Как я соскучилась по свету. Но слишком ярко…глаза уже успели отвыкнуть. Это шар все увеличивался и увеличивался, но стоило мне подойти ближе и протянуть к нему руку, как яркая вспышка заставала зажмуриться и вздрогнуть.
Открыв глаза, я впала в ступор.
— Улица?
Не то, чтобы улица. Город. Над головой небо. Под ногами асфальт. Повсюду здания. Снова иллюзия? Но как эти здания могут пугать? Это же комната воплощает ужасы и страхи человека! Где? Где все это? Или меня надуть пытаются? Я скоро чокнусь. Как же все достало…
Вздохнув, я двинулась изучать местность. Стоило бы спросить у прохожих, где я, но хрен. Только лишний раз убедилась, что это глюки. На меня ноль внимания, да и какое внимание, когда ты типа «призрак» и типа нет. Все люди проходят мимо меня. Докасаться я могу только до зданий. Да и их ощущаю еле-еле. Нормально. А что дальше-то делать?
Остановившись подумать, я вздрогнула от душераздирающих криков и резко повернула голову к дому напротив. Я так и застыла от ужаса, когда в окнах начали мелькать оранжевые «языки». Огонь. Этот дом горит.
— Пожар!
Начав метаться вокруг, я пыталась докричаться до людей, прекрасно понимая, что меня не слышат. Это просто называется истерика. Ничего обычного. Только вопрос. Чего они стоят и зырят с круглыми глазами туда?! Пусть сделают хоть что-нибудь!
В доме явно суматоха. Вдруг открывается дверь, и на порог выбегает женщина. Злобно что-то крикнув, она швырнула мелкого пацана. Тот без чувств упал мордой вниз на землю. Так, вот теперь мне непонятно! Это чё такое было? Подлетев к нему, я села на корточки, выставив руки вперёд, но докоснуться не могу. Что я сделаю? Ничего, но страшно, что б тебя!
Замерев, я с ужасом закрыла руками рот. Мальчик, возможно, не дышал. Да, мальчик. Не дура, вижу. Хоть это и иллюзия, но гарью пахнет сильно. Дымится. Но стоит этому самому дыму чуть-чуть разойтись, как меня вообще удар хватил. Из одежды только подгорелые отстатки ткани, но это не главное. Ожоги.
Всё обгорело насквозь. В нескольких местах было просто кровавое месиво из кожи и мяса. В воздухе летает пепел и оранжевые искорки. И все это от него. Пострадала только верхняя часть тела. Ноги абсолютно целы. Парень дернулся, слегка застонав. Больно ему. Очень больно. Весь страх сменился гневом, стоило мне только вспомнить, как эту «поджаренную» тушу с отвращением выбрасывала женщина. Мать, видимо. Но за что его так?! Как он вообще под огонь попал? И почему все стоят и нифига не делают?! Я не знаю, что на меня нашло, но я уже, не сдерживаясь, орала на всю.
— Да помогите же ему?! Твари! Что стоите с глазами в пять копеек?! Он же умрет! Скорую вызывайте! Народ!
Начав носиться от одного прохожего к другому, я пыталась толкнуть, встряхнуть, но каждый раз мои руки проходили мимо, напоминая, что я на данный момент бесполезна. Я думала, что взвою, и была готова уже от бессилия упасть на колени и сдаться, как вокруг меня всё внезапно завертелось, создавая водоворот из красок и мелькающих белых точек. Пытаясь хоть что-то разглядеть, я стояла и тихо офигевала, пока все не прекратилось. Место, которое мне показали, больше напоминало старый дом. Большой. Не думаю, что тут живёт один человек. На этот раз, видимо, и время суток поменялось. И не только. Погода. Дождь будет, судя по серому небу.
Так, стоп, а парень где?
Пришлось повертеть головой, чтобы полностью убедиться, что мальчика нет. Ничего себе. Я аж нервно хихикнула, собирая разбежавшиеся мысли в кучу и поворачиваясь к дому.
Заморачиваться не пришлось, потому я с лёгкостью прошла сквозь дверь. В глаза сразу попался свет, исходящий из какой-то комнаты. Там кто-то был.
Зайдя туда, я заметила двух людей пожилого возраста. Мужчина и женщина. В комнате темно, освещает ее только луч, исходящий от телевизора. Телевизор. Стоило мне туда посмотреть, как я невольно округлила глаза и отвернулась, сосредоточено рассматривая пожилую пару. Мужчина с азартом глядел на этот самый фильм про расчленёнку, а я каждый раз морщилась, стоило услышать крики людей и звук раздирающего плоть ножа. Нет, я люблю ужасы и все такое, но не настолько же…
— Слушай, мне кажется, мы должны избавиться от этого ребенка. Он нам совершенно не нужен, — прохрипела женщина, скрестив руки на груди. С этих слов меня уже осенило, что кому-то тут явно не сладко. Только вот о чем речь — хрен понять. Какой ребенок?
— А, ясно, — мужчина даже не повернул головы, продолжая пялиться в телевизор.
— Что значит «ясно»? Что делать? — недовольно спросила женщина.
— В саду закопай.
Чего? Нет, не так.
Чего?! В-всмысле закопай?! Это как так? То есть…он умер?
— Что, снова? Думаешь, это нормально?
Она мне нравится. Это совершенно ненормально мертвых детей в саду закапывать. Дамочка, молодец.
— Да что там делать выброшенным за гроши детям, их там никто не найдет.
«Сволочь».
— Но я не хочу! Ненавижу прикасаться к гнили! — встрепенулась женщина, а я открыла рот.
В смысле? Эм…не понятно. Я была такого хорошего мнения о тебе, но сейчас ты катишься вниз. В общем, ты тоже сволочь, да. Видимо, это у них приют. Где закапывают детей. В голове не укладывается… Но зачем мне это показывают?
— А тебя никто и не спрашивает. Кстати, он ещё жив? — мужчина сощурил глаза и повернулась к супруге. — Этот похожий на чудовище обгоревший уродец.
Знакомо. Первая иллюзия…обгоревший пацан. Это про него, что ли? Значит жив всё-таки! Но мне совершенно не понравилось, как они его называют.
— А-а, этот? Жив, конечно. Я не даю ему еды, но он перебивается объедками. Это отвратительно.
Капец у них тут условия. Конечно, дети помирают, не кормите нихрена. Вот за что, объясните? Не завидую тому пацану. Объедки…бедолага. Только вот власти куда смотрят? Неужели никто не додумался до сих пор проверку провести или пожаловаться? Полицию хотя бы вызвать? Тут же убийства на раз два происходят!
— Тогда пусть он это сделает. Пусть отродье расправляется с себе подобными.
Я аж воздухом подавилась. Как? Один вопрос: ну вот как? Пнула бы, не поленилась.
— В этом есть смысл… — задумчиво проговорила женщина.
— Я уже давил на него. Он заткнулся и закопал тело.
Уже страшно даже становится. Знаю, что меня не видят, но находиться с этими животными рядом…холод по всему телу.
— Что, правда?
— Неплохо, да? Объедки исчезают, но и помойка воняет меньше, — так бы и врезала по этой жирной, самодовольной роже. — Рук не хватает, но если оставить
монстра в живых, то сгодится и он. Словно
инструмент. Подходящее название для этого
чудовища.
— Тогда ладно.
— Проблема решена. Я тут фильм смотрю, вали, не мешай, — махнул рукой мужик, снова уставившись в этот ящик.
Инструмент? Чудовище? Монстр? Кого они тут держат, черт побери?!
Но если речь идёт об обыкновенном ребенке, я пулей лечу к психологу и натираю рот мылом. Это будет уже слишком для меня.
— Снова эта ужасная расчленёнка?
— А что, я чувствую себя обновленным, смотря, как убивают этих беспечных тупиц.
— Фу, отвратительно. Терпеть не могу этот фильм. Такие зверские убийцы не умирают.
— Заткнись и иди, прикажи этому ублюдку закопать труп, — прикрикнул мужчина, на что супруга недовольно цыкнула и ушла. А я в шоке. Что-то тут не чисто.
Пройдя прямо по коридору, я замерла, услышав чавканье и шорох. Завернув за угол, я застыла. Нечто сидело ко мне спиной. Дёргается. Что-то делает. Хоть это и иллюзия, но подойти страшно. Но мне это делать и не пришлось, ибо этот кто-то повернул голову на очередное слово «инструмент». Тут я поняла, что был за парень, попавшийся под огонь.
Шок? Да. Ничего не понимаю. Мальчик весь в бинтах, а во рту какая-то дрянь. Ну ясно, откуда взял. В помойках рылся, судя по растормошенным бакам рядом.
Нет, мылом я намывать рот не буду. Но к психологу схожу. Его...его тут...Господи, Зак...
– Эй...
Зачем зову? Все равно не слышит. Но я уже догадываюсь, что мне тут показывают. Детство. Взрослым его, как я вижу, сейчас не назовешь. Уж больно мелкий. Так это тебя тут гнобят? Неспокойно мне как-то...Вздрогнув от женского голоса, я повернула голову, встретившись с серьезным лицом женщины. Та потопталась на месте, затем уверенно двинулась к пацану. Я инстинктивно сжала кулаки, следя за ее действиями. Пусть только попробует. И она попробовала.
Как и ожидалось, она приказала закопать труп. Зак несколько секунд тупо погипнотизировал ее, затем, вытерев рукой рот, поднялся и злобно зашипел, когда женщина схватила его за шиворот и поволокла куда-то. Зак смекнул, что лучше смыться, но на весь дом раздался крик, что я даже подскочила. Эта баба начала орать что-то про то, что они его кормят, позволяют жить у них под крышей, а он с ними так и тому подобное. Ага, кормят. Конечно. Я думала, Зак развернется и в своём стиле зафигачит ей «концерт» в припляску с холодным оружием…но когда он послушно опустил голову, у меня глаза на лоб полезли. Я и так вся тряслась от действий женщины, но такое добило меня окончательно.
Зак хоть внешне и выглядел спокойным, но стоило ему навести свой золотистый глаз на женщину, как та затряслась. И тут я поняла одно. Она его боится. Потому и орет. Поморгав, она уплыла куда-то, затем вернулась и кивком приказала Заку следовать за ней. Послушался. Немыслемо…почему?
На ватных ногах идя за ними следом, я заметила громадный черный пакет. Женщина указала на него пальцем, и Зак взял его в руки. Следуя за ней, он, пыхтя, тащил за собой этот мешок. Все мои ожидания, что там могло быть, прервала внезапно выпавшая из него рука. Рука. Задрожав, я всеми силами пыталась отогнать от себя мысль, что там трупы. Трупы. Зачем им трупы?! Ясно, зачем. Закопать. Слышала же разговор. Но все равно не могу взять в толк. Это ужасно.
Гроза. Гром. Дождь. Эта стерва под зонтом, а Зак стоит возле стены с пакетом в руках.
— Ну, чего ты ждёшь? Действуй.
Медлит. Тогда женщина, злобно зашипев, схватила его за волосы и толкнула, что тот, не устояв, полетел мордой в землю. Меня всю трясет, но знаю, что ничего сделать не смогу. И от бессилия выть хочется! Но стаётся только смотреть на его прошлое. Я даже не знаю, что сказать Фостеру при встрече. Наверняка ведь спросит, что я думаю. Но Зак не просто так стал крушить и ломать все, что движется. Теперь я это вижу. Теперь понимаю. И внезапно для меня само мнение о маньяке стало меняться. Видя, как Зак поднимается, берет в руки лопату и послушно зарывает чужое тело… Больно на это смотреть. Он такого не заслужил.
Мгновенье, и все замерло. Просто…перестало шевелиться. Я долго не могла понять, что произошло, но внезапно все стемнело, затем появилось снова. Опять этот дом. Опять Зак. Опять копает. Только женщины рядом нет. Это…типо скачок во времени или что? Плевать. Не об этом надо сейчас думать.
— Что с тобой стало… За что тебя так? — я протянула к нему руку, которая прошла сквозь него. Пыхтит, дрожит от холода. Весь мокрый. А дождь все ещё идёт...
— Стоило только надавить — и он сразу же закопал! Ты оказался прав. Он самый настоящий инструмент! — послышался довольный голос женщины. Они сидели у окна, потому их хорошо было и видно и слышно. Не только мне одной. Зак выпрямился и уставился на пожилую пару, прищурив глаза.
— Да, он только наш инструмент! Монстр, настоящее чудовище! — поддакивал супруг, после чего они одновременно засмеялись.
Взгляд у Зака пустой. Спокойный. О чем-то думает. А я нихрена не понимаю, чего он стоит. Как никогда, я яростно хочу, чтобы он прибил этих тварей. Свет в доме погас. Спать легли? Сладких кошмаров, уроды!
Стоя рядом с Заком, я глянула на него и вздрогнула. Знакомые искорки гнева заплясали в глазах парня, пока не вспыхнули ярким огнем безумия и ненависти. Он с силой сжал зубы и швырнул лопату куда подальше, направляясь к входной двери. Вот теперь я его узнаю. Давай, Фостер! Надери им задницы!
Войдя за ним следом, я направилась в одну из комнат, где застала парня, стоящего у телевизора. Мужик не выключил «ящик», по которому шла эта расчлененка. И ребенок это смотрит. Встав рядом, я скрестила руки на груди, следя за его эмоциями. Фильм очень жесток, что мне до жути хотелось отвести глаза, но я заставила себя смотреть туда. Потому что Зак смотрит. Молодая пара, увлечённая друг другом, целуется возле дерева и не замечает, что сзади к ним движется маньяк с ножом в руках. Миг, и на всю раздаются крики, по всюду кровь. Маньяк безжалостно вспарывает тела девушки и парня, слизывая кровь с ножа и безумно смеясь. Глянув на Зака, я пришла в ужас. Он с нескрываемым восхищением смотрит на убийцу. Весь дрожит от волнения, а на забинтованном лице расцвела улыбка.
— Вот, значит, как надо сделать, — медленно, дрожащим голосом проговорил парень. Я затряслась. Нет, не надо, Зак. Лучше просто свали куда подальше, не трогай никого.
Взяв кухонный нож, Фостер уверенным, но медленным шагом вошёл в комнату мирно спящих супругов. Я укратко заглянула туда и, зажмурившись, прижалась к стене. Сейчас он выполнит то, что в дальнейшем повлияет на его судьбу. Уже повлияло. После просмотра этого фильма. Ребенок, чья психика испорчена впечатлением этого ужастика. И не только им.
Со всей ненавистью издав какой-то хрип, Зак поднял руки вверх. Звук прорезающего плоть лезвия эхом отдавался по всему дому. Пара даже не проснулась. Зак наносил много ударов. А я при этом каждый раз дёргалась, не открывая глаз. Очнулась я, когда рядом раздались шаги. У Фостера вся одежда в багровых пятнах. В руках нож. А глаза снова холодны, как лёд. В детстве он был более спокойным, я так думаю.
Судорожно вздохнув, я последовала за ним. Застала его сзади дома. Сидел, привалившись к стене. Смотрит в одну точку. Я села перед ним. Хоть и не видит меня, зато я вижу его. Кажется, он сам не может поверить в то, что только что сделал. Дождь пошел. Сразу ливанул так, что Фостер буквально промок. Руки у него дрожат. В крови у него все. А когда он медленно поднял их перед собой, я заметила дикий ужас в разноцветных глазах. Зак прерывисто задышал и, обхватив руками голову, резко, громко завыл, что я даже отшатнулась.
Идёт дождь. Дует ветер. На улице наверняка холодно. Уже стемнело. А маленький Айзек Фостер плачет, обхватив себя руками и прижавшись к стене, как будто она могла его успокоить. Как будто могла дать силы справиться со всем этим. Нож прижимает к груди, словно плюшувую игрушку.
Конечно. Маленький мальчик. Просто маленький мальчик, совершивший убийство.
Я стою. В носу защипало, и я, кажется, тоже уже на срыве, чтобы не зарыдать. Жалко мне его. И клянусь, могла бы я к нему сейчас прикоснуться, без раздумий прижала бы к себе. Только вот не получится. Потому держу себя в руках, прекрасно понимая, что Фостера надо вытягивать из всего этого дурдома. Тоже ведь видит и вспоминает.
Кажется, это был очередной скачок во времени. Только вот Зака я сначала не обнаружила, но, повертев головой по сторонам, всё-таки заметила худощавую фигуру мальчика.
Зак бездумно шел по тратуару, пока его не забрызгала проезжающая мимо машина. Остановившись, из нее вышла молодая женщина, с беспокойством покосившись на мальчика.
— Извини, паренёк. Я тебя не задела? — прошелестел взволнованный голос. Девушка, надеюсь, хоть как-то поможет ему. Я уже хотела облегчённо вздохнуть, но когда глаза дамы расширились от ужаса, я снова напряглась. Она так и прилипла к двери машины, уставившись на нож в руках Зака. Глаза ее наполнились слезами, но она все ещё продолжала что-то невнятно лепетать.
— М-может…п-пойдешь…до-м-ой…?
Зак раскрыл глаза, не моргающим взглядом уставившись на дрожащую девушку.
— Нет у меня…никакого дома, — рванувшись, он разом вонзил в нее нож, отчего та вскрикнула и обмякла. На лице застыл полнейший ужас. У меня сейчас такая же физиономия. Видимо, истерика прекратилась и...Зак окончательно поехал крышей.
Оттащив труп подальше, Фостер забрался в машину. Э, мелочь, что задумал? Прав-то нету! Но он и не собирался угонять тачку, а просто, откинувшись на сиденье, перевернулся на бок и закрыл глаза. Заснул. Умно, скажу я вам.
Дальше все произошло, как будто кто-то что-то перематывал. Не успела я и глазом моргнуть, как лучи солнца уже освещали красную машину, внутри которой посапывал Айзек. Только меня смутил мужик, стоящий возле этой машины. Длинное пальто, трость в руках. Неа, это не мужик. Это дед. Морщины и седые волосы об этом несомненно напонимают. Дед постучал костылем в окно тачки.
— Есть кто?
Дверь открылась, а я вся напряглась. Убьет? Зак настороженно осматривал незнакомца. За спиной, естественно, был нож.
— Замолчи, — голос, как всегда, холоден.
— Ребенок? Что ты здесь делаешь, малец? Где твои мама с папой? — тёплый голос невольно внушал доверие, и Зак это почувствовал, слегка расслабившись, но все же он вынул нож. — К сожалению я слеп и не вижу.
Фостер даже как-то растерялся, поняв, что незнакомец совершенно не видит ни его внешности, ни ножа, ни крови.
— Голодный небось? Так и быть, побудешь у меня. Пойдем, — сказав это, дед заковылял по тратуару.
Зак, помедлив, двинулся за ним. А кто за Заком? Я, естественно. Дом у деда небольшой. Можно сказать, старомодный даже. Внутри половина сделана из дерева. Несколько комнат, и стол, стоявший по середине. А, ещё рыжий котейка, посапывающий в уголке. Через несколько минут Фостер уже с жадностью хомячил булку, сидя на стуле. Я же все-таки смогла расслабиться, привалившись плечом на стенку, через которую чуть не вывалилась. Трудно привыкнуть, когда все это иллюзия и ты нахрен прозрачный!
— Что ты здесь делаешь? А, неважно. Наверно, есть на то причина, — бухтел дед, возясь с какими-то вещами. — Если тебе некуда идти, можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь.
У меня аж на сердце потеплело. Теперь с Заком все хорошо. Но я мгновенно вспомнила, что не все так прекрасно. Он же продолжал убивать и как-то оказался в этом здании. Обидно. Значит, должно что-то произойти.
— Почему? — для ребенка у Зака очень грубый голос. Только сейчас заметила. И, кажется, он совершенно не догоняет, зачем старик его приютил. На такое я невольно дернулась, поняв, что Зак никогда не знал ни заботы, ни доброты. Потому и спрашивает. — Почему ты это делаешь?
— Потому что я одинок, — таков был ответ. Блин, мне теперь и деда жалко. Я так скоро совсем сентементальной стану.
— Э?
— Если не хочешь здесь оставаться, то можешь идти, куда пожелаешь.
— Я не говорил, что не хочу, — опустив голову, пролепетал Зак, а у меня звёздочки завертелись над головой. Он хочет! На самом деле он хочет! Он останется! Я уж боялась, что плюнет на все и прибьет деда, но нет! Он хочет остаться!
Старик кивнул и куда-то утопал. Дальнейшие действия мне не показали, так как прям внезапно стало темно, а Зак уже, укрытый пальтом старика, отсыпается на диванчике. Я тоже на диванчик хочу, но вот эх… Как оказалась, Фостер не спит. Здорово о чем-то думает. В какой-то момент он встал, достал нож, задумчиво пялясь на лезвие. Что задумал, парень? Не нравится мне твоя морда…
— Странно…почему так трясет? — и лепет мне его тоже не нравится. Что значит «трясет?»
Встав, Зак прошествовал в комнату деда, а я вся похолодела. Долго пялится, переводя взгляд то на старика, то на нож. Я затаила дыхание. В итоге, Зак вздохнул и направился к выходу, а у меня в глазах потемнело. Не убил. Только вот поперся куда?
Улица. Завернув вместе с ним в переулок, нам на встречу двинулся пьяный мужчина, плечом задев Фостера. Тот с любопытством покосился на него.
— Ой-ой…надо же, — бубнил пьяница, улыбаясь на все лицо.
Зак наклонил голову на бок и сделал шаг навстречу мужчине. В глазах заплясали красные искорки, и вот Фостер делает рывок и протыкает ножом мужчине брюхо. Тот взвыл и упал на асфальт, окрашивая тот в алый цвет. Я, конечно, четырнадцать, даже как-то не удивилась. Мне главное, чтоб деда не трогал. Дед мне нравится. За деда покусаю.
— Нет…не прекращается…эта странная дрожь, — бубнил мелкий, вертя нож во все стороны. В итоге он его просто выкинул. Зачем — не понятно. Наверное, он просто думал завязать с убийством? Потому его как бы старик к себе взял...
Вернувшись, Зак застал уже проснувшегося деда.
— Где ты был? — подойдя ближе, старик стёр кровь с щеки парня. — Кровь?
Цыц, Зак! Не пали контору!
— Я убил человека. Потому что захотел. Поэтому и убил, — невозмутимо отвечает парень. Дурень…
— Ясно, — спокойный тон деда невольно заставляет расслабиться. — Что ты собираешься делать дальше?
Зак молчит. Вздохнув, старик накинул на него своё пальто.
— Устал, наверно. Поспи, — сказав это, пожилой мужчина ушел в комнату, оставив Зака тихо офигивать от такого количества заботы. А мне пищать хочется от радости и умиления. Побольше бы таких людей!
Не знаю, как наступило утро, но вот я уже вижу Зака, который с непониманием рассматривает лист бумаги.
— Не умею я читать, — кинул куда-то записку парень.
Я же укратко глянула, что там. Говорится о том, что старик ушел за хлебом, и что скоро вернется.
Час, два, три. Никто ничего не перематывает, и я целый день(целый день, если судить по сей иллюзии) просто ковыляла по дому, страдая от безделья. И не я одна. Под вечер Зак тоже уже начал заводиться, но ближе к ночи он просто не выдержал. Да и я уже беспокоюсь за старика. Где же это хлеб продают, что за ним до ночи бродить надо?
— Где же этот старик! — с психу опрокинув стол, Зак злобно зарычал уже знакомыми мне нотками.
Но в то же время он уже с удивлением рассматривал вывалившийся нож с зазубринами по краю лезвия. Повернув голову к двери, Зак уверенно вышел на улицу. Я за ним.
Давно заполночь. Заслышав сирену и мерцающие вдалеке огни, Зак направился туда. Что-то тут не так. Выйдя на небольшую поляну, в глаза попались полицейские машины и толпа людей. Все шептались, как это ужасно, что могло произойти и как. Мне вот теперь тоже интересно: как?
Повернув голову к оврагу, у меня внутри все похолодело. Полиция накрыла белой тряпкой труп этого самого старика. Какая тварь это сделала?! Что тут произошло?! Это желала выяснить не только я. Зак снаружи хоть и оставался спокойным, но по глазам было видно, что он в ярости. Фостер уверенно сполз с обрыва и пошел в противоположном направлении. Куда? А старик?
Не знаю, что он там заметил, но Зак остановился, вылупившись на двух людей: парня и девушку. Молодые люди сидели вокруг огня и что-то обсуждали. Я подошла ближе, и во мне забурлил уже знакомый гнев.
— У этого старика ни гроша не было, одна мелочь, — говорил парень, подбрасывая в руке несколько монет. Девушка рядом только вздохнула. — Получается, мы убили его просто так, — он ещё и усмехается, дрянь!
Постояв, Зак направился к ним. Зачем? Стоять! Не надо! Прибьют! Ты же козявка ещё, не справишься!
Встав перед мужчиной, Фостер, не мигая, уставился на него. Молодой человек поднял голову, недоуменно пробежавшись взглядом по Заку.
— Чего смотришь? — он поднялся, тыкнув парня в грудь тростью старика.
— Выглядите счастливыми, — холодно, с дрожью в голосе сделал вывод Зак, приопустив голову. — Такие счастливые люди и создают монстров.
Я прям офигела. Зак с самого начала считал себя монстром. Уже сейчас мальчик показывает свою реакцию на эмоции.
— Какого черта? Что за жуткий пацан, — поражаюсь пофигизму девки, что так дерзко разговаривает с парнем в багровых пятнах по всей одежде и с ножом в руке.
Зак на нее даже не взглянул. Когда он направил на мужчину нож, то тот мигом отскочил назад, заваливаясь на землю и огруглив глаза от ужаса. Фостер перехватил нож поудобнее и кинулся на него, вонзая орудие тому в грудь. Где-то рядом тряслась девушка, прикрыв рукой рот. Слезы градом катились по ее щекам, но она прям-таки онемела от ужаса, когда Зак свирепо зарычал и, дернув плечами, прыгнул на нее. Она издала душераздирающий крик, который вскоре оборвался. Шумно дыша, Зак делал все новые и новые удары, все сильнее и сильнее, оставляя на теле мертвой девушки рваные порезы. Его всего трясет. Глаза так и светятся безумием и удовольствием от кровопролития.
— Я хочу уничтожить всех счастливых людей, которые смеются, как придурки, чтобы они впали в отчаяние… — лепетал Зак, нанося всё больше и больше ударов по мёртвому телу. Вот значит, как он стал таким. Поэтому он так неадекватно реагирует на эмоции.
Ноги приросли к земле…полу…не важно. Я просто окаменела, рассматривая свои кроссовки. Нет, я не разочарована. Я не злюсь. И мне не страшно. Мне грустно. Печальная история у тебя, Зак.
— Да… Я монстр! — на эти слова я невольно вздрогнула и подняла голову.
До боли знакомый, хриплый смех прорезал воздух. Айзек запрокинул голову вверх и смеялся. Безумно. Истерично. Как смеялся всегда, сколько я его знаю. Закончив, Зак прищурил один глаз, уставившись на трость старика.
— Какого черта ты помер? — снова этот ледяной голос, с нотками ненависти и…печали? Или показалось? Постояв, Зак развернулся и пошел вдоль оврага. Постепенно все начало таять и я поняла, что это конец. Скоро все закончится.
Замотав головой, я зажмурилась, не в силах принять все это. Как. Как?! Я и подумать не могла, что у него такое прошлое! Да я вообще даже представить не могла, что существуют люди с такой судьбой. Подобное я видела только в фильмах и сериалах, но что столкнусь с этим в реальной жизни…это слишком сложно. Но теперь я не могу его оттолкнуть. Жалко. Жалко его. До слез. Я не понимаю, почему он? За что его так? Почему именно он?! И не удивительно, что крышей поехал!
Выпрямившись, я судорожно вздохнула, пытаясь справиться со внезапно накатившими эмоциями. Остался один вопрос: что могу сделать я?
Помочь. Я хочу ему помочь. И плевать, что он маньяк, псих и убийца. Стал он таким из-за людей. Его вины тут нет и не было. Теперь я поняла это окончательно. И сейчас во что бы то ни стало найду Фостера, возьму за шкирку, и вытащу из всего этого дебилизма. Тем более я дала слово. И я это слово сдержу. Хочу сдержать.
Развернувшись, я широким шагом пошла от этого места, в последний раз глянув на худощавую фигуру мелкого Айзека. Внезапно захотелось остановиться и броситься к нему, остановить, сказать что-нибудь утешительное, но я в последний момент злобно рыкнула на саму себя, напоминая, что он ненастоящий.
В один миг меня снова окружила тьма, по которой я уже успела соскучиться. Лучше вечно бродить тут, чем смотреть очередную подобную иллюзию. Но эта темень с тишиной продержались недолго. Рядом что-то вспыхнуло, и ярким оранжевым кнутом стало петлять по каменному полу, расширяясь и треща. Отскочив назад, я сразу смекнула, что передо мной огонь. Откуда тут огонь? У меня особой боязни нет, так что какого он тут делает?
К треску огня примешивался женский вой и крики. Не знаю, кому они принадлежат, но, с ворчанием выбравшись из этой ненастоящей оранжевой хрени, я смогла все это расслышать.
— Инструмент…орудие, наш личный инструмент. Что тут делает этот урод? Самое настоящее чудовище!
Мне знакомы эти слова. Слышала уже. Женский грубый голос, на фоне крики ужаса множества людей, ко всему примешивается треск огня неподалеку. Странно. Зачем мне все это показывают? Напугать пытаются? И каким, интересно, образом?
Раздражённо нырнув в огонь, я тупо перешагивала через языки пламени. Не больно и не страшно. Он не настоящий. Это я уже знаю. Но респект огню, хотя бы освещает. Так что фонарь не нужен. Спокойно идя вперёд, я крутила головой в разные стороны, пытаясь избавиться от всех этих голосов. Раздражают.
— Хватит! Стерва!
Замерев на месте, я мимолётно соображала, откуда доносится голос. Он явно отличается от всех этих криков. И его я узнала сразу.
— Зак!
С помощью громких трехэтажных матов, доносившихся откуда-то со стороны, я быстро добралась до Фостера. Не думала, что буду так рада его видеть! Нашелся, наконец. Я уже хотела подойти ближе, но остановилась, выпучив глаза и уставившись на скрючившуюся фигуру. Его не узнать. Весь дрожит, в глазах застыл полнейший ужас, направленный на языки пламени, в руках со всей силы сжимает косу, как будто это его единственное спасение. И даже злобные выкрики не утаивают того, что ему до жути страшно. Но больше всего меня поразил его вид. По всему телу длинные, кровоточащие царапины, видные сквозь рваные дырки в толстовке. Немного, но есть. Приглядевшись, я отметила, что он все ещё в бинтах…ну почти. На шее длинный порез, а вокруг белоснежные нити от бинтов. Порвал. Косой. Зачем, спрашивается?
Только я хотела подойти, как Зак свирепо зарычал и стал размахивать косой во все стороны, пытаясь попасть по пламени. Лезвие несколько раз прошлось по телу Фостера, вырывая куски ткани и бинтов. Вот это псих у него… Зачем сам себя мочит?
Обходя его кругом, дабы не попасть под косу, я пыталась звать его. Но он не слышал. Не обращал внимания. Взгляд направлен на огонь. А голоса усилились.
Сдавленно застонав, Зак оскочил назад и грохнулся на колени, со всей силой сжав обоими руками волосы на затылке, уткнулся лбом в каменный пол. Где-то со звоном упала коса. А он то рычит, то стонет, то матерится. Сжимает руками голову, раскачивается то взад, то вперёд. А в темноте все летают звуки.
— Инструмент. Орудие. Монстр.
Все это повторялось несколько раз…а Зак слушает. Не шевелится. Но когда он медленно поднял голову вверх, то я так и затряслась. Глаза горят неописуемым гневом и отчаянием, вдруг вырывается крик.
— Стерва!
Запрокинув голову вверх, Айзек глухо зарычал и затих, оставшись сидеть на коленях с опущенной головой. Собственно, только тогда всё это и закончилось. Снова темнота, снова тишина. Я настолько офигела, что трудно сдвинуться с места. Но желание встряхнуть Фостера и вытащить из всего этого заставило сделать несколько шагов в его сторону. А зря. Очень зря.
— Зак…
Приподняв голову, он направил на меня свой золотистый глаз. Вот теперь заметил. Теперь видит. Помедлив, я осторожно опустилась рядом с ним на корточки. Чувствую себя неуютно под его взглядом. Следит за каждым движением. Напряжен.
— Зак? Ты как?
Я протянула к нему руку, но Айзек резко вскинул голову и наклонил в бок, впившись в меня взглядом. Я дернулась и замерла, во все глаза уставившись на него. Паника ударила во все тело, когда я увидела кривой оскал. Он сощурил один глаз, другой выпучил настолько, что четко стало видно сосуды, а улыбка растянулась на все лицо. Страшно видеть его таким. Медленно наклоняясь ко мне, он приоткрыл рот. Раздалось шипение, которое внезапно перешло в звериный рык, и Зак резко вскочил, схватив косу. Я медлить не стала, потому буквально отлетела от него на несколько шагов. Внимательно следит за моими движениями, не убирая ухмылки. В глазах ни капли трезвости. Одно безумие, которое ярким огнем разгорается все сильнее, вызывая у него дрожь и хриплое дыхание, постепенно перерастающие в громкий, сухой, безумный смех.
Меня всю трясет. Инстинкт требует бежать. Бежать быстрее, дальше. Но я остолбенела, во все глаза следя за Заком. Он за мной. Я его не узнаю сейчас. Он таким не был даже при нашей первой встрече. Сейчас он полностью сошёл с ума. По глазам вижу. Это как же надо было мозги промыть, чтобы довести его до такого состояния? Я так поняла, что всё, что успела увидеть — это его страх. Его воспоминания о том, что он ненавидит больше всего.
— Зак, ты не…
Зарычав, Айзек безумно заржал, запрокидывая голову. Дернувшись, он с оскалом кинулся на меня, сверкая красным огнем сумасшествия в глазах. Внутри что-то подорвалось и я, не думая, сорвалась с места. Страшно до чертков! Что делать-то?! Сейчас главное — выжить. Не хочется терять его снова, но если умру, то он точно не выберется. Хотя нет смысла во всем этом, ибо я не убегу от него. Слишком быстрый. Было бы где спрятаться, или хоть какие-нибудь завороты, то я смогла бы ещё что-нибудь придумать. Но тут пусто, потому Зак может с лёгкостью нагнать меня. Уже нагоняет. Ноги подкашиваются, быстрее не могу. Паника выталкивает весь оставшийся разум, который сейчас мне так нужен! Думай, думай! Он близко. Лёгкие разрывает от недостатка воздуха, а кровь холодеет от приближающегося топота. Звон в ушах стоит невыносимый, из-за этого смеха. Как сердце стучит, Боже!
Перед носом вылетела коса, шею опалило горячее дыхание, а над ухом раздалось хриплое шипение. Айзек сбил меня с ног, отшвырнув в сторону. Прокатившись по каменному полу, я раздражённо сжала зубы от боли по всему телу. Но все прошло моментально, стоило Заку замахнуться косой. Не знаю, что было бы, не отскочи я вовремя. Лезвие с неприятным скрипом прошлось по месту, где я лежала. Но останавливаться ещё рано. Перехватив поудобнее оружие, Зак с хрустом наклонил голову набок, подергивая плечами и улыбаясь ещё шире. Я бежать дальше не могу. Остаётся смотреть, как он, снова заржав, замахивается оружием. Нет. Надо что-то делать. Сорвавшись с места, я налетела на него, сбив с ног и обвив руками за шею. Зак, не удержавшись на ногах, плюхнулся, оперевшись руками за спиной о пол. Сдавленно вздохнув, я зажмурилась и уткнулась носом ему в плечо. Жду последующих действий. Странно искать защиту в собственной смерти. Но на данный момент я считала это единственным выходом из ситуации. Пока я так близко, навряд ли он сможет попасть по мне косой. Но моей целью было поставить его в ступор. Возможно, в дальнейшем я буду корать себя за такое действие, но сейчас я не думаю, что делаю.
Замерев на секунду, Зак затрясся, из груди вырвался рык. Не зная, как его вразумить, у меня началась истерика. Я отстранилась и обхватила руками его голову, заставляя посмотреть на себя.
— Фостер, да очнись ты наконец! — судорожно кричала я. — Что с тобой такое?! Это же я! Не узнал?! Я это! Слышишь?! Приходи в себя, давай!
Несколько раз несильно похлопав его по щеке, я замерла, всматриваясь в его лицо, от которого холодела ещё больше. Сейчас он напоминает мне настоящего психа. Дикого зверя. Марианетку в чьих-то грязных руках. С забинтованного лица не сходит оскал, но глаза…стеклянные. Смотрит сквозь меня. Не слышит меня. Сейчас я для него — самая настоящая жертва. Даже не человек. Жертва. На которую можно накинуться и растерзать. Закусив губу, я сдавленно вздохнула. От бессилия реветь хочется, но обойдусь. Нельзя. Но сдерживаться трудно, потому я просто уткнулась лбом в его лоб, закрыв глаза.
— Дурень…забинтованный, — говорить трудно, внутри все свело. А он молчит. Да приди же ты в себя, идиот! И настораживает его постоянная дрожь, дёрганье глазом и еле различимое бормотание. Не сильно начав раскачиваться из стороны в сторону, он поднял на меня глаза. Безумство. Сумасшествие. Но теперь вперемешку с каким-то отчаяньем. Губы дрожат, пытаясь выдавить ухмылку, а в глазах мерцает огонь, которой то потухает, то снова воспламеняется, ставя Айзека в ещё большой шок и ужас. Не отрываясь смотрит на меня. А я глаз отвести не могу. Скользнув руками по его шее, я зажмурилась и прижала его голову к себе, уткнувшись носом в макушку. Да, вот так спокойнее. Фостер замер. Кажется, даже не дышит. В один момент он снова зарычал, а я только сильнее прижала его к себе, готовясь к очередной вспышке гнева, но вместо этого, Зак дернулся ко мне на встречу, обхватив руками за талию и притянув к себе. Со всей дури уткнулся носом мне в шею, от чего я слегка вскрикнула. Больно. Дрожит. Со всей силой сжимает кофту у меня за спиной, отчего та натянулась, грозясь разойтись по швам. Порвет — я его загрызу.
В какой-то момент замер, затаив дыхание. Больно напряжён. У него руки дрожат. Я невольно тоже напряглась, размышляя, что же будет. Ничего. Кроме внезапного скулежа мне в плечо. Так скулит раненое животное, но никак не маньяк. Да. А потом следовал плавный переход на тихий рык, и вот он сильнее сжимает меня своими лапами, притягивая ближе. Куда ближе? И так вплотную сижу. Но ему, видимо, мало. С каждым разом рычит и трясется все сильнее. Все дошло до того, что он вцепился зубами мне в шею, оттягивая кожу назад, и постепенно переходя к плечу. Не знай я, что он в таком состоянии, я бы давно залилась краской и врезала ему по самое число. Но я сама не думаю, что происходит и что делаю. Я бы и на шаг к нему не подошла. От горячего дыхания мурашки по всему телу. Больно. Мне оставалось только вздрагивать от этих укусов. Одни сильные, другие нет. Знала бы, что кусаться умеет, была бы поосторожнее.
Начав слегка покачиваться то взад, то вперёд, я изредка зарывалась пальцами в его волосы, перебирая пряди, гладя по голове. Несколько раз скользнула пальцами по бинтами на затылке. Вот, значит, как все тут крепится. А я голову забивала, как он лицо себе перебинтовывает. Волосы висят твёрдыми нитями. Грязные. Но кто виноват? Точно не он. Его никто не учил заботиться о себе. Потому и брезговать нет смысла. Тем более, мне как-то плевать. Просто хочу успокоить. Откуда, спрашивается, столько нежности? Сама не знаю. Накатило внезапно. Да и он не обнимал бы меня просто так. На данный момент ему нужен хоть кто-то. Он не знал ни заботы, ни любви, ни доброты. И сейчас явно не понимает, что делает. И не поймет. Это нужда. Обыкновенная нужда в ком-то. И это не контролируемо, как например, дышать. Это просто нужно. На данный момент — очень нужно. Нужна поддержка. Хоть какое-то внимание. И я это понимаю. Потому не отстраняюсь, позволяя ему вымещать все свои эмоции на мне. Пусть кусается, пусть «душит».
Я коснулась губами его макушки, на что тот вздрогнул. Плечи его больно странно дрожат, да и дышит он тоже странно: судорожно, обрывками, через рот. В области шеи слишком горячо. Но когда что-то мокрое скатились по ключице, я сразу смекнула, что к чему. Сильнее зарывшись пальцами в его волосы, я наклонилась к самому уху. Замер.
— Вот бывает ждёшь чуда, и оно приходит, только в перьях, — удивившись настолько спокойному голосу, я продолжила. — В моем случае в бинтах. Ну что ж ты делаешь, маньячья твоя рожа?
Я слегка отстранилась и заглянула ему в лицо.
— Ты же должен сам прекрасно понимать, что верить левым, совершенно незнакомым людям глупо и бессмысленно. Ну какой же ты инструмент, объясни мне?
Слегка улыбнувшись, я уткнулась лбом в его лоб.
— Я рядом, слышишь?
Его взгляд мутный. Эмоции мелькают так быстро, не разобрать. Но прекрасно видно, что они не самые лучшие, ибо только когда я повторила свои слова,
он наконец поймал мой взгляд, со свистом втянул в себя воздух и замер. Кроткий кивок означал, что он меня понимает. Положив подбородок ему на макушку, я продолжила аккуратно перебирать пряди черных волос, другой рукой потянувшись к открытому участку шеи, на котором он порвал бинты и куски толстовки. Пардон, капюшона толстовки. Пострадал в основном он. Порез не такой уж и большой, как мне показалось в первый раз. Коснувшись кончиками пальцев обожжённой кожи, я обвела по кругу чёрное шершавое пятно. На ощупь все очень грубо, но ни чуть не противно. Все не так, как в тех воспоминаниях. Значит, успело зажить, оставив только шрамы. Всего лишь шрамы. Зак что было силы дернулся и затрясся. Я же резко отдернула руку. Неужели больно? Захватив зубами участок кожи на плече, Зак сжал зубы, отчего я еле сдержалась, чтобы не взвыть, но затем отпустил, грубо проведя носом вдоль по шее и уткнувшись лбом мне в щеку. Как же трясет от всего этого. Его руки переместились мне на локти, сжимая теперь их. Поглаживая пальцем вдоль по его виску, я зарылась лицом ему в волосы. Неожиданно, он перехватил палец зубами, отчего я подняла голову посмотреть, против чего он там бунтует. Покусывает, языком обводит ноготь. Щекотно. Выдернув палец из этих челюстей, я уже круто так смутилась, потихоньку начиная приходить в себя и понимать, в каком мы положении. Зак, судя по всему, тоже. Изредка ёрзая на месте, он то и дело поглядывал на меня, после чего вздыхал и закрывал глаза, просто заводя руки мне за спину.
А мне нормально. Сидится так хорошо. Собственно, я была бы не прочь полностью удостовериться, что он там успокоился, но внезапно включился свет. Глаза моментально зашипало, и я дернулась. И не только я.
Дверь впереди, серые стены и черный экран, плавно спускающийся по одной из них. Миг, и на нем уже красуется Кэтти. Ее выжидающий взгляд не предвещал ничего хорошего. А я почему-то испугалась. Голова потрезвела, я глянула вниз на черную макушку...и практически отлетела. Так резко и неожиданно, что пришлось сделать несколько усилий, чтобы Фостер перестал сжимать мне руки. Я просто грубо вырвалась и прижалась к стене. Страшно вдруг стало, как будто я голая перед кипящим маслом стою. А Зак секунду сидел с вытянутыми руками, которые тут же упали ему на колени. Проморгался. Помотал головой. И наконец поднял на меня вопросительный взгляд. Я побледнела, когда он начал хмурится и, в итоге, снова опустил голову и поморщился от вопля Кэтти.
— Ах, как же интересно! Интересно! Да! Идеально! Айрин!
Зак!
С каждым разом Кэтти смеялась все громче, запрокидывая голову назад и разводя руками. Я не выдержала и закрыла уши. Худшая пытка в мире…
— Не думала, что ты справишься!
Ох, как же я надеялась, что Зак разорвет тебя на кусочки! Но нет, как? Айрин,
в чем секрет? Не поделишься?
Теперь мне ещё веселее!
Меня всю затрясло. Я, сама не зная зачем, начала осматривать себя, вертеться вокруг, смотреть на руки и, в итоге, за каким-то хреном полезла в рюкзак. Да, в неловких ситуация я всегда начинаю искать что-то такое, чего нет. Смиритесь.
Но тут появилось ощущение, будто во мне дырку прожигают. Огромную такую, довольно неприятную. Это Зак глаза поднял. А поймав его взгляд, я чуть сама себя на части не разорвала. Так стыдно, блин, стало, но и одновременно страшно. Зачем я отпустила, черт его дери? Я буквально вырвалась из его рук, будто он мне кусок мяса оторвал. Ещё бы завопила – вот вообще бы супер был.
А взгляд у него такой...презирающий, обиженный. Мне прям снова его так жалко стало. Только вновь подойти я как-то не могу. Ноги будто к месту приросили.
— Что же, Айрин, не боишься?
– Чего?
– Приласкать чудовище...не каждый сможет!
– Никого я не...
– Да ладно тебе! Говорила же, что рядом будешь, проявила жалость, разве нет? Если нет, то разве это не значит, что привязанность твоя по отношению к Айзеку может является ничем иным, как способом обмануть его?
Кэтти засмеялась. И в этот момент экран потух, а над нами вылетела решетка, со скрипом ударившись о пол, разделив нас с Заком по обе стороны. Так, решетка? Почему решетка? Зачем решетка?
Так, подождите. Обмануть? Почему обмануть? Это она...а-а-а-а...А ей знакомо, что человек существо нелогичное? Может испытывать несколько эмоций одновременно? Ведь чё я отскочила-то? Говорю же, испугалась...но это само как-то вышло. На инстинктах. В праве ли она обвинять меня в этом? Ну разве это похоже на обман? Я ж правда хотела, чтобы его мутить перестало. Это опасное довольно состояние.
– Рин? – я вздрогнула, когда Айзек глухо подал голос. Он уже поднялся. Закинул на плечо косу. Но голову отвернул. А я вдруг почувствовала, что Кэтти в какой-то степени права. Я не обманывала его. Нет. Все было честно. Но сейчас меня приспичило сказать иначе:
— Забудь. Мы прошли. Идём дальше, — холодно отрезала я. Что ещё сказать? Напоролась я. Теперь расхлёбывай.
— Что значит «забудь?!» — резко поднял голову Зак. И взгляд такой ненавистью запылал, я аж голову в плечи вжала. Обидно ему, знаю. Но что я сейчас сделаю? Поздняк метаться... — Ты предлагаешь забыть мне обо всем этом?! Но...
— Нет и не будет никакого «но», Зак. У нас есть цель: выбраться отсюда. И мы не должны никуда сворачивать, а идти только вперёд. Забудь про то, что сейчас было. Это не имеет никакого значения, кроме того, что мы не сдохли! — я ничего умнее не придумала, как продолжать идти в лоб: отвергать все его слова. И не быть дурой. А хотя...я такой сейчас и выгляжу. И мои слова, что рядом буду...он ведь запомнил. Но я бросила, отошла. Грубо взяла и оттолкнула. И сейчас делаю точно так же. Вот в чем обман. В словах. Но не в действиях, нет. Но ничего, блин, уже не изменить! Нервы я себе окончательно испортила. Я не хочу с ним сближаться! Такого не должно быть! И не будет.
Я отвернулась, дабы не видеть взгляда Зака. Не моргая, он гипнотизирует меня, прожигает дырку. В глазах злость, ненависть и такая обида, что я мигом теряюсь. Приходится. Приходится все это говорить и делать. И от этого гадко самой. Слегка глянув на него, я вздрогнула. Замер. Взгляд пустой, грустный. Злобы больше нет.
— Я понял, — единственное, что он сказал, перед тем, как подобрал свою косу, которая, как оказалась, все время лежала перед носом и открыл дверь, войдя в другую комнату. Что он там понял? Не знаю. Я только вздохнула и последовала его примеру.
