Остров сломанных игрушек

В клубе было очень много народу сегодня. На всех так влияет пятница? Конец рабочего дня? У меня вот, например, сегодня рабочий день. Стою тут у диджейской стойки, музыку регулирую. Да, я работаю ди-джеем, несмотря на любовь к покою и тишине. Я люблю музыку, мне нравится играть со звуками, создавать собственные композиции. Это заставляет меня расшевелиться? Я, вроде бы, счастлив, когда занимаюсь чем-то таким? Это моё хобби, если так можно сказать. Музыка громко била в уши, но это же моя работа, я привык. Конечно, первое время казалось, что у меня мозги кипят, перепонка лопается. Может, она по-своему как-то там лопнула? Лопнула, так лопнула. Уже ничего не исправишь. Лучше б глаза вывались. Какие-то опьяневшие полуголые девицы уже полчаса вертелись около моей стойки. Они изгибались так, чтобы я точно мог увидеть их ажурные трусы и силиконовую грудь, которая вываливалась из платьев, потому что, как я мог заметить, девушки редко надевали бюстгальтера в клубы. Как жаль (вообще-то забавно), что они не знают о моих нетрадиционных наклонностях. Пока девушки отчаянно пытались соблазнить меня, я начал паниковать. Я запер Кёнсу? А ключи запасные у меня есть в доме? Стоп, ему же никуда не надо. Фух, пусть сидит в квартире и ждёт меня. А еды ему достаточно? Вроде, он не был проглотом… Слава великому и всемогущему уравнителю всего плохого и хорошего, что есть девушки стеснительные, только, кажется, закончившие своё домашнее задание и бежавшие из дома. Они неуверенно входят на танцплощадку и долго рассматривают алкогольные напитки, к которым в итоге не прикасаются. Как жаль, что некоторые из них превращаются в тех, у кого главной целью вечера является не наслаждение музыкой и атмосферой, а удовлетворения более грязных потребностей. Я часто обращаю внимание на людей, сидящих за барной стойкой. Одни, чем-то подавленные, лежат на столе и разговаривают с барменом, либо просто смотрят в одну точку, другие, тоже в какой-то степени отяжеленные жизнью, подобно мне разглядывают толпу, у них на лице всегда мягкая и усталая улыбка. Будто наблюдают за своими ребятишками, часть из которых может в будущем оказаться на их месте. Есть те, что просто пьют, чтобы забыться. А есть те, что ищут жертву на ночь, с которой потом поспешно расстанутся. Ненавижу последний тип людей. Они такие сволочи. Сегодня у стойки было слишком много народу. Либо нас настиг апокалипсис, либо массовое горе, а может, президент подарит грант тем, кто выпьет больше? Не знаю, даже смотреть особо в их сторону не хочется, потому что кто-нибудь из них заметит мой взгляд, и всё, можно бежать из клуба, потребуют включить их любимый шансончик или сопливый поп. Потом придётся слегка приукрасить их лица, возможно, мозги вправить и объяснить, что в клубе слушают то, что нравится мне, следовательно, то, что нравится посетителям. И если я не ставлю его трек, значит, парень, ты слушаешь отстой. Сегодня толпа медленно расходилась, но, пардон, у нас тут не круглосуточная забегаловка, надо же когда-то убирать за вами мусор. Выпившие колобки, которые значительно осмелели от градуса, старались запрыгнуть ко мне, но, естественно, кто пустит ко мне таких обезьян? Силой своих мышц, которые, на удивление, еще не отказали, и голоса, который на всё заведение верещал, чтобы охранники поскорей пришли, я сгонял весь этот сброд. Обходя в последний раз территорию клуба, я наткнулся на довольно знакомый образец, вроде бы, похожий на моего друга, но что-то его сильно помотало. — Чондэ, что ты тут делаешь? — я толкнул это «чудо» в бок и словил сразу же поток неразборчивого мата. — А? Пак-Чан? — забавно, только что послал на все четыре стороны, даже не задумываясь, с кем болтает. Блин, он ещё похож на пиявку, присосался к стакану, будто пытается впитать в себя последние молекулы алкоголя. На самом деле, застать его в таком состоянии очень трудно. Чондэ всегда бодр, позитивен, любит портить жизнь всем друзьям и приставать так, что потом хочется улететь от него на край света. — Ну-ну, пошли, нечего тут сидеть. Зачем ты так напился? — я пытался поднять друга, но он медленно спустился по мне, как жидкость. Мда, до чего его доводит алкоголь. — У меня всё плохо, Ёлли! Всё просто ужасно! — взвыл Дэ и начал реветь. Так громко, что, кажется, директор нас обоих вышвырнет сейчас. Надо было срочно бежать отсюда, иначе мне больше незачем будет брать отпуск. Он станет для меня постоянным и полностью самовольным, короче говоря, меня вышвырнут с работы, и я буду почтенным представителем широкого класса «безработица». — Да что такое случилось! — крикнул я и взвалил на себя тело друга. Охранники странно покосились, но ничего не сказали. И правильно сделали, идиоты. Вылупились, будто метеорит увидели.Всего лишь, тащу на себе ноющую тушу, которая вот-вот испортит мне одежду всем содержимым своего желудка. — Минсок… Его нет уже неделю! — Дэ начал реветь на всю улицу. Но, хвала небесам, свежий воздух помог ему попридержать ядреную смесь алкоголя и еды внутри себя. — Что? — я остановился и спустил его, тот выглядел таким напуганным и обеспокоенным, что начал глядеть по сторонам, либо в надежде, что Минсок с неба упадет, либо просто не понимая, куда его вывели. — Ты не знаешь, где он? — Если бы знал, то не пил сейчас до беспамятства! Ты такой глупый, Ёль! Задаешь дебильные вопросы! — спасибо, друг, но зачем ты меня бьешь? Я задал обычные вопросы, которые моментально появлялись в голове. — Ты искал его? — да, это я действительно ступил, потому что он этого определенно не делал. Попросил своих друзей, в крайнем случае, воспользовался силой родителей и послал каких-нибудь наёмных ищеек. — Естественно! Я обошёл несколько кварталов, прочистил несколько больниц и клубов. Знаешь, сколько времени я убил на это. Но результатов ноль! Его нигде нет! Минсок-а-а-а-а, я тебя жду! — Дэ заревел еще сильней. Ну куда так громко-то? — Всё-всё, успокойся. Найдётся твой Минсок. В любом случае, я помогу тебе. Пошли домой, провожу тебя, — я снова взвалил его на свою спину. Уверен, Чондэ не дойдёт на своих двоих. — А если нет! Если я его не найду! — он орал так, будто у самого перепонки вынесло. Ну ничего, сейчас нас остановит добрый дяденька-полицейский, как заткнёт тебе пасть, сразу горланить перестаешь. — Чондэ, заткнись уже. Ты слишком много выпил. Завтра всё обсудим. — Я тебя ненавижу! — он стукнул меня по спине кулаком, не сильно, даже толком не сжал ладонь, только влепить ему всё равно хотелось. Как никак, я несу его на своей спине к себе домой. К тому же, кто тебе поверит-то, ненавидит он меня, через пять минут мирненько обнимет за талию и начнёт пускать слюни на одежду. — Может, он снова упал в обморок? Минсок же страдал пищевым расстройством, мало ел вроде бы… — внезапно мысли из моей головы вырвались на воздух, тем самым нарушив гробовую тишину, в которой мы пребывали будучи уже на полпути к дому. — Пак-мудак, я кормлю его как за двоих! Тем более, я уже объездил все больницы! — громко проныл Чондэ мне прямо в ухо. Так, моя лопнувшая перепонка восстановилась и заново лопнула? Объездил, да ладно. Сам что ли? Повторюсь, Чондэ редко поднимает свою прелестную, по его словам, попку в узких кожаных штанах для кого-либо. Но говорят же, любовь меняет людей. Хочется верить, что у них действительно всё по любви… — Он же не мог просто сбежать от тебя! — воскликнул я, постепенно понимая и убивая себя за то, что натворил. Моё плечо стало намокать даже сквозь джинсовую куртку. Из-за постоянных пинков по бокам и спине я чуть не потерял равновесие. Но если рухну я, то мой пассажир просто вспомнит все оскорбления и выльет на меня этот скверный поток криков и возмущений. Ещё и пнёт напоследок. Я старался быстрей дойти до дома, пока это мелочь кусала мою шею, плечи, уши и перебралась на волосы. — Пак-Чан, а почему у тебя свет включен? Ты внезапно разбогател и перестал экономить? — спросил Чондэ, когда мы приблизились к дому. Я не знал, что ответить. Сразу вспомнилось, как брат относится к другу, но мне и не пришлось выдумывать что-либо, потому что прямо за дверью нас ожидала чудесная картина. — Ну, как видишь, — быстро ляпнул я и, скинув у входа друга, направился к Кёнсу, стоявшему в моей рубашке около кухонной плиты. — У-у-у-у, извините, мне не нравится инцест, — прощебетал позади Чондэ и распластался на полу, потому что: «Кто делает эти блядские пороги!» (цитаты великих). — Зачем ты водишь алкашей по домам? — спросил Кёнсу, натягивая рубашку пониже и заметно краснея, но продолжая огрызаться. Братец, я тоже, вроде бы, не был педофилом и домашним насильником, а ты, логично как бы, немного рослый, чтобы моя одежда закрывала твоё тело с головы до пят. Где мой огрызающийся и ненавидящий подобные выходки брат? — А зачем ты стоишь в моей рубашке и одних трусах около кухонной плиты? Что ты там готовишь? — я стал подходить, но мелочь перегородила мне путь, хотя у ничего особо-то не получилось. — Ты первый! — смущенно сказал он, постоянно оборачиваясь на варившуюся пасту, как я догадался. Да, давай, испорти мне еще продукты! И эм, эта кухня — немного та территория, на которую я никому не разрешаю проходить, так что внутри сердце ёкало при каждом взгляде на фартуке, обвивающем тело брата, и ложке, которую он сжимал в руках. — Это Ким Чондэ, помнишь… — начал я, но Су, вернувшись к своему обычному настроению, перебил меня: — Я помню этого идиота, который постоянно пытался нацепить на меня девичье платье. — Ты выглядел так миленько! — пропищал Чондэ, уже успев подняться на ноги и облокотиться на ближайшую стену. — Тогда, я могу оторвать тебе яйца, чтобы ты тоже миленько выглядел в платьишке. Думаю, твой партнер и в кровати поначалу не отличит, девушка ты или парень, слишком много хнычешь, да фигурка самое то… — прошипел Су. Чувствую, как обстановка становится всё более накаленной. Кажется, мне стоит незаметно слиться. — Пак-Чан, что с ним? Он такой стра-а-а-ашный и совсем не милы-ы-ы-й! — заревел Чондэ. Ага, мои планы побега оказались бесполезными — совсем забыл о том, что моего друг сегодня идёт под ручку с белочкой. — А ты всё так и остался тупым, — подметил Кёнсу. — Успокойтесь! — воскликнул я и выключил газ, потому что уже не мог видеть, как развариваются макароны. — Я привел его потому, что так надо! Это мой дом, а он мой гость! — Да, — довольно кивнул Чондэ и улегся на стол. — А я твой брат! — завопил Су. Боже мой, спасите меня! Сейчас же начнётся мозговой штурм, который я хотел бы пропустить мимо ушей, но, к сожалению, я главный герой этой мелодрамы. — Но ты здесь не живёшь! — возмутился Чондэ, ожидая моего согласия. Вот говнюки, еще хотят, чтобы я поддакивал им. — Вообще-то живу! — с довольным лицом объявил Су и накапал в пасту Чондэ слишком много соуса. — Что ты творишь?! — заорал Дэ и кинул в лицо моему брату макаронину. Она прилипла ко лбу, а Чондэ же валялся на полу, пытаясь скрыть лицо от кулаков Су. Это капец… Их примирение далось тяжело, хотя бы по отношению к моим голосовым связкам и их ушам. Но ради меня эти сорванцы всё сделают. Стоит разозлиться и здорово так наорать, сразу хвосты подожмут. — Быстро прекратили этот балаган и принялись за еду! — я пытался изобразить очень злое лицо. Либо у меня шикарное актерское мастерство, либо парни осознали, что их настигнет пиздец, если ор не прекратится — они моментально успокоились после довольно короткого разговора. Чондэ, чуть ли не плача, поедал свою пасту. Острый соус, который лишканул Кёнсу, буквально прожигал ему рот. Пусть крепится, ничем не могу помочь. Чуть позднее я пошел в магазин, потому что эти говнюки заявили, что не будут завтракать моей стряпней. Видите ли, им захотелось покушать шоколадных шариков! Ну да, ребят, всё круто. Да чтоб у меня молоко прокисло. Будете яичницу со сковородки соскребать. Окей, у меня самого детство в одном месте заиграло, поэтому шарики благополучны были куплены. Вернувшись домой, я застал очень интересную картину. Кажется, опьянение теперь передается воздушно-капельным путём… Оба чудика валялись, наверное, заснув после долгой и жестокой битвы, под дверью моей комнаты. Су держал Чондэ за волосы в то время, как мой друг слюнявил щеку моего брата. Миленько. Я незаметно достал телефон и сфотографировал. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда через объектив на меня угрожающе уставились резко распахнувшиеся глаза Кёнсу. Мне уже штаны можно было менять, ей богу. Брат приподнялся, совсем забыв, что держит кое-чьи волосы в своей маленькой ладошке. А этот кое-кто еле открыл глаза, но уже заорал на весь дом. Брат резко отпустил волосы Чондэ и, кажется, извинился. Но Дэ уже было плевать. Он поднялся, облокачиваясь на дверь, и поправил причёску, пытаясь смотреть на меня наиболее соблазнительно и внушаемо. Что тебе надо, подлец? — Пак-Ча-а-ан, у нас тут возник небольшой спор, — сказал он. — И это связано со мной, да? — догадывался я, видя, как брат фыркнул и тоже поднялся. Раз они оба в этом заинтересованы, то это либо очень забавная для меня вещь, либо наоборот полный капец, из-за которого проигравший вынесет мне потом мозги. — Представляешь, этот клоун заявил, что будет спать в твоей постели! Он чуть было в комнату не ломанулся, но я очень удачно тормознул его! — возмутился Кёнсу, пощипывая старшего парня за бока. — Конечно, Пак-Чан меня одного не оставит! — воскликнул Чондэ и стукнул того по рукам. И правильно сделал, у нас тут не бои без правил. — Ты думаешь, что он променяет брата на алкаша? — огрызнулся Су. — Прекрати, — я серьезно посмотрел на него. На самом деле, внутри меня творился хаос, потому что, черт возьми, кого выбрать-то? Обидеть брата и слушать полночи пьяный угар друга, а еще пожертвовать своим обонянием, либо спать с мелочью, боясь, что он почку тебе вырежет за милое пожелание добрых снов или неловкое объятие, а также думать, когда алкаш в соседней комнате что-нибудь сломает. — Ах вот ты как! — заорал он. — Ну и иди к черту! Подонок! — брат зашёл в комнату и громко захлопнул дверь. Вау, я что, зря напрягал свои извилины? — Пак-Чан, он такой истеричный стал… — Чондэ виновато улыбнулся, но я видел, что совесть уже сжирает его изнутри. Окей, дружище, сегодня держи уши востро, я хочу проснуться живым. — Пошли, тебе очень плохо, — я заботливо уложил Чондэ на собственную кровать. — Чан, а что там за комната? — спросил он, явно намекая на ту, которую мы постоянно обходили стороной. — Продавцы этой квартиры не сообщили мне, что есть еще одна комната. Я и не пользовался ей особо, просто обставил на всякий случай. — На случай, если Бэкхён переедет к тебе? — несмело спросил Чондэ. Я промолчал, потому что снова, снова затронули больную тему. Понимаю, что он говорит всё это неосознанно, скорее всего, даже стараясь мне помочь, ведь именно он знает обо всех моих отношениях. Только Чондэ, насколько я могу быть уверен, был в курсе всех наших перебежек, ссор и разговоров, побегов, срывов и очередных встреч в одной постели. Я чувствовал, что дышать становится тяжелее, воздуха катастрофически не хватает, а тишина, в которая была полностью наполнена ожидающим молчанием, давила на виски. Я встал с кровати и направился к двери. — Ты куда? — прошептал позади Дэ. Не сомневаюсь, сейчас он прижал к себе колени и старается прожечь во мне дыру, скорее не из-за попытки раздобыть информацию, вероятнее, чтобы вернуть меня в кровать, либо заставить повернуться хотя бы на секунду. — Я схожу в ванную и приду к тебе, — нежно сказал я, стараясь спрятать боль. Не хочу, чтобы Чондэ видел меня в ничтожном состоянии, ему самому паршиво. Извините, тут не сработает «минус на минус равно плюс». — Пак-Чан, не плачь, пожалуйста, — прошептал Чондэ, а я поскорей вышел из комнаты, чтобы он не слышал моих всхлипов.

***

С утра было чертовски трудно открыть глаза, потому что отекшие веки весили тонну. И кто просил меня вчера реветь полночи? Пересилив себя, я приподнялся на постели и лениво протер лицо. Чондэ уже не было в комнате. Я обнаружил его в ванной комнате. Друг подводил глаза, явно используя косметику моего брата. Ох, как же хорошо, что мелкий всё ещё спит. Медленно приблизившись к другу, я дотронулся до его плеча. Тот подпрыгнул как дерганный и размазал тонкую черную линию по всей щеке. Он недовольно вскрикнул, на что я лишь показал язык и сказал, что он без макияжа выглядит в сто раз лучше. Не думаю, что Дэ меня послушает, к тому же, я заметил, что сегодня он выглядит очень серьезным и слегка помотанным. Как-то не припоминается, чтобы похмелье хоть как-то влияло на моего друга раньше. — Доброе, — сказал я и принялся чистить зубы, не обращая внимания на тихое возмущение Дэ. — Твой брат до сих пор спит. Не помню, чтобы он был соней, — кажется, смирившись со мной, он стер макияж и направился на кухню, повышая голос на полтона. — Он еще долго будет спать, — кое-как ответил я. Знаю-знаю, что люди не говорят, когда чистят зубы, а если всё-таки говорят, то получается что-то непонятное. Но мы как бы тут ненормальные, привыкли уже так общаться, поэтому друг понимал меня с первого раза. — Почему это? — удивился Чондэ, сидя за столиком и ожидая, когда я уже закончу водные процедуры. Ага, теперь мне надо ухаживать за этой дивой. — Ты не слышал новостей? — намекнул я. Очевидно же, что он давно всё прознал, просто немного стыдно заводить подобную тему. — А-а-а-а, вот почему он приехал… — Чондэ задумался, хотя, что в его головёшке может генерироваться? Просто посмотрел немного на красивый деревянный стол и тихо пискнул, — Соболезную. — Он всегда спит, когда кто-то умирает. Помнишь, он не был на похоронах нашей бабушки? — почему-то мне захотелось напомнить о подобном явлении, даже не столь Дэ, сколько самому себе, чтобы потом не задаваться вопросом, если брат не будет выходить из комнаты. — Мне сказали, что у него лихорадка, — вспомнил друг. Точно, мы же не выносили это за рамки своей семьи. — Он просто спал. Су проспал три дня, — я глубоко вздохнул. На душе был небольшой осадок. А я планировал начать этот день более позитивно. — А в этот раз? Когда он проснется? — забеспокоился Чондэ. Было немного приятно слышать подобные вопросы от друга, потому что хоть кому-то, кроме меня, еще не безразличен этот мелкий, что, если со мной что-то случится, найдётся тот, кто позаботится о нём. Эй, что-то мои мысли не туда занесло… — Я не знаю, — кухню наполнил звук наливающегося в кружки кипятка и тихий звон чайных ложек, последовавших в сосуды за горячей водой. Мы завтракали в полной тишине. Я внимательно наблюдал за другом. Он постоянно хмурил брови и часто моргал, кажется, я несколько раз подмечал, как его глаза становились влажными. Не в силах смотреть на разыгравшуюся сцену, я спросил: — Куда ты сегодня пойдёшь? — Я уже не знаю, куда он мог деться, честно, я устал, — признался друг. Тогда я почувствовал весь груз, взвалившийся на него. Хотелось приобнять и сказать, что всё будет хорошо, но мы вообще-то не в сказке, где все будут счастливы. Если бездействовать, то всё может стать только хуже. — Думаю, нам стоит сходить к Чунмёну… — уже заранее зная реакцию парня напротив, я всё же соизволил произнести свои мысли вслух. — Я не пойду к этому психопату! К тому же, чем он может нам помочь! — Чондэ задрыгал ногами под столом, пытаясь больней ударить меня. — Хватит тебе! Что было, то было. Он не такой, — начал я. Да, их связывала одна не очень приятная ситуация. Но это всё из-за градуса, да и конфликт развязался. Так, я обещал не вспоминать этого… — Тем более, ты же не один пойдёшь. Я буду вместе с тобой. — Только обещай, что он больше не будет орать на меня и огрызаться! И вообще, он даже дышать не будет в мою сторону! — я кивнул в знак согласия, потому что несмотря на сложность выставленных условий, без помощи Мёна мы не могли обойтись. — Ага, ты сам, смотри, не упади на колени перед ним, — черт бы меня побрал за подобные колкие шуточки. А, точно, Чондэ вполне заменяет чёрта. На меня посыпалась куча брани вместе с больными щипками и укусами. — Никуда не пойду! — запротивился друг, как только устал тратить свои жизненные силы на бесполезную драку. — Готовься протирать свои штанишки об асфальт. Пойдёшь, как миленький, — я пригрозил ему и ушёл в комнату, чтобы сменить домашнюю одежду на более подходящую, также морально готовя себя к предстоящей встрече.