В этом году Марлин Маккиннон решила остаться на Рождество в Хогвартсе. Это выглядело немного странно, если учитывать, что девочка всегда уезжала домой. Подруги хотели остаться, чтобы Маккиннон не было скучно, но она убедила их, что скучать не придётся. Потому что Робби тоже оставался в школе. И это походило на небольшой семейный праздник.
По секрету Марлин сказала, что её родители ужасно заняты на работе, а на Рождество их вовсе куда-то посылают, поэтому они и сказали детям оставаться в школе.
В день отъезда Марлин проводила Лили, Алису и Мэри до поезда и попрощалась с ними.
— И только попробуй грустить! — приказала Лили.
— Ох, Эванс. Не волнуйся. Робби не даст заскучать! — улыбнулась Марлин, показывая рукой на своего брата, который стоял чуть дальше девочек и прощался с Люси.
Было немного странно смотреть на вечно весёлого Робби Маккиннона и видеть необычайную грусть в его непокорных, словно океан, глазах. Он прислонил свой лоб к лбу девушки и что-то шептал ей, мягко сжимая родные ладони.
Люси же, наоборот, мягко улыбалась, пытаясь приободрить его. Робби шептал ей о своей любви, и заставлял звёзды в её глазах зажигаться. О, для него Люси Андерсон была той, после которой у других просто не было шанса на его сердце.
Девочки ещё раз обнялись, попрощались и разошлись в разные стороны.
Лили показалось, что не успела она сесть на поезд, как уже была дома и обнимала родителей. Мистер и миссис Эванс были очень рады приезду младшей дочери. А вот Петунья лишь сухо кивнула при встрече с сестрой. Но Лили и этого было достаточно: во всяком случае она не стала оскорблять младшую.
На Рождество миссис Эванс напекла, нажарила, наварила все любимые кушанья семьи. Кейтлин с утра возилась на кухне, пока муж и дочери наряжали ёлку и украшали дом. А также вся семья надела красные колпаки как у Санты Клауса. Даже Петунья надела колпак, хоть и говорила, что это глупо сидеть за столом в головном уборе.
Вечером, после семейного ужина во время которого ничего необычного не произошло, семейство уселось возле камина и стало открывать подарки.
Лили подарила маме красивую заколку, которая меняла свой цвет, в зависимости от пожелания владельца. Эту идею Лили подсмотрела в школе у одной девочки с их факультета, и та с радостью помогла Лили с подарком.
Мистер Эванс получил в подарок складной ножик, который мог открыть любую дверь и развязать любой узел. Родители были довольны волшебными подарками, а также и обыкновенными от Петуньи: красивый фартук, обшитый рюшами, и кружка с надписью «Лучшему папе в мире».
Петунья не забыла про Лили, также как и Лили про Петунью. Старшая подарила обычный маггловский блокнот и ручку в красивом футляре. Лили же, зная, что Петунья не очень любит магию, вручила красивое маленькое зеркало, по краям отделанное цветами и разными завитками. Принимая подарок, Петунья старательно улыбалась, хоть и отложила его дальше от остальных вещиц. Лили ощутила едва уловимый укол обиды, но постаралась не обращать на это внимания.
После кружки с горячим шоколадом все отправились спать. Все, кроме Лили. Она решила помочь маме и вымыть всю посуду. Миссис Эванс, благодарная дочери, поцеловала её в щёку и отправилась спать.
Вымыв посуду, Лили взяла кекс с шоколадной крошкой и села за стол. Спать почему-то не хотелось идти, хоть время было очень поздное. Это Рождество прошло не так уж плохо, как могло быть. Удивило то, что Петунья не стала оскорблять Лили. Эванс даже подумала, что сестра поняла, что магия это прекрасно, но потом вспомнила с каких отвращением Петунья глядела на серёжки матери, подаренные Лили.
Лили встала и решила пойти отправить подарки друзьям, но её отвлёк стук в дверь. Стук был тихий, будто кто-то боялся потревожить семейство.
Лили встала и подошла к двери. Ей было немного страшно, всё-таки время позднее.
Вздохнув глубже, Лили открыла дверь. Она удивлённо открыла глаза и не могла выдавить ни звук. На пороге её дома стояла Алиса! Только Стоун не была похожа на себя: её длинные волосы были коротко и неровно подстрижены, глаза были заплаканные, а рядом с ней стоял чемодан.
— Лиса?! — воскликнула Лили. — Что случилось?
— Привет, Лили. Можно войти? — Алиса несмело глянула на подругу.
— Конечно, проходи.
Алиса зашла в дом. Поставив чемодан у двери, девочка пошла за Лили, которая направилась на кухню.
Лили налила две кружки чаю и достала вазочку с печеньями. Алиса взяла кружку и сделала большой глоток. Её всю немножко трясло.
— Прости, Лили, — Стоун виновато посмотрела на Лили. — я не хотела вас тревожить.
— Так. А теперь всё расскажи.
— Слушай. — Алиса поставила пустую чашку на стол. — Мы с родителями должны были поехать на это Рождество в Миссури. Но там мама с папой сильно поругались. Я пыталась их помирить, но они сказали, чтобы я не лезла не в своё дело. Ох, я много всего им наговорила. Да и они мне… — Алиса вытерла слезы и продолжила. — В общем я не выдержала, собрала вещи и сбежала. Поймала автобус «Ночной рыцарь» и добралась до тебя. И да, я была страшно злая, вот и отрезала волосы. Ещё раз прости меня за такой поздний визит! Марлин в Хогвартсе, а до Мэри слишком далеко ехать.
— Ничего страшного. — улыбнулась Лили. — Уверена, ты ещё помиришься с родителями. И да, я даже рада, что проведу каникулы не в одиночестве.
— Спасибо, Лили.
— А теперь идём. Я немного подровняю волосы. Тебе очень идёт так.
Девочки встали и направились в ванную. Лили чуть подрезала волосы подруги, и теперь они были немного выше плеч. Алиса робко посмотрела на своё отражение и ей понравилось, как она выглядит. Да, больше нельзя было плести длинные косы или делать сложные причёски, зато так смотрелось гораздо лучше, чем было.
Подруги не собирались идти спать. Они вновь вернулись на кухню. Лили сделала ещё чаю и девочки принялись обсуждать всё подряд.
Уже забрезжил рассвет, но гриффиндорки продолжали сидеть и разговаривать. Алиса немного успокоилась и всё время благодарила Лили за помощь, на что та лишь улыбалась.
Примерно в полвосьмого утра сверху послышались шаги. На кухню спустилась Кейтлин Эванс в домашнем жёлтом халате. Увидев на кухне Алису, Кейт застыла на месте и приоткрыла рот. Но тут же взяла себя в руки и улыбнулась девочкам.
— Доброе утро, мам. — улыбнулась Лили. — Представляешь, сегодня ночью к нам приехала Лиса! Можно она погостит у нас?
— Конечно. — Миссис Эванс пребывала в лёгком шоке. — Мы всегда рады тебе, Алиса…
— Спасибо вам, миссис Эванс. — чуть улыбнулась Стоун. — Мне просто больше некуда идти. Видите ли, я немного повздорила с родителями…
— Я понимаю, дорогая. — Кейтлин села рядом на свободный стул. — Я думаю, тебе лучше сообщить им, где ты находишься, чтобы они не волновались. И да, вы что всю ночь не спали?
— Ага.
— Так! Значит, сейчас мы завтракаем, а потом вы идёте и высыпаетесь. А в шесть вечера мы пойдём на каток…
— Куда? — спросила Алиса.
— Я тебе потом объясню. — шепнула Лили.
Миссис Эванс встала и вытащила из холодильника пару яиц, баночку варенья и хлеб. Уже через двадцать минут был готов завтрак: яичница глазунья, а в придачу варенье и чай. Как только Кейтлин подала еду, на кухню спустился мистер Эванс. Увидев Алису, он также удивился, но жена объяснила ему всё и Джеффри тоже разрешил подруге Лили погостить у них.
После завтрака Лили и Алиса направились на второй этаж в комнату Лили. Напротив неё находилась ещё одна дверь, из которой только что вышла Петунья. Увидев Алису, Петунья сморщила нос и злобно глянула на Лили, будто она была виновата, что подруга приехала к ней.
— Привет! — Алиса широко улыбнулась. — Меня зовут Алиса Стоун. Я школьная подруга Лили. А ты, наверное, Петунья?
— Да. — холодно сказала Эванс-старшая.
— Я немного побуду у вас. — продолжала Алиса. — Это так здорово! Ладно, извини, мне нужно написать родителям. Они же волнуются…
Стоун ещё раз улыбнулась и зашла в комнату к подруге. Петунья злобно глянула на Лили и, взмахнув волосами, направилась вниз. Лили вздохнула и зашла в комнату.
Алиса с интересом оглядывала помещение. Большое окно, не менее большая кровать, стол, на котором аккуратно лежали вещи, шкаф для одежды и плакаты, которыми была обклеена вся комната. Также, над кроватью, висели несколько колдографий. Люди на них двигались, улыбались и махали руками.
— У тебя тут красиво. — сказала Алиса, садясь на стул, который стоял рядом со столом.
— Есть немного… Слушай, Лиса, ты извини за Петунью. Она ненавидит волшебство, да и меня… А уж моих друзей точно!
— Не извиняйся. — махнула рукой Алиса. — Я всё понимаю. Лилс, можешь одолжить пергамент и чернила? Хочу родителям написать… И можно воспользоваться Искоркой?
— Да. Сейчас, погоди…
Лили стала искать на столе чистый пергамент, перо и чернила. Алиса встала и подошла к окну, где стояла клетка с совой Искоркой. Сейчас она спала, спрятав голову под крыло. Девочка провела пальцами по гладким перьям совы, и та, слабо ухнув, открыла глаза и посмотрела на Алису внимательным взглядом.
Лили нашла все принадлежности и Алиса села за стол писать письмо. Иногда она хмурилась, перечитывала и что-то зачёркивала. Эванс, чтобы не мешать подруге собраться с мыслями, села на кровать и уткнулась в учебник нумерологии. Минут через тридцать Алиса закончила писать.
Привязав письмо к лапке совы, Стоун выпустила её в открытое окно.
— Кстати. — улыбнулась Алиса, поворачиваясь к Лили. — Ты так и не рассказала мне, что такое этот каток?
— Ладно, слушай…
***
— Ты уверена, что это хорошая идея?
— Конечно! Вперёд, Лиса!
Вечером семья Эвансов и Алиса направились на каток. Алиса хоть и была полукровкой про каток никогда не слышала. Лили это очень смешило. Особенно, когда Стоун разглядывала коньки и удивлялась, зачем это понадобилось делать лезвия на ботинках?
Надев ботинки с помощью объяснений Лили, в ходе которых на девочек смотрели как на сумасшедших, Алиса всё-таки вышла на лёд. И, как и следовало ожидать, не проехав и метра, Алиса упала. Лили быстро подъехала к подруге, чтобы убедиться, что она цела. Стоун перевернулась на спину и засмеялась, глядя на Лили снизу вверх.
— Ты не ушиблась? — Лили помогла Алисе подняться.
— Нет, всё хорошо! Может ты всё-таки научишь меня кататься?
Лили фыркнула и, взяв подругу под руку, тихонько поехала вдоль бортика. Родители Лили находились в самом центре катка. А Петунья прислонилась к бортику и разговаривала с немного полной девочкой с короткими кучерявыми чёрными волосами.
— Знаешь. — сказала Алиса через тридцать минут, в ходе которых она с помощью Эванс училась кататься и сейчас довольно уверенно стояла на льду. — Для полного счастья сюда не хватает наших подруг.
— Да. — кивнула Лили и улыбнулась. — Марлин бы здесь особенно понравилось. А Мэри, наверное, умеет кататься, и я могла бы посоревноваться с ней в скорости…
— Ага. А Маккиннон, ещё не выйдя на лёд, раз десять упадёт.
Лили звонко хохотнула. Алиса тоже расплылась в улыбке. Девочки замолчали, представляя у себя в голове картинку.
Примерно через два часа катания, когда уже стало темнеть, Эвансы и Алиса направились домой. Все изрядно устали. Но это была приятная усталость.
Все Рождественские каникулы Алиса провела у Лили. Девочки ходили гулять или в самые сильные морозы садились около камина и разговаривали. Это был хороший праздник. Праздник, который Лили и Алиса ещё долго будут вспоминать. А вспомнить то, есть что.
***
Сделав ещё один глоток горячего чая, Карлус перевернул страницу газеты и вновь углубился в чтение. В последнее время происходило много странных вещей…
Всё началось прошлым летом, когда из Министерства пропала одна работница из отдела по регулированию использования магии. Спустя полгода поисков её так и не нашли. А потом на страницах Пророка всё чаще стали мелькать заметки об убийствах магглов или волшебников, которые были рождены от магглов.
Также ходили слухи о неком Волан-де-Морте, цели которого были не ясны, но он активно собирал сторонников. Карлус и ещё пара работников из Министерства думали, что именно он причастен к этим жутким убийствам, но Министр не хотел даже слушать их. Ему не хотелось, чтобы во время его правления развернулась настоящая война.
Мистер Поттер помнил, как его отец говорил про войну с неким волшебником Грин-де-Вальдом, который в своё время почти добился власти. Это было ужасное время, полное крови и убийств. Мужчина не хотел отбирать детство у своего сына, но мысли о приближающейся войне надолго засели в его голове.
Мимо Карлуса со смехом пронеслись Джеймс и Сириус.
— Джеймс! Сириус! — прикрикнула Дорея, входя в комнату с подносом в руках. — Переодевайтесь и спускайтесь вниз!
Она поставила поднос на стол. Карлус убрал газету подальше и посмотрел на жену.
— Снова нападения? — спросила она, намазывая маслом хлеб.
— Пока нет, но это не означает, что их больше не будет.
Дорея глубоко вздохнула. Она была рада, что на это Рождество Карлус остался дома, ибо работа Мракоборца требовала постоянного нахождения на чеку. Её сердце сжималось всякий раз, когда муж уходил на работу, а вечером опаздывал. И, слыша заветный хлопок трансгрессии во дворе, она сломя голову бежала ему навстречу.
— Не волнуйся. — улыбнулся Карлус, дотрагиваясь своей рукой до руки жены. — Всё будет хорошо, я тебе обещаю.
В это время сверху спустились мальчики уже в сухой одежде, так как всё утро они провели во дворе, лепя снеговика.
Карлус и Дорея тут же надели маски весёлых и спокойных родителей, чтобы скрыть все волнения и страхи от своих детей.
После сытного обеда Джеймс и Сириус вновь побежали на улицу, где пробыли до самого вечера, пока Дорея не вышла на крыльцо и строгим голосом не позвала их домой. Однако, когда Сириус проходил мимо неё, она ласково взъерошила его волосы, отчего он невольно улыбнулся.
Уже лёжа в своей спальне ночью, Джеймс смотрел в потолок и думал. Он видел газету, которую упорно прятал отец. Он слышал их немногочисленные разговоры и замечал надетые маски. И он прекрасно понимал, что они готовятся к худшему.
— Сириус? — тихо позвал друга Джеймс.
— Тоже не спится?
— Да… Как ты думаешь, война будет?
Сириус вздохнул, думая, что ответить.
— Войны начинают, когда хотят, но кончают — когда могут. — сказал Сириус. — На самом деле, я не знаю, Джеймс.
Они замолчали. Собственные мысли им казались такими чёрными и неправильными, что хотелось выкинуть их из головы, но это было невозможно.
Джеймс постарался улыбнуться и повернулся к другу.
— Представляешь, — сказал он. — Эванс со мной попрощалась на вокзале.
Следующие полчаса они говорили либо об Эванс, либо о квиддиче, стараясь наполнить свои мысли чем-то светлым и радостным.
В эту ночь они были не единственными, кто размышлял о войне.
