The Veela Enigma

Люциус Малфой вздохнул и крепче сжал в руках свой бокал, задумчиво уставившись на языки пламени, причудливо извивающиеся в камине. Это была ночь перед возвращением Драко в Хогвартс, и он сидел в своём любимом кресле в кабинете, занятый очень серьезными размышлениями. Вообще, он довольно часто придавался очень серьезным размышлениям после ареста в июне и последующего заключения в Азкабан, где он провел почти всё лето. К счастью для него, фамилия Малфой предполагала некоторые преимущества, например, возможность избежать тюрьмы благодаря множеству личных и политических связей. Впрочем, однако, теперь имя Малфой утратило свою прежнюю репутацию из-за своего прямого отношения к Пожирателям Смерти, Лорду Волан-де-Морту, чёрной магии и всего того, что приличными членами волшебного общества сейчас оценивалось как крайнее зло. — Игнорируй их, Драко, — посоветовал Люциус сыну, когда тот с горечью пожаловался ему на резко сменившееся отношение окружающих к себе и на то, что теперь он оказался в черном списке на любой хорошей слизеринской вечеринке на протяжении всего лета. — Но, папочка, — заныл Драко, — Почему тебе обязательно нужно скатываться в грязь вместе с Сам-Знаешь-Кем? Разве не очевидно, что он слетел с катушек? Да, он довольно злой и могущественный и всё такое, но, честно, Гарри-чертов-Поттер побеждал его почти каждый год на протяжении последних пяти лет. Это тебе ни о чём не говорит? В ответ Люциус лишь прожигал сына взглядом и опрокидывал в себя очередной шот водки. Драко закатывал глаза и принимался жаловаться матери на то, что его новая прекрасная мантия валяется без дела, потому что ему больше некуда её надеть. С того самого момента, как его арестовали, Люциус не прекращал обдумывать сложившуюся ситуацию противостояния Волан-де-Морта и Поттера. Он не мог избавиться от ощущения, что в кое-чем Драко был прав. Казалось, Гарри Поттер нарушал планы Темного Лорда на каждом шагу. До сих пор Люциус списывал это на просто совпадения, но, возможно, дело на самом деле было в чем-то большем, и это стоило взять на заметку. Эта назойливая мысль, похоже, и не собиралась оставить его в покое. Лорд Волан-де-Морт беспокоился о том, останется ли Люциус на его стороне, и тот с готовностью вводил его в заблуждение, заявляя, что он находится под подозрением у Министерства и должен заполучить безупречную репутацию, чтобы вернуть утраченную благосклонность общественности. Он подчеркнул, что будет гораздо полезнее для Темного Лорда, если основная масса волшебников снова начнет ему доверять и уважать его, и Волан-де-Морту пришлось нехотя согласиться. Он не осмеливался даже думать о том, что случится, если он решится сказать Тёмному Лорду правду о том, что на самом деле лжёт ему и всё ещё сомневается, какую сторону выбрать, потому что в действительности он, конечно же, хочет занять сторону победителей. Потому что именно победа была главным мотивационным фактором для Малфоя — не потребность быть на темной или на светлой стороне, бороться за праведников или за преступников. Нет, самым важным было занять сторону победителей, и как бы не хотелось ему этого признавать, но тихий тревожный голосок нашёптывал Люциусу, что в этот раз победа могла быть за Дамблдором и Гарри Поттером. Ему необходимо было окончательно определиться, и как можно скорее. Люциус задумчиво рассматривал отблески пламени и раз за разом возвращался к одному и тому же вопросу: почему Гарри Поттер? Что такого особенного в этом мальчишке? Почему он был способен совершать то, чего до него никто не совершал, и побеждать Волан-де-Морта снова и снова? Неожиданная мысль озарила Люциуса. Малфои, как древнейший чистокровный род, располагали обширной коллекцией колдовских генеалогических книг. История каждого рода волшебников, начиная с Тёмных Времён, хранилась и записывалась в библиотеке Малфой-мэнора. Это помогало Малфоям определять, с кем заключать наиболее выгодные браки. Почему он никогда прежде не задумывался над тем, чтобы изучить Поттеров? Линия их рода была почти такой же древней и чистой, как и у Блэков или Малфоев. Люциус одним глотком осушил свой бокал и направился в библиотеку. *** «Я в это не верю, » — подумал Люциус, но вот же оно, ясно как день и так чертовски очевидно, что следовало бы заметить гораздо-гораздо раньше. — «Ну что же, по крайней мере это намного упрощает мой выбор.» Он быстро написал письмо Дамблдору, где всё объяснял и просил о встрече, чтобы поговорить с глазу на глаз. Сложив пергамент, он для безопасности наложил на него несколько антиобнаружающих заклинаний и подозвал свою любимую сову. Как только та скрылась с письмом в ночном небе, он заставил себя пойти и поговорить со своей семьёй. Он знал, что Нарциссу обрадуют такие новости, — ей в любом случае никогда не нравился этот «мрачный жуткий Темный Лорд». Она отказалась пополнить ряды Пожирателей Смерти, заявив, что слишком красива для такого отвратительного тату, и что накладывание Круциатуса на людей тоже не слишком её интересует. Он не мог быть уверенным насчёт реакции Драко на то, что они сменят сторону, хоть и подозревал, что Драко никогда и не намеревался присоединиться к Пожирателям Смерти. Ему было известно о вражде его сына с Гарри Поттером, и он несколько беспокоился, что из-за этого Драко может не согласиться, но он всё же надеялся, что уладит эту проблему. Он добрался до комнаты Драко и постучал в дверь. — Входите! Люциус открыл дверь в комнату сына, которая имела весьма приличный вид для спальни подростка. Мягкие кожаные диваны с разбросанными по ним подушками в очаровательном беспорядке, сияющие фонтанчики, которые придавали комнате нотку дзен-стиля. Единственной деталью, напоминающей о том, что комната принадлежит мальчику-подростку, были постеры с изображениями профессиональных игроков в Квиддич, расклеенные по всей стене над кроватью. Разумеется, постеры изображали только мужчин, причем только самых привлекательных, да ещё одетых не в спортивную форму, а в более повседневную одежду. Драко расслабленно растянулся на одном из диванов, с увлечением погрузившись в мужской модный журнал «Волшебный Vogue». — Привет, пап. Ты что-то хотел? — спросил Драко, не отрываясь от своего журнала, и Люциус решил, что лучше всего будет подойти сразу к теме. — Сын, мы меняем сторону. — Эм, не хочу показаться грубым, но я уже сменил сторону пару лет назад, помнишь? Мне никогда не нравились девчонки. Люциус моргнул. — Я не это имел ввиду. Какое-то время Драко выглядел сбитым с толку, а потом его лицо озарилось пониманием. — Аааа, так мы больше не работаем на Сам-Знаешь-Кого. Мы переходим на сторону Дамблдора, верно? — Что ж, да. Теперь, сын, я понимаю, что эта новость могла несколько шокировать тебя, но… — Слава Мерлину! Я уже начал переживать, что придётся заводить разговор вроде «но папочка, я не хочу быть Пожирателем Смерти!», но, к счастью, нам удалось избежать этого, — довольно произнёс Драко и снова уткнулся в свой журнал. Люциус выглядел удивлённым. — Ну что ж, это было просто. Я, по правде говоря, ожидал от тебя большего сопротивления. Я знаю, как сильно ты ненавидишь Гарри Поттера. — Боже, да, я ненавижу Поттера. Просто до безумия. Но я и не должен любить его, чтобы быть на его стороне. Да и уж лучше он, чем Сам-Знаешь-Кто. Поттер по крайней мере неплохо выглядит, если закрыть глаза на его всклоченные волосы и туповатый вечно удивлённый вид. — Ну… Да, наверное, ты прав, — Люциус понятия не имел, что ещё сказать. Драко очаровательно улыбнулся. — Так это всё? — Ты не хочешь спросить меня, почему мы переходим на другую сторону? — Не слишком, уверен, у тебя есть на то причины, — пожал плечами Драко. Он перелистывал шуршащие страницы журнала, пока не отыскал нужную. — Посмотри на него, папа. Антонио Кассетти. Играл за Итальянскую Национальную сборную пару лет назад. Великолепный, не правда ли? Люциус посмотрел на темноволосого игрока, одетого в одни лишь спортивные шорты и подмигивающего в камеру. — Эм… Конечно, сын. Великолепный. — Поедешь со мной в Хогвартс, — нежно сказал Драко картинке и поднялся, чтобы положить журнал в одину из своих школьных сумок возле кровати. Люциус внимательно присмотрелся к сыну. За лето Драко приобрел почти что сверхъестественную красоту. Конечно, и Люциус, и Нарцисса были очень привлекательными людьми, но Драко вывел понятие привлекательности на совершенно новый уровень. Его волосы осветлились до практически белоснежного цвета, а кожу словно бы охватило волшебное сияние; глаза, которые раньше были просто серыми, сейчас приобрели серебристо-металлический оттенок. В целом вид его был просто внеземным, если не сказать больше. Люциус покачал головой. У него есть до невозможности безумно красивый сын, который к тому же твердо убежденный гей. Невероятная потеря для женской половины магического мира. Но это, конечно, беспокоило его меньше всего. Ему предстояло изучить огромное количество материалов, встретиться с многими людьми и продолжить вести двойную игру с Темным Лордом. Что действительно забавно, ни Люциус Малфой, ни Драко не заметили, что у каждого игрока в Квиддич на постерах над кроватью Драко были чёрные как смоль волосы.