Мечтают ли роботы о...

      Он не успел совсем чуть-чуть. И пока последняя из пуль не выбила дробь по его корпусу, Виктор не замечал, что первая попала в цель.       Заслоняя собой Оскара, робот крепко его обнимал. Хозяин не сопротивлялся, даже не шевелился. Виктор понял: что-то не так, и едва стихли выстрелы, бросился прочь, к припаркованному вдали лимузину.       От полиции они оторвались – служебные роботы хорошо знали своё дело. К логову лимузин летел на всех парах, а внутри Виктор, сам не свой от страха, нежно прижимал к себе окровавленного Оскара.       Хозяин был без сознания. Пуля угодила в грудь, почти рядом с сердцем, и крови натекло много.       - Хозяин, держитесь, - шептал робот, прижимая рану ладонью. – Я сделаю всё, чтобы спасти вас, а они… Они поплатятся.       Впервые он так волновался. Система сбоила, и Виктор уже сомневался, сумеет ли провести операцию. Непривычно было видеть Оскара таким – беспомощным, безгласным. Из машины робот вылезал осторожно, бережно, как ребёнка, неся Оскара на руках.       - Операционная готова? – перейдя на лёгкий бег, спросил он у одного из роботов у лифта.       У Оскара имелось всё на разные случаи жизни, даже замороженная кровь его группы. У Виктора дрожали руки, когда он укладывал раненого на стол. Внутри него вихрем носились самые разные мысли и чувства, но робот справился с эмоциями и приступил к делу.       Остановка крови, извлечение пули, переливание… Виктор работал в гробовой тишине, нарушаемой лишь звоном инструментов. Старался не смотреть в лицо хозяину из опасения потерять над собою контроль. Он выбросил его образ из мыслей, закрыл доступ эмоциям. Хирургический инструмент цеплялся за плоть, прокладывая путь к инородному объекту, а перед взором то и дело всплывал образ стрелявшего, записанный в памяти робота. Когда Оскар поправится, этот полицейский будет уничтожен.       Металлические пальцы легонько касались окровавленной кожи на груди, когда Виктор зашивал рану. Ежесекундно он контролировал жизненные показатели хозяина, не отвлекаясь от наложения швов. Всё было в порядке. Оскар больше не чувствовал боли, и это радовало робота. Главное, постоянно быть рядом и гасить эту боль, когда он проснётся. Правда, страх за то, что Оскар не простит ему это ранение, подавлял всю нежность к хозяину, но Виктор утешал себя мыслью, что сейчас, пока он спит без боли и разум его безмятежен, можно сидеть рядом и ухаживать за раной, не скрывая своих чувств.       Виктор так и поступил. Всё время, пока Оскар боролся за жизнь, робот был рядом. Он знал, что хозяин справится, и не сомневался в его силах. Его ладонь лежала в ладони Оскара, как символ той любви, что Виктор испытывал к нему. Нежная улыбка не покидала лица робота. Даже угрозы Оскара переплавить его, выбросить на свалку теперь казались пустыми, лживыми. Виктор знал: хозяин никогда так не поступит. Его Оскар – лучший на свете, а он – его лучшее творение.       Раненый открыл глаза глубокой ночью. Приглушённый свет у изголовья выхватывал из мрака высокий силуэт. Оскар почувствовал сильную боль в груди и всём теле и, поморщившись, слегка повернул голову.       Виктор «спал». Он погружал себя в режим сна, когда системе нужен был отдых после напряжённого дня. Его ладонь так и покоилась на ладони Оскара, слегка сжимая её. Поражённый, хозяин на миг позабыл о боли. Виктор зачем-то выбрал второй режим «сна», от которого сам пробудиться не мог. Режим давал полноценный отдых системе, но пробудить робота могло лишь прикосновение хозяина.       Оскар поражённо выдохнул в кислородную маску. Вспомнил ранение и то, как Виктор бросился к нему, заслоняя от смерти. Робот сделал ему операцию, но не это так удивило мужчину. Умри он сейчас, Виктор умер бы вместе с ним, навсегда оставшись в вечном режиме сна.       Он не мог признаться себе, что его Виктор пошёл на такое. Выходит, он не простил бы себе смерть хозяина? Какие чувства стоят за этим поступком, даже Оскару стало очевидно.       - Виктор… - прошептал он, робко двинув пальцами. Проснись. Пожалуйста, проснись.       Тусклый свет глянцево отражался от измазанного кровью корпуса, пальцы Виктора, тоже в крови, сжала рука хозяина.       Робот открыл глаза. Страдающий от боли, слабый, но живой, Оскар пытался поднести его ладонь к лицу, чтобы, наверно, поцеловать через кислородную маску или прижать к щеке.       - Хозяин!..       Осторожно выдернув руку, Виктор попытался подавить нахлынувшие чувства, но не вышло. И самое удивительное: его полный нежности взгляд совсем не рассердил Оскара.       - Спасибо тебе, - прошептал хозяин. – Я… горжусь тобой, Виктор. А сам я – ужасен…       - Не говорите так! – воскликнул робот, и, помедлив, всё же обнял Оскара, не тревожа его рану. Он понял, на что намекал хозяин. Оскар всегда заботился лишь о себе, а когда Виктор нуждался в помощи, плевал на него и его раны. Теперь, когда Виктор спас ему жизнь, в Оскаре проснулось чувство стыда. – Вы не ужасны, вы дали мне жизнь, и вчера я сделал то же самое. Это мой долг, каким бы вы ни были. А теперь отдыхайте, - добавил он, отстраняясь. Оскар видел по его глазам, как он радуется. – Вы ещё очень слабы.       - Я… тоже тебя люблю, - произнёс Оскар, когда Виктор сменил ему капельницу и собирался сделать укол и перевязку. Робот так и застыл в замешательстве, с поднятым шприцем.       Оскар улыбался, и улыбку эту не могла скрыть никакая кислородная маска. Всё, что мог Виктор, это улыбнуться в ответ. Он просто не верил своему счастью. Вернулась неуверенность, дрожь, и пришлось снова брать себя в руки.       После укола Оскар уснул без боли, а Виктор закончил перевязку. Избегать ласкового взгляда хозяина, когда он смывал кровь вокруг шва, было не так-то просто, и когда Оскар погрузился в сон, Виктор, наконец, сбросил напряжение и смущение от этого взгляда, пронзающего насквозь, обезоруживающего, и такого родного. Поражённый словами хозяина, робот никак не мог свыкнуться с тем, что он что-то значит для Оскара. Раньше всё было гораздо хуже. Хуже, но привычнее.       Его руки бережно наматывали бинты на рану. Хозяин дышал ровно, его не беспокоила боль, и смерть больше не грозила хрупкой человеческой жизни.       Закончив, Виктор склонился над спящим. Наконец-то он заслужил самый драгоценный на свете подарок, почувствовал, какая она, взаимная любовь.       - Мой Оскар, - шепнул он человеку и тихонько поцеловал его в лоб, слегка задержав поцелуй. – Любимый Оскар.       Чтобы ненароком не потревожить его сон, Виктор вышел за дверь. Отчего-то хотелось совершить нечто безумное, как в припадке ликования. Наконец-то его любят, и, благодарный за эту любовь, Виктор готов был горы свернуть, лишь бы так было всегда.