*Подождите-подождите!
Глаза Таки широко распахнулись, в то время как он сам едва не подпрыгнул до потолка. ЧТО ЗА НАХУЙ?! Он резко обернулся и встретился с невозмутимым взглядом гитариста. Кажется, это уже второй раз за эту ночь? — Тору-пойди-и-сдохни-ёбаный-извращенец-Ямашита, что ты, чёрт тебя дери, делаешь?! — Ничего такого. — Засунуть пальцы в задницу спящему человеку — это ты называешь «ничего»?! Боже, ай, вытащи их… ты больной... мм, ах... из меня... херов извращенец! — Ах, ты об этом, — Тору наигранно удивился, продолжая двигать пальцами внутри Такахиро, заставляя того жмуриться и хныкать. — Ммм, прости, но я не смог удержаться, когда ты лежал рядом такой доступный и соблазнительный. — Я же велел тебе не распускать руки! — Но, Така, я хочу секса. Така посмотрел на него «да-ты-блять-издеваешься-надо-мной» взглядом. — Ну в самом деле, — Тору продолжал канючить, как маленький мальчик, который выпрашивал конфетку. — Мы в туре, Томоя с Рётой и ещё куча разных людей всё время рядом, у меня нет ни единой возможности зажимать тебя! А сегодня мы ночуем в гостинице и в нашем распоряжении такая огромная кровать, ты ведь понимаешь, что не воспользоваться таким шансом просто непростительно? Така выслушал всё это очень внимательно. Ну, насколько позволяли пальцы, двигающиеся в заднице. Это отвлекало, немного, знаете ли. — Между прочим, Томоя с Рётой по-прежнему рядом. Вот прямо тут, за стеной. Это тебя не смущает? — Мы сделаем всё очень тихо. — Ямашита, серьёзно? — Мориучи вскинул брови. — Трахаться, когда в одном номере с нами спят Томоя с Рётой? Это плохая идея. — Ну Така, — он придвинулся ближе, вжимаясь в его задницу своей эрекцией, словно давая вокалисту понять всю серьёзность своих извращённых намерений. — Пожалуйста, нэ? Така и рад бы был сказать «нет», если бы такой твёрдый и горячий член Тору так потрясающе не упирался в его задницу прямо сейчас. — Кроме того... — гитарист продолжил. Он, наконец, убрал свою шаловливую ручонку от задницы Таки, обхватив теперь вместо этого его член и вырвав из груди Такахиро судорожный вздох. — Ты ведь уже не против, правда? — он мучительно медленно обвёл большим пальцем чувствительную головку, лукаво улыбаясь и заглядывая вокалисту в глаза. Наверное, отнекиваться было уже бесполезно, когда у него внизу тоже всё окрепло и затвердело? Тело предательски плавилось от умелых ласк гитариста, рука которого сейчас наглаживала его член, заставляя Таку шипеть и кусать губы. — Ну ладно, — наконец, сдался он, зарабатывая победную ухмылку от Тору. Как будто его согласие было так уж и необходимо, гитарист уже стаскивал с него боксеры, устраиваясь между его ногами. Така ахнул, дрожь пронеслась по его телу, обратившись в чувство предвкушения, от которого приятно сводило внизу живота, когда Тору подхватил его ноги под коленями, притягивая к себе.***
В момент, когда лидер нависал над ним, медленно погружаясь в его тугое горячее тело, Така понял, что «тихо» у них не получится. Он цеплялся пальцами за простыни, отчаянно сжимая их в кулаках, кусал свои пухлые губы, изо всех сил пытаясь сдерживаться, но всё равно позволил стону вырваться из своей груди, когда гитарист вошёл до конца. — Потише, Такахиро. Така кинул на Тору злобный взгляд. Ох, серьёзно? Этот безэмоциональный хрен просил его вести себя «потише», в то время как сам натягивал его маленькую задницу на свой огромный толстый член? Дорогой Такахиро, не мог бы ты стонать не так громко, если тебя не затруднит? Будь так любезен, не сочти за грубость, что я тыкаю в тебя своим хером. ДА ЧЁРТА С ДВА! — Как будто это так просто, ты, ублюдок, — пропыхтел вокалист, когда Тору начал двигаться, проникая в него размеренными, плавными толчками. Така вглядывался в напряженное лицо Тору, в то время как на его собственном сменялся целый калейдоскоп эмоций, он жадно хватал ртом воздух и, понимая, что ему всё-таки следовало послушаться и сбавить громкость, глотал свои стоны. Это было так странно: они смотрели друг на друга, пытаясь не проронить ни звука, и лишь тяжело дышали. Покрепче обвив гитариста ногами, Така с силой вцепился в его руки, потому что он чувствовал, что если не будет держаться за сильные плечи Тору, то, определённо, потеряет рассудок. — Ааах, я не могу, о боже, Тору! — Така выгнулся, чувствуя, как удовольствие волной пробежало через всё тело, когда гитарист зацепил чувствительную точку внутри него. В ту же секунду губы Тору накрыли его собственные, чтобы не позволить протяжным стонам вырваться наружу. Гитарист заглушал слишком громкого Мориучи своими поцелуями, Такахиро оставалось лишь сдавленно хныкать ему в рот и ловить обжигающе горячее дыхание на своих искусанных губах, в то время как Тору продолжал двигаться в нём, всё наращивая темп. — Ммм, ах... — Така снова застонал, хватаясь за крепкие плечи гитариста, безжалостно царапая кожу ногтями. — Я больше не… я сейчас... аах... хмпф мм! Неожиданно Тору зажал совершенно обескураженному таким действом Таке ладонью рот, резко остановившись. Он замер и, кажется, прислушивался. Вокалист уже был готов забыться, дёргаясь в сладких предоргазменных судорогах, поэтому не слышал ничего вокруг себя. Но Тору был как всегда собран и внимателен. Он такой всегда и во всём — сосредоточенный и холодный, когда пишет песни, сосредоточенный и холодный, когда играет на гитаре, сосредоточенный, когда трахает Такахиро. В последнем случае чуть-чуть потеплее, конечно. Поэтому Тору услышал доносящийся из-за двери, отделяющей спальню от гостиной, шум, именно поэтому его рука сейчас закрывала рот Таки. Вокалист сдавленно застонал с вопросительной интонацией. — Тихо, — шикнул на него Тору. — По номеру кто-то ходит. Така тоже прислушался. За дверью раздалось покашливание, шарканье и какое-то кряхтение. Агх! Блять, это грёбаный Канки Томоя! — подумали Така с Тору в унисон, суука! Чёрт возьми, Така был прав, когда говорил, что это плохая идея, — подумал Тору — он, конечно же, не скажет вокалисту об этом. Но ведь... отступать было уже поздно? Какая-то неловкая ситуация. За стенкой Томоя с Рётой, и этот балбес Томоя, конечно же, напился на ночь апельсинового сока и теперь пол ночи бегал отлить, и хорошо, если он благополучно вернётся в свою кровать, а не запнется по пути обо что-нибудь или не врежется в тумбочку, тогда проснется ещё и Рёта. А так как Рёта не имел выдающихся интеллектуальных способностей, он не сможет спасти корчащегося в муках после столкновения с предметом мебели Томою, поднимет панику и придёт будить их, чтобы хоть кто-то смог оказать несчастному умирающему барабанщику первую помощь. А его член был глубоко внутри Таки, и Така под ним почти на пределе, почти доведённый до грани, вспотевший и разгорячённый, дрожал и извивался всем телом, безумно сжимая его в себе так, что у Тору всё расплывалось перед глазами. Что же делать? За дверью вздыхали и шебуршались, Тору по-прежнему зажимал рукой Такин рот, а Така, кстати, уже перестал дрожать и извиваться и вовсю пытался оторвать руку Тору и прошипеть «вытащи!», но Тору держал крепко. Послышалось, как открылась и закрылась дверь, и номер вновь погрузился в тишину. Значит, Томоя вернулся в постель без приключений. Теперь ему понадобится около десяти минут, чтобы снова отрубиться и спать дальше. Тору не думал, что стены в номере обеспечивали хоть какую-то звукоизоляцию, и вообще были по своему составу далеки от картона, он не проверял, хотя надо было бы проверить, прежде чем идти трахать Таку. Последний всё продолжал трепыхаться, Тору неистово пытался сообразить, что же делать. Он осторожно убрал руку от рта вокалиста в надежде, что они смогут закончить, подождав немного, пока Томоя вновь уснёт. — Ах ты козлина! — Така тут же зашипел, почувствовав свободу. — Слезь с меня, нас чуть не спалили, это всё из-за тебя, уйди, уйди! — он пытался отпихнуть Тору. — Вытащи его из меня! Тору вздохнул. У него давно уже выработался иммунитет к строптивому характеру своего любовника, поэтому он сохранял ледяное спокойствие, ожидая, пока Такахиро перестанет сыпать проклятиями. — Если подумать, то ничего же страшного, нэ? — сказал он, когда поток нецензурной брани от Таки прекратился. — Даже если и спалили, они всё равно знают, давно ведь обо всём догадались, — ага, лет пять назад. Ничего страшного. Да действительно. Всё просто замечательно, блять! Всё бы ничего, спокойный, как удав, Тору всё равно не замечал ничего дальше своей гитары, а вот Такахиро придётся потом целую неделю терпеть ехидные шуточки ритм-секции! Как бы отчаянно он не пиздил барабанщика, тот будет корчиться и орать, в очередной раз получая кулаком по тыковке, но потом всё равно скажет, что слышал, как они делали «это» в гримёрке на столе или на диване, в туалете, в машине Тору или на её капоте, или просто на парковке, в шкафу или на дереве, где бы они это не делали, Томоя слышал всё! Когда-нибудь Таке начнет казаться, что каждый раз после того, как они с Тору решат заняться сексом, из-за угла будет выскакивать Томоя, победно восклицая «а я всё слышал!». А может, и видел, если уж он перейдёт на новый уровень эротических подглядывания за ними. Или вообще купит видеокамеру и скажет, что всё заснял, чтобы шантажировать Такахиро и заставить того пожизненно покупать ему булочки с мясом! Така внутренне содрогнулся от ужаса. Кошмар! Какой коварный план! А ведь всегда казался таким добреньким, сука! При всём этом бестолковый басист — Кохама Рёта — будет поддакивать каждому слову барабанщика и звонко смеяться своим идиотским раздражающим смехом. Вообще, по отдельности ритм-секция была вполне безобидной, но вместе... А вместе они были всегда. И даже успели устроить заговор против Такахиро и его сексуальной жизни с гитаристом прямо у него за спиной! — Если бы у меня был выбор, эти два засранца были бы последними людьми во всей грёбаной вселенной, кому бы я решился рассказать о нас. К несчастью, они оказались первыми, — Така говорил шёпотом, но очень громким и агрессивным шёпотом. — И я не желаю завтра утром смотреть на хитрую довольную рожу барабанщика из-за того, что кто-то не может удержать свой — да вытащи ты его из меня уже — член в трусах! — Шшш, милый, успокойся, а? — прошептал Тору, наклоняясь к его лицу. — Если ты не будешь орать, мы сможем закончить, нэ? Ты же знаешь, что теперь я не смогу остановиться— — И, кроме того, — лицо Тору оказалось совсем рядом с Такиным. Его губы провели по щеке, оставив мокрый след, заставляя вокалиста вздрогнуть и прикрыть глаза. — Ты же не хочешь, чтобы я останавливался, верно? — выдохнул он прямо в чувствительное ухо, прикусив затем покрасневшую ушную раковину, и отстранился, чтобы снова заглянуть в заливающееся румянцем лицо Такахиро. Така надулся и, стараясь игнорировать попытки гитариста снова завести и возбудить, отвернулся. — Я, между прочим, спал! Пока ты не пришел и не засунул свой член мне в задницу, даже не соизволив поинтересоваться, хотел я этого я или нет! — Но ты же хотел! Не ври мне, что не хотел. — Нихрена! — Ой, лучше заткнись, Така, — Тору усмехнулся. — Да? В таком случае, может, снова заткнёшь мне рот? И ещё свяжешь на всякий случай, чтобы не дёргался. Наверняка тебе понравится трахать безвольное не сопротивляющееся тело. Така забыл, что его язвительность на Тору не действовала и, судя по тому, как тонкие губы гитариста растянулись в широкой хитрющей ухмылке, он точно воспринял его слова всерьёз. Блять! — Это отличная идея, так и сделаю, — лицо Тору выражало полнейшую серьёзность и решимость. — Ох, в кармане твоих трусов есть кляп и верёвка? — Нет, — Тору на секунду задумался. — Но я могу просто засунуть трусы тебе в рот. — Мерзость, — Така скривился. — Я пошутил, не волнуйся. — Не смешно. Ямашита, ты отвратителен. — Хай-хаай. Но мы всё ещё можем что-нибудь придумать, — задумчиво протянул он, поднимаясь с постели. Ему всё-таки пришлось оторваться от восхитительной задницы вокалиста. Но Тору собирался вернуться и продолжать наслаждаться ей в самое ближайшее время. — Где твой халат? — он окинул взглядом спальню. — На кресле, кажется, лежит, а зачем... — Така приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как голый Тору расхаживал по комнате. Мягкий безразмерный гостиничный халат, в который вокалист заворачивал своё худенькое распаренное тельце после душа, Тору нашёл не на кресле, а рядом с ним, на полу. И он не лежал, а валялся скомканный, словно побывал в той ещё заднице. Но это не важно. Главное, Тору нашёл то, что искал. Така сглотнул, с опаской глядя на пояс в руках гитариста. — Ой, только не говори мне... Ты что, серьёзно?! — Абсолютно, Така, давай сюда свои руки. О боже, неужели за свой длинный язык придётся платить?! И вообще, что за хрень? Они только что едва не были рассекречены, а теперь этому извращенцу захотелось поиграть в какие-то БДСМ-игры? — Извращенец, какой же ты извращенец, Тору Ямашита! Така колебался, с недоверием косясь на Тору. Однако, некое странное чувство наполняло его, растекаясь по венам, словно раскалённая лава, и разнося по всему организму какое-то дикое животное желание. В соседней комнате спали Томоя с Рётой. Прямо перед ним в чём мать родила стоял Тору и крутил в руках пояс от халата. Это.. о боже, так заводит! Така протянул дрожащие руки. Он наблюдал за тем, как Тору обматывал его запястья махровой тканью, а потом поднимал его руки над головой и привязывал пояс к изголовью кровати, Таке казалось, что он уже готов кончить только от этого зрелища. Чёрт. Закончив, Тору посмотрел на Такахиро со сведёнными над головой руками и остался очень доволен видом. — Любуешься? — бросил тот с нотками вызова в голосе. — Ммм, да, — честно признался гитарист. — Таким ты мне очень нравишься, — он заговорщически улыбнулся. — Безобидным. Така не успел смутиться от этих слов, Тору крепко обхватил его за бёдра и одним быстрым плавным движением вновь проник глубоко в податливое тело. Такахиро изогнулся, но в этот раз он сдержал свои стоны и лишь рвано тяжело дышал. Он дёрнул руками, желая ухватиться за плечи Тору, но пояс крепко удерживал его запястья. Ахнув, Така запрокинул голову, когда Тору подхватил его ноги под коленями и практически сложил гибкое тело вокалиста пополам. Под таким углом он проникал ещё глубже, заставляя тело Такахиро трепетать от крупной дрожи. Таке казалось, что если сейчас он не даст свободу своему так отчаянно сдерживаемому голосу, он точно сойдёт с ума. — Гхаа, не могу больш... — вымученно прохрипел он, но рука гитариста, вновь накрывшая его губы, не позволила Таке застонать. Он сдавленно мычал в его ладонь, закатывая глаза, из которых потекли слёзы, задыхаясь и едва не теряя сознание от переполняющих его ощущений. Тору давно потерял свой размеренный темп, его движения стали хаотичными и резкими, он, как безумный, толкался в горячее мягкое тело под собой, сильно, грубо, уже совсем забыв о том, что звуки от соприкосновения двух обнажённых тел стали слишком громкими. Ещё несколько таких же толчков, и Тору довёл Такахиро до грани, уносясь вслед за ним, когда вокалист залил свой живот спермой и неистово сжал его внутри себя. Если бы Така мог, если бы ладонь Тору не зажимала его рот, он бы обязательно закричал. Гитарист кончил с каким-то животным глухим рыком, последний раз вбиваясь в горячего Такахиро, и рухнул рядом с ним. Уставший, он наблюдал за тем, как грудь вокалиста бешено вздымалась и опускалась, когда Така громко, тяжело дышал, пытаясь оправиться от оглушительного оргазма. Тору и самому бы не мешало немного прийти в себя. — Поцелуй, — прозвучала короткая команда, как только вокалист, наконец, отдышался. И Тору целовал его, нежно, аккуратно, осторожно пробуя мягкие губы Мориучи на вкус, попутно нащупывая рукой тугой махровый узел, чтобы освободить его. Когда его затёкшие руки были развязаны, Така зарылся пальцами в волосы гитариста, с жадностью притягивая того ещё ближе к себе. — Это было здорово, Тору-сан, — прошептал он. — Но всё равно не отменяет того факта, что ты хренов хентай*.*извращенец
— Но тебе же понравилось, нэ? И кто ещё из нас больший извращенец, — Тору хитро изогнул бровь. Така ничего не ответил, только усмехнулся, слегка закатив глаза. Он чувствовал, как веки безудержно слипались, и всё, чего ему сейчас хотелось — это просто уснуть рядом с Тору и долго, долго спать, свернувшись у него под боком. А утром было бы неплохо ещё немножко понежиться в постельке с гитаристом, но. Было одно большое такое «но» в виде двух чрезвычайно надоедливых — как занозы в заднице — личностей, которые разрушали всю романтику к чертям собачьим! — Тору-сан. — Мм? — Вернись, пожалуйста, утром на диван, пока засранцы ещё спят, — попросил он, прежде чем позволить своим глазам закрыться, надеясь — молясь — что Томоя не услышал их, когда бегал в туалет. — Ладно? — Хай-хаай, — протянул Тору, зевая.***
— Милый, просыпайся, — над его ухом раздался глубокий низкий голос. Така промычал что-то невнятное и только отмахнулся, желая ещё немножко понежиться в сладких объятьях сна. Он слышал топот и ещё какую-то возню, чьи-то голоса, раздающиеся вдалеке, но сквозь сон не мог разобрать слов, до тех пор, пока совсем рядом кто-то истошно не завопил— — Така, Тору! Чёрт вас дери, голубки, хватит дрыхнуть! Нам уже пора выходить. Вокалист разлепил свои заспанные глаза, пытаясь понять, что происходит. Размытым зрением он заметил в дверном проёме лохматую голову барабанщика и любопытную рожу басиста, а рядом с ним лежал Тору и очень любовно улыбался ему... Чт... Погодите, какого хрена?! Его глаза широко распахнулись, когда он пришёл в себя, вспомнив события прошлой ночи. — Блять. Почему ты здесь?! Я же просил тебя к утру вернуться на диван, мудила! — О, не кипятись, Така, — ответил он и нежно взъерошил и без того торчащие во все стороны кудри Таки. Вокалист злобно пыхтел, потому что Тору, кажется, совсем не волновало, что согруппники во все глаза пялились на них, лежащих в одной кровати. Чёрт, чёрт! Это конец… Конец... Застигнуты врасплох прямо на месте преступления! — Это не то, что вы поду... — начал Така, натягивая на себя одеяло. Кхх, погодите, почему он вообще должен оправдываться перед этими уёбками? — Э? — удивился Рёта. — Я подумал, что Тору было неудобно спать на диване, а так как Мори-чан очень добрый, он пустил Тору спать к себе, не смотря на то, что Тору проиграл в джанкен. Ты ведь подумал о том же, Томо-кун? — Конечно. А ты о чём, Такахиро? — Именно об этом, — Така судорожно закивал. — Всё так и было. В глубине его души зародилась слабая тень надежды — всё-таки Томоя и Рёта были сущими идиотами. Может, они не догадались? Така заметил, как чрезвычайно заинтересованный взгляд барабанщика изучал его и Тору, потом пробежал по постели и задержался на секунду на болтающемся у изголовья кровати поясе от халата. Но ведь не мог же этот любопытный ублюдок додуматься, почему он был там, правда? — Что ж, хорошо… — начал Томоя— Неужели и правда не догадались? Слава богу! Я спасён! И Ямашита, козлина, спасён. Так уж и быть, не буду убивать его. Всё-таки моей группе всё ещё нужен гитарист. — Вижу, вы проснулись, тогда собирайтесь, — он подтолкнул Рёту к выходу. — И да, — обернувшись в дверях, добавил он— О нет. —...даже не пытайтесь отрицать— О нет! И кто ещё здесь идиот, который недооценил этих мерзавцев, а, Такахиро? —...что вы ничего не делали ночью— О боже, только не это! —...мы всё слышали. ДА БЛЯЯЯЯЯТЬ! Ритм-секция заливалась смехом. Мориучи, парализованный гневом, только открывал и закрывал рот, хлопая глазами, но, к несчастью Тору, который всё ещё так непредусмотрительно находился в опасной близости с взбешённым вокалистом, это не продлится долго. Совсем скоро Така очухается от своего потрясения и тогда... — Это ты во всём виноват, хренов хентай, — процедил Така сквозь зубы, медленно поворачиваясь к гитаристу. Ямашита сглотнул, встречаясь взглядом с безумными глазами Такахиро. С глазами, которые буквально пылали жаждой убийства. Секунда, две, три — ровно столько времени было у Тору, чтобы убежать.