***
Силуэты замелькали, все пошло кругом и вот он снова оказался в школе Хогвартс, в башне своего родного факультета — Гриффиндора. Гарри видит самого себя: вот он сидит на подоконнике и смотрит на далекие горы задумчивым взглядом, уже не такой наивный, не доверчивый глупенький мальчик, свято верящий в идеалы Великого и Светлейшего мага Магической Британии. Омега смутно вспоминает, что это случилось буквально на следующий день после того, как он узнал о предательстве Сириуса. Юноша прекрасно помнит, что в этот день у него было своеобразное свидание с Блейзом. Кицунэ подошел к своей копии и стал вглядываться в это задумчиво и по-своему счастливое лицо. Омеге стало как-то не по себе видеть себя и переживать этот момент своей жизни еще раз. Чувствительные ушки юноши уловили топание двух спешащих человек с лестницы, находящейся позади него, ведущей в комнаты мальчиков. Гарри из прошлого не обратил на эти звуки внимания, но вот настоящий нервно обернулся, наблюдая за двумя подростками. Рон и Гермиона… Собственно, ничего особенного для тогдашнего времени, но вот вся загвоздка заключалась в том, что он помнил, что произошло, точнее, что снова произойдет через несколько часов. Вот парочка подходит к юноше на подоконнике. Он же, будто не замечая их, продолжает выводить цветы по запотевшему от теплого дыхания стеклу. Видел бы Гарри из того времени, какими взглядами на него смотрели его так называемые друзья. — Гарри, мы тут погулять хотели, ты пойдешь с нами? — «И не доставишь ли нам удовольствие показать тебе, какой ты мешающий «третий лишний», чтобы ты почувствовал себя, наконец, никому не нужным? Может хоть тогда ты быстрее сдохнешь?» — читалось на их лицах. Невзирая на робкий голос кудрявой девушки, на ее лице читалась такая глубокая скрытая ненависть, что породистый василиск бы обзавидовался такому взгляду, убивающему изнутри. Она положила руку на плечо задумчивого омеги, стараясь привлечь его внимание: «Да как он смеет еще и внимание на нас не обращать когда мы к нему обращаемся?!» — Герми? Я не могу, у меня сегодня кое-какие дела, давай попозже? — с надеждой спросил юноша, прижимая ближе к себе коленки тонкими пальчиками. Честно говоря, Гарри не помнит, почему так волновался перед этими двумя. Может он уже тогда начал догадываться в глубине своей души? Омега спрыгнул с насиженного места и подошел к Гермионе, легко касаясь ее непослушных волос. Он помнит, как перебирал их, когда они оставались втроем в какой-то волнующей ситуации. Жаль, что их дружба была всего лишь ложью. Ложью, за которую заплатили деньгами. От чего-то на душе стало как-то гадко, но сейчас у него были якоря, держащие его в спокойствии — его альфы. На самом деле, было немного странно чувствовать все вновь, как будто все чувства стали более яркими и четкими, обострились все инстинкты. Сейчас Гарри как никогда осознавал: все, кого он раньше любил всем сердцем, нагло пользовались им, он был лишь средством для получения наибольшей выгоды. Скорее всего, эти люди никогда не испытывали к нему даже дружеской симпатии. Омега с презрением скользнул по бывшим друзьям взглядом и приблизился к себе из прошлого. Тот на секунду поднял свой взгляд, словно что-то почувствовал, но тут же вновь отвёл его в сторону. — Пока, мне пора, — бросил он через плечо Рону с Гермионой, направляясь к выходу из Гриффиндорской гостиной. Портрет Полной Дамы отодвинулся, позволяя юноше пройти в коридор замка. Вытащив из кармана мантию-невидимку, парень накинул ее на себя, растворяясь в воздухе от нежелательных глаз. Гарри из настоящего улыбнулся, заметив румянец на щеках паренька, который скрылся под мантией. Удивительно, но он видел сквозь волшебную мантию себя без каких-либо помех, разве что образ был черно-белым и прозрачным, точно призраки Хогвартса. Может это как-то связано с тем, что это его воспоминания? Но Гарри не стал особо раздумывать об этом. Гулкое эхо шагов раздавалось в холодных стенах замка. Он больше не казался крепостью, защищающей его от всего на свете. Мелкая дрожь пронзила тело омеги: это же его воспоминания, тогда почему он не может последовать за собой? В один миг стало так холодно, будто по обе стороны вдоль коридора выстроились два ряда дементоров, этот холод пробирал до костей. Прошло не больше пяти минут, как Гарри из прошлого скрылся, а портрет Полной Дамы вновь приоткрылся. Однако в этот раз вышли двое: Рон и Гермиона. Гарри удивился — он этого не помнит, тогда почему он это видит? Ребята боязливо поглядели в направлении, куда ушел парень под мантией-невидимкой, облегченно вздохнули после пары пассов волшебной палочки Гермионы, затем и вовсе отправились в другой коридор. Гарри почувствовал рьяную необходимость последовать за ними, сделав стремительный шаг вперед, он обнаружил, что вновь может двигаться. Без лишних раздумий он пошел за своими бывшими друзьями. Через пару поворотов они дошли до ничем не примечательной темной ниши. Остановившись, Рон стал что-то искать в карманах брюк. Спустя несколько десятков секунд, он вытащил, но уже из кармана мантии, сложенный в несколько раз старый потертый пергамент. «Карта Мародеров?!» — пронеслось в голове у Гарри. И действительно, назвав все те же заветные слова, на карте стали появляться комнаты, кабинеты замка и все присутствующие в нем люди. Рон пролистал немного дальше от того места, где были они с Гермионой. Присмотревшись, Гарри понял, что его друг искал Выручай-Комнату. «Карта же ее не показывает… Зачем ему она?» — не успел омега подумать об этом, как на карте точка под названием «Гарри Поттер» перешла линию и оказалась в комнате, контуры которой были не четкими, как у всех других комнат, а движущимися, ползущими, будто все время ускользающими от взгляда. В комнате оказался лишь один Гарри. Он хорошо помнил, что тогда прождал около часу, прежде чем в дверном проеме показался его альфа. — Интересно, что этот придурок забыл в Выручай-Комнате? Надо будет потом вызнать у него. Не забудь только, золотце, хорошо? Я полагаюсь на тебя, — Рон игриво подмигнул и улыбнулся своей спутнице. — Как скажешь, — просто ответила Гермиона. — Ты точно уверен, что выход находится здесь? — оглянувшись по сторонам все же спросила она. — Не дрейфь. Эта не та полузаготовка, что находится у Поттера. А ведь Дамблдор говорил этому выродку ликантропному: «не смей ему давать даже черновой вариант: не хочу бегать за этим очкариком по всему Хогвартсу и искать его». Но нет же, ему надо было «помочь сыну лучшего друга», — последней фразой Рон явно пытался скопировать манеру речи бывшего профессора Люпина. — Так это все же он отдал Гарри карту? — складывалось впечатление, что самая умная, значит и главная, тут вовсе не Гермиона. — А ты думала Дамблдор так расщедрился? Конечно нет! Ты хоть знаешь, сколько потом он приложил усилий, чтобы Мантия-Невидимка этого придурка отображалась на карте? — парень помахал пергаментом в своей руке. — И то не вышло. Эти Певереллы, будь они трижды не ладны, перестраховались на все случаи жизни. Их артефакты даже силам директора неподвластны. Сколько он каждый месяц ритуалов проводит, чтобы эта палка бузинная его слушалась — уму не постижимо. А все чертовы Певереллы. Им, видите ли, поделиться с другими было сложно. Жмоты они самые настоящие, а не древнейший и чистокровнейший Род, — рыжий некультурно сплюнул на каменный пол подземного коридора, по которому они шли уже довольно продолжительное время. Гарри даже не заметил, когда они туда зашли — новые факты, которые он узнавал и которые прямо-таки и лились из Рона, как из рога изобилия, полностью поглотили все его внимание. — Но почему Поттер без проблем пользуется мантией? Я помню, ты не смог ее надеть, когда директор отдал мантию тебе. То она спадала с тебя, то ты путался в подоле и падал. А как так, к слову, получилось, что она у Поттера оказалась? — Гермиона шла позади и ей приходилось идти большими шагами, чтобы не отстать от Рона. — Как-как, — Рон скривил лицо, демонстрируя свою неприязнь к этой теме. — Я и сам не знаю. Она просто в какой-то момент пропала. А потом появилась, но уже у этого шрамоголового. Директор ему потом память изменял, будто сам ему прислал эту вещичку. Она ж капризная оказалась какая: только почувствовала рядом кровного хозяина, уловила нужный момент и прямо к нему в ручки чуть ли не прыгнула — мне директор рассказал. Этот придурок тогда так удивлялся. Но суть не в этом. Самое интересное, что когда Поттер пришел к директору на приватный разговор с мантией в обнимку, палочка Дамблдора из крепления как вылетит прямо в ручки ничего не понимающего придурка! Вот хохма была! — Рон засмеялся неприятным громом, от этого альфы исходил запах гнили, чего-то протухшего много лет назад. Он внушал только отвращение и непонятно как, но Гермиону этот запах не особо волновал и, кажется, даже устраивал. Через мгновение, девушка поддержала парня и засмеялась в ответ. Ребята уже подходили к границе антиаппарационного барьера. Взявшись за руки, они аппарировали в неизвестном направлении, а Гарри так и стоял один на поляне, погружаясь в свои мысли. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем парень решил двигаться обратно в сторону замка. Шел он медленно, обдумывая все услышанное. Получается, что есть более полноценная версия карты Мародеров? Ремус пытался ему помочь? Или нет? Но ради чего? Неужели и правда только из-за дружбы с его отцом? Хотя стоп, почему отцом? Он же уже смирился с тем фактом, что Джеймс и Лили Поттер не являются его родителями. В таком случае становится сомнительным, что Люпин об этом не знал, если он под контролем Дамблдора. А если директор не настолько доверяет Люпину, чтобы рассказывать такие «мелочи», или оборотень вообще против Дамблдора? Этим надо будет заняться и изучить данный вопрос более детально, когда у него будет возможность. Дальше. Куда отправились эти двое? А что еще более важно, почему он ничего не помнит про прямо-таки влетающие в его рученьки артефакты его Рода? Опять, видимо, Дамблдор в его памяти побывал. Ну и ладно, ну и пусть. Он потом с папенькой поговорит на эту тему! Уж он-то что-нибудь точно придумает. «Папенька»? Он и вправду уже считает его своим отцом? Гарри так долго пытался смириться с несправедливостью мироздания, принять факт своего самого близкого родства с… с ним. Кажется, пришло время отправить письмо своему поверенному в банке — пора встретиться со своим папочкой. Но лучше где-нибудь не в школе. Нет, можно, конечно, но это будет неудобно, к тому же злополучная карта покажет их в любом месте. Лучше прийти к нему домой. Да, пожалуй так будет намного лучше: он покажет, что принял отца именно таким, какой он есть, покажет, что готов доверять ему, а дальше пусть все будет как получится. На крайний случай он всегда может активировать порт-ключ и убраться к себе домой. И, наверное, на встречу лучше идти одному. Если идти с Феликсом, он будет слишком на него полагаться и не сможет достичь нужного результата во взаимоотношениях с отцом. Кроме того нужно узнать, наконец, что произошло в его детстве — он должен знать, каким таким образом оказался в семье Поттеров. А после одной ночи стал главой их Рода, при почти полном отсутствии кровной связи с этими людьми. Пока Гарри думал обо всем этом, то не заметил, как оказался в кабинете профессора Дамблдора. Присев в одно из кресел, парень продолжил свои невеселые размышления. Он думал долго, смакуя некоторые мысли по нескольку раз, и делая себе в голове пометки, что нужно сделать и насколько скоро. Он не заметил, как пролетел не один, и даже не два часа. Вывел его из раздумий грохот открывающейся двери в кабинет директора. — Профессор, мы нашли! У нас все получилось! Это было даже легче, чем вы говорили, — в комнату ураганом влетел Рон, сметая с маленького столика по пути какой-то престранный прибор. — Он у нас! — Вот как. Рад, что все прошло хорошо, мой мальчик, — поблескивая голубыми глазами из-за стекол-полумесяцев, в комнату из маленькой дверки в глубине кабинета проплыл, по-другому и не скажешь, Дамблдор собственной персоной. Изящно взмахнув волшебной палочкой, он вернул упавший предмет интерьера на место. — Давай его мне, только аккуратнее, мы же не хотим, чтобы Лорд Волдеморт узнал о том, что еще один из его крестражей у нас, верно? — лукаво спросил директор. Гарри пробрала дрожь. — Конечно, вот, держите, — парень вытащил маленький сверток и передал его Дамблдору. Тот крайне осторожно взял его и развернул ткань. Внутри, поблескивая черным камнем, лежало необычайной красоты кольцо. Гарри сразу узнал его — кольцо Лорда Мракса. — Прекрасно, мой мальчик. Отличная работа. Предлагаю подождать Сириуса, — также аккуратно завернув кольцо обратно в магическую ткань, директор одним ловким движением убрал сверток в ящик своего стола. — Не надо меня ждать, я уже пришел. И даже захватил, что вы меня просили, — с этими словами Блэк протянул директору кулон. Омега не успел рассмотреть его как следует — медальон быстро перекочевал из рук Сириуса все в тот же ящичек в столе директора. — Ну, раз все в сборе, я считаю, можно начать наше своеобразное совещание, — с такими словами директор начал их собрание. Что было дальше, Гарри прекрасно знал — он попал именно на ту часть, в которой директор обсуждал с Роном и Гермионой их зарплату, раздавал указания своим подчиненным относительно их дальнейших действий и линии поведения с Золотым Мальчиком, рассказывал, насколько много золотых монеток лежит в сейфе Поттеров и что скоро нужно будет вновь организовывать нападение Пожирателей смерти, потому что настоящие ведут себя слишком тихо. Слушая все это вновь, Гарри лишь добавлял в свой план некоторые уточняющие пункты. Когда разговор закончился и все разошлись, Гарри решил испытать удачу и попробовать достать крестражи. Если уж это не совсем его воспоминания, то почему бы и нет? Однако как только он дотронулся до ручки ящичка, его окутала темная дымка. А спустя секунду он не видел вокруг себя уже абсолютно ничего. И снова вокруг была лишь теплая и приятная темнота. Он вновь увидел ритуальный зал Слизерин-менора, почувствовал ликование многовекового замка. Он вновь ощутил присутствие женщины в самом темном углу зала. А вот он видит себя, потерявшего сознание и падающего на пол. Но, не долетев совсем чуть-чуть, он замер в воздухе, подхваченный родовой магией. Гарри видит, как сама магия замка нежно ласкает его, трется о него, словно котенок, наконец обретший дом. Какое же это прекрасное чувство — вновь оказаться дома…***
— Что это значит? — мужчина, сидящий в любимом кресле около камина, неспешно пивший пару секунд назад выдержанное не один десяток лет вино, уже не ожидал ничего интересного этим вечером, как вдруг почувствовал, словно разряд тока прошелся по всему менору в одно мгновение и тут же исчез, будто его и не было. — Ты это почувствовала? — спросил он женщину, сидящую в кресле рядом с ним. — Да, но что могло стать причиной? — она поставила свой бокал на маленький столик между креслами и обернулась к мужчине. — Не знаю, но я определенно чувствую, что что-то изменилось… — сказав это, мужчина одним плавным, но хищным движением поднялся из кресла и стремительно направился к двери. — Я пойду проверю кое-что, — сказал он, не оборачиваясь, и вышел из комнаты. Двери за ним почти сразу же беззвучно закрылись. Быстро добравшись до зала с гобеленом рода и войдя в него, мужчина подошел к самым молодым побегам дерева, в форме которого были выполнены гобелены всех чистокровных семей. Вот имена его родителей. Его имя рядом с ними. Тонкой нитью с его листочком связано имя его любимой женщины. Оно и понятно — они не состоят ни в магическом браке, ни в министерском. А вот от их тоненькой ниточки тянется еще один листик. Хоть он и самый молоденький, самый маленький и нежный, но он довольно крепкий и его связь с родом видна даже невооруженным глазом — Наследник. Лицо мужчины озарила яркая и счастливая улыбка: наконец этот крохотный листочек распустился! Наконец-то его сын узнал и принял своих родителей, принял себя. Это определенно лучшее, что с ним случалось за последние несколько лет. На листике красивым почерком было написано всего лишь несколько слов, но одно из них мужчина произнес с необычайной нежностью в сердце: — Добро пожаловать в Род, Антарес…