День спустя
Отбивая пальцами по столу, уже как несколько минут, какую-то мелодию, Хосок безжалостно прогрызал губу, держа телефон у уха последние сутки. Гребаный Нам Хёк… Они то думали, что тот замахнется на управление семьей Чон, но этот ублюдок решил взять выше. Зачем идти против одной семьи если можно захватить управление всем синдикатом. Но не мог он так просто узнать о существовании этой девчонки. За Мином слежки нет, это проверяется каждые сутки, а значит кто-то слил информацию. Но кто? Кто-то кто видел её с Мином и достаточно приближенный и к ним, и к Хёку. Простой пешке он бы не поверил, а значит в рядах крыса. Чон Хосок судорожно вздыхает, слыша противный скрежет дверей лифта. Еще немного и он по этому креслу просто расплывется от усталости. Скидывая ноги со стола Чон, безэмоционально изучает лицо Кристофера. Мужчина, без особых манер, кидает папку с документами на глянцевый стол, оглушая этим парня. — Что это? — тяжело ворочая языком, спрашивает тот. — Отчет по слежке за Сорой за неделю, — в холодном голосе мужчины прослеживались нотки раздражения. — Чёрт… — выдыхает истощенно, — Можешь идти. Кланяясь на прощание, Кристофер морщится от невыносимого запаха сигарет, стоящего в кабинете. Подмечает, что глава клана сейчас выглядит крайне непрезентабельно и видит он его таким впервые. К счастью, постоянная работа с Мин Юнги, полностью атрофировала его чувства перфекциониста из-за чего тот пропускает это. Чон Хосок на спинку кресла откидывается, снова на телефонный линии оказываясь. — Да, Лис? — морщится болезненно, открывая папку. — Ты нашел что-нибудь? — её дрожащий голос его в еще большее отчаяние вгоняет. — Нет, — страницу перелистывает тихо, уставшие глаза потирая, — Как ты? — Я… — дым выдыхает судорожно, каждое слово ей с трудом дается, — в любом случае, лучше, чем он… — Знаешь, — щурится, поднимая фотографию что привлекла его внимание, — Я не знаю эту девчонку, но уже хочу познакомиться, — девушка грустный смех из себя выдавливает, а Чон резко откидывает фотографию, обращая внимание на даты записанные в отчетах из морга, — Какого черта… — шипит недоверчиво. — Хосок? — в голосе нотки надежды сверкнули, — Ты что-то нашел? — Не совсем, — он пиджак с вешалки хватает, вызывая лифт, — Я перезвоню. Сегодняшний день был на удивление насыщенный из-за чего женщина была вымотана уже к середине дня. Натянуто улыбаясь, Джису пытается выпроводить пациентку, что рассказывает её какую-то историю из жизни. Сейчас ей нужен лишь свежий, насыщенный солнцем воздух, а не вот это всё. У самых ворот больницы Ким уже почти готова молить бога чтоб её спасли от навязчивой женщины. — Извините, — снова натянутая улыбка, — Да, слушаю. — Привет, Джису. — Намджун? — женщина средних лет услышав имя, улыбнулась и наконец изволила уйти, — Как на работе? — закатив глаза, поинтересовалась Ким. — Ха-ха, — глухой смех, пронизанный напряжением, — Все более-менее, ты как? — Пациентов много, — вздыхает, прикусывая губу от странного чувства внутри, — Ты… какой-то напряженный, все в порядке? — Да так, — сглатывает слишком громко, — семейные проблемы, — Ким же хмурится, облокачиваясь на ворота, — Не хочешь сегодня вечером сходить куда-нибудь? — Ха? — изумленно выпаливает та. Животный рев двигателя и скрип тормозов как всегда бесцеремонно касается слуха Джису. Красный металл машины солнечные лучи отражает что подобно пламени, норовят выжечь нежную радужку глаз. Ким Джису ответить что-то хотела, но теперь она и слова не может из себя выдавить. Он словно адвокат дьявола перед ней возник и глаз она от него оторвать не может. — Ким, давай потом, — лишь успевает выпалить женщина. Мужчина её за территорию больницы вытаскивает, грубо, заставляя в свои глаза сквозь солнцезащитные очки посмотреть. Все на эту парочку смотрят, одновременно испытывая ужас и интерес. Конечно, дочка владельца больницы в компании явно сомнительной личность, много же слухов после этого будет. Тем более почти весь персонал знает о её свадьбе. Отцу же это важно. — Хосок, что происходит? — она руку пытается выдернуть, но все тщетно. — Ты знаешь эту девушку? — запястье сильнее сдавливает, в нос фотографию суя. Джису сейчас в полной непонимание от ситуации прибывает. Что он тут делает? И какое право имеет вот так требовать у неё конфиденциальную информацию. Но он подобно фениксу все её эмоции одним присутствуем сжигает, выжигая из легких кислород, не давая сказать. Она взгляд от фотографии уводит, губу прикусывая. — Я не могу тебе ничего сказать, — кто бы сейчас перед ней не был, она все равно остаётся прежде всего врачом. — Ким Джису, блять, — у Хосока челюсть скрипит от злобы, — зачем она сюда приезжает? — Хо, — нежно начинает женщина, медленно снимая его пальцы со своего запястья, — я правда не могу ответить. — От твоего ответа зависит жизнь, — шатенка лишь глаза закатывает. — Чон, прекрати, я не буду помогать преступнику, — и эти слова ядом душу феникса испепелят, — уезжай, пока я не вызвала полицию. Чон Хосок фыркает, снова хватая тонкое запястье, но теперь же он тянет его вверх, от чего та в его грудь врезается. За талию к себе слишком нежно для такой ситуации притягивает, заставляя на носочки встать. А Джису дергается, оцарапывая его ключицу, что выглядывает из расстегнутой рубашки. — Твоё молчание помогает другому преступнику, — хрипит Чон прямо на ухо, пуская по телу мурашки, — Из-за этой, суки, похитили несвязанную с делом девчонку, — Ким резко взгляд на его шеи переводит, — и почему же раньше тебя не смущало, то что я преступник, — а голос его пропитан издевкой, — не уж то свадьба так повлияла? — усмехается, ядом обмениваясь. Джису дергается непроизвольно, толкая того в грудь из-за чего он влетает в забор. Скрип её зубов его слуха касается, но он лишь смеется с этого. Не лги мне, Джи, хоть влепи мне пощечину и скажи что ненавидишь, но я знаю что это не так. Но она лишь разворачивается и уходит. Последнее что собирается делать Ким Джису это слушать его издевки. — Она навещает пациента из VIP-палаты, — все же останавливаясь, сообщает та тихо, — Мужчина, ранение… твоей тематики, — оборачивается, смотря в эти темные, дьявольские глаза, — Больше я сказать не могу. На лице Хосока снова красуется та самая подростковая усмешка. Такая надменно-детская, что Джису злиться на него больше не может. Опять этот трюк. Да и не волнует её его слова. Они оба знают, что это её совершенно не волнует. Джису никогда не видела человека, красивее Чон Хосока с этой усмешкой, что всем остальным казалась улыбкой. — Спасибо, Джи, — кидает в спину уже уходящей женщины. Шатенка улыбку пытается скрыть за маской равнодушия и профессионализма. Средний палец через спину показывая, от чего тот лишь фыркает, отворачиваясь. Ким Джису тебе двадцать семь, а ты себя как ребенок ведешь, но такую я тебя и люблю.Два дня спустя.
Отхаркивая кровь, Дженни пытается поднять голову, чтобы взглянуть на человека над ней, но выходит откровенно плохо. Все кружиться от остаточного эффекта вещества, что ей подсыпали, да, и разбитый висок, явно не сулил ничего хорошего в плане здоровья. — С небес очень больно падать, Дженни Ким. Удар и жгучая боль охватывает нижнюю губу девушки. Дженни скулит, сплевывая лишнюю кровь на пол. Шум в ушах, кажется, уже смешался с голосом этого человека, походившего на бешеного пса и внешне, и внутренне. Непонимание что вообще происходит ещё в больший прострацию вводит. Все происходящее сейчас просто сюр, а кровь, стекающая с лица не её вовсе. Я ведь просто встретила старого друга. У нее мозг от боли плавится и работать отказывается. Думать уже не может, голову опускает, ухмыляясь. Не может быть так. Её за волосы тянут назад, заставляя в эти псовые глаза заглянуть. В них нет ярости или ненависти, а лишь наслаждение. Наслаждение от её боли, а это страшнее чем ярость. Ненависть заканчивается, когда жертва скоропостижно умирает из-за того, что человек не контролирует себя. А это значит, что её ждет лишь долгие страдания и унижения, он не даст ей сознание потерять, тем более умереть раньше времени. — С чего ты лыбишься? — Ким смеется, хрипло и надрывно, когда он её за волосы дергает, — Умом совсем тронулась? — Хён, тебе не кажется, что, если бы она была нужна ему он бы давно все сделал. — Верно, придурки, — хрипит, — Я ему нахуй не нужна, — и эти слова больнее любого удара её даются, — так что прекращайте тратить силы на превращение меня в отбивную и просто убейте. — Тебе слово не давали, блядь, — замахивается тот, что пониже и шире раза в три. Но бешеный пес спасает — перехватывает руку напарника, откидывая с силой. Дженни дышит тяжело, почти что вырубаясь, слабо дергается, когда его ремень у неё на шее оказывается, как петля на шее смертника. Кожа куда-то в глотку уходит, а без того трудно попадавший воздух в её легкие, заканчивается. Цепи на руках гремит от того, что все тело неконтролируемо в судорогах сходится, а эта бляшка сейчас её просто глотку разорвет. — Не надейся, я слишком хорошо знаю этого ублюдка, — ремень отпускает, замечая покрасневшие белки глаз — мне вот просто интересно, что скажет твой папаша когда узнает, что его прекрасная дочь, трахается с ублюдком подобным ему, — брюнетка задыхается от кашля, болезненно слюной с кровью горло смачивает, — причем одним из самых опаснейших ублюдков, управляющий самого клана Ман. — Клана? Ман? Что ты, блять, несешь? — хрипя выдавливает Дженни, уже почти не чувствует рук от цепей, что царапают кожу. — Ты серьезно? — мужчина заливается смехом подобно Джокеру из самой хреновой экранизации, — Ты даже не знаешь с кем связалась? — Ну теперь молись что ты достаточно хорошо отсасывала ему чтоб он решил прийти, — снова это противный звук. Его голос подобно писку гиены уничтожал её изнутри своей мерзостью и грязью. Настолько мерзко, что она аж дергается непроизвольно. Да еще и этот мерзотный китайский акцент узнаваемый ей влет. Отлично бешеная псина и китайская гиена теперь мои палачи. — Хули, тебя так ебёт как я отсасываю? — огрызается по привычке долбанной и никакой болью из неё это не выбить, — давно не было? — только могилу себе роет, усмехаясь после, — хотя с такой рожей и быть не должно… — Сука! — шипит, подлетая к стулу, но его снова останавливает пес. — Не кипишуй, убить мы её всегда успеем, — жесткими пальцами за подбородок тянет и теперь по его рукам ее кровь со слюной тянется, — Её можно заткнуть и другим способом, — на нижние зубы давит заставляя ту открыть рот в который его палец успешно проскальзывает. Низкий улыбается, расстегивая пуговицу на брюках, а Дженни только сейчас понимает в какую яму себя закопала. Головой дергает в попытке отстраниться, но все тщетно она чувствует лишь головокружение и едкую рвоту, которая подходит к горлу. Пальцы бешеного солено-горькие с привкусом её собственной крови, но лучше это, чем то что ждет её дальше. У неё нет сил даже сказать что-то, тем более сопротивляться. И какого все это с ней происходит? — Хуевая идейка, ребятки, — новый голос оседает на подкорках головного мозга, — Девчонке подобной ей, твой член откусить проблем не доставит, — парень на какой-то мусор опирается, поджигая сигарету, а голос его отдалено знакомый. — Тогда я ей все зубы выбью, — шипит надменно, гиена, смущаясь от надменной саркастичной рожи курильщика. — Ну да, и будешь искать себя по частям по всему миру, — он усмехается, подходя к Дженни, что не врубается ни во что, — было бы несправедливо попортить столь милое личико. — Кэп? — голос предательски дрожит, а лицо уже никто не держит из-за чего она обмякает, уставившись в обшарпанный пол. — Да, солнце, — он на корточки присаживается, рукой по разбитой губе мажет, — Добро пожаловать в реальный мир.Ебучий сюр. Пес, гиена, крыса и ангел.
За день до этого.
Запах сигарет и алкоголя уже давно стал лучшим другом его квартиры, а яркость монитора выжигает уставшие глаза. От этих ускоренных видеозаписях Мин совсем скоро будет блевать. Сотни машин и нет той которая ему нужна, сероволосый к столу наклоняется, занюхивая с мобильника уже хрен пойми какую дорогу по счету за сутки. Его руки дрожат, а мозг от количества кокаина и алкоголя уже конкретно коробит и отказывается работать. Но сон — это то, что точно ему не нужно сейчас, как бы плохо он себя не чувствовал. Во сне он увидит её. Дверной звонок уже третий раз разрывает тишину пространства, но Юнги игнорирует это филигранно, попросту, потому что, уже не видит и не слышит ничего кроме этого гребанного монитора. Входную дверь грозятся с петель снести из-за чего тот материться, запрокидывая голову. У парня на пороге костяшки разбитые, шмотки в крови и взгляд бешенный. Он в квартиру врывается, отталкивая слабо стоящего на ногах хозяина. Футболку снимает попутно свет включая от чего Юнги раздраженно шипит, закрывая глаза. Чон губу прикусывает, стараясь желание начистить ему рожу побороть. Останавливает лишь то, что тот от одного его удара ляжет. Мин Юнги уже на человека не похож. — Я нашел того пацана с кем она уехала, — Мин глаза открывает, — обычный чел, что задолжал клану Нам, — Чонгук воду в стакан наливает, протягивая мужчине, — он не знает где она. — Не нужно, — хрипло выдавливает, снова садясь за работу. — Ты так и собираешься глушить эмоции коксом и пересматривать видео с камер? — рычит Чон. Мин лишь отсутствующий взгляд на него поднимает, вздыхая так словно тот уже задолбал его своим присутствием. — Ты понимаешь что этим делом не поможешь, — из последних сил пытается вбить в его пустую голову, — где тот дьявол что приехал за ней в аэродром? — а голос все злее становится, — или ты горазд только с малолетками проблемы решать? — Не лезь не в свое дело. — Не в свое дело?! — взрывается парнишка, — Не в свое дело?! Действительно, все во лишь моя подруга похищена ублюдским кланом из-за тебя! Мин головой дергается так словно его оглушили, утыкаясь лицом в ладони, уши затыкая, не желает ничего слушать. С Чонгука словно цепь от такого поведения слетает, гнев поглощает его полностью. Он мужчину за шиворот из-за стола на себя вытягивает, а тот, как тряпичная кукла в его руках. — Ты издеваешься что ли? — рявкает, откидывая того на диван, — Блядь, собери свои яйца в кулак и вернись в адекватное состояние! — Не тебе говорить обо мне, — тянет, откидывая голову на спинку, — Мальчишке вроде тебя, меня не понять, — ты сам хотел попасть в клан ради девчонок и наркоты, а я не выбирал такую жизнь. — Не понять? — Чон истерическим смехом заливается, — Серьезно? Да, ты ведь весь такой опасный, глава клана! — Управляющий… — Да мне похуй! — он в него стакан с водой кидает, но промахивается, — ты обычный нарк, из-за которого Джен может умереть! Тишина губительна для них обоих, а от громкого голоса фонят стаканы. Чон за каплями в серых волосах наблюдает, как те подобно слезам на лицо Мина падают. Зажигалка щелкает сигарету поджигая, ни черта этот идиот не понял. Шатену просто не достучатся до него. — Она выбрала тебя, но ты даже защитить её не смог? — снова за шкирку тянет, со всей силы кулаком по губе попадая, Мин лишь отшатывается, пачкая паркет кровью. Плевать я хотел на ваши правила. Мне плевать, что сейчас я ударил самого Мин Юнги. Потому что это не он, а лишь его жалкое подобие. Ненависть Чона к себе попросту с ума сводит, потому что не так все должно быть. Не Дженни Ким должна была его сломать, и он сейчас не должен испытывать такие эмоции, к человеку с которым просто поиграть хотел. Я должен был её защитить. Юнги ни боли, ни злости не чувствует. Он вообще ничего не чувствует из него словно вырвали все, оставив лишь жалкое тело, оболочку. Он рычит, срываясь, переворачивая стол вместе с ноутбуком и всеми бумаги, что он наизусть выучил за эти два дня. Больше это продолжаться не может, его уже какой-то мальчишка жизни учит… но это правда: сколько не глуши свою ненависть наркотой; сколько не говори, что его это не касается… Правда в том что сейчас он готов весь Сеул дотла жечь, дабы найти её. И плевать сколько невинных душ погибнет. — Ты не тот человек о котором ходят легенды, — продолжает давить, словно специально доводя монстра до ручки, — если она умрет… — он его снова на себя тащит, но Юнги дергается, со всей силы отталкивая пацана в стену, выбивая из легких болезненный хрип. — Я пойду за ней даже в бездну.Бездна не так страшна когда ты в ней родился.