Когда я проснулась, Ао в доме уже не было, и, в целом, день прошел практически так же, как и вчерашний. И еще один. И еще. По идее, подобное положение вещей должно было меня только радовать, но с каждым днем я все больше чувствовала напряжение. Во-первых, припасы рано или поздно подойдут к концу, как бы я ни экономила, и нужно придумать, что с этим делать. Во-вторых, я не двужильная, чтобы круглые сутки семь дней в неделю не отрываться от сына, как бы его ни любила, а ведь за ним нужен глаз да глаз, тем более что он скоро ползать начнет. И вообще, его еще учить драконьим штукам! Ну и, в-третьих, человек — зверушка социальная, и я исключением отнюдь не являюсь; мне нужно общение, а бегать к Джун даже раз в пару дней невозможно чисто физически, да и вообще мелькать рядом с ней лучше бы как можно реже. В конце-концов, нам придется рано или поздно столкнуться нос к носу — нельзя же вечно бегать, живя в одном доме, в котором и комнат-то нет! Жить вместе намного проще… Если наладить хотя бы нейтральные отношения и научиться элементарной бытовой взаимопомощи. И вот как раз в этом корень проблемы — Ао просто не дает этого сделать, отдав мне на откуп дом и возвращаясь только по ночам!
Возможно, я не имела права возмущаться. Жива-здорова, крышу над головой дали, и лишь бы не доставала. Но хотелось мало-мальского комфорта. Уверенности в завтрашнем дне. А какая к чертям уверенность, когда не понимаешь, в какой момент чья-то терпелка кончится и рванет, что мало не покажется? Какое будет отношение к Шинье, когда придет время учиться? И вообще, формулировка моих запросов при разговоре звучала как «возьмите на попечение», и он на это согласился!
Так что терпелка в итоге кончилась моя.
Шинью уложила, тусклый свет потушила (а то спугну еще раньше времени) и устроилась, прислонившись к стене напротив входа, решив ждать. А чтобы ненароком не уснуть, периодически щипала руки, и все равно едва не проворонила приход Ао.
— Нам нужно поговорить, — уверенно, но негромко, помня о спящем ребенке, объявила я.
И все же жутковато у него глаза в темноте светятся. У Шиньи не так сильно.
— Прямо сейчас? — поинтересовалась тень с глазами не то презрительно, не то просто недовольно.
— Не желательно, но днем вас не поймаешь.
Фырканье, тихий стук (меч поставил?), и многозначительное молчание.
— Так мы… — решила напомнить о себе.
— Завтра, — отрезал Ао.
Такой расклад меня более чем устроил, однако я не могла не уточнить:
— А вы будете дома завтра?
Кажется, на меня посмотрели как на насекомое. Или просто на что-то очень глупое и надоедливое.
— Да.
И действительно, отодвинув утром шторку, я имела честь лицезреть лик типичного свежеподнятого мертвеца, что возбудило определенные подозрения. Спал ли данный субъект вообще? И как давно это продолжается?
Свое «доброе утро» решила придержать и отправилась умываться и готовить завтрак. Голодное брюхо вряд ли поспособствует благожелательности.
Ао следил за мной. Когда глядел прямо, когда искоса, но я продолжала невозмутимо кашеварить, хотя, что скрывать, было не слишком приятно чувствовать холодную мошку чужого взгляда то на спине, то на затылке. Дотерпела, зато миску поставила перед ним слишком громко — хорошо, не треснула.
Мистер-угрюмая-морда перевел взгляд на пар, исходящий от тарелки, потом на врученную ему ложку, и опять вернулся ко мне.
— Ты собиралась о чем-то говорить.
— Все разговоры после еды, — пояснила я. — Приятного аппетита.
И под подозрительным взглядом приступила к трапезе, периодически дуя на ложку. Вскоре очень осторожно и медленно начал есть и Ао. Будто впервый раз мою стряпню ест. А похлебку тогда домовые приговорили, получается?
К моменту, когда с завтраком было покончено, Шинья тянул ко мне ладошки и вертелся уже настолько активно, что мне пришлось немного отложить уборку и взять его на руки. Так что крайне серьезную беседу я проводила с группой поддержки, которая с таким любопытством осматривала своего драконьего предшественника, что тот даже занервничал малость.
— Могу я к вам обращаться на «ты»?
Вопрос явно застал мужчину врасплох. Я не стала любоваться этим залипшим зомби, потянувшись к примеченной Шиньей погремушке. Попав в цепкие маленькие пальчики, та сразу же отправилась в рот.
— Да, — прозвучало так недоуменно и неуверенно, что я почти умилилась.
— Замечательно. Тогда я начну…
***
— Так от меня ты чего хочешь? — угрюмо (впрочем, ничего нового, как мы знаем) осведомился Ао под конец моей скорбной повести о тяжкой участи женщины.
Сменила расположение игрушек: Шинья с рук давно сполз и пытался ползать по-пластунски от одной к другой. Ао же нет-нет, да косился в его сторону.
— Я считаю, что раз судьба так сложилась, что мы вынуждены жить вместе, — сделала вид, что не заметила скептического выражения лица своего невольного сожителя на подобную формулировку, — то надо из этого извлекать все полезное, что только можно.
— И что полезного могу получить я?
А морда-то недоверчивая какая! Продемонстрировав свою открытую ладошку, начала загибать пальцы:
— А не так уж и мало, между прочим! Уборка и готовка, понятное дело, на мне. Могу одежду шить-зашивать, как понадобится. Если раны какие — первую помощь хорошо знаю, — шутку про любовь, уважение и верность придержала. Не поймет. — Ну, а с вас помощь по мелочи, рыбо-мясо, хотя бы немного чаще бывать дома и…
— Зачем?
— Что зачем? — не поняла я.
Он нахмурился.
— Что тебе с моего присутствия?
Состроила крайне задумчивое лицо, что повеселило сына, закончившего играть, и попыталась пояснить то, что сама понимала только примерно:
— Обычное человеческое общение. Не уверена, что мы сможем стать друзьями, но, может, хотя бы союзниками попытаемся? В одной лод… Доме все-таки живём.
Лицо Ао застыло в каком-то неоднозначном выражении. Хотелось бы знать, о чем он думает…
Мужчина резко поднялся, перепугав меня чуть ли не до икоты, и широким шагом направился к выходу. Уговорив себя не расстраиваться раньше времени, принялась за работу. Мне ещё стирать ходить, а это к воде надо.
Про Шинью поговорить забыла, но, возможно, оно и к лучшему. Не все сразу.
Зато к ужину у нас была рыба.
***
Казалось, все стало налаживаться: Ао не так сильно шугался, стал наконец-то в дом продукты тащить и убегал, дождавшись хотя бы завтрака. Еще немного, и можно закидывать понемногу тем для разговоров. Со сном у него, видать, тоже лучше стало — перестал напоминать оживший труп.
А потом случилось это.
В ту ночь я откровенно не выспалась, потому что сначала Шинья опять решил покапризничать, как успокоился — сон не шел, а когда наконец-то получалось задремать приходили какие-то кошмары, от которых я мгновенно просыпалась. Чесалась шея. Так что наложившись на общую усталость от последних дней к рассвету это родило во мне желание откусывать головы. Снова плакал Шинья, что благожелательности мне явно не прибавило. Под раздачу не повезло попасть такому же не выспавшемуся и, в общем-то, ни в чем не виноватому Ао.
— Принеси чистые пеленки, — раздраженно приказала я. Опухшие золотые глаза посмотрели со смесью усталости, удивления и такого же раздражения. Я совсем разозлилась и хлопнула полотенцем по стене. — Немедленно! Ну!
Осознание неправильности своих действий и стыд пришли сразу же, но Ао будто что-то пихнуло в спину, толкнуло в сторону выхода.
— Постой!
И он замер, точно наткнувшись на глухую стену.
Внутри все сжалось от дурного предчувствия. Я уже приготовилась принести извинения — на колени готова была встать, настолько разъедал душу стыд! — как Ао резко развернулся и шагнул ко мне. Не успела я моргнуть, как воздух заморозило в легких и грубые руки сомкнулись вокруг моей многострадальной шеи. Сомкнулись, но не сжали. Словно им мешало нечто…
— Ты… — прорычал он в бессильной, как показалось, злобе. Лицо его было действительно страшным.
— Отпусти, — с трудом прошептала я, — пожа…
Мужчина ощерился, отшатнулся и вылетел наружу, сорвав закрывавшее проем полотнище. Я упала, больно ударилась коленями, краем сознания подмечая как заливается плачем Шинья, но заставить себя встать смогла не сразу. Мне нужно было понять, что вообще сейчас произошло. И ответ мне мог дать только один человек… Который и не человек вовсе.
Так какого черта, Хирью?
