Не может этого быть...

      — Я вас еще раз спрашиваю: что с вами двумя случилось?       — Мы упали… — запнулся Блейз.       — Да, упали с лестницы, — закончил за него Драко.       — Оно и видно, какие у вас синяки на лице от этой лестницы, а царапины на руках — это вы, видимо, так друг друга от падения спасали? И падали, похоже, тоже вместе и в одном и том же месте. Так падали, что вас еле растащили, сломав защитные заклинания, когда пытались войти в вашу комнату, — с сарказмом проговорил профессор Снейп, находящийся вместе с двумя слизеринцами в больничном крыле.       С того вчерашнего случая слизеринцы больше не разговаривали. Да, они находились в одной комнате сейчас, вместе сидя на больничной койке, пытаясь придумать отмазку для профессора Снейпа, но это выгодно им обоим, поэтому они и сотрудничают. Малфой до сих пор не мог осознать, что Гарри — омега, омега Блейза, его лучшего друга, возможно, даже бывшего. Драко, конечно, понимал, что в скором времени они помирятся. Должны помириться.       Блондину вчера весьма неплохо так досталось. Нос, который ему сломал Блейз, мадам Помфри уже успела вправить, но как скрыть два огромных фонаря под глазами? Не тоналкой же мазать! В данный момент Драко выглядел весьма экстраординарно для своего привычного образа: по всему телу были синяки, особенно сильно опухло запястье, два синяка под глазами, содранная в некоторых местах кожа с едва зажившими кровоподтеками и завершал сие торжественное зрелище нос с едва заметным искривлением. Сейчас Малфой понимал: как же хорошо, что дрались они без магии — последствия были бы тогда с летальным исходом.       Блейз выглядел не в пример лучше, что, в принципе, вызывало у змеюки чувство гордости. Левая бровь итальянца рассечена в двух местах, там в настоящее время красовались пластыри. Так же не обошлось без фингала: видимо левая сторона лица была настолько притягательна, что получила еще и фиолетовый синяк в придачу к опухшему глазу. Блейз решил, что пока больной глаз мутно видит, он поносит на нем повязку. Синяки и ссадины были, но не так много, как у блондина. Однако их количество возмещалось сломанным ребром, которое за ночь срослось, за что также можно было поблагодарить добродушную, но очень строгую женщину.       Спустя какое-то время декан Слизерина снова заговорил.       — Еще раз такое случится — мало вам не покажется. А пока показания есть лишь со слов других, а вы ничего не говорите, считайте, что легко отделались. Но чтобы больше не было ничего подобного. Вы меня поняли? — холодно бросил профессор последнюю фразу. В ответ двое молодых альф только покивали головами. Не глядя друг на друга, юноши отправились в свою общую комнату. Каждый был погружен в свои мысли. Но если один из них думал о Гарри и мечтал скорее увидеть его, то другой до сих пор отходил от шока.       «Что-то здесь не чисто» — мелькнуло в голове у Малфоя.

***

      За последние три месяца Гарри очень изменился, но сам он эти изменения заметить не мог. На уроках зельеварения у него все получалось просто на «ура!», хотя до этого года омега ничего не мог сварить или нарезать при этом чего-нибудь не взорвав. Однако сам для себя он решил, что это все было результатом его многочасовых посиделок в библиотеке, что, в какой-то мере, тоже являлось одной из причин. Теперь круг его общения состоял исключительно из Феликса и Блейза. Они украдкой пересекались во время перерывов после занятий днем, а вечером встречались в маленькой башенке, отдаленной от основной части замка, где велась активная школьная жизнь.       Гарри было приятно общество Блейза: тот его понимал. Альфа привлекал своими карими, почти черными глазами, своей белоснежной улыбкой и голосом с приятным баритоном. Они частенько располагались на широком подоконнике, обнимая друг друга и говоря о каких-то несущественных глупостях, а лис, сидящий в это время у Гарри на коленях, смотрел на вечернее небо с медленно появляющимися яркими звездами.       Манера речи Гарри тоже изменилась. Если раньше парень говорил робко, боясь что-то сказать не так или обидеть кого-то, то теперь он не стеснялся своих слов, считая их правильными и нетерпящими возражений. Но с Блейзом он будто забывал об этом — снова становился тем маленьким ребенком, который так нуждался в общении, понимании и любви, чего был лишен в детстве. Но, несмотря на свою омежью натуру, с посторонними Гарри стал остр на язык. Он ненавидел омег, лезущих на ЕГО альфу. Хотя, чисто гипотетически, альфа был свободен, ведь сам омега все еще скрывал как свою сущность, так и свой запах.       Кстати, с того дня Драко так никому и не рассказал, что Поттер — омега, неведомо по каким причинам. И если уж продолжать дальше об изменениях омеги, то можно сказать еще об одном. Очень важная деталь: если описывать его в общем, то Гарри больше походил на слизеринца, чем на гриффиндорца. Ему теперь нравилась одежда в темных тонах, вместо доисторических, на его взгляд, очков юноша носил линзы, пока и вовсе не перестал в них нуждаться — магия ли то была он так и не понял. И хотя школьные правила запрещали носить повседневную маггловскую одежду, но кем бы был омега, если бы не нарушил этот закон? Впрочем, всем было абсолютно плевать во что одевается «Золотой мальчик», ведь на то он и «золотой». К слову говоря. Теперь он не стеснялся и при любом подходящем случае вовсю пользовался своим положением.       Еще много чего изменилось в этом мальчишке: теперь он был не худощавый, а стройный и гибкий, на что повлияла сущность кицунэ. В глазах постоянно поблескивал озорной огонек. Для Забини омега был идеалом. Бледная кожа, через которую на тонких запястьях просвечивали голубые венки, черные волосы с отросшей челкой, которая постоянно спадала на глаза омеги, стройное тело, такие же ножки, которыми украдкой любовался альфа. Все это было его эталоном красоты. И ведь он даже запаха больше не чувствовал. Задумываясь об этом, у него каждый раз возникал один и тот же вопрос: да как же он раньше всего этого не замечал?!

***

      — Феликс… Ты опять будешь… Гулять по замку? — зевая почти через каждое слово, спросил омега, сонно потирая слипающиеся глазки, а все это из-за дурацкого проекта по истории магии. Но ничего, сегодня же пятница, завтра его никто не будет будить, хотя, если только этот Рон опять не решит поизображать его друга. Или он думает, что не видно, что ему омерзительно общение с Гарри?       — Во-первых, не опять, а снова. Во-вторых, мне что, постоянно сидеть у тебя на шее, в буквальном смысле этого слова? — лениво растягивая слоги, вопросом на вопрос ответил лис. И, кстати, да, Гарри уже знает об изменениях размера своего верного друга и помощника. — Ну, хозяин…       — Я же только вчера тебе повторял, чтобы называл меня просто Гарри.       —Ладно, я быстро вернусь, «просто Гарри», — промурлыкал лис и шустро выскочил из комнаты.       — Вот гаденыш… — шкодливо улыбнулся омега и откинулся на подушки.       Почему-то лис испытывал чувство дежавю, когда опять — нет, СНОВА — услышал голоса. Только теперь они доносились из подземелья… Мда… Ну что же, терять нечего, да и лисье любопытство доконает. Значит решено, идем!       Подходя к двери, из-за которой раздавались голоса, Феликс заметил какие-то помехи на своем пути, незримые, но неприятные. Недолго думая, он все же прошел вперед, полностью игнорируя и охранные чары, и чары против подслушивания, как он потом узнал. Действительно, что важнее для него: тайны или какие-то чары, сквозь которые он проходит легче, чем Невилл отличит одну свою траву от другой.       Не раздумывая и не тратя время, он уменьшился и проскользнул под дверью, а оказавшись с другой стороны, предусмотрительно решил не принимать более крупной формы. Судя по напряженным лицам говорящих, дело тут было серьезное…       — Ты в этом уверен? Я должен абсолютно точно знать это, прежде чем действовать, — вкрадчиво поинтересовался один мужчина у второго.       — Абсолютно, я же только что дал Вам свои воспоминания о нем. Все, происходящее с ним с начала учебного года, выглядит очень странным. Он перестал общаться с этими болванами с Гриффиндора, вечно где-то пропадает, его успехи в зельеварении скоро достигнут таких масштабов, что он сам сможет спокойно преподавать этот предмет, и я уже не говорю о его внешнем виде. Мой Лорд, он настолько отличается от Поттера, что мне становится неуютно, когда я его вижу, — поделился своими опасениями мужчина, одетый во все черное и протянул своему собеседнику какой-то тазик, как про себя его окрестил Феликс.       — Теперь вы понимаете, о чем я? — спросил он через несколько минут, когда так называемый «Лорд» вытащил свою голову из этого «тазика».       — Ты прав. Похоже мы нашли его. Главное для нас сейчас — не спугнуть парня. Спрячь пока омут памяти, и убери из него все воспоминания, которые ты мне показал, — кивком головы мужчина указал на тазик. — Я не могу еще раз им рискнуть. Я попытаюсь аккуратно ей обо всем рассказать, но все-таки пока нельзя говорить всего — мы не знаем его реакции. Если он не примет ее, она может не выдержать.       — «Мастера конспирации… Что еще скажешь?» — думал про себя лис. — «Если профессор говорит с этим неизвестным, да еще и обращается «Мой Лорд», то, кажется, я догадываюсь, кто он. Но кому он хочет рассказать о Гарри?» — мысли, что эти двое говорят не о Гарри, даже не было.       — Ты уверен, что чары надежно нас заглушают? — снизив свой голос почти до шепота, произнёс Лорд, настороженно озираясь по пустому кабинету. Все-таки его природная осторожность не раз спасала его жизнь и не только его.       — Уверен. Охранные чары оповестили бы, если бы кто-то приближался. Мне действительно кажется, что это был единственный выход, мой Лорд. Старик неусыпно наблюдает за мной, похоже у него резкий приступ паранойи: он не доверяет даже мальчику — похоже он тоже стал замечать что-то неладное. А отправлять эти воспоминания с совой — верх глупости и непредусмотрительности.       — Да, это было бы весьма необдуманным поступком. В любом случае ты хорошо поработал. А если даже старик стал что-то подозревать, значит мы на верном пути. Нам нужно поторопиться и аккуратно подтолкнуть его. Я рассчитываю на тебя, Северус, — мужчина скользнул взглядом по профессору и отошел к камину.       Через несколько секунд комнату обдало синеватым светом от сработавшего порт-ключа — такие антиаппарационный купол над Хогвартсом не отслеживает, известив всех присутствующих об отбытии Лорда. Северус довольным взглядом посмотрел на омут памяти и легким движением волшебной палочки очистил его, окончательно избавившись от всех улик, доказывающих, что в его комнатах был кто-то посторонний.       Феликс в это время смутно представлял, что же ему нужно сейчас сделать в первую очередь. Поняв, что дело не просто пахнет керосином, а уже почти горит, он пулей вылетел из комнаты в коридор, не особо заботясь о секретности своего там пребывания, и на полном ходу направился в Гриффиндорскую гостиную, в комнату мальчиков.       Быстрее. Еще быстрее!       Ему срочно нужно рассказать своему хозяину об услышанном только что разговоре. А еще можно рассказать о прошлом разговоре директора с его крестным. Это все было очень странным. И если он не мог сообразить, что лучше всего надо предпринять прямо сейчас, то Гарри наверняка что-нибудь придумает.