✘ ✘ ✘
— Как они меня бесят! Я из-за этих долбанных гонок не высыпаюсь! — ноет Тэхён, распластываясь по своему рабочему столу. — Всю ночь под окнами проторчали! Девушка недовольно морщит носик и снова возвращается к разгребанию бумаг в ящиках высокого стеллажа, упирающегося в самый потолок. Как-то внезапно в её жизни становится слишком много разговоров о байкерах и змеях. Слишком много Чонгука в её жизни. — Понимаешь, в чем дело, на них никакие звонки в полицию не действуют: всё куплено! А простым гражданам страдай! — не унимается парень, оттягивая синий галстук и откладывая его в сторону. Минует только час после начала рабочего дня, а усталость уже атакует организм, хватает в крепкие тиски, до победного сжимая виски и не позволяя нормально соображать. Тэхён прав — ночь выдалась шумной и бессонной: наездники железных коней никак не хотели униматься и продолжали гудеть и рычать до самого рассвета. Юа практически уверена, что среди них был и сам главарь, гнушавшийся одевать шлем и игравший со всеми возможными запретами города. Постоянно всплывали картинки негодяя, восседающего на смертоносном автотранспорте; картинки колышущихся от ледяных порывов ветра чёрных волос и сжимающих газ рук, полностью покрытых татуировками. Всё в этом человеке возрождает первобытные чувства, от которых девушка сжимает зубами пододеяльник: это и страх, и злость, и сколько бы Юа не отрицала — восхищение. Нужно быть по-настоящему отбитым человеком, чтобы жить так, как Чон Чонгук. — Если бы в «правосудии» не было столько подкупных жлобов, со всем давно было бы покончено, а все преступники находились бы в положенном им месте: в тюрьме! — плюётся желчью стажёр, спускаясь с табурета и одёргивая полосатую юбку. Она ныряет обратно в танкетки и, подойдя к столу, отпивает из кружки давно остывший кофе. Если бы ещё это растворимое «г» хоть немного бодрило. — Лучше поаккуратней со словами, Ямазаки. Ты находишься в здании, где ушей змей больше, чем их самих, — совершенно серьёзно говорит Ким. Он не успевает стечь со стола на кресло, как в кабинет влетает всклоченный прокурор: Сокджин громко отхлопывает дверь обратно за спину и недовольно смотрит на секретаря. — Я вижу, мы тут расслабляемся? — риторический вопрос. У самого Джина идеально уложенные волосы превратились в настоящее гнездо, рукава тёмно-серой рубашки закатаны по самые локти — не часто этого мужчину можно увидеть в таком неприглядном, растрёпанном виде, а внутри неприятно начинают копошиться черви, подсказывая, что ничего хорошего ждать не стоит. Под строгим взглядом босса Тэхён вытягивается в струнку и, словно нашкодивший ребёнок, часто машет головой. — Так, иди разгребать шкаф, а Юа поедет со мной, — указывает прокурор Ким. «Только бы не случилось ничего плохого», — молит девушка, а по рёбрам скребут кошки. Ямазаки отставляет стакан на столешнице и хватает синий пиджак со стула: на улице сегодня достаточно прохладно. — Когда-то тебе придётся сталкиваться с этим один на один, — уже более спокойно говорит Джин, смотря девушке прямо в глаза и пробирая этим до самых костей. Он с самых первых дней относился к новенькой очень мягко и внимательно, смущая Юа. — Я хочу, чтобы ты была к этому готова. — Куда мы едем? — волнительно сглатывает девушка, а сердце уже пускает дрожь по всему телу — чёртова интуиция никогда не подводила. — В морг. Ещё один труп от наших шипящих друзей.✘ ✘ ✘
— Эти ублюдки пытаются меня подставить! — в ярости рычит Чонгук, ядом плюётся, кулаки сжимает. Эксперт-криминалист смотрит на него с некой жалостью, тяжело вздыхает и закрывает хладное тело простынёй. Никто бы не хотел с раннего утра получить новость о том, что он кого-то прирезал, когда ты занимался совсем иными вещами и на каких-то обкуренных дилеров тебе просто плевать. Но это — дилер, сбывающий свой товар в клуб, принадлежащий одному из чиновников; один из людей Чонов, которому было запрещено иметь дело с федералами — не время себя так подставлять. Вот якобы поэтому поводу Чонгук и решил его устранить. — Согласен, это полный бред, учитывая то, что тебе сейчас нужно сидеть на дне и не высовываться. Но согласись, очень на тебя похоже. Кажется, у тебя появились враги, — умозаключает Джордан. Старый друг Чонгука всегда выручает, если нужно скрыть очередной хладный труп: Джордан без лишних вопросов подделает судмедэкспертизу — всё в лучшем виде. Вот и утром, когда парень узнал, что в морг привезли очередную жертву Чёрного змея, сразу набрал Чонгука. — Так и хочется спросить: почему, блядь, я? — скалится Чон. — Я не этим занимаюсь. Я предпочитаю оставлять руки чистыми. Грязь заметать обычно прерогатива Хосока. — Скоро и прокурор явится, так что, я бы посоветовал тебе быстрее сматываться отсюда, — говорит Джо, закрывая камеру на ключ и провожая знакомого по тускло освещённому коридору. Чонгук мечтает побыстрее вернуться в свой пентхаус — он, к чёртовой матери, сожжёт свой охеренно дорогущий костюм: кажется, будто шатен до самых костей пропах мертвечиной. Он ни за что бы не попёрся в этот морг, но хотелось самолично проверить единственную улику, указывающую на его причастность. Парня лет тридцати нашли с ножевым ранением всего в квартале от места вчерашней тусовки Чонгука, однако, это еще не повод кидать обвинения в его адрес. — Чувствую себя беглым серийным убийцей, — фыркает мужчина, наконец выбираясь из цокольного этажа на свет. Тусклое серое небо, виднеющееся из небольших окон, давит на мозг, а настроение полностью испоганено на весь оставшийся день. — А в этом есть доля правды, — пожимает плечами американец; в его голубых глазах пляшут смешинки, а Чону уже хочется ему в челюсть врезать. — Господи, Джо, просто заткнись! — Не оскверняй божественное слово своими проклятыми устами, — точно нарывается. — Похуй! — в итоге бросает змей и, стуча каблуками налакированных туфель, выходит из здания. Через дорогу, под ветвистым клёном, остался ждать серый «бугатти». Автомобиль с этого ракурса совсем не заметен для прибывших на парковку неприглядного здания, поэтому Чонгук спокойно достаёт из брюк любимое «Мальборо» и с удовольствием закуривает сигарету, оперевшись о дверь своего монстра. Чёрного змея называют дьяволом во плоти, проклинают и обходят стороной, как бы его не оправдывал закон(пусть и насильно — по велению звона монет), но Чонгук считает справедливым, что к нему должны прислушиваться, идти следом и учиться. Он прав, убивая крыс, прав, унижая слабых, прав, защищая свою честь любимыми способами. Почему он должен продавать себя в угоду другим? Он не станет это делать даже под угрозой смерти. Все считают, что у Чёрного змея нет сердца, но они продолжают желать его в свою постель, продолжают пресмыкаться и целовать подошвы его дизайнерской обуви, словно по веянию волшебной палочки выполнять любые приказы. И всё продолжают запихивать в себя его наркоту. Чёрный змей — наркобарон, прикрывающий свои грязные делишки ночными гонками. Пока хмурые вытатуированные амбалы переправляют через океан запретный товар, Чонгук развлекается, раскатывая на любимых игрушках по тёмным улицам Сеула и наслаждается заработанным «чёрным» состоянием. Да, это его жизнь, но он хоть не носится за призраком, засовывая нос в чужое грязное бельё, чтобы вынюхать себе копейки на существование. Чонгук прослеживает взглядом за чёрным автомобилем с госномерами: мерседес припарковывается возле главного входа неприглядного на вид здания — морг тебе не шестизвёздочный отель. Для брюнета не становится неожиданностью, когда из него выходит Ким Сокджин собственный персоной — как всегда, в безупречно отглаженном костюме, статный, с лицом смазливого айдола, — к которому Чон относится максимально скептически, считая, что этот продажный кусок дерьма ни на что не способен. Вот открывается пассажирская дверь, и на пыльный асфальт опускается изящная ножка на высоком каблуке — всё тело Чонгука будто невидимыми иголками прошивает. Он дыхание затаивает, словно его за десяток метров услышать смогут. Девушка выпрямляется, поправляя короткую юбчонку, облегающую самый ослепительный зад, который Чон только видел. Шатен ещё не поднимает взгляд, но уже ощущает, как это тонкое тело трещит под его сильными руками — настолько эта девушка тоненькая. — Пойдём, — зовёт прокурор, но у Юа отстёгивается лямка на лодыжке и ей приходится присесть. Чонгук, не отрывая глаз, затягивается никотином и пускает дым до самого дна лёгких. Он не воспринимает женщин, считает последними лицемерными мразями, использует только для того, чтобы напряжение скинуть и избавиться от извечно сидящего внутри гнева, предпочитая жёсткий секс где-нибудь помимо постели. Он любит, когда его до одержимости в глазах желают, когда до последнего измываются и начинают молить. Чонгука ни к одной не тянуло, ни одна не приносила должного удовлетворения, но есть в этой Ямазаки какая-то первобытная сексуальность, которую он хочет попробовать. Девушка по-прежнему вымораживает до мозга костей, однако, выглядит она, конечно, потрясно. Юа заканчивает мучать застежку и собирается встать, но вдруг взгляд падает на мужчину по ту сторону дороги — зрачки мгновенно расширяются, сердце застревает где-то в области горла. Мгновение — и девчонка его выплюнет. В чёрном взгляде черти, а Ямазаки чудится, что она просто свихнулась. Это определённо мираж, это точно не настоящий Чонгук, сверлящий её своим самым бесовским взглядом. Чонгук не смеет отворачиваться, пусть его и застукали. Наоборот — давит, с вызовом смотрит, говоря: «Я прямо здесь, перед твоими глазами. Если есть смелость — пойди и возьми меня!» Как от этой ауры не задохнуться? Он — её личный ночной кошмар. Кошмар, от которого стоит побыстрей избавиться, иначе он просочится в явь. — Ну что там? — спрашивает Ким Сокджин, буквально за шкирку вытаскивая её из чернильно-вязкого омута. Юа словно из-под глубин океана выныривает, жадно хватая ртом воздух. Она резко вскакивает на ноги, хватаясь за длинную лямку сумки, переброшенную через плечо, как за спасение. — Ничего, — выпаливает девчонка, не понимая, почему бы не тыкнуть пальцем в преступника. Чего это она так испугалась? Она же будущий прокурор и должна быть, словно скала, непробиваемой. — Тогда пошли, нас ждут, — кивает Джин в сторону стеклянных дверей. Юа, не оборачиваясь, шагает вслед за боссом, и только она касается металлической ручки, как слышит громкий рев мотора и взвизгнувшие покрышки у себя за спиной.✘ ✘ ✘
В «мерсе» Ким Сокджина пахнет цитрусами и свежестью прибоя; по лобовому стеклу накрапывает мелкий дождик, собирая кристальные капельки, которые набираются в тонкие ручейки и стекают вниз к капоту. Юа хотела отказаться от предложения босса подвести её до дома, тем более идти здесь совсем недалеко, но в последний момент рассудок взял вверх: портить в грязных лужах новенькую обувь было бы неразумно. Теперь же она елозит пятой точкой по кожаному изогнутому сиденью и старается держать лицо деловой мадемуазель, но всю кожу от нервов иголочками покалывает, будто на ней поселилась огромная семья маленьких гиперактивных ёжиков: бегают себе, резвятся, а ты, Юа, нервничай. Ким Сокджин, безусловно, прекрасный руководитель и отличный прокурор, знающий своё дело до основания, и у него всегда находится ответ на любой вопрос стажёра, но он и до безобразия привлекательный мужчина. Холостой привлекательный мужчина. Оставаясь с ним наедине, Ямазаки начинает безбожно волноваться: ей не хочется окунуться в грязь лицом и показаться полоумной идиоткой. При прокуроре хочется быть настоящим профессионалом и не летать в облаках, но как это возможно, когда в полуметре от тебя сидит само совершенство? — Этот дом? — спрашивает Джин, сверяясь с навигатором. — Второй подъезд, — уточняет девушка и застёгивает глянцевые пуговички на пиджаке. Она перебрасывает через плечо лямку маленькой синей сумки и готовится бежать до двери со всей возможной скоростью. В течение всей дороги от офиса до дома дождь только усиливался, затягивая небо страшными тёмными тучами — надвигаются сумерки, превращая Сеул в город призраков. Автомобиль останавливается точно возле нужного подъезда со стороны двери Ямазаки — очень внимательно. — Как ты? — совершенно будничный вопрос, но такой неформальный и пропитанный искренним беспокойством, что Юа в раз теряет лицо: с недоумением вскидывает брови, мятясь в тёпло-карих глазах. — Нормально, — опускает взгляд на свои скрещенные в пальцах руки — на светло-оливковую кожу надавливают косточки, до побеления натягивают. — Только перед глазами постоянно всплывает лицо мёртвого парня и в легких стоит кисловатый запах из морга. Я понимаю, что он сам занимался преступностью, но как можно взять и, не моргнув, убить живого человека. Не понимаю, что творится в голове того, кто наставляет оружие на другого. Он не имеет права забирать чужие жизни. — Об этом философствуют все, кто приходят в эту профессию. Но я могу только посоветовать абстрагироваться от того, что происходит у тебя на работе и не думать, не анализировать. Только логика, только действия, — качает головой прокурор. Наполненный опытом многих лет, Ким, должно быть, знает, о чём толкует, только девушка придерживается другого мнения. — Я не согласна, — упорно жмёт губы Ямазаки. — Если мы хотим поймать преступника, мы должны понять, о чём он думает, чем живёт, потому что мир в его голове исключительный, отличающийся от нашего. Может, он делает это бездумно или в месть кому-то. А может, это какая-то определённая цель. Зная это, намного легче проследить за мотивацией преступника и понять его психологию. — Некоторые вещи лучше не знать, Юа, — Сокджин смотрит прямо в глаза, будто стараясь что-то в них прочитать. — Эти вещи могут и тебя сломать. — Тогда какой из меня прокурор, если я не могу быть сильной? — Пойми одно: главное — всегда оставаться с трезвой головой. Ничего не должно затмевать твой рассудок, особенно желание поймать самого сильного. Нужно помнить о своей безопасности, иначе ничего не имеет смысла. Юа медленно втягивает в себя воздух; руки с уверенностью сжимаются в кулаки, жмут ногтями в ладонь. Девушка молода и уверена в своих силах, и она не глупа. Это нормально волноваться за своего ученика, но Ямазаки — не зелёный юнец. Она прошла лучшую школу, которую только могла получить: Токийский университет подготовил и дал понять все азы, и теперь настало время практики. Юа не боится броситься в дело с головой: она так сильно хочет почувствовать сладкий вкус победы, собственными руками схватить преступника за шею и сдавливать, пока тот не начнёт терять остатки воздуха и не поймёт, с кем связался. — Я поняла Вас, прокурор Ким. Я честно буду очень осторожна и, поверьте, не дам себя в обиду. Может, я и хрупкая девушка, но я не слабая, — уверенно произносит стажёр, готовясь выпрыгнуть из автомобиля наружу и почувствовать град из крупных капель. — Подожди, — останавливает её мужчина. Он тянется на заднее сиденье и достаёт оттуда свой огромный чёрный пиджак. Сокджин заводит руки за девушку и укутывает тонкое замершее тело в тёплую ткань — у Юа дрожь по всему позвоночнику прокатывает, в лёгкие бьётся терпкий запах парфюма, а встревоженный взгляд упёрся куда-то в сильную шею и волевой подбородок. Сильные руки пригладили вздрогнувшие плечики, прошлись по предплечьям и тогда отодвинулись. — Вернёшь в понедельник, иди, — мягко улыбнулся Ким, возвращая ладони на кожаный руль: пальцы крепко сжимались вокруг баранки и привлекали внимание. Девушка с трудом отвела недоумевающий взгляд и, без лишних слов, выскочила на улицу, пропадая за бежевой металлической дверью. И только в лифте кислород полноценно попадает в лёгкие. Вдыхает-выдыхает, но чувствует только запах своего босса, а то тепло, которое он подарил, окутывает прямо с ног до головы. Внимание Кима всегда смущает, отчего щёки розовеют и превращают девушку в маленькую школьницу, не способную противостоять чарам красивых поступков. Зачем ему так заботиться о простой стажёрке? Ямазаки отпирает дверь своей уютной квартирки и бросает ключи на зеркальный столик. Наконец стаскивает с ног туфли, ставя их аккуратно на специальную стойку, и проходит в зал-студию. Босые ноги приятно утопают в мягком белом ковре, а грудь распирает чувство уверенности в себе; кровь упрямо барабанит по вискам, пускает адреналин по сосудам. Девушке неспокойно: никак не может усесться на диван, выпрямить ноги, все ходит туда-обратно, прокручивая в голове недавнее «только логика, только действия» голосом Сокджина. А потом в подсознании всплывает тёмный взгляд, засасывающий воронкой на самое дно: этот Чонгук не даёт покоя, он не может быть умнее всех и всегда выбираться сухим из воды; этот парень одной своей ухмылкой нарывается, чтобы его с землёй смешали — слишком самоуверенный. Юа Ямазаки тоже очень самоуверенна, поэтому не боится бросить вызов Чёрному змею. Он — её главная добыча. Хрупкие пальчики некоторое время теребят каштановый локон, а потом резко хватают из кармана сумки смартфон. — Мира? — произносит Юа, стоит только длинным гудкам прерваться. Она надеется, что делает всё правильно. Сидеть на месте — не в духе Ямазаки: не придерживаясь этой позиции, девушка бы не забралась так высоко, не стала бы лучшей ученицей и не попала бы в Корею. Ни одно дело не сдвинется с места, если ничего не делать. — Прости, что так поздно, но мне снова нужна твоя помощь. — Говори, — приятный голос следователя не звучит раздражённо — уже хорошо. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, где проводятся гонки змей. Ким Сокджин ещё сам её похвалит, когда Юа поймает Василиска за хвост.