи так же явно тесно знакомы с мистером Блумфилдом. Видимо, они все там одна большая шайка придурков, которые растят таких же придурков, как они сами.       Как бы сильно ни старался Атрей быть уверенным и раскованным, я все равно видел что-то в языке его тела. Будто ему в тягость эта роль. Когда отец смотрел на него, он даже спину начинал держать ровнее.       А потом приехали девушки. И Атрей нашел свою. Как бы сильно я ни хотел оказаться на ее месте, должен был признать, она очень хороша собой. Такой совершенно правильной, банальной красотой. Я видел, как мистер Блумфилд одобрительно кивнул головой, глядя на нее. Видимо, прошла по проверку. Что ж, Атрей знал, что делает.       Я даже не знаю, что лучше, жить открыто, как я, и быть нелюбимым, отвергнутым. Или жить в вечном обмане, но получать все, чего хочется. Наверное, я могу понять его страх, ему есть, что терять. Его жизнь уже расписана: поступление в престижный университет, практика в отцовской фирме. Отдых в Греции, где он может быть собой, покуда не обзаведётся милой женушкой. А после этого уже все, не останется времени на размышления. Жаль, для себя я не вижу такого жизненного пути. Раньше я хотел писать, хотел поступить, учиться. Теперь я уже ничего не желаю. Хочу только немного любви и тепла от этого невыносимого, но невероятного парня.       Я просто сидел там, в зале, пил пунш, в который подливал водку из собственной бутылки, которой со мной поделился Оливер. И с каждым стаканом мне становилось немного легче. Я уже мог смотреть на них и не бороться с желанием вырвать его из ее рук. Теперь я был как сторонний зритель. Его руки беззастенчиво гладили ее шикарный зад. Интересно, он по-настоящему возбуждается от нее? Я бы не смог, женское тело на меня совершенно не действует. Со мной он так же выглядел бы? Вот вроде уже и щеки раскраснелись у обоих. Да неужели весь этот спектакль только ради его отца? Бред какой-то!       У меня все зудело и снаружи, и внутри. Будто кошки скребли на душе, так было хреново. Я не мог заставить себя не смотреть на него. Почему все так, почему мы просто не можем быть вместе? Почему все должно быть так сложно?       Она влюблена в него, для меня это совершенно очевидно. Ее пальцы с длинными ногтями накручивали его кудри на палец, и мне хотелось ударить ее. Она не должна трогать его так, как это делал я! Почему он позволяет?! Знает ведь, что я смотрю.       Мистер Тёрнер хотел поболтать, но я был не в состоянии вести адекватный разговор с учителем. Руки зудели, я чесался. Глаза то и дело возвращались к Атрею.         — Как твои дела, Люк?         — Все отлично.        — Кажется, ты не в лучшем состоянии.         — Нет, вам кажется, все ок.         — Я ещё помню, что такое любовные муки, знаю, как это бывает тяжело.         — Что? С чего вы…         — Да брось. Сложно не заметить это напряжение между вами.         — Я не понимаю, о чем вы. — Мне пришлось отвернуться, потому что кровь прилила к лицу.         — Главное, никому никогда не позволяй принижать себя. Ты достоин того, чтобы тебя просто любили.       Я был так смущён, что не знал, что ответить, и был чрезвычайно благодарен Мистеру Тёрнеру за то, что он оставил меня одного. Не успел я вздохнуть с облегчением, как рядом кто-то снова присел. Оливер на танцполе таки смог добиться расположения симпатичной девушки. Не скрывая широкой улыбки, он подмигнул мне, и я порадовался за него, несмотря на то, что самому мне было очень грустно. Я показал ему большой палец.       — Похоже, твой сосед доволен сегодняшним вечером. — От неожиданности я чуть ли не подскочил.       — Меня зовут Майлз. — Продолжил парень.       — Люк. — Неужели Оливер сказал ему о том, что я спрашивал про него? Я окинул его быстрым взглядом, подметил повернутые в центр носки ботинок, зажатые между коленей ладони, и мне стало жаль беднягу. Вероятно, для него подойти ко мне стоило многого.       — О, я знаю, как тебя зовут.       — Почему ты разговариваешь со мной?       — Думаю, что пора выступить против этой традиции. Ты вдохновляешь.       — Оу. Спасибо. Я ничего такого не делаю.       — Ты делаешь все, чтобы не поддаваться этим придуркам. — Его взгляд метнулся на танцполе, и именно в этот момент Атрей посмотрел в нашу строну. Надеюсь, он видел нас.       — Мне бы хотелось дать им настоящий отпор, но Арчи по-настоящему опасен. — Майлз был приятным внешне, но совершенно не интересовал меня. Зато, кажется, я интересовал его, я не мог не использовать это. Да, это делало меня ничем не лучше Атрея и его прихвостней. Но алкоголь успел занизить мои моральные устои.       Продолжая разговор, мы встали набрать еще пунша, я подлил ему и себе водку. Мы стояли у стены, и я очень надеялся, что Атрей наблюдает. Я даже пожалел, что не выбрал свою лучшую рубашку, но, кажется, внимание я все-таки привлек. Начался медленный танец, и Атрей танцевал прямо напротив меня, и глаза его горели. Тогда я решился на отчаянные меры. Провел рукой по плечу Майлза, как бы отряхивая несуществующие пылинки. Смотрел на него, будто ничего прекраснее в жизни не видел.       Потом отец Атрея ушел из зала вместе с директором. И тогда я ждал, надеялся, что теперь-то он перестанет изображать весь этот цирк. Атрей и правда перестал танцевать и встал у другой стены, болтая с друзьями. Я хотел вызвать в нем сильную реакцию, и простого разговора с другим парнем было недостаточно. Думаю, это алкоголь так раскрепостил меня. Я бы никогда в жизни ни на что подобное не решился. Я слышал обрывки их разговора и слышал, как Атрей, сказав, что хочет отлить, вышел из зала, кинув на меня выразительный взгляд. Я схватил Майлза за руку и выбежал в коридор, остановившись недалеко от туалета, и притянул бедного парня к себе.       — Люк… ты что… — Он весь напрягся. Мне было по-настоящему совестно так поступать с ним. Быть может, я краду его первый поцелуй. Но это был мой единственный шанс добиться реакции от Атрея. Мне оставалось лишь надеяться, что Майлз простит меня потом.       — Ты разве не хочешь? — Мне хотелось верить, что это звучало эротично. Он робко коснулся моих губ, и я ответил ему с наигранной страстью. Я ничего не чувствовал. НИ-ЧЕ-ГО. Его поцелуи не обжигали, но это не имело значения. Было даже противно от его слюнявого рта. Когда хлопнула дверь туалета, его руки уже были на моей заднице.       — Какого?! — Как гром разнесся голос Атрея, и Майлз в ужасе отскочил от меня и рванул прочь. А я остался стоять на месте, надеясь, что смог наконец достать до печенок этого сукина сына. Его губы сжались в полоску.       — Какая же ты шлюха, Сайкс!       — Зато я не трус, в отличие от тебя! — Он приближался ко мне, и от его взгляда мне стало не по себе. Я отступал назад, к залу.       — А какую невинность из себя изображал. Что, цену себе хотел набить? — Я даже не представлял, что добьюсь настолько сильной реакции. Атрей пылал от ярости, и ему было плевать, что нас увидят, услышат.       — Я никогда ничего не изображал! В отличие от тебя! Ты, Блумфилд, полон дерьма!       — Лучше заткнись. Не то пожалеешь! — Он прижал меня к стене, несмотря на то, что за углом веселились его друзья.       — Я устал сожалеть. Теперь я сожалею только о том, что потратил время на тебя.       — Сссука.       — Пошел ты на хуй, Атрей Блумфилд! Меня тошнит от тебя!       — Врешь. — Сказал он и впился в мои губы, и я был так зол, что укусил его. И тогда он ударил, пусть не сильно, но ударил, и я слетел с катушек. Я набросился на него, повалил на пол и колотил изо всех сил, он откинул меня в сторону и пнул ногой, я ухватил его, умудрился подняться и припечатал к стене. Вокруг нас начала собираться толпа. Он бил сильно, но я знал, что он может сильнее. Ухватив его за ворот рубашки, я так резко дернул, что послышался треск ткани. Впервые за все время это была настоящая драка, а не избиение. Мы успели покататься по полу, невыносимо тесно соприкасаясь телами. Ему пришлось откинуть меня в толпу, иначе наша борьба могла перерасти в нечто другое. И пусть меня оттащили от него, я улыбался кровавой улыбкой и кричал ему, чтобы он катился к чертям и сдох там. Показав напоследок фак, я, пошатываясь, ушел.       Мне хотелось, чтобы опьянение и злость никогда не проходили, так было гораздо легче. Ненавидеть Атрея было так легко. Я не хотел больше думать о нем днем и ночью, хотелось выкинуть из головы все, что было между нами. Он не заслужил. Не заслужил ведь? Я тряхнул головой, пытаясь отогнать его смущенное лицо и робкие прикосновения, всплывавшие в памяти. Пытаясь заглушить чувства, я влил в себя остатки водки и упал на кровать, упираясь лицом в подушку, потому что так мой крик не было сильно слышно.       Я понял, что уснул, только когда открыл глаза и разглядел сопящего Оливера. Ноги затекли, но что-то мешало их полностью выпрямить, и тогда я с ужасом осознал, что кто-то сидел на моей кровати.       — Тссс. Разбудишь своего соседа. — Прошептал Атрей.       — Что, мать твою, ты здесь делаешь?       — Знаешь, ты мне оказал услугу. Робин рассчитывала на секс, но эта драка спутала ее планы. Ха. — Его голос был полон горечи. У меня раскалывалась голова, я сел и пытался разглядеть его в темноте.       — Черт, меня сейчас стошнит. — Он встал и протянул мне руку. Мы дошли до туалета, где меня вывернуло, но Атрей никуда не делся. Он протянул мне бутылку воды и пару таблеток.       — Подумал, тебе понадобится от головы.       — Спасибо. — Буркнул я и пошел к умывальнику. Под глазом наливался синяк. — Ну спасибо, блять.       — Эй, это не я первый начал. Я старался не причинить тебе вред.       — Ага, вижу.       — Между прочим, мне тоже досталось, смотри. — Он задрал рубашку и продемонстрировал большой синяк на боку. Я, не задумываясь, протянул руку и прикоснулся к нему, провел пальцами по ребрам. А когда поднял глаза, Атрей уже смотрел на меня с желанием. — Ну что мне делать с тобой, Люк.       — В данный момент я не в том состоянии, чтобы со мной что-либо делать. — Усмехнулся я и совсем не ожидал, что он притянет меня к себе и поцелует.       Мы вернулись в мою комнату и легли вместе на кровать. Оливер поднял голову, долго всматривался, пытаясь понять, что происходит. Потом бросил «Ну охренеть» и завалился дальше спать.       — Тебе повезло с соседом. — Прошептал Атрей мне на ухо, и я покрылся мурашками.       — Ну хоть с чем-то же мне должно было повезти.       — Ты с ним спал?       — Что? С Оливером?       — Дурак. С тем парнем.       — Какая тебе разница?       — Я не хочу, чтобы кто-то другой прикасался к тебе.       — А тебе, значит, можно?       — Робин это другое.       — Она ведь влюблена в тебя, я это видел.       — Знаю. Я не могу пообещать тебе того, чего ты хочешь. Но ты должен знать, что мне далеко не плевать на тебя. — Он уткнулся мне в шею и так крепко сжал, что я даже подумал, ещё немного, и я задохнусь. — Если я напишу тебе на каникулах, ты не пошлёшь меня на хер? — Внезапно спросил он.         — С чего бы я это сделал. — Горько усмехнулся я.        — Ты такая загадка для меня, Люк. — Атрей смотрел на меня в упор, его глаза блестели. Он был непозволительно близко. Его пальцы прикоснулись к моей щеке. — В один момент ты таешь в моих руках, потом шлёшь меня куда подальше. Потом нарываешься на драку. Провоцируешь раскол в школьном сообществе, и откуда столько силы в одиночке? Скажи, чего ты хочешь от меня? — Я никогда не допускал мысли что Атрей не понимает, как сильно я хочу его, хочу быть с ним. Разве это не было очевидно? Как можно было не заметить, что я готов на все, когда он рядом со мной. Как его голос отдается вибрацией внутри меня. Он что, слепой идиот?         — Мне уйти? — По-своему истолковал мое молчание он.        — Нет. Останься.       Мы молча лежали на узкой кровати, вынужденные тесно прижиматься друг к другу под одним одеялом. Мне было очень тепло и уютно. Усталость навалилась на меня. Чувствуя, как глаза, закрываются я прошептал:         — Если ты напишешь мне на каникулах, я не пошлю тебя на хер. Я буду ждать, что ты пригласишь меня на настоящее свидание.