Something about you that makes me feel bad. I wasn't there when a thin line destroyed your soul. Something about you will make me stronger. Now, I'm aware when a man falls, rebound, my fault. Lacuna Coil — Within Me
Остановка. Люди ждут своих автобусов. Только вот что-то душа не на месте. Что-то не так. Маринетт осматривается по сторонам. Странно. Что она здесь делает? Ей разве надо было куда-то ехать? Ах, да, она же обещала Але съездить с ней за подарком для Нино. Но где сама Аля? И что это за остановка? И где… Тикки?! Под волосами на затылке внезапно появилась испарина. Маринетт судорожно схватилась за сумочку, открывая замок, но квами внутри не обнаружила. Руки сами дёрнулись к мочкам ушей — серьги на месте. «Бражник тебя подери! ТИККИ! — она судорожно заозиралась по сторонам. — Вспоминай, Маринетт! Вспоминай! Где ты могла её оставить?!» Какого Бражника она вообще тут делает одна? Ладони стали противно липкими. На свой страх она позвала Тикки в голос, но он прозвучал куда тише, чем ей хотелось, чуть ли не шёпотом. Решив вернуться назад, чтоб поискать квами, она рванула прочь от остановки, но не успела удалиться и на десять метров, как её остановил донёсшийся со спины вопль. Один, за ним другой. Машины останавливались и даже врезались друг в друга, а люди просто бросали их и убегали прочь. «Акума». — Жуткая догадка прострелила пулей сознание. Через дорогу, между домами, вытекала непонятная серая масса. Обезумевшая толпа людей перед ней бросилась врассыпную. И позади этой бесформенной серости вскоре раздались первые взрывы. — Сюда! В овраг! — кто-то кричал из этого самого оврага за остановкой, всего в паре шагов от героини, жестами призывая людей идти к нему. Маринетт стояла как вкопанная, парализованная страхом неизвестности — куда пропала квами и что ей делать? — она не могла пошевелиться. Акума, Тикки, беспомощные люди — всё смешалось в раскалывающейся голове, на которую словно вылили горячего кипятка. Кто-то резко дёрнул её за руку. «Кот Нуар». — Почему-то именно эта мысль была первая. — Да иди ты сюда! Или жить надоело?! Сейчас рванёт! — кричал ей в лицо всё тот же мужчина, таща её за собой к остальным. Кот Нуар. Вся надежда только на него. Маринетт села на корточки рядом с остальными. «Приходи быстрее», — прошептав эту молитву, она, как и все, закрыла руками голову. Её ни на секунду не оставлял главный вопрос: где и когда она оставила Тикки? Кто она вообще без неё? «Точно не Ледибаг», — отозвалось воспоминание игривым голосом маленькой квами. Сейчас. Сейчас от этой остановки не останется и следа. Держитесь, люди. Сердце замерло в ожидании взрыва. Раз. Два… Ударная волна прошла над головами. Звон в ушах. Во рту сухо и горько. Маринетт открыла глаза и обернулась: вокруг пожарище, покорёженные машины и дорожные знаки. И люди. Мёртвые. Много. Следующий удар сердца — и Маринетт просыпается в холодном поту, подскакивая на месте и одновременно отшвыривая подушку за пределы кровати куда-то вниз. — Что случилось? — просыпаясь, Тикки потёрла глазки и часто поморгала, стремясь побыстрее разглядеть свою хранительницу. Маринетт изо всех сил старалась дышать как можно ровнее, сейчас полностью сконцентрировавшись на этом. — Опять кошмар? — преисполненным сочувствия голосом утвердительно-вопросительно произнесла квами и подлетела к девушке, сразу усаживаясь той на колени. — Я так с ума сойду скоро, — судорожно выдохнула Маринетт. — Я уже боюсь глаза закрывать. Постоянно то акумы, то какие-то взрывы, пожарища, то ещё что-нибудь. И всюду трупы, трупы… — С каждым словом она всё сильнее встряхивала руками, будто могла этим жестом избавиться от мучивших её образов, как от капель влаги, оставшихся после погружения рук в воду, а внутренняя истерика вновь вырывалась наружу колючими и жгучими слезами, заставляя девушку проглатывать отдельные звуки. Но самым страшным для Маринетт было вовсе не то, что она из раза в раз рассказывала Тикки. Страшнее всего было то, что ни в одном из снов этого двухнедельного марафона кошмаров не было ни самой Тикки, ни Кота Нуара. Сколько бы она их ни искала и ни звала — она всегда была одна. Одна, беспомощна и растеряна. И, как бы ей ни хотелось поделиться этим, страх — произнеси она всё вслух, так однажды обязательно и случится — заставлял её каждый раз сразу же бежать от этой мысли, как от чумы, и продолжать молчать. Маринетт зажмурилась и задержала дыхание, подавляя вырывающиеся всхлипы. Для надёжности ещё и закрыла рот руками. Ночные рыдания — не то, что она хотела бы, чтоб услышали родители. Не хватало ещё, чтобы они переживали. К тому же повышенное внимание к её персоне сейчас, даже от близких, было опасно. Не тогда, когда акумы стали появляться и по ночам. Что будет, зайди родители перед сном или ночью к дочери и не обнаружь её в комнате, а потом и в квартире? Просидев так несколько минут, она начала успокаиваться, подтирая нервно пальцами нос, периодически смачно им хлюпая. — Тикки, что происходит со мной? Почему Чудесное исцеление перестало всё восстанавливать? — Голос охрип, а глаза, словно два голубых океана, потерявшие свои берега, с мольбой смотрели на бессмертное существо, что должно было знать ответы на все вопросы. Но квами лишь молчала, опустив свои усики. — Я недостаточно сильна? Или это потому, что я боюсь потерять ещё одну жизнь? Или его? Что? Что я делаю не так? — не унималась брюнетка. — Мы уже говорили с тобой об этом… — устало вздохнула Тикки и попыталась успокоить подругу. — Ты не должна винить себя в этом. Во всём виноват этот негодяй Бражник. И нам надо сосредоточиться на его поимке. — Но это не сила Бражника должна всё возвращать на свои места, — парировала девушка. — Маринетт, мы обязательно выясним, что происходит, нужно только время. Тебе следует научиться брать свои эмоции под контроль. — Какой к чертям контроль, Тикки?! — Ты Ледибаг, и ты нужна Парижу! Ну же, ободрись! — ласково вглядывалась малышка квами в глаза подруги. — Значит я не та Ледибаг, которая ему нужна!.. — в сердцах выпалила Маринетт, быстро спускаясь по лестнице вниз и хватая в руки канцелярский нож с рабочего стола. Крепко стиснутые зубы за плотно сжатыми губами скрипнули. Блеск холодного металла едва уловимо сверкнул в ночной темноте.***
Адриан лежал на диване в гостевой комнате, окутанной полумраком в свете ночника, и неспешно пролистывал ленту новостей в мобильном телефоне. Из кухни доносился звук закипающего чайника: эта ночь выдалась особенно холодной. Несколько месяцев назад на одном из интервью, после очередной битвы с акумой, какой-то седовласый мужчина, вручил Коту Нуару небольшой конверт с ненавязчивым приглашением. Мужчина уезжал на год в другую страну в гости к сыну и предложил воспользоваться героям его домом в своих целях на этот срок, не забыв упомянуть, что будет весьма признателен, если за квартирой приглядят. Согласно записке мужчина являлся знакомым мастера Фу, убедившись в достоверности чего, герои и решили принять приглашение. Два комплекта ключей были предусмотрительно оставлены за, всего лишь прикрытой для вида, оконной рамой. На карнизе перед которой сейчас и пристроилась Ледибаг. В окно она могла видеть лишь светлую макушку напарника, торчащую из-за спинки дивана, и летающего рядом с ней чёрного котёнка-квами, державшего ещё долю секунды назад огромный, к слову, больше него самого, кусок сыра, бесследно растворившийся в пасти маленького обжоры. Защитнице Парижа было жаль тревожить этого милого чертёнка, но оставаться на улице хотелось ещё меньше: холодно и мокро. Раздался стук в окно. Леди тактично отвернулась от окна, давая возможность напарнику осмотреться и приготовиться к встрече, не раскрыв себя ненароком. Окно открылось на удивление быстро, впуская уставшую и подмокшую героиню в тепло и уют комнаты. — Миледи? — Не ожидавший такого визита Нуар подал руку девушке, чтобы помочь спуститься. — Не думал увидеть тебя здесь. — Я… прости, я думала, что буду здесь одна. — Она прошла вглубь комнаты, зябко обнимая саму себя. Бегло окинув взглядом возлюбленную, Кот нырнул в ванную комнату. Ледибаг хоть и была тут уже не первый раз, и ей, ровно как и Коту, дали одобрение пользоваться квартирой, как своим домом, чувствовала всё же себя здесь гостьей. В отличие от Нуара. Словно прочитав её мысли, он поспешил объясниться, попутно хлопая шкафчиком и возвращаясь к промокшей Леди с полотенцем, чтобы вручить его ей: — Я прихожу сюда пару раз в неделю, слежу за квартирой. Иногда остаюсь… — Кот нахмурился от следующей мысли, которую должен сказать, хоть произносить это ему не хотелось вовсе, джентльмен внутри обязывает. — Если хочешь… — замялся он, осторожно ловя ускользающий от чего-то сейчас так настойчиво взгляд голубых глаз, и тихо добавил, — я уйду. Всё-таки Нуар понимал: она никогда не приходила сюда просто так, и сейчас, видимо, была серьёзная причина, раз уж она среди ночи ушла из дома. Он хотел бы разделить с ней каждую минуту своей жизни, но ещё больше желал, чтобы этого хотела она. И как бы больно сейчас ему ни было, как бы ни хотелось не возвращаться в вечно холодный отцовский дом, Кот сделает это, если миледи ему скажет. Но в глубине души он тешил себя надеждой, что так же, как и он предложил это больше ради приличия, она так же, хотя бы ради приличия, его не прогонит. «Жалкий», — кольнуло внутри. Пусть жалкий, только кто бы знал, чего стоит ему каждый раз вот так отступаться от неё. — Нет! — встрепенулась Ледибаг, едва не выронив полотенце. Она даже подумать не могла, что вызовет такие мысли у напарника. Черт подери, до какой же степени он уже затравлен её выходками, что мог подумать, будто она способна его прогнать из этой квартиры? Из квартиры, которая для него стала прибежищем. Ночью. В дождь. И это после того, как они множество раз по чердакам прятались по полночи, зализывая свои раны? Леди виновато опустила голову и так по-детски наивно посмотрела на Кота исподлобья, словно собиралась прощения просить, ей-богу. — Останься. Жалость сработала или Ледибаг и правда была не против компании напарника; Нуар благодарно улыбнулся своей раздражающе-очаровательной фирменной ухмылкой и кивнул в сторону кухни головой: — Идём. Заварив две чашки чая, он поставил одну перед своей непривычно молчаливой напарницей и уселся напротив. Ледибаг едва улыбнулась, обвивая пальцы вокруг нагревшегося от тёмной сладкой жидкости стекла. Теперь Коту Нуару осталось самое тяжёлое: выяснить причину ночного визита своей Леди, и желательно ненавязчиво, а то больно не похоже, что собеседница стремится сразу всё рассказать. А зная свою Леди — лучше её не торопить. Как бы ни беспокоил Кота вид его измученной напарницы и как бы ему ни хотелось просто спрятать девушку в своих объятиях от всего мира до самого утра — он нацепил на себя маску непринуждённости: — Два часа ночи. Не спится? — Не могу дома уснуть. — Кошмары? — Подушку разрезала ножом. — Нуар удивлённо глянул на напарницу, отпивая чай. Небольшая пауза дала ему фору прикинуть пару шуток, но Леди опередила его стремление поднять ей настроение какой-нибудь глупостью: — Акуму искала. — От внезапности услышанного чай пошёл у Кота носом, а Ледибаг разочарованно вздохнула. — Не нашла, — и перегнувшись через стол к своему персональному хвостатому бедствию, похлопала его по спинке, попутно отчитывая: — Аккуратнее же. — Спасибо, — просипел Кот, всё ещё откашливаясь. Чай пить больше не хотелось. Леди безучастно осмотрела кухню. Она устала. И ей на самом деле хотелось только одного — спать. Окончательно отойдя от неудавшейся попытки утонуть в чашке чая, Нуар откинулся на спинку стула, и вмиг посерьёзнел. Красные опухшие глаза, осунувшееся лицо, опущенные плечи — сейчас он мог разглядеть у Ледибаг всё, что ускользнуло от него вначале. Он помотал головой и неодобрительно цыкнул, потом наклонился и осторожно взял её руки в свои. — Говорят, на новом месте должно хорошо спаться, — кисло улыбнулась она, наблюдая, как нежно скользят его большие пальцы по алой ткани на её кистях. Мгновение удовольствия, и она отнимает руки, цепляясь ими снова за чашку. — Кот... — Леди посмотрела в потемневшие зелёные глаза напарника и в который раз за вечер стыдливо отвела взгляд. — Думаю… я не та Ледибаг, которая нужна Парижу… и тебе… — Это ты так посмеяться сейчас решила? — опешил Нуар. — Вспомни, сколько людей ты спасла? — А сколько не спасла? — прошипела она, сверкнув глазами всё так же не ему, а стоящему рядом стулу. — Не спасли… Плагг говорит, то, что мы супергерои, не значит, что можем всех спасти. — Скажи это миллионам парижан! Или ты новости не смотришь? — с издёвкой во взгляде, но всё-таки посмотрела на Кота. — А я с ним в чём-то согласен. И я понимаю, что ты чувствуешь… — начал Кот, поддаваясь магии момента. Ведь он был таким же, как и десятки его любимых мгновений. Тех, когда он и его Леди одни на весь свет делили друг с другом самое сокровенное, то, что было только у них двоих. Это был момент интимности — такой же, как и многие другие, которые он так бережно хранил в памяти, хотя они нередко отдавали горечью яда акум и терзали сердце. — Ведь я чувствую то же самое. Но, что бы ни случилось, в одном я уверен точно — ты самая лучшая Ледибаг, которая могла бы быть. И то, что ты винишь себя сейчас, только доказывает это. Проблема ведь не в том, что Чудесное исцеление не всё восстанавливает, а в том, почему вообще возникла необходимость исцелять такое. — Говоришь прямо как Тикки, — фыркнула она. — Уверен, что ты делаешь всё правильно. И я всегда буду на твоей стороне. Ледибаг, — он приподнял аккуратно за подбородок её голову и наконец заглянул в любимые голубые глаза с такой уверенностью и теплотой, что тонкие ниточки терпения и выдержки одна за другой начали лопаться в её душе, — я верю в тебя. Ледибаг с силой закусила нижнюю губу, зажмурилась, сдерживая наворачивающиеся слёзы, и ритмично закивала головой, разрешая себе верить словам Нуара. Кот, поймав себя на мысли, что уже чуть не набросился всё-таки на свою Леди с объятиями, гораздо резче, чем того следовало, отстранился от неё. — Ну, всё. Иди спать. Всё последнее время она его дразнила. От соблазна порой меркло сознание, а выдержка воспитанного мальчика уже через раз давала сбои. Вытерпев буквально минуты две с момента ухода Ледибаг в спальню, Нуар заперся в ванной комнате и открыл в душе напор воды на полную. Буквально на днях Плагг назвал их извращенцами. Обоих. Каждый из них подстрекал другого на действие, и каждый не желал идти на уступки, жаждая безоговорочной капитуляции противника. Так и столкнулись гордыня с выдержкой. Адриан стоял под струями горячей воды и тихо ненавидел себя за то, что думает об этом тогда, когда его Леди так нуждается просто в поддержке и заботе друга. Ненавидел свое тело, особенно руки, которые вопреки его здравомыслию сами совершали необходимые движения. Выходя из душа, он молился святым акумам, чтоб Ледибаг спала. Одному Богу известно, сможет ли он сдержаться, натолкнувшись на неё ещё раз. Да и лезть в костюм из таких удобных и свободных футболки и пижамных штанов совершенно не хотелось. Приоткрыв дверь ванной комнаты, он постучал пару раз по двери и, убедившись, что никакой реакции не последовало, вышел: в спальне темно, и дверь закрыта. Плагг спал на подушке на кресле, и Адриану ничего теперь не мешало устроиться поудобнее и попытаться доспать свои оставшиеся три часа сна. Уже третью неделю он мучается от бессонницы. Леди хотя бы пыталась спать. Ему же это удавалось лишь под утро. Иногда, после особенно тяжёлых дней, даже не поужинав, он падал в беспамятстве на подушку до самого утра. Вот только стоило ему уже почти уснуть, он подскочил сперва на диване, а потом и на ноги: его Леди кричала, она звала его – Нуара. Адриан быстро подошёл к двери в спальню: — Ледибаг? — Постучал он, но ответа не последовало. С грустью выдохнув, что, видимо, это опять кошмар, он постоял немного под дверью, прислушиваясь к звукам за ней, и отправился обратно, решив, что всё прошло. Уже у дивана Адриана остановил и развернул обратно пронзивший квартиру визг. Зелёные глаза яростно сверкнули в темноте. — Миледи, я захожу! — Нет, Кот, всё в по… — Дверь открылась, — …рядке. Просто кошмар приснился, — договорила она, отворачиваясь к стенке. А затем почувствовала, как матрас позади неё проседает. — Ты меня звала, и я никуда не уйду, — поставил её перед фактом Кот и обнял со спины. Вот она — разница между реальностью и её сном: в действительности Нуар всегда рядом. Всегда, когда ей это нужно. — Ты без трансформации, — почувствовала она его кожу своей. — Ты тоже не в костюме спишь, — прозвучало что-то бубнящее в ответ. Маринетт покорно улеглась, придавив его ладонь к подушке своей щекой. Больше он ничего не сказал, только зарылся носом ей в волосы и замер. Маринетт даже задумалась, а мог ли напарник так быстро уснуть? Потаращившись немного в полной темноте в место, где по идее должна была быть стена, она, едва заметно ёрзнула щекой на его ладони, оставив на ней такое же еле уловимое прикосновение губ. Да даже если бы это ушастое (сейчас правда всего с одной парой ушей) безобразие и спало, то и сквозь сон почувствовало бы и расплылось в улыбке, что собственно, и сделало. Сознание Маринетт провалилось в пустоту, вынырнув обратно лишь рано утром. Блаженство от наконец удавшегося сна в момент развеялось пониманием, что лежит она одна, и вопросом: как много успел увидеть Нуар, прежде чем ушёл?