«Понимаешь ли ты, что человек предполагает, а Бог располагает?»
Где-то звякнул колокольчик. А у меня перед глазами снова розовый туман, не успела я и шагу сделать. Ну сколько можно...«Что же ты будешь делать, если твои мольбы не соответствуют Его воле?»
Меня шатает. Этот голос уже надоел. Несёт какую-то чушь. Лучше бы воздуха дали...«В этом мире Бога нет.»
– Достаточно...задолбал... – ещё немного, и я свалюсь. Но внезапно все разом пропало. И голос, и сладкий запах, и фиолетовый дым. А меня подорвало на смачный чих. И не один. Мотнув головой, я проморгалась и огляделась. Всё то же самое. Что тут творится вообще? Помнится, у меня тут недавно глюки были с картинами, а сейчас я с электричеством воевала. А священник все ещё стоит. Даже не шевелится. Ладно, теперь тикаем. – Почему ты одна, Айрин Вагнер? – до ушей донёсся грубый и громкий голос Грея, заставив замереть. Спалили... – Что случилось с Заком? – он повернулся ко мне. – Ты и от него избавилась? – Что? Нет! – избавилась? Да что он несёт? – Что же ты тогда тут делаешь? – а он не отстаёт. – Я ищу Дэнни. У него лекарства для Зака, – выпалила я, заглянув священнику в лицо. Тот только прищурился. – Дэнни, значит... – как-то обречённо начал он. – Сейчас он совершенно неуправляем. – Оу... – плохо. Значит, не зря я с собой пистолет с ножом взяла. – Дэнни ведёт себя весьма странно. Я лишь мельком видел его. Куда же он мог отправиться...хм-м... – промычал Грей, многозначительно глянув на меня. – Он немного переборщил с самостоятельностью, потому я собираюсь изъять у него некоторое количество лекарств. – Зачем? – прищурилась я. Ага, а вот тут он замолк. Провоцирует, что ли? Ладно, идём в лоб. – Для Зака? То есть, отдашь мне? Он замер. Его взгляд прожигает во мне дырку, а тягучий голос заставил насторожиться. – Ты надеешься получить их так просто, Айрин Вагнер? – Нет... – пискнула я, понимая, что к этому все и вело. Ладно, торговаться, значит, будем? Или мне ему пригрозить? Да не...человек, все же. Хватит с меня. Настрелялась. Ножа на человека больше не подниму. – Посмотри на тело Айзека... – всматриваясь в даль, начал Грей. А я инстинктивно навострила уши, вслушиваясь в каждое слово. – Его тело покрыто шрамами... – следующие слова заставили ошалеть. – Ведь он был одурманен демонами, – повернувшись ко мне, Грей нахмурился. – Вроде тебя. – Что?! – подскочила я, не веря во весь это бред. То есть одурманен мной?! Как так?! – Ты - ведьма, – повысил голос Грей, а я замерла, в недоумении посмотрев на него. – Правда что ль? Грей нахмурился. А в меня полетел фиолетовый дым и...тут я уже отключилась. Не помню, как даже упала. В голове всё витали слова священника про ведьму... Но тут внезапно стало светло. Потом темно. И снова светло. Уже окончательно. У меня глаз нервно задергался... Стояла я за судебной стойкой на огромной арене. Позади меня, кажется, крест. А стоило мне поднять голову, как я встретилась взглядами с Греем. Стоял он на балконе. Больно уж высоко... – Что ты сотворила с этими людьми, Айрин? – начал Грей. – Дэнни всегда имел светлую голову. Но что же Айзек? Я вся похолодела, стоило только мне услышать его имя. Я ему...что-то сделала? Что с ним? Не молчи, отвечай! – Он очень простой...иначе говоря, чистый человек. И вот в каком положении оказался он ввиду твоего желания выбраться. Не потому ли, что он встретил тебя, все эти ужасные события происходят с ним? – Да ничё я ему не делала, вроде бы... – сама уже сомневаюсь. – Ты весьма загадочная персона, Айрин. Что ты такое? – продолжал Грей, явно чувствуя свое превосходство надо мной. А мне сказать совершенно нечего. Просто смотрю в пол. – Не можешь ответить? Учти - ты говоришь перед лицом Божьим. Как я и думал, ты не истинно веруешь. Бог? А причем тут Бог? Я верю в него, конечно, но... Сейчас, причем тут Бог? – Ты - ведьма, совратившая моих Ангелов! – Хватит! Бесишь уже! – не выдержала я, сжав кулаки. Грей даже, кажется, не услышал меня. – Да начнется суд над ведьмой! – его голос эхом разнёсся по всему залу, отдаваясь звоном в ушах. Меня затрясло. Что сейчас будет? Зазвонил где-то колокол. По арене заплясал свет, остановившись на мне. – Бог отдает предпочтения непорочным. На твой счёт имеются подозрения, что ты, морочившая голову моим Ангелам, являешься ведьмой. Как бы то ни было, ты должна быть предана очищению. – Заткнись! Я не ведьма! – ведьма...ведьма...почему я ведьма?! Я ничего не сделала! Зак...он не умрет из-за меня! Я помогу ему! Так какого хрена он меня сейчас судит?! Но мой гнев ему явно не понравился. – Ну как же, раз не ты - ведьма, заключившая контракт с Айзеком? – прикрикнул он на меня. – Я не заключала с ним контракт! Мы вместе помогаем друг другу! Пытаемся выбраться из этого чертова места! – меня трясет. Не знаю, когда я так быстро воспрянула уверенностью, но...просто не верю. Не хочу поддаваться. – Помогаете друг другу? Тогда...почему он сейчас ранен? – а Грей и глаз с меня не сводит, продолжая укоризненно гипнотизировать. – Вспомни, Айрин Вагнер, как ты манипулировала им! Этим и совратила, испортила...убила. Убила его простоту. Убила в нем Ангела. – Я не... – И сейчас ничем не можешь ему помочь. Согласна со мной? И он умирает, а ты здесь! Все внезапно пропало. И уверенность, и желание защитить себя от обвинений, и желание вообще жить. Всё как будто окаменело. Голова стала пуста от мыслей. Оставалось только слушать Грея и каждый раз морщится от слова «ведьма». Ну вот как так, а... – Испытай же волю Божью! Да начнется суд! – громко объявил Грей. – И так, есть ли желающие выступить свидетелями ее деяний? «Свидетелями?» – Та-дам! Я уже здесь! Знакомый голос... – Я свидетель! – поднялся дым, и из него, зверско сверкая глазами, вышла Кэтти. – Свидетель того, насколько эта бесподобная преступница является всего-навсего дрянной женщиной! – последнее она крикнула с такой ненавистью, что у меня аж уши заложило. – Погодите-ка! Я тоже здесь! «Эдди?» – Я могу сказать только о том, какая она милая! – Мейсон хихикнул и глянул на меня. – Но случается и так, что ее упрямство причиняет боль! – Лишь я могу дать истинное представление о ней. «О, нет...» – Айрин, не бойся! Я ведь здесь! – Дэнни...как же я давно не видела этого типа. – Предоставь мне право защищать тебя, ведь я на твоей стороне! «На моей стороне?» Какие-то они странные все. Полупрозрачные, что ли? Один Диккенс выглядит кое-как...ну...нормально. Как живой. Призраки, ахринеть. – Хм... Итак, свидетелей трое, – провозгласил Грей. – Приступайте к даче показаний. Кто начнет? – Я! Я! Святой отец, непременно нужно начать с меня! – завопила Кэтти, даже, от переизбытка энтузиазма, начала скакать на месте. Что ж ты орешь-то так... – Это нечестно, Кэтти! Сначала я! – вот и Эдди вмешался. Отлично. Ругайтесь. А я постою. – Мне жаль, Эдди, но этому не бывать! Первая я! – Почему это?! Почему-почему-почему?! В чем причина?! – Эдвард как завопил, перекрикивая звон колокола. «Мои уши...» – Потому что я главная потерпевшая! – а Кэтрин никак не успокоится. Женщина... – Именно на мне впервые сосредоточилась ее злобная сущность! – А-а, прекрати! У тебя сейчас пена изо рта польется! «Зак, убей меня...» – Какие ужасающие подробности, Кэтти! Я в предвкушении твоих показаний, – вмешался Дэнни. Ага. Давай, присоединяйся. – Достаточно препираний! – голос Грея резко заставил всех замолчать. – Кто первым даст показания? – Святой отец, я начну! – Кэтти так и задергалась на месте. – Какая же ты эгоистка! – возмутился Эдди. О, значит, не я одна. – Эдди, думаю, нам временно стоит покинуть заседание, – Дэнни хоть и чокнутый, но сейчас он единственный ведёт себя адекватно. – Кэтрин Уорд, приступайте к даче показаний, – Грей кивнул Кэтти, и теперь садистка злобно прожигала во мне взглядом дырку. – Конечно, положитесь на меня! – всплеснула она руками и подошла ко мне, прислонившись бедром к судебному столику. – Слушайте все! Перед нами демон, принявший обличие миловидной девушки! «Ну хоть за комплемент спасибо...» – Внутри нее лишь тьма! Она самая настоящая ведьма! – Чья бы корова мычала, – ну не сдержалась я. Кэтрин резко повернула ко мне голову. Ее зелёные глаза загорелись огнем гнева, и она сдавленно прошипела: – Ах, вы только посмотрите на нее! Это притворное равнодушие! Лжет и не краснеет! Да, она в этом мастерица! – Хм...есть ли у вас доказательства в пользу того, что она является ведьмой? – Грей прищурился. Тупой, однако, вопрос. Сам назвал, сам теперь спрашивает. Логика? Не, не слышали. Черт возьми, я время зря теряю. Я не хочу слышать все эти обвинения! Там Зак! Мне к нему надо! – Да-да! Несомненно! Ее дьявольской рукой я была лишена должности палача!Я на расстоянии наблюдала за участью заключённых, – Кэтти повернулась ко мне. – И вот появляется она, и Зак, совращенный ее речами, вдруг вспарывыет себе живот! «Заткнись.» – И из этого следует, что Айзек Фостер является жертвой ее преступных наклонностей! Возмущенная таким бессердечием, я была вынуждена спуститься к ним, – тут Кэтти уставилась на меня не мигающим взглядом, полным ненависти и возмущения. – И что вы думаете, она сделала? С совершенно безучастным лицом, эта ведьма... – садистка замолчала, но не на долго. – Эта ведьма застрелила меня! – так прокричала, что я поморщилась. Сколько можно... – Где это видано, чтобы осуждённый обвел палача вокруг пальца, да ещё и стрелял в него?! Это лгунья всего лишь притворялась тихой преступницей! – дальше орать, видимо, у нее просто не хватило сил, потому она убавила громкость. – Больше всего возмущает то, как она могла выстрелить в меня в такой, такой, тако-о-ой момент! Это ничто иное, как дьявол во плоти! – Тебя, как бы, Зак убил... – Это была ты! Эта чертовка свергла меня! И знаете, что самое досадное?! В момент выстрела она, черт возьми, была счастлива! – Да не была я счастлива. Но мои слова остались не услышанными, так как Кэтти хрипло и звонко засмеялась. Я могу паниковать? Нет, я уже паникую. Кажется, меня тут нечистью считают, но нормально указать на мои ошибки не могут? Да большинство из этого - бред полнейший. Че я заморачиваюсь, собственно? Ну вот сиди и думай теперь, кто ты. Кукушка. Позволить критиковать меня какому-то сумасшедшему? Что я, типо, эгоистка, демон и вообще ужас филиппинской ночи. Капец, я даю. А ведь не дошло, пока эта садистка не стала плести, что я ее «свергла.» Убил ее Зак, я ранила. Так что, собственно, почему я мучаюсь? А почему она вообще разговаривает? Двигается, ходит? Мертва же она. Глюк? Ага. Интересная, однако, у них тут система. То есть ненастоящее все. А я верю. Даже смешно становится. Нормально все со мной. Не эгоитска, не ведьма. Я - это я. Всё. Отстаньте от меня. До меня доперло. На будущее Грея слушать больше буду, сколько бы он мне не заливал. Потому что глюк это все, черт возьми. Надышалась одикалона... – Без сомнений, перед нами ведьма! И я настаиваю на пытке водой! Свет надо мной внезапно посинел, и арена заполнилась водой...не достающей мне до даже до плеча. Волшебно. И вода ненастоящая. – Ну же! Цепляйся за свою жалкую жизнь! Бейся в конвульсиях! Сопротивляйся изо всех сил! Возбуждение разливается по моим венам! Дай мне почувствовать ещё больше, чем тогда! – Чему сопротивляться-то? – недоуменно гланула я на Кэтрин. – А? – Достаточно, – «ожил» Грей. Причем после его слов все сразу исчезло. – Святой отец, я ещё не закончила с наказанием! – Кэтрин явно в офиге. – Не в твоей власти наказывать ее, Кэтрин Уорд. Чего ты добиваешься? Вернитесь на своё место. Как-то быстро она исчезла. Ну точно, глюк. Грей сам все это контролирует. Ему бы в цирке выступать. – Следующий свидетель, изложите свою позицию. – Ну наконец-то! Эдвард. Вот кого, кого, а вот не хотела я, чтобы он умирал. Но Зака хрен остановишь. – Все вы так суровы... Так хочется пробудить в вас хоть капельку сострадания... Правда, Айрин? – Ну да...наверно... – я отвела глаза. – Эдвард Мейсон, можите ли вы дать показания? – Да, святой отец! Я могу говорить о том, за что люблю ее, и о том, что мне в ней не нравится? – Да, начинайте. Не успела я одуматься, как Эдди оказался рядом со мной. – Ну-у...Айрин такая милая! Особенно ее голос! Как у птички! Мой самый-самый-самый любимый голос! К тому же у нас столько всего общего! Мне даже не противно от этих слов. Как-то жалко паренька, просто. – Разузнав, о чем она мечтает, я решил, что самое время действовать! Я мечтаю выбраться живой и здоровой, без шизофрении и трезвой. Не надо мне тут. – Поэтому я был уверен, что мы должны встретиться как можно скорее! Я знал о тебе все, Айрин! Потому я влюбился в тебя с первого взгляда! Но я и так, и эдак пытался привлечь твоё внимание... Я все, все делал для тебя! Но тщетно. Хоть ты и не принимала меня, я с нетерпением ждал, когда ты ответишь «да.» И даже в кромешной тьме обесточенной комнаты я шел тебе навстречу. И чего я добился? Эдди повернулся ко мне, и внезапно на него упало огромное надгробие, из-под него раздался гневный крик. – Вот я, поверженный Заком, лежу в могиле в полном одиночестве! Мне нравятся могилы, но я не хотел оказаться в ней в таком положении! И тогда я осознал наше с ней главное различие. Я хотел, чтобы она была со мной, поэтому все, что я делал, было для нее! Но Айрин не была такой. – надгробие быстро исчезло, и вот Эдди снова стоит передо мной. Живой и целый. – Айрин думала только о себе! Ужасно, ужасно! Подлинная эгоистка! Эгоистка! Так, спокойно. Я же решила для себя, что не поведусь больше на эти слова. Хватит с меня. Это глюк. Эдди умер на самом деле. – Айрин не беспокоится о счастье божьих тварей! После этого случая я задумался, не ведьма ли она? Что скажешь, Айрин? Раз так, я настаиваю на казни на шипах! Что-то тугое обвилось вокруг моей талии, руки туго затянуло веревкой сзади, и вот меня резко тащат наверх, не успела я понять, что вообще происходит. А внизу шипы. А меня ещё так покачивает туда-сюда. Капец. Даже не знаю, что тут думать можно. Вроде бы и страшно, а с другой стороны - это же все ненастоящее, да? – Пади на них, и тогда я сделаю тебя счастливой! А я котлета, ничего не знаю, ничего не слышу. – Что такое? – не понял Эдвард. – Ты, наверно, злишься... П-прости, но ты нехорошая! Скажи что-нибудь! Не игнорируй меня! – Кря... – не знаю, зачем, но, наверно, для того, чтобы успокоится самой. Звучит просто упорото...и могильщик явно впал в ступор. – Достаточно, – Грей, как всегда, вовремя. Меня опустило вниз, а шипы исчезли. – Э? Но постойте! Ведь она так ничего и не ответила мне! – Под влиянием ведьминых чар ты утратил рассудок, Эдвард Мейсон. В глубинах твоей стремящейся понять поведение ее души сквозит страх перед ней. Вернитесь на своё место. И Эдди прям как-то сразу скрылся в тумане. Странно. – А ведьма все так же непреклонна... – Потому что это все чушь... – Следующий свидетель, изложите свою позицию. – Наконец-то этот детский лепет закончился. «Дэнни...» – Все хорошо, Айрин? Ты ведь успокоилась, когда я пришел? Да не, наоборот. – Дэниэл Диккенс. Намерены ли вы свидетельствовать? – Разумеется, Святой отец, – заулыбался врач. А у меня мурашки по коже. – Я просто обязан рассказать о том, как она очаровательна! Ещё один... – Ведь я не могу ошибаться в тебе, Айрин. – Тогда начинайте. – На самом деле глупо доказывать очевидное. Всё началось с того, когда я встретил ее в университете, когда приезжал осматривать студентов, – он сделал ко мне шаг, а меня внезапно стукнуло. Вот оно как. Вот где он меня видел. Да, помню. Говорили, что приезжает психотерапевт, мол, проверить, кто из нас нормальный, а кто псих. Я посмеялась тогда, даже. Но на осмотр не пришла. Посчитала бредом. Да мне и не надо было. Не вызывали. Поэтому Дэнни я там и не видела. А он заметил. – Конечно, глаза Айрин не так прекрасны, как ее, но и из них могла бы получится эта мертвая, голубая гладь. «Её?» – Глаза многих людей сменяли эмоции... Но когда я увидел настоящий гнев, перерастающий в равнодушие, то я понял, что нашел то, что искал! – Дэнни...меня пугает. Когда это было? – Ее душа...она...она совершенно не такая, как все! Ее можно испортить! Испортить! – Диккенс высунул язык и задергался на месте, что окончательно ввело меня в ступор. – И когда она будет испорчена, засеяна мраком и безнадежностью - глаза Айрин станут похожими на ее вечный холод и лёд! И как ни старайся, эту душу будет уже не спасти! Ага, кажется, до меня доперло. В тот день я правда чет психанула прилично, когда однокурсник мне учебник зажал. А у нас сессия была. Я тогда просто возмутилась от такой несправедливости, а он меня ещё и грязью поливать стал. Вот и поцапалась с ним. Потом обиделась. Сидела у окна, дулась. Размышляла, зачем я вообще живу, где в этом мире справедливость и так далее. Вот, допсиховалась. Ладно, отпустим. Сейчас Дэнни, продолжающий нести чушь и все больше высовывая язык. – Дэниэл Диккенс, – Грею его поведение тоже уже надоело. – Это же очевидно! – Дэнни! Затих. Наконец-то. – Ее душе уже никак не помочь. Она не знает сострадания, – усмехнулся врач. – Не знает пощады. – Дэнни повернулся ко мне. – Как же прекрасны твои глаза...можно заглянуть в них? – Дэниэл Диккенс, – вырубай, дед, мне страшно... – Прошу прощения... – Вы закончили? – Я могу ещё долго говорить о том, как она прекрасна... – Думаю, не стоит. Мы услышали достаточно. Ваши показания будут иметь значение при вынесении решения суда. Свидетель, вы свободны. Дэнни хмыкнул и, прищурившись, посмотрел на меня не мигающим взглядом. Но потом кивнул и молча ушел. Ушел, а не исчез. Вот он был настоящий. Он был не глюк. И теперь мне до чёртиков страшно. Теперь буду линзы носить, всё. – Айрин Вагнер. Я вынес решение. Ты слышала показания свидетелей. В частности Дэнни, который наблюдал тебя дольше остальных. Дэнни знал тебя лучше кого-либо. Но даже говоря правду, он не смог перестать потакать тебе. Похоже, он всецело пленен твоим колдовским очарованием. Бред. Мне нельзя его слушать. Не слушай. Это не правда. – Так же и с Эдди. Ты не принимаешь в расчет ничего, кроме того, что способствует достижению твоих целей, – Грей вздохнул. – И потом Кэтти... Бедняжка... Твои дьявольские уловки ввели в заблуждение даже ее! Довести ее до такого состояния! Как низко! – Я просто нормальный человек, с нормальной психикой! – наверно. Не знаю, насколько она пошатнулась у меня в этом месте. – Ты...ведьма. «Одна и та же песня». – Время пришло! Ведьма! – громко провозгласил Грей, подняв одну руку. – Очистись от скверны! Ныне я передам тебя огню! «Огню?» Миг, и руки мои крепко связаны. Не знаю, как я оказалась так высоко над ареной, но за спиной чувствовалось что-то твердое и колючее. Крест. Меня пригвоздили к кресту. Деревянному. Да что он себе позволяет?! – Я не ведьма! – что было силы крикнула я, не скрывая раздражения. Меня! На крест?! Я человек! Нормальный человек! Я не ведьма! – Раз найдется тот, кто поверит речам демона? – Я не демон! – Да как смеешь ты не признавать этого?! Все они...ты сгубила души этих ангелов! Искусно манипулируя ими, ты лишила их рассудка! И теперь ты намерена поступить таким же способом и с Айзеком Фостером? Ты хочешь, чтобы он пожертвовал собой ради тебя! – Лжешь! Это не так! – я уже заметалась на этом кресте, но веревки крепки. «Предаст меня огню? То есть...блин!» – Гори в аду. После его слов запахло гарью. К ногам внезапно подкатил жар, и вот я уже с ужасом вижу перед собой полыхающие языки пламени. Крест горит. И, судя по ощущениям, огонь настоящий. – Ибо ты ведьма. И отдай своё тело на милость Богу в этом священном огне! – Боже мой...да что с вами... – уже просто лепетать начинаю, чтобы хоть как-то успокоиться. Веревки крепкие, не вырвусь. Просто безнадежно. – «Бога», о котором ты говоришь, не существует. Минуточку. – Но...ты же священник, вроде бы. А священник... – тут я запнулась, уже окончательно запутавшись. – Да, потому что этот Бог - мой. Я принял Его. Бог по имени Я находится здесь. Ого. Значит, он тут типо всем заправляет. Но это его «Я - Бог» меня как-то смутило. Я считала его более-менее трезвым и адекватным...почти. Но вот это его заявление дало понять, что он на самом деле тот ещё чудик. – Верующая душа - вот источник существования Бога, Айрин. У тебя ее не было с самого начала. – Я верю в Бога, а не в тебя, раз уж ты им типо являешься! Но меня уже не слышали. Грей...исчез. А перед глазами тьма. И огонь, что уже очень близко. Та-а-ак, и что теперь?! Тюльпан твою розочку, я сейчас поседею! Сгореть заживо?! И все?! Но... Кирдык, выхода нет. Слишком жарко. Слишком горячо. Ну, что ж, думаю, сгореть заживо - не такая уж и плохая смерть, правда? По крайней мере больше не будет всего этого ужаса. Я в этом здании точно уже с ума сошла. И вот сейчас помру такой нелепой смертью. Говорят, что люди боятся не самой смерти, а боятся умирать. Вот теперь понимаю. Будет ведь больно, когда огонь доберется до меня. Только вот... Стоп. А Зак? Чой-то мне подыхать, когда он ждёт меня? Не порядок. Да и не он один. У меня друзья, семья... Да. Рин, вот медаль тебе за тупизм и такую наивность. Давай, включай мозги и думай. Хватит сидеть на заднице ровно. Умирать я собралась... А ещё Зака суицидником называла. И в ладони все это время чувствовался холод. Нож. Его нож. Отлично. Ты-то мне и нужен. Не знаю, из какого места у меня пальцы лезут, но каким-то чудом мне удалось перерезать веревки на одной руке. Ой, опасно! Чуть не свалилась, пришлось зацепиться за сам крест. Вот, вторая рука. Прекрасно. До пола метра три. Пять минут, полет нормальный, равно я блинчик. Шикарно. Так что спускалась я с этого столба, как с каната. Руки с ногами, естественно, я себе поцарапала. Нет, не сильно. Пострадали в основном ладони. Мелкие щепки застряли, но мне, собственно, вообще никак не до них. И огонь ненастоящий. Это, видимо, для виду мне тут душевую устроили. Нормально. Теперь валим. Хоп. И нет ничего. Прям резко все исчезло. Снова зал с витражами и органом. Чудно. Только вот я в ступоре. А сбоку раздался удивленный вздох. – О, драсть. – Почему ты очнулась?! – А чё мне дрыхнуть? Солнце ещё высоко, – пожала я плечами. – ... Твоя ведьминскся сущность так и не была уничтожена.... – Так повякай мне ещё, – я хмыкнула и качнула головой. – Слушай, давай ты мне дашь эти фиговины со всяким медицинским хламом, и мы разойдемся по добру, по здорову. Идёт? Идёт. Веди. Тот посмотрел на меня пустым, не мигающим взглядом, затем вздохнул. Ну куда ему спорить с вооруженным человеком? Что у меня там? Нож, пистолет, рюкзак и нитка с иголкой. А, ещё ручка есть. Могу глаза выколоть. – Бессердечная ведьма, любящая лишь себя...следуй за мной. – Вот и решили, – и настроение как-то сразу поднялось... А то я совсем раскисла. Как будто конфету предложили, и я вся на радостях поспешила ее слопать, после чего потом легла. Ага, я прям молодец. Ого, а тут комнатки есть. Книжный шкаф, столик. Уютно. Грей стоял прям перед книгами. Вот дёргает за какую-то и шкаф отодвигается, открывая потайной проход. Магия. Дамблдор нервно курит. – Там. – Лады, погнали. – Зачем? – Погнали, я говорю! – толкнула я священника в спину. Тот только обречённо вздохнул и пошел прямо. Верно, не сопротивляйся. Небольшая комнатка с витражами. И полка рядом с какими-то бутылочками. – Стой здесь. Священник только кивнул. – Пурум-пурум-пуру-у-м.... – у меня пошла загрузка. Антисептик, крово...крово...что-то с «крово». А что - я уже не выговорю. Короче, все это средства от крови. Для крови. Не важно. С кровью. Против крови. Не знаю. Сбагрю все, а там разберусь. Так, вроде всё. – Прощай, – ляпнула я, направляясь назад. – Постой! – Грея явно что-то озадачило. – А? – Разве ты не убьешь меня? – Не... – Нет? – Мне не нужна кровь на руках, – только я хотела уйти, как вспомнила. – Сковороду мне мою верни. Он нахмурился. – Ее у меня нет. – Эм...а где она? – Не знаю. – Врешь небось. – Я бы не стал сейчас врать тебе. Как видишь, не в том положении. – Ты пошутил сейчас, да? Он только промолчал и опустил глаза в пол. Я вздохнула и вышла из комнаты, направляясь обратно в коридор. Ладно. Сковородка сковородой. Зак сейчас важнее. Надеюсь, дорогу не забыла. Нет, не забыла. Вот дверь. Вот коридор. Запахло кровью, а вдалеке показалась знакомая фигура, к которой я и поспешила. И вот я уже вижу его. Спит. Всё ещё спит. Аккуратно опустившись рядом с ним на корточки, я не могла не улыбнуться. Всё закончилось. Он здесь. С ним все хорошо. Да и я усвоила, что плохим дядям доверять нельзя. Смешно аж. Хмыкнув, я вывалила из рюкзака всю эту медицинскую хрень и осмотрела Фостера с ног до головы. Как дышит тяжело... Нет времени об этом думать. Так что я вздохнула по глубже и потянула за бегунок вниз, который, как я и предполагала, соскочил на рваной дырке в толстовке. Стрёмно. Сразу захотелось отвернуться при виде раны, но я знаю , что просто не имею права. Я должна с этим что-то сделать. Больше некому. Но с чувствами своими я не смогла справиться. В голове мелькали воспоминание о том, как Зак вспарывал себе живот, как ходил с такой раной и вообще ещё как-то умудрялся защищать меня... «Так, только не плачь, ёлки-палки.» Я убрала лишние бинты, хотя прикасаться к его порезу...у самой мурашки по коже. Но делать нечего. Они мешают. И...ожоги... Ещё и ожоги... Это огромные, черные и бардовые пятна у него на животе... Кожа между ними темная, серая. Наверняка очень грубая на ощупь... Ладно. Приступим. Чем там обрабатывать надо? – ...Что ты творишь? – А? – я аж подскочила от неожиданности. – О, утречка. Зак только цыкнул и отвернулся. Не выспался, видимо. – Сейчас оперировать буду. – Что? – бедный аж подавился. – Я лекарства притащила. Сейчас будешь, как огурчик, – усмехнулась я, хотя у самой нет никакого настроя. Он нахмурился, уставившись на меня, не моргая. Мне аж не по себе стало... – ...С тобой все нормально? – глухо проговорил он, продолжая прожигать во мне взглядом дырку. – Да... – какие у него, однако, вопросы. – Ага, ври больше... – прыснул Зак, недовольно забубнив. – Вон, в царапинах вся.... – Где? А... – подумаешь. А он думал, с креста спускаться - как по маслу ехать. – Как ты достала лекарства? Там был Дэнни? – продолжал засыпать меня вопросами Фостер. – Священник дал. А врача не видела, – на автомате отчеканила я, а Зак только вздохнул. Так, вот. Набрала, блин, всякого барахла, а тут понадобится-то несколько бутылочек. И вода. Вода у меня есть. Бинты тоже. Тряпки мои, которые я понахватала, можно под водой промыть. И всё. Приступим. Пока я ковырялась, Зак, несколько секунд посмотрев в потолок, вздохнул и со стоном поднялся, не успела я и глазом моргнуть. – Эй, не двигайся особо! – ....Да, рана опять откроется... – слова ему все ещё даются тяжело. – Хорошо, что понимаешь... – сердце бешено скачет в груди от волнения. Больше боюсь сделать ему больно или только хуже, а не самой раны. – Теперь не мешай мне, порез надо зашить, – внезапно голос задрожал. Зашить. Я никогда не шила на живом человеке... Да и не особо в этом разбираюсь. Кое-как могу дырку в кофте заштопать, а тут человек... – Уйди, я сам справлюсь, – рыкнул Фостер, и я поняла, что проблем намного больше, чем я предполагала. – Ты сидишь еле-еле! Куда тебе?! – психанула я. – Прекращай со мной возиться! Я не ребенок! – Я делаю это не из-за того, что считаю тебя ребенком, Зак! Ты даже не понимаешь, какие глупости несёшь! – как же меня бесит его упорство! Только время зря тратим. – Ты шить, что ли, умеешь? Вот тут он замолчал. А ему возразить нечем. Не умеет. – Вот именно. Так что не вякай и сиди спокойно, – я придвинулась к нему ближе. – Будет больно... Он только фыркнул и отвёл глаза, хмуро уставившись на стену. А я думала, с чего начать. Ну, надо убрать кровь и обработать, а потом шить. Верно? – Ты и руку порезала... – Хватит осматривать меня. Я не на облачке каталась, а лекарства искала, – рявкнула я на Зака, а тот только злобно сжал зубы. – Ты какая-то совсем уж странная... Трогает это месиво и даже не морщится... – Я пока ещё ничего не трогаю... – я тряпки под водой промываю, отстань от меня. Зак только хмыкнул. – Такая хиленькая, а достала лекарства. Ты молодец, но... – Эй, полегче, – я нахмурилась. – Сам ты хилый. Две кости и кружка крови, что ещё сказать. Так, тряпки...все, с тряпками все. Помыла, намочила, все. Теперь...рана. Зак, кажется, хотел ещё что-то сказать, но когда я приложила ткань к его животу, он дернулся и завопил: – Да блин, жжется! – Терпи... – Да как это терпеть?! Жжёт, говорю! Убери руки! – он подобно змее извивался передо мной, матерился и шипел. – Терпи! – больно, я знаю. Саму трясет. Но обработать надо. – Пройдет. Слишком много крови. Потому в дело пошла ещё одна тряпка, и Фостер затих. Лицо его болезненно перекосилось, а сам он напрягся. – Терпи, терпи...чуть-чуть... – он дрожит или я дрожу? Не знаю, но страшно. Так страшно и жалко его, что я уже запричитала. – Вот надо было быть таким идиотом, чтобы вспороть себе брюхо...где была твоя голова на тот момент?! – лишь бы на крик не перейти. Испорчу нервы и себе и ему. – Вот сиди и терпи теперь! Не знаю, услышал ли он меня, но затих. Только дрожит и тяжело дышит. А я наконец-то убрала эти чёртовы тряпки. – Незачем так возиться со мной, Рин... – подал голос Фостер. – Зачем ты это делаешь? «Зачем?» – А что? Ты бы обрадовался, если бы я оставила тебя тут помирать? Навряд ли, я думаю, – этот ответ я придумала заранее. Знала, что спросит. Молчит. Но не спускает с меня глаз, внимательно следя за моими действиями. А я уже выудила из рюкзака нитку с иголкой. Ну, поехали. Какое-то время я просто не знала, с чего начать. Его рана ужасна. Я...даже не думаю ни о чем. Просто стараюсь, чтобы руки не дрожали, а в горле не стоял такой ком, что выть охота. Но подавить эмоции не могу. Потому, опустив голову и прикрыв упавшими прядями волос лицо, тихо всхлипываю. Даже не знаю, за что мне браться. Стараться не раскисать или зашивать рану? Вот что мне делать? Я не врач, ничего не понимаю в этом деле... Хотя сама напросилась. Ему помощь нужна. У меня просто нет выбора. Его лица я не видела. Да и не хотелось смотреть. Но он замер, не шевелиться. Даже не дышит. Взгляд его чувствую на себе. Потому теряюсь, бегая глазами по бутылочкам с какими-то жидкостями, названными лекарством. Хрень, я не понимаю, что делать надо! Что брать, что вставлять, с чего начинать! Истерика, здравствуй! – Не плачь, – каким-то странным голосом пробубнил Зак, дёрнув меня за прядь волос. – Не плачь, я сказал! – Да не плачу я! – Врешь, – и снова дёргает. А я беситься начинаю. – Идиот... – Знаю. Не плачь, – тут он меня слегка шокировал. За «идиота» я бы леща получила... Но, подняв глаза на Зака, я столкнулась с насмешливым взглядом. Ага. Значит, настроение поднялось. Ну, ну. – Готов? – я вздохнула поглубже и склонилась над ним. Но Зак не ответил, нашел игрушку в лице моих волос. И лыбится ещё, как ребенок, честное слово. Как будто не видел никогда. Но стоило мне начать, как он сразу же отвлекся от этого занятия и сдавленно зашипел. – Эй, вообще-то мне больно! – Терпи, – ляпнула я. – Терпи, терпи, – стал передразнивать меня Фостер, но затем фыркнул. – Как закончишь, так сразу и пойдем. – Да. – Да? – Да. – Точно да? – Точно, – сама не поняла, как меня начало пробирать на смех. Это он, оказывается, настроение мне пытается поднять. Приятно. Даже зашивать ему рану стало уже не так страшно. – А, и это, сделай что-нибудь со своими царапинами. Рука вон...и нога вся в крови... Случись что, с такими ранами особо не побегаешь, – осмотрев меня с ног до головы, он тыкнул меня в бок. – А ещё вот с этим. – Ай, руки! – Какие руки? – Твои руки! – А, мои руки... – Зак... – недавно старалась не реветь, теперь пытаюсь не заржать. – Артист... – Чой-то артист сразу? – Не...забудь, – хмыкнула я. – Слушай, а пистолет у тебя откуда? – Тебе поболтать хочется, вижу? – глянула я на него, а Зак только насмешливо фыркнул. – С этажа Кэтти. – Так он же не заряжен...вроде бы...был... – Зак в прямом смысле прифигел. – А...я пули стырила. Возле лифта которое остались, – пожала я плечами, отрезая ножом нитку. – А...Что с ножом?! – Ой... Ну... Это... – Ладно, черт с ним, – пробубнил Зак, а я облегчённо вздохнула. – Всё. – Закончила? – Ну да, – я выпрямилась и помотала головой. Стежки хоть и не совсем ровные, но зато, надеюсь, прочно. Разойтись не должны. Кстати... – Ты чё делаешь...? – Стягивай толстовку. Посмотрю, что у тебя с плечом. – Да в порядке все с ним! Я даже не чувствую! Не обращая внимания на его бубнеж, я упрямо стянула с его плеча кофту. Ага, не чувствует. Да там пуля застряла. Ещё немного - и я от всей этой крови сознание потеряю. – Приготовься. Сейчас сделаю больно... – Всмысле? Черт, что ты творишь?! Ничего я умнее не придумала, как пальцами пытаться вытащить пулю. Собственно, это очень, очень, и очень стрёмно, но другого выхода нет. И Зак мечется, как бешеный, так что это была проблема. – Посиди смирно! Мне самой не легче! Он только застонал, а я плюнула на все, стала действовать быстрее, понимая, какую боль причиняют ему мои действия. Рывок, и у меня в ладони «красуется» эта мелкая штуковина в крови. И руки у меня в крови. А Зак шумно вздохнул и со стоном уткнулся носом мне в плечо. Дышит тяжело, дрожит. – Больно, знаю. Потерпи... – запричитала я, поглаживая его по макушке. Пулю...пулю я выкинула. Что ж, бинты ещё есть. Должно хватить. – Всё, Фостер. Теперь выдохни. – Черт... Он с мычанием откинулся на стену и запрокинул голову, закрыв глаза. – Передохни. После такого рука может болеть. Он только буркнул. Мельком глянув на него, я принялась убирать всю эту «прелесть» в рюкзак. Серьезно. И окровавленные тряпки, и эти бутылки, и оставшиеся части бинтов... – С царапинами сделай что-нибудь. – Пофиг. – Рин... – Отстань. – Я сейчас ведь встану... – Ладно, ладно... – надоел. Это что, мне теперь все обратно вытаскивать? Этот сидит, голову опустил. А я типо царапины «обрабатываю». Хах, просто перебинтовала и всё. Для виду. А так я ничего не трогала. Тишина. Он то ли просто балду пинал, то ли думал, то ли задремал, не знаю. Я в телефоне, не трогайте меня. Тут вай-фай ловит. Сидели мы молча, пока он не подал голос. – Помнишь...на «В3»? Я замерла. – Помню...что именно? – я недоуменно глянула на него, убрав телефон. Зак только нахмурился и опустил глаза. – Зачем ты это сделала? – проговорил он, только намного тише. Я чуть воздухом не подавилась, начиная догадываться, о чем он. Паника. Для этого вопроса у меня нет ответа. Что я ему отвечу? – Молчишь... – он усмехнулся. Молчу. Язык не слушается, а голова пустая. Как будто дара речи лишилась. – А...ты о чем? – строим дурочку, короче. Ничего умнее не придумала. Только вот я никак не ожидала, что Зак разозлится. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Не переводи тему! Отвечай! – громко рявкнул он, что я аж подскочила. Но глаз не поднял. Нашел чего вспомнить. – Не знаю, почему это тебя так волнует, но это ничего не значит. Будь спокоен, – мотнула я головой, стараясь унять дрожь в голосе. Но такой ответ ему не понравился. – Зачем? – более грозно и требовательно прорычал он. Я растерялась. Просто вылупилась на него, не зная, что сказать. Потому тишина между нами была очень напряжённой. – Знаешь... – тихо начал он. – Я видел когда-то подобное, – он грустно усмехнулся. – Люди были...такие довольные... Я даже не понял, что приятного в этом вашем поцелуе... Это ведь так противно, пускать слюни в рот друг другу, так? – он исподлобья глянул на меня. – Почему у них такие довольные лица при этом? На этот-то вопрос хоть ответь... Почему... – Потому что они любят друг друга, – пролепетала я. – И? – И...им приятно это чувствовать, – я закусила губу, не понимая, к чему он ведет. – Тогда что чувствовала ты? Сердце резко подскочило. Дышать стало трудно. Что я чувствовала? – Я хотела выжить. Мне надо было остановить тебя тогда. И я просто не нашла другого способа, – на автомате залепетала я, растерянно бегая глазами по витражам. Он глаза на меня поднял. Мимолётно, но резко. Замер. – Вот оно как, – как-то странно усмехнулся убийца и притих. И снова между нами тишина. Не знаю, о чем он там задумался, но я не смотрю на него. Я правда не ожидала такого вопроса, но и ответ мой его, видимо, не устроил. Знать бы ещё, что творится у него сейчас в голове... Я чувствовала, что напряжение нарастает, потому глубоко вздохнула. Надо выбираться. Хватит. Не время. – Пошли, – глянув на него, я поднялась на ноги. Зак, помедлив, последовал моему примеру, но глаз так и не поднял. – Надо найти лифт.