Вопрос: Если бы Меттатон так и не вернулся за тобой, как бы сложилась твоя жизнь?
Шайрене признавать это слегка неловко… Но в её жизни бы особо ничего не поменялось. Насколько бы глобальным не казалось это светлое событие, у каждой жизненной тропинки будут свои плюсы и минусы. На самом деле, за пару лет бессмысленного затворничества и плаванья из одной стороны в другую, она успела позабыть о том, что где-то там, в далеком детстве, Хапстаблук обещал ей создать группу. Это было сказано в утешение как раз после того, как Шайри потеряла Смуру… Рыбка тогда по правде улыбнулась — почти уверилась, что будущее без сестры ещё возможно. Но все-таки печаль утраты не сломить обычным обещанием. Если бы Меттатон за нею не вернулся, исчезла бы возможность стать певицей. Исчезли бы старые-добрые друзья, не появились бы фанаты, сцена, выступления… Но ведь Лимонный хлеб еще была бы с ней. Амальгаметы не зависят от того, придет ли Меттатон к решению вспомнить о своем прошлом – это же всё заслуга Фриск. Шайрена больше всех любила свою старшую сестру. Одной справляться с осознанием, что это теперь не совсем её Смура, конечно, сложно… Но с другой стороны, она уже расправилась с её утратой. Шайри загнала себя в угол, но не могла поддаться горю навсегда и вот судьба её, считай, благодарила? Конечно грустно, что исчезли бы деньки с Меттой и Напстаблуком. Что больше нет совместных взлетов, тех эмоций, долгих тренировок и поддержки. Но с другой стороны, хоть и Шайрен любила музыку, внимание и этот шум, ответственность за все свои усилия – это всегда был груз. Без этого всего она бы погрузилась в тишину. Было бы больше времени заботиться о состоянии Лимонной Хлеб, общаться с остальными её новыми «частями». И ведь же музыка бы никуда не делась. Шайрене ничего бы не мешало петь сестре в период жутчайших кошмаров колыбельные. Играть бы на рояле в её новенькой квартире на Поверхности. Слушать треки людей и подпевать, писать украдкой текст… Возможно, чтобы содержать сестру, она бы отыскала себе мелкую работу. Конечно это вам не Подземелье, где монстр готов предложить платить тебе голду за то, что ты используешь его, как свое тело… Но люди были бы готовы дать монстрам образование: только установи бы Фриск и Король с Королевой мирную политику. Шайрен вполне могла бы поухаживать за разными цветочками в садах (говорят, что растения любят хорошие мелодии), помочь с уборкой пляжей, и в бассейнах, протирать аквариумы в океанариумах… Это вполне спокойная уютная работа. В конце концов, все монстры пережили очень многое. Мечты это, конечно хорошо, но не всегда бывает так, что не найдется ничего важнее их. Не посчитайте это самым грустным в мире вариантом. Верьте в силу Шайрены и послушайте её тоненький голосок. Она была бы совсем не расстроена. . .Вопрос: Человеческий мир полон не только восхитительных вещей, но и вещей весьма неприятных и раздражающих. Что в мире людей возмущает тебя больше всего?
Нельзя сказать, что такого спокойного, неконфликтного монстра, как Шайрену способно вывести из равновесия хоть что-либо. По крайней мере, за свои довольно ровные и даже скучные лет двадцать, она никогда за собой этого не замечала. Рыбке было гораздо легче спрятаться, смутиться, погрустить. Первую половину жизни, Шайрена провела за спиной Смуры… Чувствовала себя защищенной и любимой. Ну а вторую половину – в этаком забытье, когда из-за тоски и скорби, рыбка могла не разговаривать с кем-либо месяцами – лишь изредка свистя и притворяясь, что поёт. . . .Но это все-таки не значит, что она, выйдя с сестрою на Поверхность — став спустя двадцать лет её опекуном и вместе с тем, набирающей обороты бэк-вокалисткой — не столкнулась с подобным в первый раз. В конце концов, сам вопрошающий как будто подтвердил, что это факт, и каждый человек в этом огромном новом мире словно чем-либо недоволен. Во-первых, вероятно, отмечалось, что Шайри до сих пор не может чувствовать себя своей. Ей сложно и в прогулке, и на сцене, и в новенькой квартирочке с сестрой. Как бы она не желала, но некоторые продвижения по поводу общения с людьми, контактов с новым обществом и его странными законами длятся не очень-то долго. Шайрен всегда боится сделать что-либо не так, где-то застрять, кому-то помешать… И все равно это делает. Невольно. Как убеждает её каждый: даже очевидно, ведь среди монстров, не она одна такая… А страх и стыд не пропадают. Пожалуй, первым пунктом, что Шайри прозвала бы «неприятным», станут сами люди. Такие же невероятно разные, как монстры; столь не похожие на обычно безмолвную и мирную, но очень даже эмпатичную Фриск… Но относящиеся ко всему, что просто им не соответствует с каким-то подозрением, насмешками, презрением. Каждый раз рыбка понимает, что что-то делает не так, благодаря взглядам прохожих. Она их чувствует спиной, распознает уже в самые первые секунды… Не перечислить сколько раз её шугались, или показывали пальцем со словами «Смотри, мам, рыба летает!», или шептались и хихикали. В то время, как всё та же Фриск на монстров так не реагировала. Вторым пунктом, что Шайри подмечала в человеческом мире не раз, станет, как ни странно, мусор. Ей всегда стыдно в этом признаться, но люди, в общем-то, не очень чистоплотны. Не слишком-то хорошо сравнивать, но в Подземелье вся разнообразная природа в четырех локациях никогда не теряла своей красоты. Монстры также имели городки, Ядро для проведения энергии, также множество бытовых приборов или, в конце концов, отходы… Но никогда не доводилось до того, что иногда можно встретить среди людей. Возможно, это связано всё с тем, что у монстров есть магия: благодаря ей легче избавляться от чего-либо. Возможно, с тем, что у людей ещё осложнено всё технологией, наличием машин. И все равно, Шайрена вспоминает свалку в Водопадье. Люди выбрасывали кучу вещей в воду, чей источник протекал на холме. И ни один, ни два раза, за много лет там накопились целые горы, став просто общей обстановкой, просто нормой. Ну а что самое главное: в-третьих, Шайри стала работать в сфере шоу-бизнеса. В огромной скопище, можно сказать, даже сосредоточении зависти, подлости, интриг и конкуренции. Где о любой ошибке непременно узнают. Где готовы коверкать слова звезд, чтобы извлечь из этого выгоду. Чтобы получить больше денег, больше славы, которые, почему-то, настолько важны людям. Рыбка, конечно же, смотрела как-то фильмы с Меттатоном (что, похоже, никогда не шутил на своих шоу и был готов столкнуться с чем угодно), но одно дело – видеть фильм, фантазию одного или нескольких людей, профессиональную постановку… А вот совсем другое – с этим сталкиваться, слышать, видеть. Бороться каждый раз за свой талант, за место в чьем-либо сердце. Мало того, что люди со скрипом и множеством различных исключений принимают монстров… Порой, Шайрена замечала, что они не могут принять даже самих себя. Рыбка боялась лишний раз смотреть программы, пролистать журнал, проверить ленту в интернете… Боялась видеть заголовки о жестоких убийствах, пропажах, различных митингах – и всё это, в то время, как вокруг жизнь точно также протекает, люди спешат, улыбаются друг другу. Она представить не могла, что будет столько же чудесного, сколько и ужасающего здесь. От чего можно только прятаться или же просто пробиваться для самой себя, для Смуры, для друзей, для всех также обеспокоенных, слегка потерянных монстров. И есть еще много всего, что рыбка просто не хотела замечать, к чему не могла прикоснуться. Порою, Шайри думала о том: «Может ли быть, что упавшие дети сделали это намеренно?». Но так или иначе, не в её силах и желаниях об этом размышлять.