***
Стремление добиваться успеха, желание самосовершенствоваться, способности к разным видам наук — все это закладывает фундамент для человека. От того, как он сможет себя проявить в определенный срок, зависит очень многое — вся его жизнь, если и не последующие. Созданное его руками золото способно дать более высокую начальную позицию для еще маленьких, но талантливых детей. Это уверенная поддержка снизу, самый крепкий фундамент. Копилка единственных шансов. Дети успешных людей однозначно порадовали Бога в прошлой жизни, и в этой он дал им основу. Но что мешает предоставить возможность чего-то достичь другим, не имеющим семью, но с желанием действовать, с желанием говорить, с неудержимым стремлением детям? Это доброе побуждение, как желание сравняться с Богом, дарить начало для юных начал, которых никто не слышит, легко претворяется в жизнь.***
(9:18) «Здаров.» (9:18) «Рано ты сегодня в сети» (9:18) «Тяжелые рабочие будни» (9:18) «Как-че дела обстоят?»(9:20) «Дерьмо»
(9:21) «Что-то новое?» Коннор не сразу увидел сообщение, заблудившись на просторах сайтов с анкетами для безработных. (9:33) «Коннор.» (9:35) «Чем ты мать его занят?»(9:36) «Тяжелые рабочие будни»
Недолго погодя:
(9:36) «Ищу работу»
(9:37) «Тебя что, выгнали?» (9:37) «Я правильно это понял?»(9:37) «Абсолютно.»
(9:38) «Черт чувак, могу я помочь? Найду тебе место у себя в отделе, как раз докажешь, что не зря учился шесть лет»(9:38) «Лучше что-нибудь попроще поищу»
Закрыв вкладки в браузере, Коннор откинул голову назад, безнадежно вздыхая. (9:40) «Ну раз тебе сейчас делать нефиг, погнали со мной и Саймоном в кинотеатр. Заодно обсудим твою карьеру.» Мужчина вчитывался в сообщение, попутно обдумывая. Едва ли ему нечем заняться — искать возможную улику для дела в образе записки или новую работу, еще и уборка висит, нельзя больше тянуть. Нужно вставать с места и двигаться.(9:41) «Погнали»
И рухнули все иные планы; Коннор не жалеет.(9:48) «Кстати, что за фильм?»
(9:48) «Война бесконечности.»(9:48) «О боже»
(9:49) «Запасись платками и салфетками, если не хочешь подставлять свой рукав, а то у нас во всем доме на сопли Саймона не набрать.» Это заставило Коннора пустить смешок, а после пойти искать свои запасы, отложенные на такой день. Несмотря на то, что с деньгами намечались трудности, с самого раннего утра присутствовало приподнятое настроение. Конечно, в сообщениях писать о нем нет смысла. Из-за чего все? Куча мокрых и грязных вещей, которые пришлось долго застирывать по причине стараний собаки так радуют его или факт времяпровождения с постоянным клиентом на старой работе? Едва заходят такие мысли, становится неудобно. «Камон, Коннор, это не твое», — повторял себе мужчина, встав с насиженного места. Об угрюмом лице начальника Рида совсем ничто не напоминало, что делало день еще светлее. Тучи разошлись, уступая место свету.***
Коннор, когда занимал место в кинозале, не думал, что картина вызовет у него сильные эмоции. Конечно, пересмотрев уйму фильмов про героев с друзьями, он знал, что это будет нечто завораживающее, однако сложно было представить, что настолько. Как и предупреждал Маркус, Саймон не раз отдавался сантиментам, особенно на подходе к финалу. Конец потряс большинство зрителей, в том числе и устойчивого — как он сам думал — Коннора. Никто не мог ожидать, что знатная половина протогонистов в прямом смысле исчезнет. — Утренние сеансы — это что-то, — сказанное Маркусом скорее звучало уныло, нежели как-то еще. Он разминал плечи и проводил рукой по лбу, оценивая ощущения. После завершения сеанса компания отправилась в ближайшее кафе, чтобы посидеть и поговорить. Саймон заказал дорогое тирамису, на которое Маркусу было больно смотреть. Коннор втягивал кока-колу через полосатую трубочку. — Так до конца отпускных денег не останется, — бросил Маркус, слабо хмуря брови. — Я не отдыхаю, к тому же, у меня скоро зарплата, — ответил Саймон, отламывая чайной ложкой кусок пирожного. — Оно, — тирамису, — не такое дорогое, как выпитый тобой на днях алкоголь. Маркус вздохнул и опустил претензии. Это всегда работало — напоминания Саймона о чем-то не очень хорошем, — и тот умело этим пользовался. Разговоры о расследовании, об увольнении сменяли один другой. Коннор с улыбкой рассказал о своих недавних ночных похождениях вместе с лейтенантом, о том, как они вернули милую собаку хозяевам и о самих хозяевах, добавив в конце, что это помогло ему и сильно подняло настроение. — С тем самым лейтенантом, который ведет твое дело? — Саймон сцепил руки в замок и опустил на них подбородок. — Да, — кивнул. — На самом деле, я стал замечать, что он трезвый, как пьяный, но это совсем не делает его хуже. Будто… не знаю, ему идет это, что ли, — мужчина откинулся на спинку пластикового стула, оставив стакан с колой на столе. — Добавляет какого-то… — подбирает слово, жестикулируя одной рукой, а после обреченно бросая к себе на колено. — Шарма? — улыбается так, будто сам не уверен в правильности сказанного, смотрит куда-то в сторону, бегает глазами, хотя мысли наталкивают только на это описание, и он определенно понимает почему. Двое рядом слушали, практически лежа друг на друге: столкнулись локтями, подпирая кистями головы, налегли на стол. — Не мастер сводить людей, однако… — Однако тебе стоит больше времени проводить с ним, — поддакнул парню Маркус, с невозмутимым видом смотря на Коннора. — Вдруг он именно тот, кто тебе нужен? Тот хотел было возразить, однако знал, что это бессмысленно. — Твоя улыбка, когда ты говоришь о нем, бесценна.***
Уже по пути к остановке общественного транспорта Маркус, как и обещал, заговорил о работе в своем участке для друга, но тот, не меняя прежнего решения, отказывался от любых возможностей. «Не хочу связывать с этим жизнь» Хотя, бесспорно, такой путь хвалится престижем, особенно, если есть талант. У него есть талант, однозначно. Но не лежит сердце. — Я найду что-нибудь, не заморачивайтесь. Спасибо, кстати, фильм был классный, — махнул рукой. — Не вспоминай, режешь по живому, — Маркус пустил смешок, кладя руку на спину Саймона, и оба стали отдаляться в толпе. Между распадающейся группой начали протекать ручьи серой массы. Оставшись в окружении незнакомцев, Коннор позволил себе поддаться мыслям, которые сопутствовали ему до самого подъезда. «Твоя улыбка, когда ты говоришь о нем, бесценна» Правда? Коннор машинально прикрыл рот рукой, не сдержавшись от улыбки. Он смотрел куда-то вниз. Другим кажется, что в этом что-то есть? Смешно. Дверь подъезда открывается, только если приложить силу. Внутри чувствуется прохлада, от которой по коже пробегаются мурашки. Мужчина пошел пешком, размеренно переступая со ступени на ступень, и вдруг его самокопание прервал грохот и сопутствующий крик. Понадобилось время, чтобы до него дошло — несколькими этажами выше что-то происходило. Коннор заинтересовался, хотя думать об этом не хотел. Он лишь подошел к лестничному проему и поднял голову, пытаясь что-то увидеть. Между тем голосов теперь было слышно двое. Эти люди — женщины — говорили на повышенных тонах, по крайней мере, одна из них. Кричала что-то о том, как ей не повезло с сожительницей. Лексикон этой пары был не разнообразен. Коннор намеренно медлил, так как не хотел попадать под тираду гнева, даже просто слушать её неприятно, вставляя ключи в замок. По всей видимости, это были его ближайшие соседи из квартиры через одну слева. В памяти не находилось похожего момента, это однозначно было впервые. Когда дамы затихли, мужчина продолжил подниматься. Чужая дверь громко хлопнула. Он увидел на площадке одну из тех женщин. Её руки тряслись, она не могла даже опустить их, смотря обреченным взглядом в металлическую дверь. Стояла, чуть сгорбившись, будто онемев от произошедшего. Первоначальной целью было пройти к квартире, не обращая внимания, однако, находясь близко, было слышно её рваное дыхание, и это что-то меняло. Коннор бросал короткие взгляды в сторону соседки, которая постепенно начинала отходить — поднесла руки к лицу и стала растирать его. Глубокий прерывистый вздох. Подняла плечи, сжавшись. — Девушка, — у него не хватило выдержки, — Вы в порядке? — мужчина обернулся к ней. Перед ним предстала убитая изнутри женщина, чье лицо передавало её насущные чувства: это был страх, жгучий, отчаянный, боль — кожа горела, — непонимание и потерянность. Образ был такой напряженный, как и в отглоске воспоминаний — когда Коннор вел машину и чуть не сбил человека, он пересекся взглядом с кем-то столь же напуганным. Едва ли то состояние было вызвано одним пьяным водителем. Неестественно. Мгновенное спонтанное сравнение и поиск схожих черт. — Извините, — как можно более ровным голосом постаралась говорить женщина. Пряди её волос, выбившиеся из слабого пучка, закрывали лоб и отпускали тень на опущенные полуприкрытые глаза. — Всё… Всё в порядке. Это просто, — она не знала, как объяснить. — Вы сейчас вернетесь в квартиру? — Коннор буквально перебил её, смотря слишком простым, но твердым взглядом. Та наконец подняла голову, изучая мужчину и о чем-то раздумывая. Недоверчиво: — Мне нужно идти, — ладонь слабо дернулась в сторону лестницы. Все еще было слышно частое неровное дыхание. — В таком виде только чужие взгляды собирать, — Коннор пожал плечами, продолжив поворачивать ключ. Дернул за ручку, открывая дверь. — Можете успокоиться за чашкой чая, в порядок себя привести хотя бы, — к женщине вернулся более мягкий взгляд, которому хотелось поверить. Кажется, мужчина даже едва улыбнулся, отходя в сторону, чтобы гостья могла зайти. Руки снова задрожали, и тогда она сжала их в кулак, стиснув губы, вдохнула носом в попытке успокоить сердцебиение. Нерешительно, от части даже нехотя, женщина сделала шаг навстречу, обдумав и решив, что выходить на улицу с засохшими слезами на щеках и правда не самое продуманное решение. Да и сосед выглядел доброжелательно. — Извините за это, — тихо повторила она, принимая приглашение. — Да бросьте, все нормально. Я не против гостей. Дверь закрылась, оставляя двоих во мраке квартиры.***
Казалось, что внутри целого отдельного комплекса едва ли можно встретить живых людей. На входе охранник проверил документы, и, когда большие решетчатые ворота открылись, проводил недоумевающим взглядом авто, заезжающее на территорию. За ограждением все пребывало в неком убранстве: высаженные клумбы, припаркованные машины — существовали будто идеально под разметку. Хозяин явно заботился о внешнем виде своего предприятия. Комплекс состоял из нескольких зданий: одно явно было отдано под офисы, туда следует зайти, другие же для каких-то технических целей, которые не интересовали лейтенанта. Всюду пролегали асфальтные тропинки с низким заборчиком по окраинам. Территория не была лишена деревьев. Андерсон вспоминал слова охранника, его объяснения, как-где найти того, кто способен отвечать на вопрос. Им он и следовал. Пройдя самое официальное с виду крыльцо, на глаза попалась табличка, на которой было выгровированно несколько предложений, описывающих учреждение. «Ben netrito», — было главным, бросившимся в глаза, и Хэнк открыл дверь. «Ну у Коннора и родственнички», — пронеслось в голове лейтенанта, когда тот зашел внутрь. Интерьер впечатлял, да и сам по себе факт размеров территории, отданной под комплекс предприятия, не мог не произвести впечатления. Потопчась на месте, мужчина подошел к стойке, за которой стояла темноволосая девушка и разбирала что-то на своем компьютере. — Здравствуйте, мне нужно поговорить с мистером Камски, — прежде, чем девушка что-то сказала, лишь подняла голову, раскрыв рот, Хэнк достал жетон. Она сразу сделалась более приветливой. — Извините, мистера Камски сейчас нет на месте, — сказал женский голос. — Как так нет? Начало рабочего дня! — Андерсон тут же нахмурился, будучи недовольным таким стечением обстоятельств. — Сегодня у него, вероятно, деловая встреча с партнерами. Вы можете… Мужчина развел руки, отвернувшись и разочарованно вздохнув. — Вы можете связаться с ним позже, — щелкает мышью. — Есть его заместитель или кто-то еще? — Да, она на месте. Подождите. В тот же момент девушка набрала короткий номер и подняла трубку, поднося её к уху. Несколько слов, после она называет этаж и номер кабинета. Андерсон следует её указаниям и встречается с женщиной, преисполненной официальностью. — Здравствуйте, — начал мужчина, заходя в относительно уютную комнату. Здесь работать уж точно приятнее, чем в их душном и часто многолюдном офисе. — Лентенант полиции Детройта. — Здравствуйте, Вы к мистеру Камски? По личному вопросу или деловая встреча? — вроде возраст должен брать свое, однако эта женщина стояла, словно кукла, нетронутая временем. — По личному, — Андерсон не пытался произвести особое впечатление. Его глаза изучали пространство кабинета, его убранство, и бесцеремонно разглядывали образ заместителя, но это едва напрягало её. — В таком случае, Вам лучше дождаться его. — И много времени это может занять? — Не скажу. Вот так морока. Мужчина тихо прокашлялся в кулак, после чего стал подходить к картинам, висящим на каждой стене. Их было много, и каждая со своим сюжетом. Хэнк не ценитель искусства. Он проходил мимо них, кивая той, что оказывалась перед ним. — Слушайте, — он обернулся к женщине, что не могла приступить к работе. — Раз вашего начальника нет, я должен спросить у Вас, — лейтенант достал из внутреннего кармана пиджака небольшой прозрачный пакет, в котором зазвенели металлические предметы. — Эти ключи, быть может, Вы скажете мне что-то про них? Заместитель переняла пакет и через него стала рассматривать ключи. Её тоненькие пальцы с изящным маникюром аккуратно перебирали связку — Хэнк тем временем пользовался возможностью, еще более открыто разглядывая женщину. Он выглядел так, будто не собирался доверять никому в этом здании. — Они от дальнего склада, я полагаю. Помню этот набор ключей, мне его давал мистер Камски; это помятое кольцо, — она замолчала, точно раздумывая о чем-то. — Простите, но откуда они у Вас? По какому делу Вы хотели обратиться? — женщина протянула пакет с предметом обратно следователю. — У кого должны находиться эти ключи? То есть, я имею в виду, где, и кто за них отвечает, — будто проигнорировав. Андерсон убрал улику в карман, из которого достал. — Тот склад используется не часто. Ответственность за него непосредственно…***
Коннор налил себе и гостье чай, как и говорил. Он узнал, что та любит зеленый без сахара — отлично успокаивает, — он же и нашелся в верхнем шкафчике. Мужчина сел за стол напротив, закинув ногу на ногу, сильно выставляя колено в сторону, и облокотился о кожаную спинку углового светлого дивана, в то время как женщина старалась как можно сильнее сжаться, не желая занимать много пространства. Её взгляд по прежнему был тяжелым. Перед этим Коннор представился и рассказал основную информацию о себе, вроде возраста и места работы — его отсутствия на данный момент. Гостья назвалась Кэрой, но после продолжила молчать, и от мысли, что это не вежливо, она начинала хмуриться. Хозяин квартиры показал ей ванную комнату, чтобы та могла умыться, когда они только зашли, и сейчас Кэра выглядела намного лучше, однако её тревожное состояние не отходило. — Кто была та женщина, которая кричала на тебя? — Коннор отпил из своей кружки. — Я живу в коммуналке, она хозяйка квартиры, — руки грелись, обхватив посуду, так они тряслись меньше. Кэра все боялась выронить кружку. — Но, скорее всего, придется переезжать. — Признаться, меня даже напугал ваш конфликт. Должно быть, причина серьезная, — Коннору было интересно, и он показывал это, однако совсем не хотел насядать с вопросами. В ответ Кэра лишь помотала головой. — Извини. Он понимающе вздохнул и отвел взгляд, кладя руку на спинку дивана — в её молчании нет ничего необычного. — Ну, — через несколько минут возвращая внимание, — а если в общем, чем ты занимаешься? Работаешь где-нибудь или, быть может, учишься? — он решил отбросить личные темы про обстоятельства и познакомиться как обычные люди. В момент первой встречи было не совсем так, однако теперь Коннор выглядел в глазах Кэры как располагающий к себе молодой человек, которому можно было что-то рассказывать. Конечно, нравоучения из детства твердили ей не подпускать никого так быстро к себе. Она и не подпускала, говоря лишь совсем простое. Прежде она старалась не смотреть на него, но сейчас чужой голос показался ей особенно доброжелательным. Это помогло снять некоторые оковы в её поведении. Сейчас Кэра подняла взгляд и, принявшись рассматривать собеседника, начала что-то говорить. По началу голос звучал тихо, речь с частыми запинками, недоверчиво, однако с каждым словом прибывала новая волна жизни. Коннор замечал это и слушал. Солнце на расчищенном ветром небе еще дарило свет, который падал на пол через окно. Коннор узнал, что Кэра — флорист, работающий в цветочном магазине, а её мечта была заняться особым заказом на обустройство чьей-нибудь виллы. Она любила цветы и с удовольствем посвящала им всю себя. Кэра не любит сладкое; у неё есть маленькая племянница, с которой ей часто приходится сидеть; она невосприимчива к детскому нытью. А еще у неё случаются частые нервные срывы, из-за которых трясутся руки и сбивается дыхание. «Это ужасно, — говорит она. — Очень странно выглядит со стороны». С каждым новым рассказом Коннор становился серьезнее, так как и их характер менялся в эту сторону. Он поддерживал диалоги и добавлял от себя. Беседа складывалась легко, и Кэра заметно приходила в себя после недавней сцены в подъезде. Вдруг в кармене брюк завибрировал телефон, и Коннор быстро отвлекся на входящий вызов. — Да? — тут же встал с места и подошел к окну. Это был входящий от Хэнка. Тот редко ему звонит — едва ли вообще, — потому можно сделать вывод, что этот разговор будет относиться к расследованию или какому-либо другому важному делу. Когда догадки подтвердились, он опустил сотовый и повернулся к Кэре, взглядом говоря, что ему нужно отойти, после чего покинул кухню. — Тебе стоит явиться в участок, — лейтенант прокашлялся. — Считай, что это вызов на допрос. — Допрос? — переспросил мужчина. — Я должен задать тебе вопросы, и, думаю, будет лучше сделать это по предписанию, хотя бы частично, — Андерсон прокрутился в сторону на офисном кресле и больше облокотился на его спинку, усаживаясь в расслабленной позе полулежа. В его руках билась о стол шариковая ручка. — Потому приходи. Все почти официально, — лениво усмехнулся. Коннор свел брови к носу и потер переносицу. — Хорошо, я буду, — Хэнк привстал, удовлетворенный ответом. — Подходи к трем. Пришлось изменить свои планы на ближайшее время, попрощавшись с гостьей. Он несколько раз удостоверился в том, что ей не нужна больше помощь или какие-нибудь лекарства. Напоследок Коннор оставил ей свой номер, чтобы, если что-то случится, она могла связаться с ним. Они разошлись, выйдя вместе из подъезда. Случайные связи бывают полезны.***
В участке в это время кипела настоящая жизнь: людей было много по сравнению со многими другими днями, когда Коннор приходил сюда. Всюду разносился говор — то были рассказы граждан, которые были как один похожи, и встречные вопросы следоватей; звуки печатающего документы принтера, клавиатуры, по которой неустанно бьют, жужжание ламп. Коннор получил разрешение на проход в рабочую зону участка для встречи с лейтенантом. Он обходил большие письменные столы с горами бумаг по проходам между ними, которые образовывали довольно крупную сеть ходов через весь зал. Глазами бегал по помещению в поисках знакомой личности. Навстречу ему шли люди, куда-то спешащие, которые, не задумываясь, толкают и тем самым приносят неудобства. Признаться, Коннор прежде не заходил так глубоко. Те, с кем он общался по делу, располагали свои места близко к выходу или же в отдельных кабинетах. Через некоторое время хождений, Коннор нашел лейтенанта среди других занятых служителей правопорядка и направился непосредственно к нему, обходя преграды. Тот мужчина был погружен в какие-то раздумья, глядя на горящий экран своего ПК. Рука лежала на мыши, но не совершала никаких действий. Взгляд прищуренный и совсем безынтересный. Коннор по привычке улыбнулся, здороваясь. — О, уже три? — Андерсон посмотрел на приятеля и тут же вернул взгляд к экрану, сверяя время. — Я и не заметил, как время пролетело. Вот оно, что называется «заработался», — лейтенант усмехнулся, бросив нудную работу и откинувшись на спинку стула. — Ты садись, не стой столбом, — указал на место напротив. — Никто не бездельничает, даже Вы, что-то серьезное произошло? — Коннор сел боком к собеседнику. Тот хмыкнул, наваливаясь локтями на стол. — На днях узнали о преступлении: два трупа, ограбление… Вроде совсем неприметный магазин был, — Хэнк стал выглядеть серьезнее, как только зашел разговор об этом. Он поджимал губы и поднимал брови, не понимая, зачем было идти на такое. Человек поломал себе и двум другим жизни ради простых денег, а это не входило в область принятия Андерсона. Он продолжал. — Многих людей это напугало, ну, а нас прижали, ткнув носом в разбирательства, — сложил руки в замок, переплетя пальцы. Признаться, Коннор не читал о подобном в новостях, и сейчас описание события были для его восприятия неприятными. Он думал о том же, о чем и лейтенант. — Так, — последовал подготовительный глубокий вздох. — Отвечай на мои вопросы, Коннор. В одну секунду натянутая тишина оборвалась, подводя к делу. — Я думал, когда вы сказали о допросе, что мы будем сидеть в отдельной комнате под прицелом чужих глаз, — успел проговорить Коннор, осматриваясь. — Тебя же не как подозреваемого допрашивают, ни к чему ради тебя так заморачиваться. Итак, скажи мне… Что за отношения у вас с братом? Вопрос заставил Коннора перевести взгляд на лейтенанта и сделаться более собранным. Все будто стало тише, подчеркивая важность вопроса, которую вкладывает Андерсон. — Я бы назвал это недопониманием, — от части неуверенно говорил тот. — Возникло недопонимание, из-за которого мы не часто общаемся. Однако в остальном, — поднял брови, — всё как у всех. — Недопонимание? — Андерсон щурился, пристально смотря на сидящего напротив мужчину. — Это немного личное. — Всё может пригодиться для расследования, Коннор, потому лучше тебе рассказать, — Хэнк пожал плечами и потер руки, сменив положение на стуле. — Мог ли быть у твоего брата мотив что-то делать против тебя? — Хэнк, Вы до сих пор считаете, что он виновен? — выражение лица, интонация были удивленными и в некотором плане даже разочарованными, как показалось лейтенанту. Было понятно, что затрагивать эту вариацию событий бессмысленно, так как в мужчине присутствовала непоколебимая уверенность. Однако: — Я тебе скажу больше, у меня почти сложились доказательства его причастности! Выговорился, повысив голос. Он указал пальцем на друга, призывая слушать, но быстро успокоился и вздохнул, прикрыв глаза. Тот больше нахмурился. Взгляды перестали пересекаться. Прошло короткое время, пока оба молчали; Хэнк первым сдался, возжелав отойти от этого. Что-то заставляло его сделать это. Бессилие перед опущенными глазами. — Кстати, — чтобы разрядить разговор, — я тут покопался во всяких документах, — попытался осторожно достать папку с бумагами с другого края стола Андерсон. Взяв в руки, положил её на стол и быстро пробежался по вложенным листам глазами. — Тебя и твоего брата усыновили? Случайно узнал, — посмотрел на Коннора. Тот более менее расслабился, хотя Хэнк ожидал и очень боялся противоположной реакции. Разговоры с людьми не его конёк. — Мне было тринадцать, когда Элайджа Камски пришел в наш детдом, — слова выходили спокойно и непринужденно, совсем не так, как минуту назад, будто сказанное — бытовой момент из жизни. — Помню, как все бегали, готовились к его визиту. Важный же человек. — Естественно, — он хмыкнул, вспоминая все прочитанные статьи о достижениях Камски. Хорошо. — Он интересовался детьми, которые отличались успехами в школьных предметах. Не смотрел ни на возраст, ни на пол, будто и не за ребенком пришел, — стало заметно легче находиться в компании. У молодого человека легко менялось эмоциональное состояние. — Ну, а я часто показывал хорошие результаты. Его предложение — как сейчас помню, когда он протягивает мне руку, улыбаясь, и спрашивает, о чем я мечтаю и чего хочу от жизни — до невозможного удивило меня, ха, — рассказывая, Коннор не мог смотреть в одну определенную точку, его взгляд пересекал все пространство вокруг, иногда направлялся и на лейтенанта Андерсона, что каждый раз было замечено. На лице присутствовала простодушная улыбка, вызванная счастливыми воспоминаниями; рука поднималась с колена и слабо сотрясала воздух, после так же падая на ногу. — Я был очень рад. Хэнк не сводил с него взгляда. — Простите, увлекся. — Ну, а твой брат? — Он мой кровный брат, — пояснил Коннор. — Тогда он не блистал особыми способностями, но я наотрез отказался оставлять его, — чуть тише добавил, усмехаясь, — он готов был начать плакать, я ничего не мог поделать, все-таки, родной младший брат, хотя боялся, что Камски передумает. — Не передумал, — закончил лейтенант. — Да, — кивнул другой. — Значит ты всячески заботился о нем? И потом? — Потом Ричард приложил все силы к учебе, и отец перестал сомневаться в нем, но, в общем то, да. Лицо Хэнка приобрело задумчивый образ. Что-то в его голове сложилось по предварительным чертежам. — И все-таки, что же изменило вашу связь? В разговоре образовалась пропасть, которую Коннор не мог закрыть своим ответом. В любой другой момент, но не сейчас, он бы смог что-то придумать, обойти, однако конкретно в эти секунды в голове не было ничего. Одна лишь пустота без слов. Хэнку это не нравилось. — Слушай, — начал было он спокойно. — Ричард не виновен, что бы у нас не происходило в прошлом. Я готов за него поручиться, у меня нет сомнений! Стоит искать другого. — Ключи, найденные в твоем доме, принадлежат исключительно главе компании, ответственной за них. К другим они могут попасть лишь с позволения твоего брата. Ты понимаешь? Это было то, что узнал Хэнк, придя утром проведать его, но не застав. Заместитель ответила на вопрос, и сомневаться не было повода. Однако его не переставала покидать мысль: если бы руководитель был на месте, кто знает, есть ли шанс того, что появились бы зацепки на другого? Тогда не пришлось бы конфликтовать с Коннором, возможно. Скоро станет яснее. — Значит он отдал их в те дни кому-то другому, — между тем продолжал настаивать Коннор. Старания не давать волю эмоциям шли по ветхой доске и вот-вот должны были упасть в открытое море, которое навсегда заберет их в свою пучину. — Ранее ты говорил, что, скорее всего, брат оставил связку ключей у тебя давно, и они никак не причастны, я прав? Теперь же, что твой брат не причастен. Ты так и будешь продолжать по ходу расследования? Тебе все равно, каким образом выгораживать его? Сидящий напротив стискивает губы, начиная понимать, что-то то в его версии не складывается. — Простите, я… Лейтенант, — Коннор говорил медленно, подбирая более удобные слова. Все теряется. Нет прочной системы и полок с мыслями. — Хорошо. Я могу описать то, что вы просили, — тут же он будто оживился, что частично удивило Андерсона. — В один момент я предал Ричарда. Я не оправдал его доверия, и теперь меня мучает совесть за это. Слишком неправильно с моей стороны. Потому я не могу видиться с ним. Было произнесено твердо и с ожиданием понимания. — Но он по-прежнему мой брат, и я не собираюсь говорить что-то против него. Мужчина наседал на рабочий стол, опираясь на руку. Карие глаза смотрели дальше, чем располагался следователь, в глубь, в самое нутро, заставляя поверить. Они вдавливали свои мысли, чтобы Андерсон смог оценить позицию говорящего. Он был восхищен. Это нечто большее, чем простая уверенность и любовь. Сказанное не дало точных ответов, однако подобное могло послужить мотивом, тем не менее считал Хэнк. Коннор не может этого признать, ведь тот его родной брат, с которым они через многое прошли. Это тяжело, любому станет ясно, однако следователь должен брать во внимание улики, а не невесомые слова — их отметать в сторону. Что бы он не думал сам. А ведь мысли начинали идти по другой дороге. Задача Андерсона — положить конец хулиганствам, чтобы человек, наливающий ему мартини тоскливым вечером, смог жить спокойно. Но продолжал появляться в его жизни.***
Направляясь к выходу, Коннор уже не замечал идущих навстречу ему по тому же проходу людей. Он осмысленно упускал их из виду, пока впереди не оказалось знакомое до боли в сердце лицо. Хотелось избежать встречи, однако вряд ли еще был шанс остаться незамеченным. Чужие голубые глаза уже навели на него свой прицел: от него не спастись. Какого черта сейчас.