"К моему большому сожалению, мы не выбираем, кем родиться: Я не просила у Бога денег, Притворного уважения и признания заслуг моей крови. С каждым годом моего взросления я чувствовала, как кожу всё чаще прожигали ненавистные взгляды. Взгляды за то, что я имею. Вам всем покажется моя жизнь сказкой. Но ведь настоящие сказки находятся на страницах книг братьев Гримм".
Очередная лекция по социологии кажется ей слишком скучной. Можно подумать, что виной всему этому молодая преподавательница, что в силу своей неопытности не умеет заинтересовать студентов, но это чистой воды ложь. Виной всему — пасмурное октябрьское небо, что будило в Дженни меланхолию. К большому сожалению студентки, все её оптимистичные мысли таяли за пределами аудитории. Загвоздка в том, что Дженни Ким не была оптимисткой. И если бы она могла, снова бы всё свалила на свою кровь. Снова бы завела шарманку о том, что семья убила в ней оптимизм, но она уже не ребёнок. Блуждает карамельными глазами в волосах преподавательницы, дабы не потеряться в черноте собственных дум. А ей ведь от силы лет двадцать пять. Быть может, она недавно защитила магистерскую. Быть может, была умна, но явно не богата. Откуда она это знает? Это видно. Видно, потому как она опрометчиво заглядывается на студентов. Потому как часто она раздвигала перед ними ноги за новые часы от Blancpain. Потому как особенно смазливые раздолбаи имели по её предмету лучшую успеваемость. От собственных мыслей Ким морщится, не желая более за ней наблюдать. За окном всё по-прежнему рушило реальный мир, красуясь разводами по окнам. Но даже если весь мир исчезнет, Дженни будет видеть черты этой черной Ferrari. Кажется, у меня паранойя. Ким по привычке закусывает нижнюю губу, дергаясь от оглушительного звонка, что эхом отдает на подкорках головного мозга. На свою манеру мучительно медленно собирает вещи, пока галдящие студенты вытекают из аудитории. Толчок со спины рушит ауру медлительности, отправляя содержимое портфеля на незапланированную встречу с полом. От опустевших стен отскакивает характерный трескающийся звук. Её ноутбук. Виновник сего торжества равнодушно проходит мимо, ведь здесь так принято. Животное. И хоть в её голове было едкое ругательство, виду она не подала. Вваливаясь в кафетерий, она сразу заприметила свой столик — вблизи панорамного окна. Рюкзак закидывает на стол, чуть правее стеклянной бутылки с кроваво-красной жидкостью, предназначенной специально для неё, и плюхается на жесткую сидушку. Юноша с ярко-рыжими волосами испуганно дергается, чуть ли не падая со стула, на котором качался. Второй же не подает виду, теряя эмоции в экране телефона. — Блять, Джен, не пугай так, — У рыжего голос ангельский и любые ругательства из его уст кажутся неправильными. — Мог бы уже привыкнуть, — едко отвечает, откидывая волосы назад и щелкая крышечкой от гранатового сока. — К этому привыкнуть невозможно, — на шатена умоляюще смотрит, — Земля вызывает тебя Тэ, вернись к нам и поговори со своей неадекватной сестрой. — Это бесполезно, — хрипло разбивает надежды, всё также пялясь в телефон, но замечая стихший товарищей, откладывает гаджет, — Что? Можно подумать ты удивлен, Чимин? — Я всё ещё здесь, — как бы невзначай напоминает Дженни, залпом допивая сок. Брат раздражённо ведет бровью, потирая переносицу, — Я пойду, — цепкими пальцами хватает запястья, не позволяя покинуть их компанию. — Я не это имел в виду… — в глазах жалость, а пальцы, кажется оставят синяки на коже. — А мне все равно, — вырывается, скалясь по-семейному. Подперев рукой подбородок Дженни перечитывая учебник по социологии уже в третий раз. Быть может, из-за этого пары по социологии, казались ей такими скучными. Нет, дело было не в этом. Отводит уставшие глаза от заученных строчек, решая опять понаблюдать за обстановкой. Типичная библиотека: пару людей за дальними столами, пара её одногруппников, да и библиотекарша, что сидит за своим столом, читая Канта. Здесь всё как будто было искусственное, до одури ненастоящее. Ненастоящие настолько, что наблюдать было незачем. Оставив книгу на положенном месте, девушка, поправив волосы, собирает вещи. Не то чтобы Дженни любила учиться. По большей части, у неё не было выбора. Либо учеба, либо… вообще второй вариант она не рассматривала. К счастью, учеба в лучшем Сеульском университете давалась ей слишком легко. Правда, по её специальности можно было учится либо очень хорошо, либо очень плохо. Как никак тут одни богатые детишки и заучки-неудачники. — Дженни, — однокурсница с ярлыком «заучка», хватает ту за свободную лямку рюкзака, — не хотела бы ты принять участие в научной выставке? Осматривая нарушительницу своего спокойствия, Дженни понимает, что прозвище «монашка» — придуманное её братом и использованное теперь всеми, ей подходит. Эти её косички и круглые очки в двадцать первом веке. Тэхён всегда был душой компании, правда никого не волновало, что душа эта прогнила. К слову, та самая «монашка» ненавидела его и всю родословную Ким до трясучки. Удивительно не правда? То как люди подозрительно двуличные, а может у Дженни просто проблемы с доверием. — Прости, но я занята, — давит в себе раздражительность в меру сдержанным и дружелюбным тоном. — Но это сегодня, а ты ведь домой идешь… — У меня дела. — Какие? — и какая тебе вообще разница?! — Важные, — отрезает Дженни, пытаясь уйти, но ее за руку хватает другой одногруппник — Что за?.. — голос предательски мертвецки холодный, и вот он — истинный облик семейства Ким. — Но ты должна нам помочь. У брюнетки в жилах кровь закипает, настолько, что она губы от злости прикусывает. Должна. От одной только этой фразы, Дженни Ким, готова разрушить образ прилежной миленькой ученицы, так старательно выстроенный её матерью. Да, пошли вы… Застрявший в легких воздух выдыхает, с силой толкая того в грудь от чего он разжимает пальцы, отшатнувшись. Впопыхах спускается по лестнице, задевая кого-то плечом, но все равно, идет, бежит, не замечая никого. Добравшись до выхода, спиной жмется в кирпичную кладку, выравнивая дыхания. Дженни голову опускает, тяжело дыша, а успокаивается только когда по небу проходится раскат грома. Зачесав влажные волосы назад, Ким выдыхает, делая несколько шагов к пешеходному переходу.Зеленый. Вроде. Скрип тормозов. Боль.
Она ладонями чувствует мокрый асфальт, и как горячая, тягучая жидкость, оскверняя его. Ким кажется, что она не дышит вовсе, хотя на самом деле, только прерывистое дыхание от нее и слышно. Она смотрит в одну точку — на ту сторону дороги и не слышит ничего, словно есть только этот шум дождя, что грозится проесть темечко. Её резко кто-то под руку хватает, усаживая на гладкий капот Ferrari. — Ты в порядке? — голос хриплый, и словно не принадлежал этому худощавому парню, что машет рукой у неё перед глазами, но та смотрит куда-то в сторону, как умалишённая в одну точку, и теперь, кажется, и правда не дышит. Дождь усиливается. Наконец, Ким сглатывает вязкую слюну, встречаясь взглядом с лисьими, чёрными, как бездна глазами. У парня кожа почти белоснежная, а сквозь прилипшую от воды, футболку, на груди виднеются татуировки. Мокрые темно серебристые волосы становятся почти асфальтовые. Стоило бы разорвать этот зрительный контакт. Кровь Дженни окрашивает его футболку, в районе правого плеча, в которое та, как умалённая вцепилась. Дженни выдыхает. Тот поднимает голову замечая то, как из машин выходят люди, дабы понять что произошло. Ведь, это отчасти авария. Он отпускает её предплечья, но лишь, для того, чтобы схватить за запястье и затащить в свой Spider 458. Брюнетка, даже не сопротивляется, лишь ежиться понимая, что сейчас салон, стоящий пару сотен тысяч долларов, придет в полную негодность. Дженни смотрит на свои руки — все исцарапаны, боль медленно прокрадывается сквозь адреналин, искрами сверкая под веками. Она буквально чувствует, как на бедре расцветает синяк. Но Дженни зубы стискивает, краем глаза замечая, как руки, с выпирающими изумрудными венами и маленькими черными рисунками, напрягаются. Он смотрит вперед, а желваки напряженно ходят по его лицу. Кажется, мы направляемся в больницу. — Forest Trimage, — хрипит Дженни, сквозь боль подпирая лицо кулаком. Мужчина ничего не говорит, ладонь на руле стягивает, сведя брови к переносице. Не понимает, то ли ему везет, то ли эта девушка головой ударилась, а может всё вместе. Брюнетка ему кажется странной, ведь не устраивает истерики, и ничего не говорит, хотя весь её внешний вид кричит, что она из подобного рода людей. У нее вещи все мокрые и руки разодраны, а она, ежиться, пытаясь, как можно меньше занять места, дабы салон не испачкать и для него это выглядит слишком по детски. Дженни боль пытается стерпеть, дабы прямо здесь в машине не разрыдаться, не взвыть, не начать все проклинать и молить об одном. Отчитывать этого худощавого блондина совсем не хочется, а под колесами его машины развлечься хочется ещё как, потому что, боль физическая с моральной смешалось и жизнь давно перестала быть ей мила.Лучше бы он этой машиной её переехал.