Подрывающие системы

У Танечки в руках сегодня не было букета, когда она появилась в офисе ФЭС. Девушка тихонько открыла дверь лаборатории и шмыгнула внутрь, стараясь быть незамеченной. Тихонов мило храпел на клавиатуре – повезло, она опустилась на стул. Хотела было дотянуться рукой до лабораторного халата, но сил не хватило, вместо этого Белая отрешённо устремила взгляд перед собой. Действительное не хотело принимать вид реального в её сознании: ей показалось, ей вполне могло показаться. Увидела и забыла – элементарный «принцип двоемыслия» у Оруэлла. Или «самостоп» от него же – дойдя до нелицеприятного момента в воспоминаниях – разбитая ампула на столе и шприцы – мысли упираются в нерушимую стену. Он не может употреблять – не употребляет. Ваня зевнул и потянулся, Таня заметила, что на щеке у него отпечатались клавиши «Enter» и несколько других. - Как твой дорогой - превосходный? И почему без букета? – не упустил возможность руководитель компьютерного отдела «подколоть» (слово – ирония судьбы) девушку. Всю последнюю неделю Белая появлялась в офисе ФЭС со свежим букетом прямо с утра, и никак иначе. Радостно рассказывала своему напарнику, что её наконец-то кто-то по-настоящему любит. А Тихонов молчал. Жутко раздражаясь такими рассказами, понимая, что однажды его, словно Везувий, «прорвёт», и он всё выскажет девушке – внимательно слушал. Может ревность, может давно забытое шестое чувство, не мог смириться. - Тань, как любимый твой? – повторил вопрос Ваня, вглядываясь в напарницу. – Ты чего? - Я люблю его – тихо, с еле уловимым ужасом произнесла девушка. Повторила: - Я люблю его А потом совсем тихо: - Употребляет. Тихонов молчал. ...Тогда Лара пришла домой даже не около полуночи, как иногда бывало, когда она задерживалась в институтской библиотеке. Пришла около восьми часов вечера; грустно улыбнувшись Ване, начала рассказывать, как праздновала день рождение у подруги с компанией. Он слушал, но не особо внимательно, перебивал постоянно, взахлёб рассказывая о программе, которая скоро должна заработать. - Ларец, и тогда через несколько лет, когда программа наберёт пользователей… - ...и я попробовала. - А если статистика не врёт, а врать она не может, её же твой гениальный брат составил… - ...знаешь, игла в вене так холодно, неприятно… - Мы с тобой будем жить счастливо теперь, вот увидишь, - Ваня сестру не слушал, ему были не интересны девчачьи глупости. - Да, - она тоже постаралась улыбнуться. Лара собиралась отправиться в свою комнату; она знала: брат как всегда не услышал, он не вдавался в подробности её жизни. - Подожди, - тихий шёпот Вани и его напуганные до смерти глаза она помнила до конца, уже на четвёртом этапе, принимая по пять-шесть доз в день, помнила. Тихонов держал сестру за руку чуть повыше локтя – нетрудно догадаться: заметил характерный след. Брат тогда ни слова не сказал, коснулся её кожи, будто проверил – живая или кажется. А Лара пару раз схватила ртом воздух и оставила попытки. Оправдания смысла не имели. Ваня неосознанно попрощался с ней, хотя должен был верить. Но, как ему казалось, он слишком хорошо знал сестру. Она бы не сделала этого случайно. Довольно велик процент людей, которые после первого раза не пробуют никогда, Лара к ним не относилась. Статистика была завалена на этапе составления... - Что? – спросил Ваня, щелчком в сознании, возвращённый в реальность. – Что ты сказала? - Сегодня утром я нашла у него дома ампулу и шприцы. Он сказал, что в первый раз попробовал, - Белая говорила тихо, так, будто её могут подслушать. - Он же может не попробовать никогда больше, да? – с надеждой посмотрела в глаза Тихонову. – Ванечка, мне страшно. - Таня, - он подошёл к девушке и присел рядом с ней на корточки, взял за руку: - Не бойся, всё хорошо будет. - Я люблю его, - ещё раз обречённо прошептала она. - Я… - но Ваня осёкся на полуслове. – Не бойся. Тихонов знал: хорошо не будет, обнадёживать не стал. Лечить можно, реабилитировать нельзя. Знал он и ещё кое-что: он не отпустит Таню, он её вытащит. Любой ценой. И ценой собственной жизни.