Пролог/Эпилог к историям
29 марта 2013 г. в 16:05
Изо дня в день его преследовал один и тот же сон. Иногда он навещал его с перерывами в неделю, иногда в течение месяца являлся каждую ночь. Воспоминания о последних часах жизни Лары не покидали Тихонова, съедая его изнутри.
Лара бы сказала, как называется это состояние – она умничка была, не растерялась бы, а он не мог.
Исступление, остекленение, потерянность. Ваня ничего не чувствовал; в сотый раз пытаясь синтезировать свои эмоции, он ощущал только пустоту. В сотый раз пытаясь понять что сестры больше нет. Осознать: почему нет, за что.
- А я любила, - тихо говорила она последние два дня: - любила...
Ване всё время хотелось уточнить, расспросить, что именно. Но сестра услышать его не могла. Лара слышала только размеренный стук лекарств, переливающихся в капельницах, странно родной писк аппаратов, чувствовала рядом блестящие кончики игл в шприцах. И бесконечно повторяла одну фразу.
Тогда Иван в первый и последний раз, не любил ворошить память, вспомнил их общее счастливое детство с Ларой.
...Девочка тогда заканчивала первый класс, а Ваньке около четырёх лет было. Стояло жаркое, знойное лето.
- Поиграем во врачей? – весело предложила Лара, и брат радостно кивнул.
Стихотворения о Танечке с мячом девочку уже давно не интересовали, зато случайное произведение сибирского поэта она с удовольствием заучила и, не понимая смысла рифмованных фраз, постоянно повторяла.
Торжественно девочка начала:
- Не ангелы-хранители,
Не боги,
Но чем-то не похожи
На земных,
Вошли хирурги,
Сдержанны и строги,
И молча стали
С правой стороны.*
К своим семи годам Ларец твёрдо знала, где право и потому указала брату, с какой стороны нужно встать.
Он понятливо тряхнул белобрысой головой, а девочка в это время улеглась на пол. Жаль, кушетки дома не было.
- Вань, возьми карандаш и в положение смычка поставь, - со знанием дела скомандовала девчушка. - Так скальпель держат. Оперируй теперь. А то умру.
Лара закрыла глаза и для реалистичности высунула язык.
- Подожди, - Ванька, уже делом испугавшись, взял карандаш. – Я не знаю.
Потряс сестру за руку, но та не отзывалась.
Тогда девочка ещё очень долго не могла успокоить разревевшегося брата, а когда наконец смогла это сделать, он пролепетал, что «Лала дула». Букву «р» Ваня тогда не выговаривал...
За два часа сорок семь минут до того как уснуть навсегда, Лара очнулась и посмотрела на брата на удивление ясными глазами:
- Вань, не надо как я.
Потом что-то тихо зашептала о потолке, который танцевал.
- Я не буду, - но девушка его не слышала, в её голове непрерывно звучал вальс: аппараты – капельницы – шприцы.
- Я не буду.
А потом тихо на похоронах Ваня добавил:
- Я только пойму что ты любила. Только что, - кинул горсть земли.
Дальше обычно следовал тяжёлый вдох, и Ваня резко просыпался. Но не сегодня. Сон неожиданно переключился. Тихонов уже не видел сестру, воспоминание временно ослабило хватку, и он впал в сладкое забытьё.
Танечка провела рукой по его волосам. Видеть девушку он не мог, но точно чувствовал, что это она. Её духи – сладкий запах шоколада. Нежная кожа.
- Сон, - её звонкий голос и, переливающийся чистой водой в роднике, смех. Девушка заполняла своим присутствием пустоту вокруг, растворяясь, кружась в странном театре теней, увлекая Ваню за собой.
Зачем-то вспоминая фамилию. Его фамилию: - Тихонов...
Они бы были вместе очень долго, в царстве Морфея. Гуляли по лугам – цветочным полянам, сидели бы на камнях у воды. И тогда Танечка была бы похожа на русалку – удивительно манящую, прекрасную. Завлекающую русалку, очаровательную девушку.
Тихонов скользил бы рукой по её сказочно прекрасным волосам, целовал её лицо...
Есть сны от которых не хочется просыпаться.
*отрывок из стихотворения Виктор Дзюба