Мама для Дракона

Всю свою жизнь Сейрю проводит в ошейнике. Не уходить далеко от деревни, не появляться без маски, не использовать силу глаз, и ещё много «не». Он скован по рукам и ногам. Единственное, что остается в утешение — хрупкая иллюзия власти над собственным выбором: возненавидеть или полюбить, убить или пощадить, согласиться или отказать. Но с приходом наглой девчонки и эта иллюзия обратилась в прах. — Я прошу вас взять на попечение меня и моего сына. Она была первой, кто преклонил перед ним колени, ее просьба звучала искренне, и все же это ему не нравилось. Ао бы отказал. Он хотел отказать! Но слова застряли в глотке, перекрыли дыхание, а в голове громовым рокотом звучало: «Служи Хирью, воин с силами дракона». Морико не была и не могла быть Хирью. Так почему?! Режущая боль скрутила тело, и не осталось иного выхода, кроме как согласиться. Страх скрыть удалось. Ярость — нет. Новый ошейник. Очередная цепь. Как будто до этого их было мало! А девчонка смотрела почти спокойно, с лёгким удивлением, и прямо в глаза. Как будто не знала, что происходит. И если это правда… То лучше ей и не знать. Безопаснее. Пускать кого-то в свой дом — единственное хоть сколько-нибудь безопасное, свое место — все равно, что отдать меч врагу. Однако, стиснув зубы, сжав кулаки, пришлось. И делом себя занял, хотя дров и так достаточно было, лишь бы отвлечься. А Морико пела какую-то веселую тарабарщину и, казалось, уже чувствовала себя как дома. Раздражало. Отвлечься не получалось, и в итоге Ао, заметив суету у дома кузнеца, отправился туда. Джин Хо был хорошим человеком. Единственным, кто не ненавидел и не боялся — особой любви, конечно, не проявлял, но в сравнении с привычным отношением и это приравнивалось к чуду. Ао уважал кузнеца, проявлял это, правда, своеобразно: при каждой встрече, входя в его дом, надевал маску, которую, пока рядом не обреталось чужаков, предпочитал оставлять дома. Назло старейшине, назло этой проклятой деревне. — Ао! — Джин Хо обрадовался ему как родному, и это обескураживало. Раньше такого не было. — Как там Морико? Мне бы помощь не помешала. Жена моя, вон, все успокоиться не может, за раз все не утяну! Ао даже не понял, в какой момент его приспособили к делу и когда успел согласиться. Впрочем, внутри он не сильно возражал, хоть и был изрядно ошарашен напором. Молча шли недолго. Джин Хо посмотрел оценивающе, даже испытующе, несколько правее скрытых маской глаз, и серьёзно сказал: — Ты уж Морико и мальца ее не обижай. Девочка она молоденькая совсем, даром что разумница, но вспыльчивая бывает, тем более, если с сыном чего не так… От проглоченных слов свело челюсть, но Джин Хо, похоже, и не ждал ответа. — Долог и сложен путь, который идёшь один, Ао. Помогите уж друг другу. У неё сердце-то большое. Ао вновь не ответил. Когда они пришли, Морико вышла к ним усталая, с выбившейся из-под косынки темно-русой челкой, но её улыбка и безмятежные серые глаза светились эдаким утомленным довольством от проделанной работы. Мелькнула и исчезла картина из старых несбыточных грез. Все это глупости.

***

Собственный дом казался клеткой. Чужое присутствие душило, и люди, подбиравшиеся к границам деревни, обнаружились как нельзя кстати, и, схватив меч и маску, Ао почти выбежал из давящих каменных стен на свежий воздух. Люди оказались обычными охотниками за деньгами, которых приманила отнюдь не сила Сейрю, однако отпустить их он не мог. Слишком близко подобрались к деревне. Слишком опасно. Да и, судя по пьяным разговорам, все трое являлись теми ещё отморозками, далекими от праведности, а значит, и жалеть их нечего. Кровь, сталь, крики и проклятья. И ни единой мысли в голове. Пожалуй, это было именно тем, в чем Ао нуждался. Когда все закончилось, он решил не возвращаться. Хоть сколько-нибудь серьезных ран не получил, воды в ключе всегда достаточно, а удочку сделать легко. Соли только не взял… Вернулся ночью. Свет не горел, и дом накрыла сонная тишина, создавая иллюзию пустоты и безлюдья. Зато стоило переступить порог, как присутствие других людей стало невозможно не заметить: запахи незнакомых трав, овощей, множество новых вещей, пусть и расставленных в порядке, и главное — едва слышное дыхание мелкого Сейрю и свернувшейся вокруг него кошкой Морико. Незадернутая занавесь слабо колыхалась рядом с пустой колыбелью. На крышке сундука стояла прикрытая белеющей в темноте тряпицей миска. Оказалось — с едой. Несмотря на шевелившиеся в душе подозрения, Ао съел бы сейчас что угодно. Рыба была несоленой и съедена очень уж давно… Морико прерывисто вздохнула, просыпаясь, и установившееся равновесие мигом вернулось к первичному раздражению. Она боялась. Этот страх так явно проступил на ее лице, что никаких сомнений быть не могло. А затем и вовсе дернула перегородку, точно спрятавшись. От чего-то на душе стало погано. Должен был привыкнуть, но продолжает наступать все на те же грабли. Уснуть в эту ночь Ао так и не смог.