Тридцать шесть вопросов

Вам хотелось бы стать знаменитым? В какой сфере?

— Думаю, мне хватит той славы, что у меня есть, — ответил он. Серые глаза смотрели в пол. Изящные длинные пальцы ногтем ковыряли кутикулу. — Мне более, чем достаточно моей. — Серьезно? Я думал ты всегда хотела стать мозолью на глазах всего мира. Это было уже второе их совместное занятие. И Гермиона все больше убеждалась, что оно работает наоборот. Язвительные вопросы, постоянные стычки. Эти двое не могли поддержать нормальную беседу даже в течение трех минут. — О, так ты умеешь думать, Малфой? Это похвально, весьма похвально, — её губы сжались в тонкую линию. Юноша сложил губы в кривоватое подобие улыбки. — Мне казалось, что ты хотел быть кем-то более популярным, чем просто сыночек богатенького папочки. — Тебе показалось, — ответил более резко, чем собирался и тем самым выдал себя с потрохами. — Правда? — Гермиона не была дурочкой и хорошо могла читать людей. Поняв, что нашла щель в его броне, она принялась ковыряться там палкой. — Может ты все же расскажешь мне? — Слушай, Грейнджер, мы не друзья, и я не собираюсь мило болтать с тобой о своей жизни, обмениваться секретами и выбирать тебе цвет лака для ногтей, — брезгливо выплевывая слова, Малфой стал подниматься со стула. — Я не прошу о дружбе, я всего лишь хочу, чтобы эти занятия не приносили нам больше неудобств, чем могли бы. Весь ее нелепый понурый вид раздражал его. В ее словах была доля логики, но она его не проведет этими дурацкими уловками. Такие как Грейнджер всегда норовят залезть в душу, а ему это совсем не нужно. Неожиданно для самого себя все ее слова и действия выводили юношу из равновесия. — Нет, Грейнджер, не надо строить из себя душку, — он вплотную подошел к ее коленям. — Ты пытаешься копаться во мне, а после используешь мои слова против меня же. Он слегка наклонился к ней и приподнял ее подбородок наверх. Теперь, когда их глаза встретились, он на несколько секунд почувствовал себя придурком. В глазах Гермионы плескалась обида. Невысказанные слова в его адрес стрелами летели в его грудь. Затем Малфой наклонился еще ниже, так низко, что смог рассмотреть маленькую родинку на ее плече. В нос ударил сладковатый запах миндаля вперемешку с ароматом фиалки. Это было что-то близкое ему, но давно забытое. — Я тут, просто потому, что так надо, а не потому, что мне хочется болтать с тобой, — его дыхание обожгло ей шею. С трудом поборов тот ступор, в который она впала, девушка поняла, что находится в невыгодном положении и надо каким-то образом перетянуть преимущество на свою сторону. Она резко повернула голову и встретилась с ним лицом к лицу. Губы Драко были в нескольких миллиметрах от ее губ. — Не надо воображать себе того, чего нет, Малфой, я лишь пытаюсь быть вежливой, а ты прикидываешься жертвой. Хотя тебе это не впервой, не так ли? Вызов в ее глазах взбесил его, все его демоны, с трудом сдерживаемые под слоем внешней брони готовы были выскочить наружу в любой момент. — Ты ведь только и умеешь, что прикидываться несчастным, а сам даже не хочешь сделать что-то со своей жизнью, ты просто... — она не успела договорить, потому что Малфой заткнул ей рот одной ладонью, а второй крепко держал за шею. — Заткнись, заткни свой поганый рот! Впервые за долгое время ей стало страшно не от себя, а за себя. Его туманный, дикий взгляд, перекошенный злобой рот и морщина между глаз внушали ей страх. Она пыталась оторвать его руку от шеи, но безуспешно. В глазах начали плыть круги, а пальцы сжимающие шею, казалось давили с удвоенной силой. Непроизвольно потекли слезы. — Ты не проведешь меня, маленькая тварь, я не поверю твоим слезам, — безумный взгляд смотрел сквозь нее. Паника рождала панику. Ей начали мерещиться свои чужие руки. Его глаза становились ее глазами, его губы ее губами. Он становился ей. Её больной разум не давал ей покоя. Никогда раньше эти приступы не происходили так часто. Обычно все так плохо было только по ночам. Чувствовать такое среди дня было большой диковинкой. К руке на шее присоединились еще две. Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что руки принадлежали ей. — А ты, однако, хитрая, Грейнджер, — хватка на шее заметно ослабилась. — Убить себя моими руками - умный ход, браво, заучка! Хриплый смех вернул ее в реальность. Уставившись на него полными слез глазами, она сейчас была так похожа на манекен: белая кожа, красноватые губы и широко раскрытый взгляд. — Ты просто кретин, — устало прохрипела Гермиона, потирая шею. Малфой присел на корточки. — Зато ты больше не будешь лезть ко мне в жизнь, так ведь? — Я и не пыталась, мне не настолько интересна твоя жизнь, ты слишком большого о себе мнения. — В этом вся ты, даже сейчас ты не прекращаешь язвить мне. — Вся я? — она усмехнулась, чем даже позабавила его, иногда казалось, что у них больше общего, чем кажется. — Когда ты стал экспертом по Гермионе Грейнджер? Ввели новый предмет, а я не в курсе? — Мне не нужно посещать курсы по Грейнджероведению, ты же как открытая книга, — он зачем-то тронул ее коленку. — Пожалуйста, не пытайся больше копошиться во мне, если ты думаешь, что тараканы есть только в твоей голове, то ты рискуешь ошибаться. — Прости, я не собиралась лезть тебе в душу, — она смотрела на него со всей серьезностью. — Я только что пытался тебя задушить, а ты извиняешься передо мной, — встав с корточек, Малфой посмотрел на нее сверху вниз. — Возможно ты еще более больная, чем я думал. — Нет ничего плохо в том, чтобы принять свои ошибки, мне так становится легче жить. — Это хорошо, наверное. — Когда-то я хотел стать знаменитым врачом, — Драко подумал, что он должно быть свихнулся, раз решил сказать ей об этом. — Это была замечательная мечта, Малфой, спасать жизни намного лучше, чем калечить их. Я хотела быть преподавателем. — Думаю тебе бы подошло, ты же мисс Всезнайка. — К сожалению, есть много того, чего я не знаю, — она умоляющего посмотрела на него. — Помоги мне пожалуйста, я уверена, что неспроста нас поставили в паре, мне кажется у тебя есть что-то, что мне поможет.