***
Бесконечно можно смотреть на три вещи. На огонь, на воду и на то, как Рейвенкло уныло плетется в раздевалку после первого поражения в семестре. Хоть и Северус Снейп не был ярым фанатом квиддича, но осознание того, что Слизерин уверенно побеждает в борьбе факультетов — окрыляло. Хогвартс как всегда слыл серым и унылым. Острые пики башен оставляли неприятную серую тень на внутренний дворик, а крыши, выложенные темной черепицей, противно скрипели. Чтобы ветер не царапал грудную клетку, Северусу приходилось постоянно запахивать мантию, что делало его похожим на летучую мышь. — Эй, Сев! Слизеринец скривился. Ненавязчивая мысль проклясть любого, кто осмелится его так называть сейчас казалась не такой уж и абсурдной. С глухим вздохом разочарования, Снейп обернулся, дабы увидеть улыбающегося Регулуса Блэка. Парень уже успел сменить игровую форму на тёмный свитер и такого же цвета брюки. — И тебе не хворать, Блэк. Регулус ухмыльнулся, хлопнул по плечу юношу и поравнялся с ним. Не смотря на то, что Блэк был на два года младше Северуса, парень был на пол головы выше Сейпа и шире его в плечах. Но этот факт нисколько не смущал юношу. Внешность — последнее о чем волновался Снейп. — Угу, вижу ты ужасно рад нашей победе. — Несомненно, — Северус позволил себе улыбнуться. Он вообще редко улыбался, но иногда делал исключения. — Как там Изабель? Ей уже лучше? — Не совсем. Она ужасно расстроена из-за своей семьи. Постоянно плачет. Северус скривился. В последнее время его начала бесить младшая Маккинон из-за своей постоянной плаксивости. Да, случилось ужасное. Да, ей очень больно. Да, она не хочет так поступать с семьёй и терять себя. Но нужно продолжать жить дальше. Проглотить обиду, утереть слезы и начать жизнь с чистого листа, наплевав на внутренние терзания. Он знал, что Изабель по силу справиться со всеми трудностями. Вот только она сама ещё этого не поняла. — Слезами здесь не поможешь, — наконец сказал Северус. — Нужно было раньше думать. — Опять ты за своё, — закатил глаза Блэк. — Она сделала всё ради того, чтобы защитить свою семью. Изабель не могла иначе. Ты же знаешь. — Нет, не знаю, — раздраженно пробормотал парень. — Я бы не стал жертвовать своим выбором и свободой ради кого-то. Даже если бы этот человек был бы мне очень дорог. — Это её выбор. Она не просила твоего совета. — Лучше бы спросила. — Заткнись, Снейп! Регулус выглядел раздражённым. В серых глазах пылала ярость смешанная с отвращением. Снейп хмыкнул. Все Блэки одинаковые: гордые, благородные, вспыльчивые и напрочь лишенные здравого смысла и логики. Хотя нет. Последнее, к счастью, имеется у Регулуса, но, увы, отсутствует у его старшего брата. В любом случае, обоим место в Гриффиндоре. — А ты бы как поступил? — задумчиво спросил Снейп. — Уничтожил бы себя, свою волю, будущее или сохранил бы семью, которая тебя никогда не понимала? Что ты на это скажешь, Блэк? — Мне было бы всё равно на мою репутацию и на людей, которые меня осуждают. Я буду делать всё ради благополучия моей семьи. И пошло оно всё к чертям! — сверкнул глазами Рег. — Я знаю, что тебе плевать на всех кроме себя, Сев. Знаю, что ты никогда не стал бы рвать на себе шкуру ради другого, но я не такой. И это то, что нас отличает. Сказав это, Регулус ушёл, отставив Северуса в одиночестве. Вот почему у Снейпа никогда не было друзей, помимо Блэка и Маккиннон. Парень любил правду и всегда говорил её людям в лицо, не заботясь о их чувствах. Но никто не любит правду. Люди убегают, закрывают уши, кричат — лишь бы не знать истины. Раньше Лили Эванс любила правду. Но она ушла, разбив сердце Северуса на тысячи маленьких осколков, которые день за днём отравляют его душу, сводя с ума. Каждый раз, видя её в Большом зале, за уроками, смотря, как она улыбается своим друзьям и Поттеру что-то внутри парня ёкает, будто юноша теряет какую-то деталь, без которой не может нормально жить. Сначала, Северус думал, что всё поправимо — Лили вернётся и её улыбка вернёт все на место. Потерянная деталь найдётся, раны заживут. Но поломанный механизм уже не починить, а Лили ушла…и, похоже, навсегда. На небе закружились серо-пунцовые тучи, закрывая солнечные лучи. И вот уже первые капли дождя, словно, павшие ангелы, медленно оседают на сухую землю. Капли теснятся, толкаются, стремясь быстрее подарить почве долгожданную влагу. И вот уже скоро дождь льёт, как из ведра. Когда — нибудь преданность Регуласа семье сыграет с ним злую шутку, а Северус и Лили поймут, что были не правы. Когда-нибудь, но не сейчас.***
— Мистер Люпин? Проходите, пожалуйста, — профессор Дамблдор приветливо улыбнулся Ремусу, указывая на кресло, обшитое красным бархатом. Староста подошёл к директорскому столу, морщась от боли, которая не прекращалась уже четвертый день. Но ничего. Скоро будет полнолуние и боль, наконец, пройдёт. — Да не стойте, садитесь. Ремус сел, осматривая просторную комнату. Каждый раз в кабинете Дамблдора появлялось что-то новое. То маггловский снежный шар с игрушечными человечками внутри, то волшебный телескоп или интересные механические насекомые, которые шумели своими хитрыми механизмами в стеклянной банке на полке. Почувствовав на себе взгляд профессора, Ремус перестал разглядывать комнату. Дамблдор смотрел на студента внимательным взглядом голубых глаз, будто прикидывая, с какой стороны начать разговор. — Как вы себя чувствуете? Хочется разбить голову о стену и разорвать себе глотку в немом крике о помощи. — Нормально, — пожал плечами Рем. — Спасибо. — Какой это приступ по счету за месяц? — Третий. — Это интересно, — задумчиво проговорил волшебник теребя руками складки фиолетовой мантии. От этого жеста Ремусу почему-то стало не по себе. Парень шумно вздохнул, уставившись на свои ладони, которые почему-то тряслись. Странно. Вообще, в последнее время в его жизни происходит слишком много странного. Сначала смерть отца, затем приезд новеньких, а теперь ещё и эти приступы, которые раньше случались только раз в месяц. Ещё не хватало потерять над собой контроль и вылететь к черту из Хогвартса. — Может быть вы чувствуете какие-то изменения в себе? Что-нибудь особенное? — Ничего, — ответил Люпин. — Ничего особенного? — Ничего вообще. Только пустота, боль и какое-то щемящие чувство потери. — Я знаю, что сейчас у вас не простой период в жизни, мистер Люпин, — осторожно начал Дамблдор. — Ваш отец недавно скончался, да и работа старосты — не пустое дело. Возможно, именно из-за этого у вас участились приступы. — Что мне делать, профессор? Дамблдор посмотрел на Ремуса с жалостью. Староста ненавидел этот взгляд. Он ненавидел когда его жалели или шли ему на уступки просто потому что он не такой как все. Его никогда не воспринимали в серьёз, боялись потерять, оберегали, словно он сделан из стекла. — Постарайтесь абстрагироваться от плохих мыслей. Больше читайте, гуляйте с друзьями, слушайте хорошую музыку. Конечно, никто не просит вас ходить каждый день в консерваторию… В этот момент дверь кабинета распахнулись и на пороге показалась кудрявая голова Гермионы. Девушка осторожно вошла в кабинет, нервно разгладив складки школьной мантии. — Вы меня звали, профессор? — смущенно пролепетала она, кидая короткие взгляды на Ремуса. — Мисс Грейнджер, вы же играете на фортепиано? — вдруг поинтересовался Дамблдор. Ремус любопытно взглянул на девушку. — Да, — выпалила она, гордо вздергивая подбородок. — Играю. — Прекрасно. Вам же как раз практика нужна? Будете играть мистеру Люпину что-нибудь спокойное, три раза в неделю. Её лицо вытянулось и побледнело. Как будто сейчас в обморок упадёт. — Я…вряд ли достаточно хорошо играю. — Не думаю, что мне стоит отнимать свободное время Гермионы, профессор, — пришёл на помощь Грейнджер Люпин, видя как девушка теряла самообладание. — Я попрошу музыкальный проигрыватель у Сириуса. — Живая музыка лучше записи, — лукаво улыбнулся Дамблдор. Ремус заметил, как губы Гермионы сжимаются в тонкую полоску. — Да и потом, я слышал как играет мисс Грейнджер. Её игра вполне подойдёт для наших целей, — он подмигнул ей. — Вы можете идти, дорогая. Опешившая от произошедшего девушка, быстро юркнула за дверь, что-то негромко бурча себе под нос. Бедняшка. Дамблдор взглянул на Ремуса серьёзно (слишком) и начал спокойным голосом: — Гермиона будет вам играть, а вы будете слушать. О музыкальном инструменте не беспокойтесь. У вас есть какие-то возражения? — Может не стоит? — У вас тяжелый случай, мистер Люпин. — вздохнул профессор. — Если мы не предпримем хоть какие-то меры, то мы подвергнем опасности не только вашу жизнь, но и жизнь окружающих. Вам просто необходима помощь. — Такому, как я уже никто не поможет, — ответил Ремус и вышел из кабинета.