Взгляд вампира или Кровавый десерт

Израненные руки невольно тянутся к горлу, пытаясь прекратить приступ удушья. Легкие жгло от недостатка кислорода и будто сжимало в тиски или сушило под палящими лучами солнца где-нибудь в Сахаре. Широко открывая рот, пытаясь сделать глоток спасительного кислорода, спазм снова, словно лавина, накрывает с головой, а из горла выходит тихий хрип. Глаза начинают закатываться, а сердце замедлять свой бег. Руки отпустили шею и, как плети, упали на обездвиженное тело. Звуки слились в одну шумовую волну, эхом отражаясь в ускользающем в бездну сознании… Конец? Отнюдь. Это только начало моей персональной пытки. Мир в один миг сузился до зияющей раны на запястье. Руку жжет и от кончиков пальцев поднимается странное ощущение, она немеет, я перестаю её чувствовать, точно так же, как и тело. Но вскоре опять все меняется… Кисть, будто оторвало, и на её месте кровоточит сплошная рана. Хотя мне, конечно, сложно подбирать сравнения, ведь мне никогда не отрывало руку, и боли я за свою жизнь почти не чувствовал. Но, кажется, что именно такие чувства человек испытывает, когда в руке взрывается граната. Я был вынужден испытывать настоящую боль, в её истинном проявлении. Когда ты готов кричать и грызть зубами землю, но не можешь. Не можешь даже вздохнуть, испытывая постоянное ощущение удушья и дикую ломоту во всем теле… Но я вовсе не умирал, и даже не кричал, я не мог кричать. Боль заставила меня забыть обо всем: о родных и близких, о злейшем враге, о ненависти, испытываемой к нему. Я лишь мечтал о смерти. Агония… Ты совершенно не чувствуешь свое тело, но оно болит. Ты не чувствуешь ноги и руки, но их будто прибили гвоздями и поливают раскаленным железом. Это когда тебе и холодно и жарко одновременно, когда не можешь дышать, но все никак не можешь уже задохнуться и потерять сознание. Я был в этом самом сознании. Я ничего не видел, ощущения настолько изменились, что я совершенно не знал где мои руки и ноги, я не знал, есть ли они и что с ними стало. Но я точно знал, что ещё жив, потому, что чувствовал боль, разъедающую мое тело, как кислота. Боль, боль, боль… То тупая и давящая, то острая пронзающая все тело миллионом маленьких игл, то плавящая меня в огне… а то и все сразу. Это, казалось, длилось вечно, но худшее было впереди. Я рад, что тогда ещё этого не знал. Казалось, через какое-то время я начал ощущать контуры своего тела, но вместо облегчения пришли новые ощущения. Ощущения нестерпимой боли, от которой призрачное мое тело, казалось, разрывалось на части. Ещё немного и я услышу, как расходятся ткани кожи, так я думал, если, конечно, был способен думать. Я уже начал мечтать о том, чтобы вернуться в прежнее состояние. Я уже не хотел больше чувствовать свое тело. Боль наступала со всех сторон. Стопы уже выкручивало и мне даже казалось, я слышу треск кости. Я тяжело и прерывисто дышал, воздух врывался в лёгкие раскаленным паром, с каждым вздохом принося новые волны боли. Пот градом катился по лицу и шее… Я уже вовсе не хочу жить. Не хочу оставаться в этом гребаном мире ни на секунду. Пока мое тело пожирает адская боль, разъедая его, я готов умолять Смерть забрать меня и прекратить пытку. Сил терпеть больше нет… Сил жить больше нет. Но умереть никак не получается! Душа не хочет покидать бренное тело, оставив все позади. Внезапно мое плечо пронзила дикая боль, будто в него что-то воткнули. Я услышал свой собственный сумасшедший вопль, и все мое тело выгнулось. Я прерывисто хватал ртом воздух, наплевав на боль в легких. От предплечья боль расползалась по всему телу, выворачивая его наизнанку, заставляя меня извиваться, будто в приступе эпилепсии и скулить, как избитого щенка. Резкая боль ещё сильнее предыдущей пронзила левое бедро и начала растекаться по всему телу, охватывая каждую клеточку. Я не смог удержаться от крика. Хотя, надо признать, от этого было легче. Не существенно. Вместо крика я теперь рычал и стонал. Тело извивалось от пульсирующей боли. И когда, казалось, что хуже уже быть не может, что это предел моих сил, вспыхивала новая волна боли. Она расплывалась, заставляя меня выгибаться. Снова и снова это повторялось и силы начали постепенно покидать меня. Зрение все не возвращалось, оставляя взору мутные расплывчатые пятна. Я был почти счастлив, когда понял, что тело наливается свинцом, что сил сопротивляться и выгибаться уже совсем не осталось. Я терял жизнь, наконец-то, я её терял. Она уходила из меня по капле, с каждым новым очагом боли её становилось все меньше. Удары сердца сокращались, пока не стихли вовсе. Черное вещество – яд, с которым охотно поделился Алек, обволакивало каждую клеточку организма, заполучая ее в свои сети, медленно деформируя, встраиваясь в ее цепь ДНК. Попадая в кровь, тут же сгущая ее, делая похожей на кисель, который тут же перестает передвигаться по венам; словно клейкое вещество, сращивая все телесные повреждения и, подобно целительной мази, залечивая смертельные раны. Будто раскаленное железо, текущее по венам, уничтожая все на своем пути, яд медленно убивал во мне человека. Мое сердце сделало сильный удар. Казалось, прошла целая вечность, до того как прозвучал второй. Долгая тишина и ещё один удар, грохотом отдающийся в голове. Постепенно стал возвращаться слух. Звуки, окружающей меня реальности, стали заполнять пространство, выплывая, будто из глубин океана. Где-то недалеко о пол ударялись тяжелые капли воды, расплескиваясь на маленькие капельки при ударе, расплываясь лужицей. Возможно, в метрах четырех от меня находился кто-то еще. Я слышал его тяжелое, прерывистое дыхание и глухие удары сердца, эхом отдающиеся в моей голове. Лязг металла… Но все эти звуки были слышны, словно из-под толстого слоя ваты. В ушах, будто образовались воздушные пробки, защищая меня от оглушения. Через несколько мгновений ко мне вернулась чувствительность. Не скажу, что все было ужасно, но неприятно – точно. Тело затекло, от чего малейшее движение отзывалось неприятным покалыванием. Руки мои были закреплены над головой толстой цепью, больно врезающейся в кожу на запястьях. (Так вот откуда был лязг!) Ноги едва ли касались пола. Куртку с меня сняли, так что сверху я был в одной лишь черной футболке и чувствовал на коже прохладный, отрезвляющий ветерок. Почувствовав, что власть над телом ко мне вернулась, я попробовал разлепить потяжелевшие веки. Приоткрыв глаза, я их тут же закрыл, от яркого света, больно полоснувшего по роговице. Быстро проморгав, давая себе возможность привыкнуть к свету, снова сделал попытку открыть глаза. Люминесцентные лампы были слишком яркие для моих глаз, от чего приходилось щуриться. Через несколько мгновений я смог разглядеть помещение, в котором находился. Это была достаточно большая, но заброшенная комната, отведенная под офис, с разрисованными граффити стенами и высоким потолком. Из мебели тут был только старенький деревянный стол, на котором стоял графин с водой на самом дне. Чуть повернув голову, моему взору предстала та, чье сердцебиение я слышал. Молодая девушка была подвешена за руки точно также, как и я. Под ее глазами залегли черные тени, впалые щеки делали ее похожей на живого мертвеца, из какой-нибудь книги про зомби. Дополняли «образ» мертвенно бледная кожа и губы, испачканные в крови. По ее «высушенному» виду я понял, что она находится здесь давно… Не знаю, сколько часов прошло, но я все еще не приходил в норму. Видел я слегка размыто и слышал тоже не очень четко. Время от времени, впадал в оцепенение или просто отключался, вновь и вновь проваливаясь в темноту, которая так и тянула ко мне свои длинные руки, стараясь держать в своих холодных объятиях как можно дольше и крепче. Иногда я видел сны…или обрывки происходящего? Все слилось воедино, я не ориентировался в пространстве и времени, не различал фантазии воспаленного разума от суровой, давящей реальности. Кто-то приходил, проверял мой пульс, прикладывая ледяные пальцы к шее, и снова уходил, не произнося и слова, не пытаясь что-либо изменить, вывести меня из этого странного состояния или убить. Может мне вкололи изрядную дозу паралитиков или сильный наркотик? А может, этого и не существует более? Может, я нахожусь в своей каморке в "P3" и это все сон? Тогда почему я не просыпаюсь и терплю адские издевательства?! Вопросы, вопросы, вопросы… Ответов, увы, на которые никак не удавалось найти. Оглушающий звук барабанов, треск, звон, гул, грохот резко выдернули меня из прострации, окуная с головой в жестокую, суровую реальность. Громко. Болезненно громко. Все эти звуки сводили с ума, заставляя меня извиваться в цепях, раздирая онемевшие руки до крови. Но боли не было. Что-то теплое и вязкое стекало от кистей по рукам вниз, издавая резкий, специфический запах гнили. Я не знал, куда деться от смрада, заполнившего комнату. Трупный запах отравлял воздух, не давая возможности дышать. Распахнув глаза, я их тут же закрыл от ослепившей меня яркой вспышки, которая обожгла роговицу. Все смешалось в один коктейль безумия, от которого хотелось сбежать, забиться в самый темный угол и не выходить оттуда, пока дни не будут сочтены. А лучше, сразу умереть. Да, умереть, исчезнуть или испариться, чтобы не слышать, не видеть и не чувствовать весь этот ад. Голова раскалывалась так, будто по ней непрерывно били булавой, превращая в месиво. Звуки, казалось, не утихали, а наоборот, становились все громче и громче. Барабаны звучали, словно из самой преисподней, перерастая в похоронный марш; грохот лился со всех сторон, будто я находился на поле битвы, куда непрерывным потоком слетались гранаты и боеголовки, которые тут же взрывались, разрывая все на мелкие крупицы. «Пожалуйста, прекратите это! Хватит!» Мысленно кричу я. «Умоляю, прекратите!», но мои беззвучные вопли никто не слышит. Хорошо проморгав, открываю глаза, в которых светлыми пятнами расплывается комната. Жду некоторое время. Светлая дымка рассеивается, и я замираю в изумлении… Цвета стали намного ярче, а предметы четче. На стенах можно разглядеть каждую трещинку и каждую паутинку. Перевожу взгляд туда, откуда громче всего слышен стук «барабанов». Девушка. Так громко трепетало ее сердце, загоняясь в бешеном ритме. Мы находились достаточно на далеком расстоянии друг от друга, но я мог разглядеть каждый волосок на ее голове, каждую морщинку на еще совсем молодом лице… Сверху потрескивал ток в лампах, свет от которых причинял физическую боль моим глазам. Слишком ярко. Ослепительно, болезненно ярко. - Вижу, ты уже познаешь прелести новой жизни? – с издевкой в голосе протянул только что вошедший Алек, - Но не волнуйся, я не тебя пришел проведать, мой юный друг. Можешь вдохнуть свободно. - Иди к черту. – голос звучит глухо и хрипло, еле слышно, так как в горле сильно пересохло. На мои слова Алек ответил лишь ехидной ухмылкой. Он не обращал на меня никакого внимания, его целью была та самая девушка. В руках вампира была обычная пластиковая бутылка (содержимого разглядеть не получалось, т.к она непрозрачная), которую он, открыв крышку, поднес к губам пленницы. - Всего глоток. – строго приказал он ей. Втянув носом воздух, я почувствовал сладкий аромат, манящий, разжигающий в горле пожар. В этот миг я понял, что безумно хочу пить. Нет, не воду – я забыл вкус обычной воды, а сладко-соленую, немного с медным привкусом жидкость, способную затушить пламя в моем горле и утолить жажду. Кровь. В бутылке была кровь. Свежая, наверное, еще горячая, заставляющая меня сходить с ума и биться в цепях, пытаясь добраться до сосуда с сей чудным нектаром. Начинаю утробно рычать, подобно дикому зверю, от негодования. Разум заволокло пеленой желания. Желания крови. Чувствую, как деформируется челюсть: зубы удлиняются, превращаясь в клыки самого настоящего монстра. Чувствую себя наркоманом, полностью зависимым от такого манящего наркотика. Тело сотрясает крупная дрожь, пожар в глотке становится все невыносимей, от чего начинаю рычать. Громко. Плевать, что с этим чувство собственного достоинства раскалывается на тысячу мелких осколков. Плевать на гордость. Мне нужен хотя бы глоток, чтобы усмирить мучающую жажду. Но я понимаю, что получив этот глоток, жажда только вырастет и мне нужно будет еще. Еще, еще, еще… Я стану ненасытным и беспощадным. Голод и жажда не уйдут. Я буду хотеть только крови. Бесконечное количество жидкости, которая так необходима для поддержания жизни. И это пугает. - Тише, мой друг. – могу поспорить, что Алека забавляла моя беспомощность, но в лице он оставался беспристрастен. – Пора привыкать к своему новому «я» и воспитывать его. Воспитывать силу воли. – Я с ужасом наблюдал за ним, медленно осознавая, что он собирается сделать. По мере понимания, мои глаза становились все шире и шире. Вампир, отхлебнув из бутылки, поставил ее на край стола, который находился почти у двери. – Добро пожаловать в мой мир. – ухмыльнувшись, произнес мой мучитель, выходя из комнаты, оставляя меня один на один с жаждой, которая с каждым мгновением только усиливалась от манящего запаха, исходящего от бутыли.