* * *
Во второй раз Тео работает в спортзале своего дяди и внезапно краем глаза замечает Лиама, который смотрит на него издалека. Он ничего не делает, просто стоит там, босой, посреди спортзала, набитого людьми, и таращится на Тео, даже не притворяясь, что поднимает груз или что-то вроде того. Это не имеет смысла. Тео невероятно обеспокоен этим, но продолжает тренироваться, пытаясь игнорировать его. Ему не нравится, когда что-то нельзя объяснить логически, и он умирает от желания пойти туда и спросить у странного парня, кто он такой, как он нашел его спортзал и какого черта случилось с его ботинками. Он даже оглядывает весь спортзал, надеясь заметить их, потому что они должны быть где-то поблизости — не может быть, что этот парень просто пришел сюда без обуви, ведь тогда его ноги не были бы такими чистыми. У Тео слишком много вопросов, но он все равно продолжает тренироваться и молчать, даже когда парень сам подходит к нему, поскольку он не забыл, что в прошлый раз, когда они виделись, он бросил в него тарелку. Тео всегда думал, что подобная иррациональная реакция во время ссор происходит только в фильмах, но, судя по всему, нет. — Ты был в моей кухне. О, так теперь он признает, что видел его. — Почему я сейчас здесь? И где это «здесь», кстати? Тео тоже хотел бы это знать. Это по-прежнему его спортзал? Они в альтернативном измерении или какое-то подобное дерьмо? Он не верит в такого рода вещи и вообще во все, что не может быть доказано наукой, но здесь определенно творится что-то странное. Может быть, это все происходит в его голове, — это бы объяснило, почему он очутился в месте, где раньше никогда в своей жизни не был, и почему этот парень не носит обувь и, похоже, не взаимодействует ни с чем и ни с кем вокруг него. Как бы то ни было, он все равно бросил в Тео тарелку, поэтому Тео продолжает его игнорировать. — Это твоя вина? Я спал, знаешь ли. Я предпочитаю держаться подальше от спортзалов, когда сплю. И когда не сплю, вообще-то тоже. Тео знает, что это глупо — считать себя слишком умным, чтобы иметь галлюцинации. Это не имеет смысла, и он, видимо, все равно может быть самым умным человеком из всех и страдать от них. Это довольно логичное объяснение тому, что происходит с ним прямо сейчас, и ему, возможно, стоит провериться у доктора, пройти какое-нибудь обследование, выяснить, что именно их вызвало, и исправить это. Разобраться в физических причинах, а не тратить время на абсурдность того, что он видит. — Все эти люди чертовы мазохисты. Посмотри на них — страдают и потеют без всякой причины. Что за чушь. Фишка в том, что это не галлюцинация или, по крайней мере, не галлюцинация Тео, потому что никакая логика в мире не может объяснить, какого черта его подсознание говорит столько ерунды о том, что он любит больше всего в жизни. Не-а, это придумала не его голова. Может быть, это и происходит у него в голове — вполне возможно, потому что никто другой не кажется обиженным словами этого парня, — но все же, это придумала не его голова. — А потом они будут пить свои протеиновые коктейли и постить это в Инстаграме, типично. Это придумала чья-та чужая безмозглая голова. — Я не хочу на это смотреть. Отправь меня обратно на мой диван, сейчас же. Тео ненавидит то, что в этом есть смысл. Внешний вид этого парня просто кричит: «Я сплю на своем диване», — и в том, что он делает именно это, очень много смысла, за исключением того, он не спит на своем диване, а стоит прямо перед ним, в черных боксерах и гриффиндорской футболке, жалуясь и осуждая всех вокруг. — Знаешь, что мы пьем на моем диване? Пиво. К черту смузи. — Он придвигается к лицу Тео и говорит это таким непочтительным тоном, как будто оскорбляет его мать. — Это тебя бесит, парень из спортзала? То, что я говорю гадости про смузи? — Тео даже не любит смузи, он предпочитает есть цельные фрукты и овощи, но да, это его бесит. Он изо всех сил старается закончить свою тренировку, игнорируя происходящие с ним нелогичности, а этот парень специально делает его задачу сложнее. — А если я скажу, что авокадо — отстой? Теперь он настолько близко, что Тео на секунду верит, будто он собирается поцеловать его. Но потом он просто злобно шепчет «фастфуд», и его дыхание касается губ Тео. После этого он выглядит крайне довольным собой, а Тео сжимает зубы, потому что никто не обращает внимания на парня, чье лицо меньше чем дюйме от его губ. Это определенно происходит у него в голове. — Ага! Ты слышишь меня, верно? Я напрягаю тебя, мистер-здоровый-образ-жизни? Тогда отпусти меня домой, я не знаю, что это такое, но мне это не нравится. Мне нужно отдохнуть — вот почему я решил поспать. Я не могу отдыхать в спортзале, я устаю, попросту глядя на тебя и твоих друзей-мазохистов. Он, похоже, убежден, что Тео каким-то образом отвечает за странную телепортацию, которая с ними происходит, и это нелепо, потому что в таком случае Тео бы уже заслал его в жерло вулкана. — Ну и ладно, продолжай, — фыркает он. — Это все потому, что я не говорил с тобой в прошлый раз? Ты появился в моей кухне из ниоткуда. Ты знаешь, что нельзя входить в чужие дома без приглашения? Бывший лучший друг Тео, Джош, как всегда тренируется прямо на другом конце зала, и Тео сумел игнорировать его несколько лет с тех пор, как они перестали быть друзьями, так что у странного парня нет ни шанса. Тео прекрасно сможет его игнорировать, он даже не знает, кто он такой, кроме того, что он ленивый засранец, который не знает, как готовить или стирать. И который, для начала, наверное, вообще не существует. — Серьезно, я чувствую себя таким уставшим, как будто это я поднимал эту штуку. Ты можешь остановиться и прилечь на минутку? Твои мышцы не сдуются, если ты сделаешь перерыв, обещаю. Это не может быть его сознание, потому что Тео не устал, совершенно, он только начал свои упражнения, и он вообще никогда не был таким плаксивым. Это некое реальное существо со своей собственной волей, которое каким-то образом связало себя с ним. Тео не думает, что парень делает это нарочно, поскольку он, видимо, не умеет даже стирать, и он определенно не просил об этом сам, поэтому это должно быть нечто большее, чем они оба. Может, они попали в какой-то сверхсекретный международный эксперимент. Какое-нибудь дерьмо типа Зоны 51. Тео просто предпочел бы пришельцев, а не это. — Ладно, продолжай тренироваться и быть мудаком. Не дай бог кто-то украдет твой титул высшего мудака. Да пожалуйста. А что если это реально? Что если в его голове настоящий человек? Это не значит, что Тео обязан признавать его. Он прекрасно может игнорировать его. Тео не замечает конкретный момент, когда раздражающий парень — Лиам, так его зовут, Тео не помнит, чтобы он говорил это, но он знает, что его зовут Лиам — перестает сидеть в углу, хмурясь на всех. В основном потому, что не было такого момента — он все еще в углу, но одновременно нет. Он принимает душ, и он… Тео не столько видит это, сколько чувствует. Лиам дрочит, и член в штанах у Тео теперь тоже твердый как камень. Некоторые люди пялятся на него. Джош шепчет что-то какому-то другому парню, не слишком деликатно показывая на его штаны, и они оба хихикают. Тео впервые за годы нарушает свое правило игнорировать его, чтобы показать ему средний палец, и в тот же момент перестает игнорировать и Лиама. Он по-прежнему в спортзале и слышит, как люди тихо смеются над ним, но он также и в крохотной жаркой ванной, где никогда не был раньше, таращится на размытую фигуру Лиама через стеклянную душевую дверь. — Хватит дрочить, лузер, я пытаюсь тренироваться! — раздраженно рявкает он. Лиам моментально выглядывает из душа и замечает его, а Тео с трудом удерживается от смеха. Он до сих пор невероятно раздражен и так возбужден, что чуть ли не пачкает штаны, но он никогда не думал, что человеческое лицо может выглядеть настолько возмущенно. — Какого, черт возьми, хрена, — начинает Лиам, и его голос еще более негодующий. Это первый раз, когда они друг друга не игнорируют, и они ссорятся, разумеется, потому что очевидно, что во всем виноват Лиам. Как он вообще мог подумать о дрочке, пока он в голове у Тео? Голова Тео создана не для того, чтобы другие люди в ней дрочили, ради бога. Как этот парень вообще может говорить о частной собственности и личной жизни, когда это он косвенно делает что-то с членом Тео? Тео даже не собирается признавать, что видел блондина, сидящего на унитазе и все это время надрывающего животик от смеха, потому что если их больше одного, то Тео выстрелит себе в голову, просто и ясно. Почему это не могли быть пришельцы?* * *
Даже если ты сходишь с ума, это должно происходить медленно и постепенно, должно быть какое-то время между первой галлюцинацией и последующими — или, по крайней мере, так всегда думал Тео. Он ошибался. Как только это началось, это не замедлялось. Теперь Тео видит Лиама каждый день, иногда даже больше одного раза. Если он посмотрится в зеркало — неважно, где и когда, — он может быть уверен, что Лиам тоже там будет — таращиться на него в ответ. Они не дружат, потому что живут в разных часовых поясах: нельзя по-настоящему дружить с кем-то, кто решает пойти на свой первый метал-концерт именно тогда, когда ты опустил голову на подушку после утомительного рабочего дня, — но, похоже, они ничего не могут с этим поделать. Они связаны, и это не прекращается, как бы сильно Лиам ни злился каждый раз. Это, кстати, забавная часть — то, как злится Лиам. Тео вроде не пытается раздражать его, так просто получается, каждый чертов раз: щеки Лиама краснеют от ярости, а с языка готовы сорваться самые нелепые ответы в мире. Похоже, такая у него болезнь, и Тео, вероятно, ужасный человек, раз его это веселит, но если послушать Джоша, то ужасный человек — по сути определение Тео, поэтому — что тут поделаешь. У Тео, скорее всего, тоже болезнь, ведь он теперь на ежедневной основе спорит с парнем у себя в голове. Пожалуй, им стоит серьезно поговорить о том, какого черта с ними происходит и самое главное — как, но они слишком заняты оскорблением друг друга, чтобы сделать это. Лиам живет в Калифорнии, и самое странное в этом — не то, что Тео собственными глазами смотрел на теплый и солнечный вид из окна на восьмом этаже высокого здания в Лос-Анджелесе, хотя он ни разу не выезжал из Европы, а то, что он знает, что Лиам родился не здесь. Самое странное — он знает, что Лиам переехал сюда из Бейкон-Хиллс, когда ему было шесть, хотя Лиам никогда не говорил ему об этом. Он знает не все, но он знает кое-что, чего не должен, — случайные факты и даже эмоции. Он знает, каково это — быть настолько злым, что не можешь остановиться и разбиваешь машину своего тренера, несмотря на то, что все вокруг пялятся на тебя. Тео знает это так отчетливо, будто чувствовал это сам, хотя он бы никогда не сделал что-то подобное. Он знает, каково это — злиться на самого себя за то, что ты злишься. Другие вещи Тео знает, потому что видел их. Например, Лиам никогда не убирается в доме, а его сосед — святой. Он не доживет до шестидесяти, если продолжит так питаться. Он любит историю, и у него очень детский смех. Он кладет белое и цветное в стиральную машину вместе, и поэтому у него больше нет по-настоящему белых футболок. Он, похоже, не осознает, какое влияние он оказывает на людей. Тео не перестает беспокоиться о парне в своей голове, которого видит только он, но в конце концов он привыкает к этому. Он этим точно не наслаждается, и пришельцы все равно были бы лучшим вариантом, но это, по крайней мере, не скучно. Ему это практически нравится.* * *
Неожиданно появляются и другие. Блондин, который смеялся над ними в туалете, намекал на это, да и Лиам упоминал о них, честно говоря, но Тео до сих пор не решил, существует ли сам Лиам, так что он не является надежным источником информации. А вот рыжеволосая девушка, которая появилась в его офисе в спортзале, пока он занимался бухгалтерией, — является. Для начала, она не просто выскочила из ниоткуда, одетая в одни только боксеры и запятнанную футболку, а потом принялась жаловаться и ворчать — ее одежда и высокие каблуки придают ей профессиональный вид. Она даже зашла настолько далеко, что вежливо представилась: Лидия Мартин, исследователь квантовой физики, приятно познакомиться. Но она все равно вошла не через дверь. — А что случилось с другим? Который злобный? Лидия кажется немного озадаченной его вопросом, вероятно, потому что она ожидала, что он тоже представится, но Лиам не посещал его сегодня весь день, а теперь в его голове новая девушка, так что вежливость — не первоочередная задача Тео. Он только-только привык к своей возможно реальной повторяющейся галлюцинации, он не хочет новую. — О, ты имеешь в виду Лиама? — Да, Лиама, — осторожно кивает Тео. Должно быть, она тоже с ним говорила. Он гадает, часто ли они видятся. — Думаю, у него сейчас уроки, — пожимает плечами Лидия, присаживаясь напротив стола Тео. Кресло остается совершенно неподвижным. — Но если моя догадка верна, ты скоро его увидишь, не волнуйся. — Я не волнуюсь, — фыркает Тео, и ему не нравится то, что он моментально понимает, что Лидия не верит ему ни на секунду. Она всегда хорошо разбиралась в людях, и Тео понятия не имеет, откуда он это знает. Это немного жутко. — Ты знаешь его? — Лиама? Ну, я знаю, что он живет в Калифорнии, изучает историю и у него вспыльчивый характер, мягко говоря. Это по сути все. Тео внимательно слушает и чувствует странное удовлетворение из-за ее ответа. Не так уж много. Она не знает, что у Лиама аллергия на арахис и что его отстранили от занятий за организацию секретного бойцовского клуба, когда он учился в старшей школе. Она, похоже, не знает, что он спит только с открытой дверью. — А ты? Знаешь его? — Нет, он просто появляется каждый день и злится на все. Он забавный. — Тео пожимает плечами с полуулыбкой, а затем прочищает горло. — Но не говори ему. — Нет, конечно не скажу, — успокаивает его Лидия, и по какой-то причине Тео моментально доверяет ей. Разумеется, Лидия верная, он уже это знал. Наступает тишина, но не неловкая: они просто сидят и изучают друг друга. — И… — Тео колеблется, встретив ее взгляд. Она совершенно не кажется потерянной, как Лиам или он сам. Это почти так, будто она знает, что происходит. — Ты знаешь меня? — Ты Тео, — сразу же говорит она, но, похоже, не планирует больше ничего добавлять. — Да. — Я Лидия. — Она уже это говорила, но в этот раз она протягивает руку, и Тео чуть было не принимает ее. Чуть было. Он останавливается в последний миг и убирает руку, потому что не хочет попытаться коснуться ее и обнаружить, что там ничего нет. Он скрещивает руки, и Лидия тоже опускает ладонь, смерив его острым взглядом. Она совсем не кажется обеспокоенной. — Это первый раз, когда ты встретил кого-то другого? Ты всегда видел только Лиама? — Да, только Лиама, — подтверждает Тео, нахмурившись. — А что, есть и другие? — Кроме меня, Лиама и тебя, есть еще пятеро, — уверенно сообщает Лидия, и Тео изо всех сил пытается не показывать своего удивления. Еще пятеро. Это значит, что существует семь человек, у которых есть доступ к его голове. И у которых есть доступ к голове Лиама. Он не чувствует особой радости. — Я еще не встречала их всех, но если то, что я прочитала, — правда, то встречу. Мы оба встретим. Она говорит это так, словно это хорошо, но Тео так не думает. Он до сих пор не уверен, стоит ли ему сидеть здесь, в своем офисе, и говорить с девушкой, которую никто другой в спортзале не увидит и не услышит, но делать это с еще пятью людьми? Так он вообще скоро начнет говорить с животными. — И что именно ты прочитала? — все-таки спрашивает он, потому что это нереалистично и нелогично, ладно, но каждая часть его тела, похоже, верит этому. Нет ничего плохого в том, чтобы побыть разумным и выслушать то, что скажет его галлюцинация, раз уж она такая вежливая. — Я могу показать тебе, — говорит она, и в тот же миг Тео больше не сидит за своим столом. Вокруг широкая и яркая публичная библиотека с большими окнами, открывающимися в небо, и статуями повсюду. На несколько секунд взгляд Тео теряется среди лиц студентов, которых он никогда не встречал, а потом он быстро поворачивается к Лидии, занятой поиском чего-то на полке. — Ты не могла бы просто отправить мне электронное письмо? — спрашивает он. Он не уверен, сделал ли он это специально, но они снова оказываются в его небольшом офисе. За его крошечным окном серое и облачное лондонское небо. Он не уверен, что все должно выглядеть так, когда сходишь с ума. Лидия смотрит на него и вдруг усмехается, немного покачав головой. — Чтобы ты мог показать его кому-то другому и понять, видят ли они его тоже? Умно. — Тео прячет виноватый взгляд, но на самом деле она кажется впечатленной. — Просто скажи мне свой адрес, и я отправлю, но Тео, это все реально. Я реальна, Лиам реален, мы все реальны. Тео ухмыляется. — Ну да. В таком случае ты не против все же отправить мне это письмо, да?* * *
Возможно, он никому не докажет, что она правда вчера была в его офисе, но Лидия Мартин из Мичигана, США, действительно отправила ему электронное письмо, и Трейси, бывшая девушка Джоша, которая изменила ему с Тео, тоже его видит. Получается, он все-таки не сходит с ума.* * *
— Ты реальный, — говорит он Лиаму в следующий раз, когда видит его. В его голосе слышатся одновременно удивление и уверенность. — Что? — Лиам опускает джойстик и едва ли бросает на него взгляд, после чего возвращается к игре против своего соседа. — Ты реальный, — повторяет Тео. — Все это реально. Я встретил Лидию. В этот раз Лиам кладет джойстик вниз и хмурится. — О, вау, ты один раз встретил Лидию и внезапно веришь в это, — с горечью бормочет он. — Я что, был недостаточно реальным? По-твоему, я выгляжу как привидение? — Ты выглядишь так, будто тебе нужен душ. У тебя томатный соус на волосах, — замечает Тео. Что не так с личной гигиеной и этим парнем, серьезно? Он как будто ест всем своим телом. — И она отправила электронное письмо, чтобы я мог заставить своего друга прочитать его. Так что теперь я знаю, что это реально. Лиам фыркает и рассеянно пробегает рукой по волосам, как будто это может помочь с ситуацией с томатным соусом. — Ну да, все остальные уже это знали. Мы с Мейсоном уже две недели дружим на Фейсбуке, а Кира все время присылает мне рецепты кексов в Инстаграме. Тео озадаченно моргает. Он понятия не имеет, кем, черт возьми, должны быть эти Мейсон и Кира и зачем кто-то стал бы присылать Лиаму рецепты кексов, когда тот даже не может приготовить карбонару, не уничтожив ее. Он чувствует себя так, словно все ушли на вечеринку, а его не пригласили, и ему это совсем не нравится. Он ненавидит чего-то не знать. — Лучше поздно, чем никогда, я думаю, — самодовольно усмехается Лиам, явно удовлетворенный тем, что в этот раз это он все знает, и Тео бросает на него сердитый взгляд. — Ну и ладно. Отвали. — Ты снова говоришь сам с собой, Лиам, — слышит он вздох Гринберга, прежде чем снова оказывается в Лондоне.* * *
Той ночью он находит Лиама в Инстаграме. Там в основном видео, где он разглагольствует о чем-нибудь или разыгрывает своего бедного соседа. Большинство комментариев говорят о том, как забавно выглядит Гринберг, когда злится и начинает кричать, но комментарий, с которым Тео больше всего согласен, — о том, что у Лиама самый заразительный смех в мире. Он не подписывается на него, но продолжает проверять его профиль каждую ночь перед тем, как лечь спать, на случай, если он выложит что-нибудь новое.* * *
В конце концов Лиам узнает об этом. — Хватит сталкерить мой Инстаграм, чудик, — говорит он, появившись рядом с ним, когда Тео листает его профиль, лежа в кровати. Сердце Тео подскакивает к горлу, но прежде чем он успевает как-нибудь оправдаться, Лиам пропадает. Через две минуты он получает уведомление. Лиам Данбар подписался на вас. На этот раз он подписывается в ответ. Ведь Гринберг действительно забавный, когда злится.* * *
Тео всегда считал метро расслабляющим. Все люди вокруг думают о своих делах. Есть только он и пара наушников, ограждающих его мысли от остального мира. — Но как же навозный жук. К сожалению, ничто не может оградить его от мыслей Лиама. — Что? — незаметно бормочет он, потому что для всех остальных в вагоне рядом с ним никто не сидит. Тео отчасти завидует им. — Навозный жук, — настаивает Лиам. — Тот, который толкает шарик с навозом, знаешь? Тео нетерпеливо закатывает глаза. Ради бога, сейчас семь часов утра. — Да, я знаю, что такое навозный жук. Что с ним такое? — Что с ним такое?! — Лиам недоверчиво расширяет глаза, похоже, искренне оскорбленный вопросом. — Ты действительно спрашиваешь у меня, что с ним такое? Чувак, столько всего! — Он изумленно вздыхает. — Например, для начала — куда он тащит весь этот навоз? Зачем ему нужен навоз? Форма шара важна, или она просто для того, чтобы нести было удобнее? И самое главное — это вообще его навоз или кого-то другого, и если кого-то другого, то не против ли этот другой, что он забрал его, или ему нужно убивать других животных, чтобы украсть их навоз? Он оставляет им что-то в ответ? Это просто… — Лиам потрясенно качает головой, яростно жестикулируя руками. — Так много вопросов, нельзя даже начать задавать их, потому что они просто прибывают и прибывают, их так много, и я правда не понимаю, как ты — как кто угодно — может спокойно продолжать жить своей жизнью без единого ответа на все это. — Убирайся, — цедит Тео сквозь зубы. — Что? — Убирайся из моей головы! — Прошу прощения? — Старушка напротив него, кажется, готова ударить его своей сумкой с продуктами, и Тео лишь сейчас осознает, что в этот раз забыл понизить голос. — Извините, я говорил с… — Тео неопределенно показывает на опустевшее место рядом с ним и прочищает горло. — В смысле, меня доставала муха. Жужжала у меня в ухе и все такое. Она уже улетела. Старушка все еще не выглядит убежденной и продолжает бросать на него подозрительные взгляды до конца пути, но она не избивает его до смерти своей сумкой, и Тео засчитывает это за победу. Когда она выходит из вагона и угроза точно исчезает, Тео расслабляется и закрывает глаза, опустив голову на окно. В этот раз никто не проникает ему в голову, чтобы задавать нелепые вопросы, и он позволяет себе расслабиться под звук музыки. Ему удается продержаться ровно сорок секунд, а следующие двадцать минут он проводит за чтением статьи о навозном жуке на Википедии, потому что серьезно, куда, черт возьми, он тащит весь этот навоз?* * *
В тот момент, когда Тео жует салат и он на вкус как гамбургер, который Лиам ест на другой стороне океана, он начинает любить это. Он продолжает притворяться, что это не так, и постоянно ведет себя раздраженно, потому что это чертовски забавно — насколько взбешенным и обиженным может быть Лиам, но к этому моменту Тео полностью уверен. Эта чокнутая штука с сенсейтами, которая с ними творится, — намного лучше, чем пришельцы. В основном потому, что салат на вкус не как салат, и из-за таких мелочей, как невероятно красное лицо Лиама, когда он жалуется на это, но также из-за того факта, что Тео не может вспомнить последний раз, когда он чувствовал себя одиноким.* * *
— Прошел уже целый месяц, — однажды говорит ему Лиам, появившись в его спальне с обвиняющим выражением лица. Тео просто продолжает любоваться собой в зеркало и заканчивает застегивать рубашку. Идеально, просто идеально. У него сегодня точно будет секс. Лиам до сих пор хмуро смотрит на него. У Тео чуть позже будет свидание, поэтому, разумеется, Лиам здесь. Его, очевидно, невероятно расстраивает, что у других людей есть сексуальная жизнь, когда у него ее нет. Тео не понимает почему, кстати говоря, ведь у его ног оказался бы любой парень или девушка, если бы он только захотел. — О чем ты? — Прошел уже месяц, — повторяет Лиам, пока Тео пробегает рукой по волосам, чтобы сделать их слегка растрепанными. — Я встречал всех остальных уже по нескольку раз. Ты до сих пор не встретил их всех, только Лидию и Бретта. — И тебя волнует, почему? — нетерпеливо вздыхает Тео. Если то, что нашла Лидия, — правда, он будет связан с этими семью незнакомцами до конца своей жизни. Не то чтобы у него нет кучи времени, чтобы встретить каждого их них. — Потому что я знаю, почему ты единственный, кто до сих пор не встретился со всеми, — триумфально объявляет Лиам, скрещивая руки на груди, и делает драматическую паузу. Он определенно хочет, чтобы Тео спросил его об этом, и Тео считает своей обязанностью не сделать этого. Он все равно ему скажет. — Это из-за того, что ты слишком занят, преследуя меня. — Вот и сказал. — Они никогда не могут посетить тебя, потому что ты всегда посещаешь меня, а когда нет — ты умудряешься заставить меня посетить тебя. Честное слово, это просто нелепо. Может, хоть иногда будешь беспокоить других, ладно? — Не говори мне, что делать, — раздраженно ворчит Тео. — И ты посещаешь меня так же часто, с чего это вдруг моя вина? Я не контролирую это. Лиам хмыкает. — Готов поспорить, что контролируешь. — Нет. Может быть, ты это контролируешь, откуда мне знать. Может быть, ты влюблен в меня или что-то такое, и именно поэтому ты всегда появляешься на моих свиданиях и разрушаешь их. Лиам громко фыркает. — Я делаю их лучше. Все твои свидания — скучные. Он вообще-то правда делает их лучше, но ему не обязательно знать. — По крайней мере, у меня бывают свидания. Лиам издает очень шокированный и оскорбленный звук и тут же исчезает. Тео пожимает плечами. Очень драматично.* * *
Спутник Тео продолжает рассказывать что-то скучное, а Лиам до сих пор не появился. Тео становится нетерпеливым. Он не занимается сексом той ночью, пусть даже определенно мог бы. Вместо этого он идет обратно домой, купив кекс «красный бархат», и начинает медленно его есть, заставляя себя проглатывать каждый кусок с гримасой отвращения на лице. Он ненавидит «красный бархат». — Я думал, что ты слишком глуп, чтобы оценить «красный бархат», — говорит Лиам спустя какое-то время, надувшись и глядя на него с другой стороны стола. — Так и есть, — подтверждает Тео, продолжая жевать. Он даже не уверен, что это работает: он ведь не чувствует вкус всего, что ест Лиам, — и слава богу, кстати. — Тогда зачем… оу. Да, оу. В конце концов Лиам идет и тоже покупает себе «красный бархат», потому что, видимо, они не могут делать это по команде и он не чувствует ни единого кусочка, но он прекращает так драматизировать, так что черт с ним.* * *
Лиам объясняет исторические факты кучке отвлекающихся туристов в музее, как будто нет ничего другого, что он предпочел бы делать, и нет другого места, где он предпочел бы быть. Тео смотрит на него и гадает, видят ли все эти японцы и японки с камерами на шеях то, что сейчас видит он. Осознают ли они, что в мире нет ничего, кроме того, как светятся глаза Лиама и как его голос дрожит от волнения. Учителя и дети проходят мимо него во всех направлениях, громко разговаривая и указывая на что-то, и Тео хочет привлечь их внимание и показать им, насколько Лиам красивый, когда говорит о том, что он любит, но все, что он может сделать, — это таращиться на него, как загипнотизированный, не в силах пошевелить руками, неподвижно висящими по бокам. Может быть, это случилось тогда, Тео не уверен. Он не может назвать точный момент, когда это произошло. Возможно, кто-то другой может, вероятно, Лидия. Он помнит, как она однажды просто села рядом с ним и спросила: «Когда ты собираешься рассказать ему?». Она не назвала имя и не уточнила, что он должен сказать Лиаму, но они оба все равно знали. Тео просто пожал плечами, и они посидели там какое-то время, не разговаривая, пока Кира тоже не села рядом. Они тогда в первый раз видели друг друга и не сказали ни слова, но она опустила голову ему на плечо, и Тео уже знал о ней все. Он беспокоился о ней, как он всегда беспокоился обо всех них, даже о тех, кого он еще не встречал. Вполне возможно, что они все узнали раньше Тео, и они точно узнали раньше Лиама. Мейсон ярко улыбался ему всю дорогу до Америки, бесконечные часы полета через страны и океаны он просто понимающе улыбался ему. Бретт назвал его ссыклом и не дал ему повернуть назад прямо перед тем, как постучать в дверь Лиама. Они все знали, а он даже не мог назвать момент, когда это произошло. Возможно, это случилось, когда Тара в очередной раз тонула у него на глазах, а Лиам его разбудил. Он сделал это очень грубо, но он позволил Тео спать в его кровати рядом с ним и даже последовать за ним в его странный сон об инопланетном вторжении, где он был героем, а законы физики вообще не существовали. Он оставил всю славу себе, не дав Тео убить ни единого монстра, но он принял его молчаливое присутствие, не выбросил его из своего сна, и тело Тео действительно отдохнуло, пока он наблюдал, как Лиам делает свое дело до конца ночи. После этого он часто проскальзывал в постель Лиама и видел его сны, и Лиам никогда не комментировал это. Однажды он даже попросил его помочь ему с планом ограбления банка. Их поймали, и Лиам очень злился на то, что будильник разбудил Тео слишком рано и Лиаму пришлось выбираться из тюрьмы в одиночку. Возможно, это случилось, когда Лиам злобно кричал в лицо Гринбергу и Тео, протянув руку, впервые его коснулся, осторожно сомкнув пальцы вокруг его предплечья, как он сделал бы с бабочкой. Это было совершенно невозможно, между ними был целый океан, но время остановилось. Тео никогда не чувствовал себя настолько близко к кому-то. И, разумеется, была ночь на мосту, когда Тео не плакал, но видел собственные слезы на лице Лиама. Когда Тео не плакал, зато плакал Лиам, и это было настоящим облегчением. Но опять же, он чувствует, что к тому времени это уже произошло, и это единственная причина, по которой Лиам вообще смог найти его в лесу. Это не может быть тот момент, когда Лиам появился на сиденье рядом с ним на Лондонском колесе обозрения и оставался там до конца поездки, потому что единственная причина, по которой Тео вообще сел на него один, — чтобы Лиам мог прийти, а Тео мог показать ему город и говорить с ним вслух. Не может быть, чтобы к этому моменту это еще не случилось. Правда в том, что это, скорее всего, произошло намного раньше, когда Лиам появился на диване рядом с ним и взорвался смехом над какой-то шуткой из «Времени приключений», которая даже не была особенно смешной. Тео помнит, как он смотрел на смеющегося Лиама больше, чем на экран, не в силах отвести от него взгляд или сосредоточиться на чем-нибудь еще, кроме красивого звука его смеха. Может быть, именно тогда он влюбился — он не уверен, но он не может вспомнить ни единого момента после этого, когда он не был бы влюблен в него.* * *
— Это довольно миленько, — нехотя уступает Лиам на медленно движущемся колесе обозрения. Его глаза пробегают от Биг-Бена до темных вод Темзы, а потом возвращаются к Букингемскому дворцу и профилям всех соборов, которые видны под ночным небом Лондона. — Это красиво, — гордо отвечает Тео, и Лиам не спорит с этим, просто продолжает оглядываться, как будто пытаясь вобрать в себя столько, сколько может. Именно тогда Тео решает, что он хочет показать ему все вблизи, в этот раз по-настоящему. Он хочет, чтобы Лиам действительно был с ним в его городе, он хочет держать его за руку и чувствовать тепло его тела рядом с собой, он хочет, чтобы люди перестали весело поглядывать на него, когда он говорит с человеком, которого любит, потому что они его не видят. Он хочет, чтобы все видели Лиама. Но в основном — он просто хочет поцеловать его. Он заказывает билет в Калифорнию в ту же ночь, как только возвращается домой.* * *
Тео пялится на дверь десять минут, не в силах заставить себя пошевелить пальцем. Когда он слышит изнутри голос Лиама, он чуть не поворачивает назад, переполненный чувствами, но Бретт прав: он уже слишком долго был влюблен в Лиама. Пришло время по-настоящему встретиться с ним.* * *
Лиам реален, и он открывает дверь босиком, в своей большой гриффиндорской футболке, в которой Тео видел его столько раз до этого, надувшись и жалуясь на опаздывающего курьера. Лиам реален, и его гриффиндорская футболка реальна, его дерьмовая квартирка на последнем этаже здания без лифта реальна, и он был реален все это время. Тео уже это знал: черт, Лиам, вероятно, был самой реальной вещью в его жизни в прошедшем году, — но все равно, он никогда не был настолько реален — плоть, кости и кровь, — как сейчас, когда открывает дверь. Дыхание Тео замирает у него в горле, заставив его ненадолго отложить свое саркастичное замечание: — По-твоему, я похож на разносчика пиццы? — Кто-то только что позвонил в мой звонок и убежал. Наверное, это снова злобный ребенок с третьего этажа, — бормочет Лиам, шагнув вперед, чтобы оглядеть проход. Тео хочет шагнуть назад, потому что Лиам сейчас так близко, что его можно коснуться, и даже не знает об этом, но его ноги примерзли к месту. Они провели так много времени вместе, чувствуя один и тот же вкус и слушая одну и ту же музыку, спя в одной и той же кровати и видя одни и те же сны ночь за ночью, но они все же никогда не были так близко, как сейчас. — Чертовы дети, зачем они нам вообще нужны, мне интересно. Ты пользовался одеколоном? — Лиам вдруг озадаченно морщит нос, принюхиваясь к воздуху, и только тогда Тео тоже начинает чувствовать себя реальным. Лиам прямо перед ним, и не только он существует — теперь Тео тоже существует. Все, что ему нужно сделать, — это протянуть руку, и он сможет его коснуться. — У меня свидание, — говорит Тео, когда наконец-то снова может открыть рот. Он каким-то образом умудряется произнести это небрежно, хотя чувствует себя так, будто вот-вот упадет в обморок из-за того, что лицо Лиама моментально темнеет. Тео смотрит, как он проходит через молчаливый кризис ревности и пытается посетить его, как он делал кучу раз раньше, явно готовый начать указывать на все недостатки спутника Тео, однако он не может. Не в этот раз. — Я не могу тебя навестить, — недоуменно хмурится он, и Тео прикусывает губу. Его сердце быстро колотится в груди. Прошел почти год с тех пор, как все это началось, и теперь между ними всего несколько футов. — Это может быть потому, что я вытерпел одиннадцать часов полета и стою прямо перед тобой, — говорит он. Его голос дрожит, и он чувствует, как сердце Лиама — его сердце — пропускает удар. — Ты не можешь навестить меня, потому что я пролетел весь путь с другого континента, чтобы сделать это. Лиам все еще выглядит шокированным, когда Тео хватает его за футболку и нетерпеливо притягивает к своему лицу, сталкивая их рты вместе, как будто это единственный способ снова получить кислород. Отчасти так и есть.* * *
— Итак. — Тео делает глубокий вдох. Его голова кружится, словно он только что выпил пять шотов текилы, а его сердце слишком переполнено чувствами. Он гадает, счастливые слезы в его глазах — его или Лиама. — Насчет свидания. Лиам улыбается, как люди улыбаются только в фильмах, и знаете что? Забудьте обо всем, вот когда это происходит. Тео впервые видит его улыбку, и вот тогда он влюбляется. (Лиам сказал «да», кстати говоря.) Два года спустя он снова говорит «да» и поднимает Тео на ноги, целуя его с такой силой, что тот роняет кольцо.* * *
— Как вы двое познакомились? Лиам широко улыбается, и Тео качает головой, нежно усмехнувшись от того, насколько счастлив его муж, что даже на их свадьбе до сих пор есть кто-то, кто задает этот вопрос. Хотя это к счастью, потому что это любимый вопрос Лиама. — Все это началось, когда он вломился в мою кухню…