Изольда

      Изольда лежала на спине, прижав руки к лицу и тяжело дыша, словно после долгого бега. Ей только что снился яркий, отчётливый сон. Старый шрам в форме зигзага молнии на ее лбу горел под пальцами так, будто к коже приложили добела раскалённую проволоку. Она села, не отрывая руки от шрама. По мере пробуждения очертания спальни проступили яснее, сквозь шторы пробивался тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Изольда еще раз ощупала шрам — боль всё не проходила. Она зажгла настольную лампу, вылезла из постели и подошла к зеркалу шкафа. Там отразился типичный подросток лет четырнадцати, вытянувшийся за лето, угловатый, благо, что без прыщей. Как и обещала мама, она резко выросла, перестав напоминать ребенка из начальной школы, из-за чего вся старая одежда стала короткой. В темноте виднелись яркие зеленые глаза, скрытые из-под взлохмаченной рыжей косички. Шрам выглядел, как обычно, но его по-прежнему саднило. Изольда попыталась вспомнить, что же ей опять приснилось. Всё было настолько реально… Два человека, которых она знала, и ещё один незнакомый… Изольда сосредоточенно сдвинула брови, силясь вспомнить. Ей явилось смутное видение полутёмной комнаты… На коврике у камина — змея… Коротышка по имени Питер, по прозвищу Хвост… и холодный высокий голос — голос Лорда Волан-де-Морта. От одной этой мысли Изольде показалось, будто у нее внутри все заледенело. Стараясь вспомнить, что же ей приснилось, Из взяла ручку и тетрадь, куда записывала подобные сны, и начала структурировано записывать свой сон. Она глубоко вздохнула, пытаясь воскресить в памяти, как выглядел Лорд Волан-де-Морт, но тщетно. Хвост развернул кресло, Изольда увидела то, что сидело в нём, ее охватил приступ ужаса, она проснулась… Или причиной была боль в шраме? А кто же тот старик? Ведь там точно был какой-то пожилой человек, Из видела, как он упал. Но здесь всё путалось; Изольда глубоко вздохнула в попытке успокоиться, стараясь восстановить картину той скудно освещённой комнаты. Волан-де-Морт и Хвост говорили о ком-то, кого они убили, — Изольда отдаленно слышала это имя… И замышляли убить кого-то ещё. Ее… Мысли Изольды составляли пчелиный рой, но на бумаге они были четко изложены, и Поттер с ужасом уставилась на собственно написанную фразу: «Если ты будешь следовать моему плану, Хвост, Министерство никогда не узнает, что пропал ещё кто-то. Ты сделаешь это тихо и без суеты; я очень желал бы исполнить это сам, но в моём теперешнем состоянии… Ну же, Хвост, устраним ещё одно препятствие — и нам открыт путь к Изольде Поттер. Я не прошу тебя выполнить это в одиночку. К нам скоро присоединится мой верный слуга». Изольда в ужасе смотрела на другие записанные фрагменты сна. Нагайна? Берта Джоркинс? Верный слуга в Хогвартсе? Что?! Если последнее могло быть игрой ее разума, то первые два имени она слышала впервые в жизни. — Что-то случилось, хозяйка? Изольда вздрогнула. Во сне была змея. И именно ее звали Нагайна. В книгах, которые она читала, упоминалось, что у Волан-де-Морта была верная соратница… Но никогда не встречалось ее имени… Так ее звали Нагайна? Или нет? — Меди, ты меня напугала, — призналась Иззи. — Ты во сне говорила на парселтанге, — сообщила ей гадюка. — Что?! Изольда испугалась не на шутку. Единственный человек в мире, кроме нее, кто говорит на змеином языке — тот, кто ей снился. Но раньше у нее болел шрам, когда Волан-де-Морт был близко… Но его просто не может быть здесь… Великий Тёмный Маг притаился где-то на Тисовой улице — это же бред, абсурд… Изольда прислушалась к тишине вокруг. Не скрипнет ли ступенька, не донесётся ли шорох мантии? И едва не подскочила — за стеной под Дадли скрипнула кровать… Изольда вздохнула и посмотрела на встревоженных Салли и Меди. Надо взять себя в руки. Ведь это глупость. В доме никого нет, кроме родителей и Дадли, а они, разумеется, ещё спят и видят безмятежные, ничем не омрачённые сны. Изольда не говорила им о своих сновидениях. Хватило того, что она призналась маме, что было ее боггартом. Мама была в ужасе. Ее лицо побелело, и женщина молчала весь остаток дня. Ее родители не волшебники, поэтому своими снами она только напугает их… и возможно добьется того, что папа заберет ее и Дадли из Хогвартса и отдаст в частную школу, которую может контролировать. Изольде нравилось учиться в школе чародейства и волшебства, и она не хотела возвращаться в обычную школу, когда в Хогвартсе было столько удивительных предметов… И друзей, и профессоров. Иззи хотела вернуться в школу, поэтому не говорила родителям о своих снах. Также как не говорила, потому что мама может посчитать это ПТСР, вызванным забытыми воспоминаниями и травмой, и отвести ее к психологу. Изольда не представляла, что скажет ему. «Здравствуйте, Темный волшебник хочет меня убить?» Прямой билет в психиатрическую больницу. Желая рассказать кому-нибудь, Изольда написала подругам. И пожалела, что побеспокоила их, потому что они переживали больше ее. Гермиона написала, чтобы она срочно написала директору или декану, а сама она посмотрит пару книг. Дафна сообщила родителям и те не на шутку встревожились… Изольда знала, что поиски Гермионы не увенчаются успехом — если даже «Гримуар», который Поттер выучила наизусть, не помог, то что говорить про такие книги, как «Обычные магические болезни и недомогания»? «Авада кедавра» считалась не достаточно темным заклинанием для первой книги, и крайне ужасным для второй. И где посмотреть? Вся библиотека Гринграссов не дала ответа. Написать директору или декану? У Изольды не было ни малейшего представления, где они проводят летние каникулы. Всего воображения Изольды не хватило, чтобы представить профессора Снейпа на море среди отдыхающих. Или профессора Дамблдора. Отдыхающий директор — что-то из разряда фантастики. И беспокоить их? А если это окажется пустышкой? Написать крестному? Спасибо, она уже побеспокоила родителей Дафны. Но Сириусу она писала. От него пришло уже два письма. Теперь она ждет ответ на третье. Оба принесли не совы (как принято у волшебников), а большие яркие тропические птицы. Салли неодобрительно отнеслась к экзотическим пришельцам и весьма скептично смотрела на них — и это с учетом, что она прижилась с Меди! Изольда же, напротив, была им очень рада — в ее воображении сразу возникли пальмы и белый песчаный пляж. Изольда надеялась, что где бы Сириус ни находился (тот никогда об этом не писал — на случай, если письмо перехватят), он хорошо проводит время и восстанавливает силы. Почему-то с трудом можно было представить себе дементоров, способных долго продержаться на солнцепёке — возможно, поэтому Сириус и подался на юг. Его письма, которые теперь спрятаны вместе с книгами по некромантии, были очень бодрыми и в обоих он напоминал, что Изольда может писать ему в любое время. Он даже обещал поискать еще интересные для нее книги в библиотеке его семьи… Изольда так и просидела с Меди и Салли до рассвета, а потом спустилась сделать завтрак. Без грамма сахара. И желательно простую кашу.

***

Изольда заканчивала со своей половинкой грейпфрута, когда папа вскочил из-за стола и отправился на работу, на прощание поцеловав всю семью. Дадли ушел к своему другу Пирсу, а Изольда осталась вместе с мамой. Именно сегодня они решили сходить на могилу родителей. Изольда очень нервничала, она не знала, что встретит в Годриковой впадине. Будут ли могилы ее родителей? Как ей их найти? Также Иззи прочитала и узнала, что в Годриковой впадине живет много волшебников. И учитывая сны… Поттер боялась появляться там. Изольда не знала, чем это вызвано — страхом перед снами… или осознанием того, что это случилось. Что мама умоляла пощадить ее, даже просила убить себя взамен дочери… Для Изольды родители, любящие своего ребенка, не были непривычным делом, но знать, что ради нее это сделали… Что ее жизнь поставили выше их… и… и как ее прожить, чтобы родители гордились ей? И как в этом не потерять себя? Изольда с мамой прошли расстояние до моста в полной тишине, каждая погруженная в свои мысли. Для миссис Дурсль это было первое посещение могилы сестры… И Из боялась узнать, о чем думала мама. Добби встретил их в обговоренном заранее месте, и после неприятной удушливой тьмы они появились посреди безлюдной улицы. Утреннее солнце освещало окрестности, из-за чего Из могла увидеть однотипные дома, ведущие к площади, и церковь вдали. Приведя себя в порядок — главным образом, поборов тошноту — они медленно пошли к церкви. Когда они шли по улице, Изольда невольно подумала, что это напоминает Литтл Уинг. Также солнечно, размеренно и спокойно… Иззи была уверена, что через час на улице появится больше местных жителей, и они привлекут к себе внимание… просто потому, что они не местные. Любой из коттеджей, мимо которых они проходили, мог оказаться тем самым, где когда-то жили папа Джеймс и мама Лили, а может быть, еще какой-нибудь знакомый волшебник. Изольда разглядывала, парадные двери и крылечки и пыталась понять, помнит ли она их, зная в глубине души, что это невозможно, ведь ей едва исполнился год, когда ее забрали отсюда. Она даже не была уверена, можно ли ещё увидеть их прежний дом. Изольда не знала, что происходит после смерти людей, на которых было наложено заклятие Доверия. Вдруг улочка свернула влево, и перед ними открылась уютная деревенская площадь. Она была прибрана, и напоминала другую площадь в благоприятном районе. Изольда приметила несколько магазинов, почту и паб, а также скульптуру в центре. Они продолжали идти к церкви, уже приметив цветные витражи в маленьких окнах, как мама резко остановилась и ахнула. Изольда напряглась, и, не спрашивая, проследила за ней взглядом. Мама напряженно смотрела на скульптуру в центре, и когда Изольда поняла, что изображено на ней, также пораженно замерла. Не сразу она поняла, что трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у неё на руках — это ее родители и она сама. Она и представить себе не могла, что им поставлен памятник. Так странно было видеть саму себя в виде каменного изваяния. Счастливый, весёлый малыш без шрама на лбу… без воспоминаний о той ужасной ночи… — Пойдем, — шепотом сказала мама, и они снова повернули к церкви, справа от которой находилась узенькая калитка на кладбище. Женщина бесшумно открыла ее, и перед глазами представились ряды надгробий, освещенных солнечным светом. Изольда потерянно подошла к ближайшей могиле, где был похоронен некий Аббот. Иззи вспомнила, что в Пуффендуе учится Ханна Аббот… может это ее дальний родственник. На самом деле девочка удивлялась, что на многих могилах встречались знакомые фамилии. Изольда пораженно уставилась на гранитное надгробие «Кендра Дамблдор», даты рождения и смерти, а чуть пониже «и её дочь Ариана». Ещё на камне было выбито изречение из Библии: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Дамблдор? Как… профессор Дамблдор? — Иззи… — тихо кивнула ей мама, и Изольда осторожно подошла к ней. Девочка почувствовала, как тяжесть сдавила ей грудь. Такого с ней никогда не было на могиле бабушки и дедушки — она их знала только по рассказам мамы. В данном случае горе и вина физически тяжёлым грузом придавило сердце и лёгкие. Могила оказалась всего через два ряда от Кендры и Арианы. Надгробие было из белого мрамора, как и у Дамблдоров, оно словно светилось в темноте, так что читать было легко. Изольде не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова. Джеймс Поттер. Лили Поттер. Последний же враг истребится — смерть. Изольда читала медленно, словно у нее больше не будет возможности понять смысл надписи. Фраза была странной, но навевала Из на размышления. Только в прошлом году Изольда в полной мере узнала, что такое смерть, и буквально два месяца назад поняла, что она конечна и неотвратима. Все остальное исправить можно, но не это. Даже с Гримуаром. Только пятнадцать минут есть на то, чтобы вернуть человека к жизни с необратимыми последствиями для его организма. И только день у очень опытного некроманта в результате сложного ритуала… Если она решит воскресить родителей, то вместо них будет груда костей (или что за это время остается от тела?)… Если она решит воскресить Эбигейль Грей, из-за которой она перечитала и выучила весь Гримуар наизусть, то вместо нее будет разлагающийся труп. Изольду передернуло от собственных мыслей. Удивительно, но могилы содержали в чистоте и порядке. Даже пара венков были возложены… И златоцветник с полынью. Изольда удивилась такому выбору цветов, когда искала место для своих искусственных полевых цветов — мама Петунья сказала, что мама Лили любила эти цветы. Но при этом она сама принесла искусственные лилии. Они стояли в полной тишине, и дольше обычного — Изольда ждала, когда мама по обыкновению махнет рукой к выходу, но этого не происходило. Время шло. Изольда испытывала странную смесь эмоций. Пустые слова и букет искусственных цветов не смогут изменить того, что останки ее родителей лежат здесь, ничего не ведающие, ко всему равнодушные. Изольда стиснула губы, уставившись на могильный камень, скрывающий место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живая дочь стоит здесь, так близко, и ее сердце всё ещё бьётся благодаря их самопожертвованию, хотя она не знает, достойна этой жертвы или нет. Эмоции мамы определить было еще тяжелей. Вместо ее обычного выражения была пустая маска, которую Изольда не знала, как читать. Она взяла женщину за руку, и та вздрогнула от неожиданности. — Пойдем? — осторожно спросила Иззи. Мама кивнула и, собравшись, уверенным шагом пошла с кладбища — мимо яркой и тихой церкви к невидимой вдали калитке. Уходя с кладбища, Изольда то и дело оглядывалась назад, чтобы запечатлеть у себя в голове этот момент. Шли они в полной тишине в направлении, противоположном тому, откуда они прибыли. Уже было видно, где кончаются дома и дорога выходит на открытое место, когда мама резко замерла и Изольда пораженно не посмотрела в том же направлении, что и она. Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за тринадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленькую Изольду из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; Изольда была уверена, что именно там ударило отражённое заклятие. Они с мамой стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом, который когда-то, наверное, не отличался от соседних коттеджей. Изольда сама не понимала, почему она точно уверена, что это тот самый дом. Девочка не знала, почему его не отстроили заново. Она не чувствовала следов темной магии, поэтому она осторожно коснулась ржавой калитки — не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома. Должно быть, прикосновение Изольды привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили: Здесь в ночь на 31 октября были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их дочь Изольда стала единственным волшебником в мире, пережившей Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью. Изольда задумалась, почему мама могла видеть эту надпись, но быстро отбросила эту мысль, когда вокруг аккуратно выведенных строчек увидела доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежала смерти Девочка, Которая Выжила. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за тринадцать лет, а содержание было у всех примерно одно и тоже. «Удачи тебе, Изольда, где бы ты ни была!», «Если ты читаешь это, Изольда, мы с тобой!», «Да здравствует Изольда Поттер!». Почему-то именно в этот момент слезы появились на глазах Изольды. Этот дом, табличка, ее воспоминания о последних минутах жизни родителей смешались в одно, и это стало слишком много для одной девочки. Чистая случайность помогла ей. Благодаря этому, она стоит здесь, а родители покоятся на кладбище. Они отдали свои жизни — ее мама умоляла пощадить Изольду — и только поэтому Иззи стоит здесь. Она не знала, достойна ли она такой жертвы или нет, но каждый день она будет пытаться стать лучшей версией себя. Легко сбиться с пути и стать безрассудной — Изольда помнит свое помутнение рассудка, когда напали на Гермиону, и она не позволит этому случится вновь. За некоторые ее поступки девочке до сих пор стыдно. Она подвергла опасности не только себя, но и Дафну. Они не позвали Добби, как ожидала Изольда — вместо этого мама отвела ее в ближайшее кафе. — Она ненавидела лилии, — первое, что сказала мама, после того, как им принесли заказ. — А я — петуньи. Но мы постоянно дарили их друг другу. Изольда не знала, зачем тогда они это делали. Потому что мама продолжала сажать петуньи и по сей день, но Иззи никогда не знала, что это были ее нелюбимые цветы. — Мы были в ссоре перед их смертью, — продолжала мама. — Сейчас это кажется глупостью, но тогда я была возмущена до глубины души ее избранником. Правда, и Вернон пришелся им не по душе. Женщина снова замолчала, а Изольда не продолжала разговор.