***
— Итак, Слизерин и Гриффиндор? — миссис Торнтон подняла глаза на класс, отвлекаясь от листка с именами студентов. — Я рада приветствовать вас на нашем первом занятии, — сегодня она надела розовое платье с пышными рукавами. По лицам учащихся нельзя было сказать то же самое. — Вы моя первая группа, поэтому я немного волнуюсь, — смущенно добавила женщина. — Для седьмого курса мы взяли за основу упражнение американского магловского психолога Артура Арона "Тридцать шесть вопросов для создания близких отношений". Недоумевавшие студенты смотрели на женщину с явным недоверием и даже каким-то пренебрежением. Никто всерьез не воспринимал слова этой дамы. — Сейчас вы разобьетесь на пары, которые формируются по принципу случайного выбора партнера. О том, кто станет вашим партнером вы узнаете, когда наденете медальоны, которые вам прислали утром и прикоснетесь к ним. Еще до подъема каждому студенту прислали аккуратный медальон с лазуритом и записка в которой сказано не надевать его до первого занятия. — Моя задача дать вам список вопросов и предоставить вас друг другу. Тридцать шесть вопросов и тридцать шесть дней. В день вы должны провести совместно не менее одного часа наедине. Соответственно, вы можете растянуть по одному вопросу на день, а можете задать сразу все за один, однако оставшиеся тридцать пять дней вы все равно должны будете провести вместе положенное время за любыми разговорами и действиями, которые не несут вред здоровью каждого из вас, — выразительно взглянув на студентов, профессор убрала со лба прядь и заправила ее за ухо. — Простите, профессор, а где мы будем заниматься, ведь всем парам нужно быть наедине, если я правильно вас услышала? — Гермиона Грейнджер подняла руку, когда уже задала вопрос. — Медальон сам выберет вам место для встречи, где будет свободно в данный момент. Все это было как-то очень уж странно. Видно, что методика экспериментальная и не совсем еще доработана, но Министерство, судя по всему, возлагало большие надежды на нее. — По моей команде вы наденете медальоны и закроете глаза. После чего я раздам вам список вопросов которые каждый из вас должен задать друг другу и честно на них ответить. По итогу, если вы избегаете встреч без веской причины, медальон начнет доставлять вам некоторые неудобства, — с улыбкой добавила профессор. — Если у вас возникнут вопросы можете ко мне обращаться. А сейчас надевайте медальоны.***
Гермиона Грейнджер вдруг почувствовала себя крайне дурно. Из всех студентов змеиного факультета ей выпал самый ненавистный. Хотя в этом-то и была суть подбора партнера. Столкнуть лбами двух ненавидящих друг друга людей и превратить их если не в друзей, то хотя бы в людей, которые не будут плеваться желчью при одном только взгляде друг на друга. Взглянув на Малфоя, можно было сказать, что он тоже не особо счастлив провести тридцать шесть часов в обществе с заучкой. Коротко смерив ее взглядом, каким смотрят на грязь на новых ботинках, он прошел через толпу к двери, по пути задев кого-то из гриффиндорцев плечом. — Видимо, Драко совсем не повезло, — пожав плечами сказал Блейз Забини. Неприятно слышать такое, тем более, если ты ничем этого не заслужила. Гермиона сделала вид, что ничего не произошло и с видом полнейшей незаинтересованности в произошедшем двинулась следом за Гарри и Роном, которые решили сходить к Хагриду, пока не начался другой урок. По пути к Хагриду сработал медальон Рона. Внешне это никак не наблюдалось, но тот сказал, что словно почувствовал толчок в грудь. Буркнув что-то похожее на : " Тупая Пэнси", он попрощался с друзьями и двинулся обратно. — Тебе ведь достался Малфой, да? — Гарри как всегда был проницателен. — Увы, — тяжело вздохнув ответила девушка. — Мне не нравится эта затея, она глупая и не рациональная, хоть я и понимаю, что в этом есть определенный смысл, но... способ выбран просто чертовски глупо. Камешек каким-то образом попал Гермионе в туфлю, и она остановилась, держась одной рукой за плечо Гарри, стала снимать туфельку, чтобы вытряхнуть мусор. — Они не стали придумывать, что-то действительно действенное, а просто предоставили нас самим себе, фактически столкнув лбами. Я их не понимаю, — Гермиона отцепилась от парня и они двинулись дальше. — Интересно, что у других курсов? — спросил Гарри. — Понятия не имею, но если это так же плохо как и у нас, то я сочувствую Джинни. Встреча с Хагридом была теплой. Великан что-то говорил про то, как быстро они растут и как им всем сейчас нелегко. Он был рад, снова вернуться в школу и работать здесь, да и они, собственно, тоже. Сложно отпускать родные стены. В Хогвартсе случалось много хорошего и не очень. Но все, что здесь происходило было впервые. Все это было важным для них. Они недолго поболтали обо всем и ни о чем. На душе осталось приятное тепло, и ощущение будто все как раньше.***
День пролетел незаметно. Уроки, задания и лабораторные. Не хватало некоторых преподавателей и учеников, но все как могли старались не придавать этому большое внимание. Все пытались сгладить углы и не дать плохим воспоминаниям пробиться наружу. Оставлять все позади было трудно, особенно когда твой вчерашний враг сидит за соседней партой и ходит как ни в чем не бывало, дышит с тобой одним воздухом, а твои друзья, знакомые или даже родственники лежат в сырой земле по их вине. И хоть каждый понимал, что те, кто действительно убил их близких был наказан, сама мысль о том, что люди находящиеся так близко, косвенно связаны с убийцами, не давала им покоя. Но люди терпели общество друг друга весь день и ничего страшного пока не произошло. Ближе к вечеру у Гарри тоже сработал медальон и он ушел из гостиной. Гермиона так и забыла спросить кто его "партнер" по программе, была слишком занята своими проблемами. Её украшение не подавало никаких признаков жизни, она уже начала думать, что он не работает и втайне стала этому радоваться. Посидев немного в гостиной, возле камина с чашкой мятного чая, девушка успокоилась и решила принять все как данность. "Это просто надо пережить, я ведь вернулась учиться, а не волноваться из-за какого-то Малфоя" — так она себя успокаивала. Гермиона Грейнджер была назначена старостой Гриффиндора, от поста старосты школы она отказалась, уступив это место кому-то другому. Но отдельную комнату ей выделили, объяснив это тем, что заботятся о ее душевном равновесии. Вспомнив эту формулировку девушка горько усмехнулась. Душевное равновесие... Проще было бы в открытую заявить, что она ненормальная, сломанная, непригодная больше для нахождения в социуме ночью. Пройдя в комнату, и скинув мантию на спинку стула, Грейнджер плюхнулась плашмя на кровать, раскинув руки в стороны. Она вздохнула полной грудью и только сейчас почувствовала как устала за этот долгий день. Мышцы живота и спины расслабились, и девушка чуть было не уснула прямо в одежде. Нехотя сев, она стянула с себя жилет и уже начала расстегивать рубашку, как вдруг почувствовала неожиданный толчок в грудь. "Выручай - комната. Сейчас" Вытащив медальон из-под рубашки она посмотрела на него. Простой на вид кусок серебра с лазуритом, но она знала, что в нем плещется магия. Синий камень вдруг показался ей жидким, со странным мерцающим блеском. Она надавила на него подушечкой большого пальца и погладила, словно пробуя на ощупь. Внезапно камень под нажимом пальцев провалился вовнутрь, а Гермиона окунулась в давящую со всех сторон темноту. — Добро пожаловать на допрос, Грейнджер.***
Рука тянется к ее горлу. Она душит, но девушка не может ничего сделать. Она не воздействует на руку, которая сжала ее горло сильнее. Воздух больше не попадает в ее организм, но сопротивление еще осталось и она изо всех сил пытается оттолкнуть невидимого противника. Рука сжимается все сильнее, а сил бороться становиться все меньше. Наконец перед тем, как ее глаза закроются, она видит причину ее смерти. Рука с противным шрамом машет ей на прощанье. " Грязнокровка" Холодный пот прошиб тело. Она чувствовала себя так, словно ее тело прокрутили через мясорубку. Горло саднило. — Наконец-то, — голос приближался. — Я думал ты сдохла. — Не дождешься, — она зашлась в кашле, глотая необходимый воздух. — Я смотрю, ты тоже сообразила, что медальон это порт-ключ, — Малфой стоял в шаге от нее и смотрел с высоты своего роста на лежащую прямо на полу девушку. — Но активировать его плохая идея, как видишь. По крайней мере для тебя уж точно. — Да, я уже поняла это. Приняв сидячее положение, она потрогала шею, чтобы убедиться в наличии синяков. — Ты будешь молчать об этом, ясно? — ее взгляд исподлобья почему-то рассмешил его. — А что мне за это будет? — ехидно спросил Малфой садясь на стул. — Ничего, — она снова почистила горло. — Но что-то будет, если ты расскажешь. В ответ на её слова он лишь громко показательно рассмеялся. — Мой отец в тюрьме, мать почти мертва, сам я вынужден находиться с вами под одной крышей, — его глаза зло сверкнули. — И ты считаешь, что мне есть чего бояться? — Я считаю нам всем есть чего бояться. — И чего же боишься ты? — Малфой вопросительно поднял бровь. — Этого вопроса нет в списке, Малфой. — девушка поднялась и присела на стул напротив. — Сколько времени я была там? — Если говоря "там" ты подразумеваешь пол, то примерно минут 20. — Отлично, значит нам осталось только сорок минут терпеть это. Малфой тяжело вздохнул. — Итак, начнем. Гермиона достала листок из кармана юбки. Малфой тоже вытащил откуда-то листок. И первый вопрос они зачитали практически хором." Имея возможность выбора во всем мире, кого бы вы хотели пригласить к себе на ужин?"
Малфой сидел закинув ногу на колено и пытался сконцентрироваться на ответе. Но его отвлекало буквально все: тихое дыхание напротив, запах другого человека, ее волосы прилипшие ко лбу, дурацкая рубашка, которая была слишком расстегнута. Само ее присутствие было для него чем-то вроде слегка больного зуба: не болит настолько , чтобы идти к врачу, но постоянно ноет и вызывает дискомфорт. Задумавшись, Грейнджер закусила губу, чем еще больше взбесила Малфоя. — Я бы пригласила родителей. — Так пригласи, в чем проблема? Они же вроде живы, или нет? — Да, живы, но это сложно. А ты не тот человек, кому я бы хотела рассказать правду. — Боишься, что я что-то сделаю с ними? — Малфой быстро раскусил ее. — Я не боюсь, я опасаюсь, — девушка коротко взглянула на его левое предплечье. — На твоей руке все еще есть метка, а это значит, что ты все еще опасен. — Вот оно что, — Драко посмотрел куда-то вбок. — Тогда мне придется умереть, чтобы такие как ты, наконец не смотрели на меня как на монстра. Девушка посмотрела на Драко и он резко повернул голову. Их глаза встретились. Юноша поднялся со своего места и шагнул к ней. Гермиона внутренне сжалась под его взглядом, но не отвела глаз. Он поставил руки на спинку стула по разные стороны от девушки. — Ты ведь хочешь этого, не так ли, Грейнджер? — его дыхание щекотало ей лоб. — Ты ведь только и ждешь пока такие как я сдохнем? Гермиона старалась "держать лицо", но ее голос едва слышно дрогнул. — Я не говорила этого. Мгновения неуверенности хватило, чтобы он все понял и начал наступление, пробивая ее оборону шаг за шагом. Ему хотелось сделать ей больно, чтобы она поняла, как сильно она ему не нравится, и общение с ней ему досаждает. — Нет, но признайся, ты же хотела бы запустить в меня одно из непростительных заклятий? Сделать это так же легко, как это сделал бы я, — его рука плавно опустилась ей на шею. Его взгляд словно гипнотизировал ее. Уже второй раз за день она почувствовала приступ тошноты и колющего страха. Она не боялась его рук, она боялась темноты, которая стояла у него за спиной и тянула свою черные руки к ее ногам, постепенно вплетаясь в ее тело. Кокон начал обрастать, поднимаясь от ступней к коленям, и выше. Её расфокусированный взгляд дал понять, что что-то не так. Это не та реакция. Она должна бояться, но казалось та была в смертельном ужасе. Неужели он перестарался? Или дело не в нем? Выражение дикого страха застыло на ее лице и слезы начали капать на юбку. Так не должно быть. Это не нормально. Гермиона не могла пошевелиться. Она больше не видела Малфоя, он пропал, оставив лишь часть себя. Его глаза смотрели на нее из темноты и она чувствовала их загробный холод. — Пожалуйста. Это все, что ей удалось сказать, прежде, чем темнота добралась до горла. И все повторилось снова. — Черт, Грейнджер, очнись давай, — Драко смотрел на ее побелевшие костяшки пальцев. Она резко подняла руки и начала душить себя. Заходясь в диком кашле она упала со стула и начала кататься по полу. Конвульсивно дергаясь, она ударялась головой о стул и из ссадины на лбу потекла струйка крови. Драко не знал, что ему делать. Второй раз он видит ее такой, но в тот раз было не так жутко. До этого она просто душила себя и кричала. И тогда это было очень быстро. Большую часть врмени она просто лежала без сознания. А сейчас казалось ведет бой сама с собой. Малфой убрал стул, как раз когда она почти ударилась виском о ножку. В тот раз он просто подождал пока все пройдет само, но сейчас надо было что-то делать. Темнота вновь приобретала черты человека. Размытый силуэт душил девушку, не давая ей и глотка воздуха. " Теперь это конец" Собственный голос в голове показался ей чужим, а может это был не ее голос, а темноты. Но это невозможно. Ведь она и есть темнота. Это ее руки душат ее каждый раз, это ее страхи окутывают с ног до головы и это она должна умереть. Любая из них. Малфой не знал, что делать, а время неумолимо уходило. Гермиона билась в конвульсиях уже не так интенсивно как до этого. Ее глаза начали закатываться, а кожа сереть. Решив, что нужно хотя бы попытаться, он сел девушке на живот, зажав ногами тело, и попытался оторвать ее руки от шеи. Выходило не особо успешно, так как с Гермиона с какой-то не присущей девушке силой сжимала пальцы на своей синей шее. Ударив ее по щекам пару раз, он попытался снова отцепить ее пальцы. Толк в этом был, так как уже после четвертой попытки ему удалось это. — Черт, Грейнджер, прекрати это, твою мать, — с силой прижав ее руки к холодному полу, он посмотрел в ее широко открытые глаза. Огромные зрачки и заметно помутневшая радужка. Что ему с этим делать он не знал. Но она вдруг обмякла в его руках и отключилась. Он перестал держать ее руки, поднялся и отошел на три шага назад. Даже ему было жутко смотреть на нее. Кровь все еще текла по лбу. Шея была похожа на один сплошной синяк со следами ногтей. Мерзкая кровь чудилась ему везде. — Грейнджер, ты сдохла? Ему никто не ответил, но по еле заметно поднимающейся груди, он понял, что она жива и дышит. Он уже было решил перенести ее в больничное крыло, но вспомнил, что она просила его не говорить никому. Сам не зная почему он это делает, он поднял ее обмякшее тело на руки и уложил на только что появившуюся кровать. — В конце концов, ты сама так хотела, — сказал юноша идя к двери. Остановившись перед выходом он все-таки ответил ей на вопрос. — Отца. Я бы позвал его.