The Gun's

Шин демонстративно сложил руки на груди. Тот, кто знал Сейдзюро поверхностно, никогда бы не посчитал его умным малым, достаточно было увидеть, как тот обращается с телефоном. Пожалуй, человек из каменного века справился бы не хуже. Однако, те, кто знал его неплохо, или же были знакомы с послужным списком детально, как Льюис, никогда бы не посчитали его глупым. Недооценивать волка, матерого и молодого одновременно, глупость куда большая, чем можно себе представить. Как и Сена, Шин во многом полагался на свою интуицию, хотя несомненно, он ставил больше на силу и скорость по началу. Однако, Кобаякаву было так просто не достать. Сила проиграла скорости, а потом и скорость проиграла. Проиграла интуиции. По мнению Шина, интуиция у них была разной, но давала шанс понять Сену. Сейдзюро куда сложнее было понимать Хируму. С Сеной же они, вроде как, были на одной волне. Тем не менее, почему в итоге, Кобаякава решил пойти за своим капитаном по кривой дорожке, бывшему корнербеку было непонятно. Сена по характеру прямой, честный и совестливый, добрый и упрямый. Шин понимал, что Кобаякава находил в Хируме в школе. То, чего по мнению Сены, Кобаякаве не хватало. Хирума дал ему хороший старт, позволил стать собой. Разве на этом не стоило разойтись, как в море корабли? Вызов. Хирума – это сплошной вызов обществу. Шин догадывался, что это заводит Сену. Но настолько, чтобы спорта перестало хватать? Разве хорошего соперника недостаточно? Врач закончил писать в карте и теперь смотрел на сурово нахмурившегося Шина. - Как вам новая должность? – глубокий, равнодушный голос, в котором Сейдзюро, однако, различил, как ему казалось, насмешку. Впрочем, Шин не был уверен, поэтому лишь покрутил запястьем и кивнул сенсею. - Подходит. Сейдзюро так действительно считал. Он снова бросает вызов Сене. Он снова может гнаться за ним на его поле. Разве плохо? Да, его работа стала в разы опасней, но в ней ничего плохого. На самом деле, их подразделение лучшее, что можно пожелать, ведь они творят правосудие. В том числе уничтожают террористов. Поэтому Шин думал, что насмешка ему почудилась. Этот хирург давно наблюдает его руку после операции. И он был против перевода к Клиффорду настолько, насколько может быть против почти чужой человек. - Мой вам совет, выбрать другую вспомогательную личность для своей гонки, - сказал он тогда. Попасть на такую незначительную операцию к Ока-сенсею было невозможно, Шин и не собирался как-то решать этот вопрос, но Льюис был упрям, хотя тогда он еще не служил под его началом. С того момента Сейдзюро и стало интересно, а не даст ли Клиффорд ему возможность гнаться за Сеной, не думая о куче других заданий, может и важных, но сильно отвлекающих. Но откуда сенсей будто бы знал о его мыслях? Мог ли он знать о Сене? - Почему? – только и спросил тогда Шин, на что хирург пожал плечами. - Вы не подходите друг другу. Вы совершенно разные. Сейдзюро оставил эту реплику без ответа, тем более, что доктор погрузился в исследование. И вот сейчас Ока-сенсей снова смотрит на него. - Ваша рука полностью в порядке. Можете больше не ходить ко мне. Да, не ходите ко мне больше. Никогда желательно, - фыркнул он, улыбнувшись одной стороной рта. Сейдзюро жалел, что рядом с ним нет переводчика в лице Сакурабы. Он чувствовал, что за этими словами кроются глубокомысленные намеки, так что Шин снова почувствовал себя толстокожим. Харуто бы сочувственно сжал плечо, признавшись, что не Сейдзюро проблема, а в человеке, что слишком много знает. Когда Осаму вышел со смены, то остановился на ступеньках, закуривая, не думая, что возможно испортит новые перчатки из черной кожи. У него оставалось на сегодня одно важное дело, про которое он думал весь день, благо важных операций не было. В прошлый раз он даже взял отгул, в этом году вышел работать, но мысли все равно были далеко. Осаму, в который раз подумал, что как не собирай осколки, вазу не вернуть. Будущее совершенно не желало окрашиваться в светлые тона. Ему даже было интересно, а существует ли оно вообще? Не то, что рисует ему матушка, а то, что снова заставило бы трепетать сердце и душу. - Одасаку… - Осаму встревоженно глянул вверх. Было бы проще верить в бога, но он не мог. Если так просто можно потерять половину души, то к чему спасать остатки? К чему искать утешение? Стоило достать вторую сигарету, после которой, обычно, приходило хрупкое равновесие, как телефон завибрировал. - Ты издеваешься, что ли? – прошептал Ока, нутром угадывая, кто пишет. Достав старую раскладушку, он быстро набрал ответ. - Я выписал его. Навсегда. Палец Осаму замер. Он хотел спросить, доволен ли решением Льюис, но не стал. Ответ на вопрос, куда же ему деться от Клиффорда так, чтобы наверняка, не спешил приходить. Хотя возле фонарного столба грустил Ичиро, толку-то? Конфликт Хирумы и Льюиса снова столкнет всех в единый котел. Осаму не имел желания в нем вариться. Он вообще недолюбливал источники. Именно поэтому Ока попытался проскочить мимо раненого в ногу Такуми. Но тот все равно схватил его за полу плаща. - Семпай. Осаму медленно повернулся, преувеличенно вежливо забирая подол из чужих рук. Выглядело комично, но Ичиро не смеялся. Он неплохо знал хирурга и часть его бзиков. - Давай притворимся, что ты меня не видел, - Ока уже сжал плечи Таками. – Лады? - Нет, - поправил очки Таками. - Ну хочешь я тебе твою ногу оперну? Будешь бегать, как новенький, ну? Ичиро хмуро уставился на Оку, поэтому тот, собравшийся уже сбежать, зло глянул на него. - Что надо от меня Хируме на этот раз? - Одну встречу. Он сказал, что если не придешь – пожалеешь. - Ну кто бы сомневался. Хоть бы новое что придумали. - Он говорил еще что-то про побег… Но я не понял, - задумчиво сказал Таками. – От кого ты хочешь сбежать? Ока Осаму внимательно смотрел на своего кохая. Чего тот придуривается? - Играть научись. Ладно. Раз Хирума так сильно хочет меня видеть, приду. Он не Льюис, можно и лично встретиться. Передай ему, что выйду на связь. Не дожидаясь прощания, Осаму отвернулся от Ичиро, доставая из кармана новый смартфон. Таками не стал ничего спрашивать. Наверняка Осаму знал, как дозвониться до Хирумы. ** Ода сжал букет в руках. Белые цветы… символ чистоты, невинности и пустоты… Что могло подойти лучше? Быть может, тот же Йоичи и подобрал более вычурное сочетание, выражающее много больше… Отражающее прошлое и настоящее, лучше любых слов скажущее о будущем… Но Масамуне никогда не считал себя романтиком, и не стоя перед надгробьем им становиться. - Прости, у меня не было времени, - у него никогда нет времени. Он виновато скидывает сухую листву одной рукой, думая о том, как запустил могилу брата. - В этот раз цветы выбирала Мамори. Я тебе про нее рассказывал. Да, она. Вести мысленный диалог было привычкой. Он были не просто братьями, они были близкими друзьями, несмотря на пятилетнюю разницу, почти неразлучными. Смерть без свидетельства о смерти. До чего он докатился, оставив брата между небом и землей? Формально оставив жить, работать, даже владеть собственностью… а по факту лежать под землей. Он знал зачем, знал ради кого, но легче на душе становилось разве что немного. Ода знал – брат поддержал бы его решение. Раз такое кощунство спасало минимум две жизни, почему бы и нет? - Нет, она сидит в машине и ждет меня. Что ты… Она мне в дочери годится, - Масамуне слабо улыбнулся, подумав, что такие диалоги граничат с шизофренией. И все же, он не мог поступить иначе. Не мог признать эту смерть. Не сейчас. Пока не отомстил за нее. - У Йоичи все хорошо… Да, Сена все так же с ним. Они все так же живут в твоем доме. Не думаю, что Йоичи сказал Сене правду. Когда-нибудь скажет. Сена слишком правильный, ему не понравится мое решение. Ода чувствовал, насколько сильно хочет оправдаться перед братом. Вот он слабо улыбнулся. - И у него тоже всё… - тяжело было сказать неправду. Тяжело сказать, что не знаешь, потому что не общался. Потому что не нашел сил на эту встречу. Что готов на многое, но не на это… Хотя так глупо, так по-детски все это… И вроде столько времени уже прошло… - И у меня тоже все хорошо, - раздался вкрадчивый голос за спиной Масамуне. Ода резко повернулся. Этот внимательный взгляд, голова, чуть склоненная в насмешке набок, чуть ехидная улыбка… Кажется, он совсем не изменился. Парень сжимал тяжеленное ведро с водой в одной руке. Кажется, он не испытывал проблем с подъемом в гору с такой ношей. Ода невольно кисло улыбнулся – сам он халтурил, ограничиваясь цветами и вениками. Молодой парень же собирался тщательно убираться и хорошенько пролить воды из храма на камень. - Осаму… - тихо сказал Масамуне, посторонившись. Ока с легким презрением оглядел его еще раз и поставил ведро с черпаком на землю около могилы, и снял с плеч рюкзак. - Можете позвать вашу женщину убраться, раз сам не можешь, - чуть ехидно, чуть надменно сказал Ока. – Ведь главное, чтобы женщина, верно? Половой признак между ног и деток побольше? Масамуне был уверен - Осаму его никогда не простит. Года идут, но ничего не поменялось, даже наоборот, теперь Ока не ребенок, так просто до его души не достучаться. Объяснить свою трусость тогда, и что он изменился сейчас – невозможно, его просто поднимут на смех. Ода тяжело вздохнул, готовясь начать этот диалог. Если не сейчас, то когда? Если история повторится, то уже жизнь Йоичи и Сены будет под угрозой. А этого он допустить не имел права. К своему огромному удивлению Ода видит, как Ока протягивает ему тряпку. Его рука готова отдернуться в любой момент, Масамуне видит, как напряжены вены. Этот человек может провести сутки за операционным столом, но сейчас его пальцы дрожат. - Ты же старший брат, - криво улыбнулся Ока. – Возьми уже отве… Масамуне не стал ждать окончания фразы. Он сжал эту несчастную тряпку, а потом схватил Осаму за руку. Ока с легким недоумением смотрит на него. - Чем Йоичи так отличается от меня? – прямо спросил Ока то, что волновало его, наверное, все года после смерти Сакуноске. – Бумажками об опеке? Масамуне отрицательно покачал головой. Ода был всего лишь двоюродным дядей Хируме. Настолько далекая связь, что не учитывалась даже при проверках на работе. А если говорить о крови, то даже ни капли их не связывало. Йоичи был ребенком только кузины Масамуне, ее муж женился на ней уже после рождения Йоичи, хотя и дал свою фамилию, чтобы бы вопросов не возникало. Разговор, на который вызывает его Осаму, лучше вести в другой обстановке. Но вряд ли Ока готов пойти в кафе. Так же, как и у главного Судьи округа, у гениального хирурга очень мало времени на разговоры, даже такие, казалось бы, очень важные. - Мне пришлось оформить опеку, - миролюбиво сказал Масамуне. – Ты знаешь почему. - Конечно, знаю! – рыкнул Осаму. – Его мама отбросила копыта, а отец оказался той еще свиньей. Но почему Йоичи и Сену ты признал, а меня и брата пытался развести в стороны? Масамуне было трудно это признать, слова застряли в горле. Поэтому, когда Осаму озвучил их, его пробрало до костей. Тон был вполне себе вымораживающим: - Что, Одасаку надо было умереть, чтобы ты признал, что парень может любить парня? Только Ока называл Сакуноске так, соединяя имя и фамилию. - Что, только тогда понял, что я никогда не имел отношения к собственному отцу и не собирался быть в его клане? Злость. Она не покрылась пылью, она была столь же яркой, как и два года назад. Масамуне выдохнул, смиренно опустив голову. Выходило так. Выходило, что смерть брата заставила его поумнеть. Уже потом Йоичи представил Сену. Конечно, он легко провел аналогию и ничего против не сказал. Но наверняка Осаму узнал правду много раньше, ведь парни тоже начали встречаться еще в школе. - Прости. Теперь я все понимаю. Ока не стал огрызаться, почему-то просто кивнул. Масамуне не всегда понимал его, но чувствовал, что “лед тронулся”. Быть может Осаму тоже искал в себе силы сделать шаг вперед. - Ты все еще ищешь того, кто виноват? – устало спросил Осаму. – Все еще одержим местью? Ода уставился в землю. Разве он мог не искать? Но он не прокурор, он судья. Поэтому справиться в одиночку было невозможно. Сейчас он держал много нитей в руках, но до единой сети было далеко. У него были подозрения, у интуиции даже был свой ответ, но он не преступник, чтобы выбить ответ! Ему нужны доказательства, самые настоящие, достоверные, подходящие по законодательной базе и никак уж не сфабрикованные. - Я хочу пролить свет на тот инцидент. Я не буду мстить за брата, но сделаю так, чтобы подобного не повторилось. Преступник должен быть наказан. Ока фыркнул. - А как же твой любимый Хирума? Ты же в курсе, чем твой двоюродный племянник занимается? Отнюдь не цветочками торгует. Любишь ты сделки с совестью. Что за лицемерие? Ответить было нечего. Ока был в целом прав. Можно сколько угодно вещать о “меньшем зле”, истина останется другой. Семья, что у него, что у Йоичи – на первом месте. Поэтому Ода постарался их максимально скрыть от глаз правосудия, а Хирума подкидывает очень важную информацию, которая не раз спасала жизни. Да, в основном это взяточники, но взятка взятке рознь. Некоторые сделки в корне меняли тысячи чужих жизней. Но и кроме этого Йоичи преследует ту же цель – найти того, из-за кого погиб его младший дядя. Найти аргументированные доказательства вины, а не просто снять из снайперской винтовки. Не просто заснять то, что не будет доказательством в суде. Все это, скорее всего, просто из уважения к его семье. Сам Хирума не стал бы так изголяться. - Я все прекрасно знаю. Но Йоичи мне как сын. Ока хмуро глянул на Масамуне. - Вашей семейки в последнее время слишком много. Но Сена меня хотя бы не бесит. Осаму закончил с уборкой и замолк, зачерпнув хорошенько воды, а потом сложив руки в молитве. Масамуне хотел бы уметь слышать мысли. Хотя бы в этот один конкретный момент… Вот Ока снова глянул на Оду. - Моя обида потускнела, хотя это не значит, что я хоть что-то забыл. Тем не менее, сегодня я встречаюсь с Йоичи. Предполагая, что он скажет, нет смысла быть с его дядей врагом. Ока пожал плечами, но в глазах все еще жило презрение. - Тем не менее, если мне не понравится ваше правосудие, я поступлю так, как считаю нужным. Даже если сам стану предателем. Осаму резко развернулся и пошел с холма вниз. Остановился он чуть не доходя до машины и разглядывая лицо девушки, про которую знал не мало, а она наверняка хотя бы слышала о нем, но, видимо, не знала в лицо. Осаму раздражало, как много в этом мире решает Его Величество Случай. В пору его признать богом и начать молиться, вдруг будет прок. Большинство людей на его столе оказываются случайно. Случайно перебежали дорогу, случайно споткнулись в темноте, случайно встретились не с теми людьми… А некоторые - случайно были убиты. Даже в его работе Случай находил себе место, пусть максимально редко, но он прокладывал себе дорогу через не выспавшихся или уставших медсестер, через особенности конкретного человека, о которых не узнать заранее… Вот и сейчас Анезаки поднимает на него взгляд, даже кивает. Эта встреча… С ней и с Масамуне тоже всего лишь случай, но как много всего он поменял. Ока отвернулся, не желая больше расшаркиваться. Ему даже стало интересно, что принесет ему встреча с Хирумой. - Вас подвезти? – Анезаки вышла из машины и крикнула ему уже в спину. Она была во многом похожа на Сену, который нравился Оке куда больше, чем Хирума, опять-таки по причине уже их схожести. Только Сена был интереснее. Осаму прекрасно понимал, что привлекло Йоичи. Ока отмахнулся от Мамори, а сам, идя по узкой дорожке к трассе, думал о том, что понимая Хируму во всем, не мог понять только одного. Как можно подвергать любимого человека такой опасности? Жить, будто каждый день последний? Разве адреналин может быть дороже жизни? Одной, но самой дорогой жизни… Что, если следующий день принесет кому-то из них гибель? Что останется от выжившего? Осаму слабо усмехнулся. Он не желал Йоичи испытать то, что испытал сам. Ока прекрасно понимал, что такой как Хирума не сможет переломить себя и выбрать мирную профессию. Но разве не стоило сделать над собой усилие ради их будущего? Неужели интереснее ходить на могилу и вести молчаливый диалог? - Каждый выбирает сам, - прошептал хирург, замечая на перекрестке довольно симпатичного юношу. Тоже после кладбища? Но молодой парень повернулся к нему. - Я за вами. Совершенно милый и простой, что по определению настораживало. Не бывает в окружении Хирумы простых людей. Тот же Сена, на самом деле, дьявольская смесь. Осаму протянул ему руку. Человек Хирумы, который совсем ему не подходит? Что-то новое либо хорошо забытое старое… - Ока Осаму**. - Юкимисту Манабу.