✘ ✘ ✘
— Да о чём ты вообще думала?! — раздувает ноздри Ким Сокджин, будто раззадоренный бык, наяривая круги по небольшому кабинету. Девушка сидит, опустив нос к столешнице, но совесть не гложет, только злость и чувство правильности в собственных решениях в глазах плещутся. — Глупая девчонка! Прошлой ночью начальник примчался на помощь в мгновение ока, не сказав ни слова, подобрал девушек на трассе и молча отвёз каждую до дома. Юа ждала настоящей трёпки, но кара добралась только сейчас: пока секретарь Ким выполнял важные поручения, разъезжая по городу, стажёрка осталась наедине с Джином, а тот и не выдержал. Закатывая по локти рукава белоснежной рубашки, прокурор останавливается напротив сидящей на своём месте подчиненной и складывает руки на груди. Она чуть приподнимает ресницы, смотрит на тяжело вздымающуюся грудь Сокджина — тот марафонов никаких не бежал и очень злит. Ямазаки просто хочет хорошо выполнять свою работу. — Я не знаю, чего ты добиваешься, но послушай меня внимательно! Больше даже близко к этим отбросам не приближайся, поняла? Иначе я добьюсь того, что ты отправишься обратно в Японию! — ставит условия, в то время как в груди девушки что-то больно трескается: точно не этих слов ожидает от человека, которого себе в пример ставит. Из кожи вон лезет, чтобы быть полезной, а в итоге только нагоняи получает. Разогретый в легких воздух с силой на волю выпускается, края измятого под пальцами пиджака освобождает. Ямазаки снизу вверх смотрит и ничуть себя приниженной не чувствует, медленно приподнимается, оказываясь вровень, и заглядывает наставнику прямо в глаза, разве что своих демонов на выходе не ловит. — Если я такая неопытная и занимаюсь опасными вещами, тогда почему более опытные сидят сложа ручки? Только у меня мозгов хватает лезть в самое пекло, чтобы хоть что-то узнать, пока все здесь стараются, чтобы каждое дело в архиве по алфавиту стояло! Или вы, и правда, самое продажное отделение, как все говорят? А, прокурор Ким? Немного опешив, мужчина широко распахивает глаза, но тут же хмурит брови и от злости порывается чуть вперёд — Ямазаки упирается в закруглённый угол стола. — Да я, чёрт подери, о тебе беспокоюсь! — не сдерживая собственный порыв, Сокджин голос повышает. Юа под этим вспыхнувшим взглядом только кукожится, но плечи расправляет: себя правой представляет. Ким чувствует ответственность за эту глупую девчонку и просто не знает, как уберечь её от опрометчивых ошибок. — Чонгук тебе не простой мальчишка, гоняющий на байке и калечащий других в угоду собственного эго. Ты о нём ничего не знаешь… — И не хочу ничего о нем знать! Я просто хочу, чтобы хоть кто-то поднял свою задницу, пока ещё кого-нибудь не убили! — взмахивает руками девушка и отталкивает мужчину, чтобы уйти, но Ким ловит хрупкую кисть цепкими теплыми пальцами. — Я знаю очень многих, кто погиб, вроде бы, за правое дело, но они были просто глупцами. Хочу, чтобы ты понимала риски и умела вовремя отступить. Не торопись, получить лавры ты всегда успеешь. А вот вернуть свою жизнь или жизнь своего близкого — никогда. Девушка от последних слов морщится, глубоко вдыхает в себя воздух, пытаясь успокоиться, однако, руку свою всё равно вырывает и двигается прямо к выходу из кабинета, едва ли на вошедшего Тэхёна не налетая. Парень резко к косяку прислоняется и с вопросом глядит на прокурора. Только вот ответить тому нечего.✘ ✘ ✘
Порой приходит время, когда не знаешь, куда двигаться дальше. Есть мечта, цели, принципы, наконец, но внезапно в сердце что-то срывается, разливаясь по костям холодной, остужающей жидкостью, и все начинания в одно мгновение теряют смысл. Юа разочарована. Нет. Она не просто разочарована — Ямазаки за секунды перегорела. Может, это и правда не её. Может, следует просто провести свою жизнь в тихом архиве, закопаться в рутине, как её мать и отец? Как рядовой офисный планктон, ведь кто она такая, чтобы думать о себе выше? Разве сможет такая маленькая и глупая участвовать в поимке настоящих и крайне опасных преступников? Раздражённая девушка с яростью распахивает дверь, ловя на себе любопытный взгляд охранника, и, наконец, окунается в прохладный осенний воздух. Тихая улица, парковка, пустующие тротуары; сырая погода разогнала всех по домам и офисам: никому не хочется подхватить простуду в подобную мерзостную погоду, а Юа же наоборот рада немного остудиться и прояснить разум. Она покупает в ближайшем магазинчике бутылку любимой сладкой содовой и пакет, чтобы постелить его на влажную лавку возле прокуратуры. Хорошо, если это так важно для её начальства, она отступит — прекратит гоняться за Змеями и займётся более насущными вещами, но совсем другое представляла Ямазаки, садясь в самолёт у себя на родине. Держать крылья распахнутыми оказалось слишком сложно. Тяжело вздыхая, девушка опрокидывает голову назад: свинцовые тучи вот-вот коснутся ресниц, растают в глазах, охлаждая внутренний полыхающий огонь, но в кармане брякает телефон, проходясь вибрацией по ноге. Девушка окунает ладонь в карман узких брюк и видит на экране родное имя. Имя своей сестры. — Рэй, я так рада тебя слышать, — Юа выпрямляет спину, а в ее глазах начинают светиться искорки — скучала. Очень скучала. Дом всегда был пристанищем от всех бед, а Рэй — плечом для биения и слёз. Звонкий голосок кудрявой девочки размазывается по душе тёплым маслом — вот у кого бед никогда не бывает, а в голове одни светлые мысли. — Я сдала! Представляешь? У меня самый высокий балл в классе! — младшая Ямазаки буквально задыхается от переполняющих её впечатлений, а Юа этому рада больше всего на свете — улыбается, скручивая лямочку сумки в рулетик. — Ох, малышка, правда? — отзывается радостным возгласом. — Ты родителям уже звонила? — Да, и они уже в курсе ещё кое-чего! — переполняемая эмоциями, девушка не может усидеть на месте и начинает прыгать, что слышно по её вибрирующему голосу и по стуку каблучков о кафельную плитку, полностью охватывающей двор их старшей школы. На мгновение приходит тоска по этому месту. — Загадки — твоя фишка, но выкладывай, что ты на этот раз удумала, — цокает языком Юа, отвлекаясь на рёв автомобиля, пролетающего вниз по дороге: брызги из грязных луж едва не долетают до носков лакированных красных туфель. — Я собираюсь поступать в Южной Корее! Я подготовила все документы и прямо сейчас отправляюсь на почту, чтобы переслать их в несколько университетов. Жди меня, сестрёнка! Где-то в горле замыкается воздух: Сеул в данный момент не то место, где девушка хотела бы видеть свою сестру — слишком много преступников по нему шляется, а сама Юа и вовсе в гуще событий. — Я ведь могу пожить некоторое время у тебя, пока не устроюсь на работу и не найду собственное жильё? — Рэй озвучивает все подозрения сестры. — Это не лучшая идея, Рэй. Ты знаешь, где и как я работаю. Мне кажется, что тебе лучше остаться в Японии, — совершенно искренне говорит Юа, будто кожей ощущая потухающую улыбку родственницы. — Ничего не хочу слышать, — бурчит девушка. — Я позвоню тебе, как всё станет более или менее ясно. — Чёрт, как всё не вовремя, — Юа шепчет себе под нос. Безвольно уронив руку с трубкой на колени, Юа касается другой ладонью горячего лба. Холодный воздух свободно проникает в лёгкие — Ямазаки совершенно точно засиделась на улице без верхней одежды. Тратить лишние нервы ради опеки сестрицы совсем не хочется, но за Рэй всегда нужен глаз да глаз: то в драку с пятью мелкими хулиганами в начальной школе ввяжется, то погром в доме устроит, заявив, что решила стать кулинарным блогером, а заляпать всю кухню в масле — просто досадные минусы профессии, а теперь она ещё и выросла, стала красавицей, жаль только легкомысленность никуда не делась, что может действительно быть для неё плачевным опытом в совершенно чужой стране. Не мешает глубоко вдохнуть и успокоиться: ещё ничего не решено, есть время, чтобы переубедить младшую перестать рваться за приключениями. Юа делает глубокий успокаивающий вдох и, завидев машущего ей из окна Тэхёна, поднимается на ноги: нужно вернуться к удушающей работе.✘ ✘ ✘
На ногах тяжёлые ботинки, давят в асфальт, рождая под сиденьями рёв совершенного гепарда. Торс прикрыт тёмной тканью футболки, на плечах — скрипящая чёрная кожа и души с немым криком, что больше никто не услышит. Чёрный змей умеет быть тихим, умеет быть громким — он умеет управлять ситуацией, а прежде всего — собой. Вот почему его уважают свои и боятся другие. Слишком эта шипящая дрянь расчётлив и прекрасно умеет устраивать засады в шелестящей на ветру траве. Чонгук до максимума выворачивает руль, свистя шинами поперёк всей парковки и тормозя в тени ветвистого клёна. Здание напротив возвышается громоздким квадратом, где в окнах с каждой минутой гаснет свет, а праведники закона снимают свои погоны и превращаются в обычных людей — идут домой. Заасфальтированная дорожка освещена тусклым светом фонаря — следующий только через двадцать метров; видны тени кустарников с розами, закованных серой оградой из металлических прутьев. Чон глушит мотор, расслабленно откидываясь на кожаное сиденье — лицо перечёркивает тень от ветки в радость владельцу вызывающе дорогого автомобиля. Ему не интересны косящиеся женщины в возрасте и охранник, выбредший перекурить пару сигарет из ближайшего супермаркета. Чёрный змей не привык томиться в ожидании, не привык подкарауливать за углом: за него это делают «братья», но в этот вечер король лично вышел на охоту. У мужчины расширяются зрачки, учащается пульс в предчувствии встречи со своим соперником, просыпается азарт. И да, Чонгук считает её именно соперником: сила этой воли побеспокоила спящие нервные окончания. Она сильна — та, кого нужно загубить в зародыше, иначе из цыплёнка может вырасти нечто опасное, нечто с острыми клыками, которые вопьются в горло самому василиску. Юа Ямазаки переступает порог прокуратуры в пол десятого: уставший видок, локоть синего пиджака слегка заляпан известкой, но всё ещё с прямой спиной и идеально гладкими волосами. Чон скептически дёргает бровью и ждёт, когда девушка закончит клацать по смартфону и пойдёт в сторону остановки. Стажёрка делает шаг, другой, не отрываясь от экранчика: она раскидывает почту босса по нужным папкам, чтобы завтра Сокджин просмотрел нужные. Прокурор готовится к новым заседаниям, старые забываются, а Юа продолжает просто выполнять свою скучную работу девочки на побегушках. Тэхёна данное положение более чем устраивает — сам бы и занимался этой ерундой. Засмотревшись в экран, она ничего вокруг себя не замечает — просто легко постукивает каблучками и болтает в воздухе сумкой на длинной лямке. Не знает, что её беззаботность в один миг закончится. Взгляд падает на землю ровно за секунду до того, чтобы не врезаться лбом в чужое тело — носки чёрных сапог, как яркий красный маяк, а в голове уже прокрутилась сотня неблагоприятных сценариев, начиная с того, что она натолкнулась на извращенца маньяка, заканчивая тем, что её сейчас похитят инопланетяне. В крови внезапно адреналин взрывается, и Юа не находит ничего лучше, чем замахнуться в неизвестного сумкой, пока глаза не наталкиваются на лицо мужчины, а тонкое запястье не ловят сильные пальцы, до боли стискивая кость, словно желают её в прах раскрошить. — Нужно быть быстрее, оленёнок, — бархатистый голос проходит по позвоночнику настоящим ознобом. — Чон Чонгук, — скрипит Ямазаки, с силой вырывая руку из крепкой хватки. Чон и не сопротивляется: суёт ладони в карманы драных джинс и непринуждённо ведёт бровью. От волнения голос садится, а непроглядная темнота давит со всех сторон с небывалой силой. Вокруг ни души — помощи не попросишь, не закричишь, но стоять один на один с Чёрным змеем — последнее, чего хочется беззащитной девушке. — Что ты здесь забыл? — Даже не поздороваешься? Как грубо, — цокает языком юноша. От давящего взгляда во рту пересыхает — этот человек пугает: не побоялся появиться прямо под носом у прокурора и не понять, что вообще у него в голове. — Слышал, ты искала со мной встречи, — даже не вопрос. Чёрному змею в глаза нельзя смотреть — в них пропасть бездонная: щурится, манит в свою глубь провалиться. — Я не искала, — Юа взгляд прячет, в недоумении на чужую грудь пялится, подмечая, как та размеренно совершает свои глубокие вдохи. — О, ты не искала — ты нарывалась. — Да что ты хочешь от меня?! — в конце концов нервы дают сбой. Ямазаки всплёскивает руками и втапливает свой карий взгляд прямо в ониксовый омут — из себя выводит. Чонгук смешок давит, подбородком в сторону дёргает. — Садись в машину, нужно поговорить, — мужчина становится серьёзней, поворачивается боком и открывает пассажирскую дверь своего зверя. От подобного действия впору глазам из орбит выпасть: самовольно сесть в авто своего врага — смеётесь? — Ни за что на свете! — повышает голос Юа, нарочито фыркая и собираясь обогнуть Чона стороной, чтобы наконец двинуться своим путём. Однако, она и шага не успевает сделать, как мощное тело её к корпусу автомобиля прижимает, а чужие пальцы острый подбородок ловят. Мозг в это мгновение отказывается работать, а тело испуганно замирает. Юа чувствует на своей щеке тёплое дыхание, пока кровь в жилах окончательно стынет. — Я тебя по-доброму просил. Хочешь, чтобы я тебя здесь зажал? — Чонгук свободной рукой ведёт по изгибу девичьего бедра, зарывается под край пиджака и останавливается чуть выше талии. Из-за газовой ткани блузы ощущения максимально обостряются: чувствуется каждая подушечка пальцев, как Чёрный сжимает тело, до красноты нажимает на тонкую кожу — по ней бегут мурашки, вибрируя в запястьях дрожью. — Твой начальник выйдет минуты через две. Будет забавно, если он увидит, как ты целуешься с главой преступной группировки. — Ч-что? — запинается девушка в то мгновение, как из лёгких воздух выбивают: мягкие губы прислоняются прямо к её уголку губ. Никакого напора, никаких странных помыслов, но перед глазами начинают разноцветные круги плясать. Пусть перед взором и преступник, пусть в голове и всплывают фото с мест преступлений, но он мужчина. Тот, кто выглядит, словно сам дьявол и самый прекрасный сын бога. Людей с такой острой и давящей красотой Юа и на обложках журнала не видела — как тут сердце не остановится или разум не поедет? Противоречие внешней соблазнительности и гнилого нутра. Ступор сменяется агонией и шатенка прилагает всю свою силу, чтобы оттолкнуть, всю силу, чтобы сердце не схватило спазмом. — Хорошо! Ладно! — Довольный Чонгук отступает ровно на шаг и травит странным прищуром, что впору только в жутких кошмарах видеть. — Только не трогай меня! — Конечно, — отзывается мужчина, пока Юа самостоятельно отпирает дверь «бугатти» и захлопывает ту за собой прежде, чем Чёрный змей до неё дотягивается. Запах елового леса и недавнего дождя заполняют лёгкие — пальчики проводят по отменной коже салона орехового цвета. Мужчина, опускающийся по левую руку, не тот, с кем желала бы провести свой вечер, но почему-то в груди таится трепет предвкушения, заставляет дышать немного чаще, а голову кружит от необдуманных действий. Но нет, она совсем не оленёнок, она лань — изящно подстраивается под изгибы кресла, кладёт ногу на ногу, а взглядом ловит движение руки Чонгука, которая снимает авто с ручника и заводит мотор. Конечно, волнует, куда направятся, но Юа просто рада, что не попалась на глаза Сокджина, который, как и говорил Чёрный змей, появился из тяжёлых стеклянных дверей. О совести подумает потом — когда не будет находиться в лапах у чудовища. Ярко освещённые улицы сменяются тёмными переулками, а нервы словно струны шалят. Ямазаки всё больше вжимается в спинку и сжимает бока сиденья: молчание опасного собеседника удручает и заставляет поглядывать на улицу в поисках отступления, на случай непредвиденных обстоятельств. Спустя ещё нескольких минут автомобиль останавливается в пустынном тупичке, куда не выходят окна соседних домов и где нет ни единого прохожего. Девушка вязко сглатывает ком в горле и шкрябает взглядом по Змею. Чонгук скользит по женскому телу, останавливается на глазах, удовлетворяется их нервным блеском и только тогда отстёгивает ремень безопасности. Естественно, Юа делает то же самое, чтобы ничего не помешало ей выскочить и броситься наутёк. — Разве нет места для разговора получше? — спрашивает Юа. — А разве можно лезть на рожон и думать, что тебе за это ничего не будет? — отзывается Чёрный змей. И это только решила приутихнуть и послушать прокурора, а тут этот отморозок со взглядом убийцы. На кой ей на голову свалился? Ямазаки уставшая и до крайности раздражённая. — Когда-нибудь ты сядешь за решётку, Чон Чонгук. И сделаю это именно я. Так что будь аккуратней со словами и действиями, — всё внутри клокочет от злости, когда Чон начинает пускать в ход свои «запугивающие» штуки: с неё поездки на мотоцикле хватило. Пусть только один повод даст и она клянётся, что добудет компромат. Даже ценой собственной карьеры. Или жизни. — Ты не боишься? — заниженным голосом спрашивает Чёрный змей, опасно подбирается ближе, клонится, распаляет в груди пожар. Юа сжимает кулаки и слегка опускает голову — сама себе противится, хочет оскалиться. — Боюсь, — честно отвечает. Кажется, ещё немного и сердце лопнет — настолько сильно оно по рёбрам стучит. — Но это не помешает мне тебе отпор до последнего давать. Хоть по асфальту меня таскай, хоть нож к горлу приставляй — мне плевать. У Чонгука улыбка на всё лицо тянется, он головой качает, а блестящие пряди по его лбу шелестят. Не засмотреться — преступление. Не этого ответа он ожидал, но остался доволен. — А что, если я сделаю так? Чёрный змей резко наклоняется вперёд и впивается в чужие мягкие губы своими. Воспользовавшись моментом, проникает в рот языком, с её сплетается, слышит, как от неожиданности Ямазаки воздухом давится, в мощные плечи ногтями впивается, не в силах ни оттолкнуть, ни самой вырваться. В черепной коробке словно атомная бомба взрывается, заполняя весь организм и распространяясь по сосудам ядовитыми токсинами. Тело без участия разума млеет, тысячью пожарами воспламеняется. Поцелуй, кажется, длится целую вечность, пока мужчина сам не отстраняется и девушка не видит в его глазах острые льдинки, что самое нутро режут — в руках Чонгука телефон алым расплывчатым пятном покоится с этим моментом, на фото запечатлённым. — Перестань лезть на мою территорию, прекрати вынюхивать, иначе это станет доказательством, что вся ваша конторка полная лажа. А твоего дорогого Джина и тебя уволят за то, что у вас были личные причины моего оправдания, — хриплый шёпот прямо на ухо. Лёгкое дыхание проходится по шее холодным ветерком, вызывает дикое желание треснуть этого мерзкого человека по его наглой роже. — Это грязно, — практически спокойно произносит Юа, из последних сил контролируя свои эмоции, которые изнутри в ней раны делают, моментально загнивая и принося невыносимую боль. — Грязно — когда твою сестрёнку кто-нибудь изнасилует в подворотне, пока она будет идти из универа, расположенном через дорогу от твоего дома. Вот это — грязно! А пока я просто по головке тебя глажу и мило прошу сидеть тихо и не лезть куда не просят. — Откуда ты… — Рей действительно отзвонилась меньше суток назад и оповестила, что приедет уже на следующей неделе. — Представь, что твой телефон могут прослушивать, или, может, за тобой следят, не знаю. Я буду над твоей головой тенью, пока это нужно. В этот момент Ямазаки словно ведро холодной воды на голову опрокидывают, что леденящими реками вспенивается, даже внутрь забирается, темнотой плещется и раздирающий душу страх внутри поселяет. Девушка резко тянется за ручку двери, дёргает — не получается. — Открой! — начинает кричать шатенка, больше и секунды в одном пространстве с подобным ублюдком оставаться не желая. — Выпусти меня немедленно! Только сейчас Чонгук откидывается назад, разрешая хоть немного воздуха в свои лёгкие пустить. Юа продолжает в истерике дёргать ручку, стараясь не смотреть на человека, который её буквально уничтожает, реальные угрозы в глотку запихивает, не замечая, как она ими давится. Мало той прогулки оказалось? Она глупа, если свой нос задирала, себя бесстрашной представляла: Чёрный змей свои запугивания выполнит, нет сомнений. — Ты действительно хочешь, чтобы я тебя выпустил? Это опасный район, на твоём месте я бы не рисковал, — Чон смотрит на неё из-под тёмной чёлки, нависшей словно его чёрная аура — расслабленный, откинувшийся назад. Юа от одного вида мутить начинает: парень, что похож на малолетнего хулигана, но с ядовитыми осмысленными глазами, вызывает только спазмы в желудке и абсолютное желание держаться от него подальше. — Тебе какое дело? Выпусти, я сказала! — не отступает, ударяет по стеклу кулаком. — Никакого. Я буду только рад, когда увижу твой некролог в утренней газете, — и, наконец, позволяет девушке выскочить наружу, наблюдая за тем, как её спина растворяется во мраке.