Пятнистое полнолуние

      Леонард Снарт никогда не жаловался. В принципе, ему и не на что было — он имел прекрасную и горячо любимую сестру, опасную, но такую захватывающую... хм... работу, послушного напарника и самого чудесного в мире любовника. Вот только любящий видеть во всём двойное дно, Леонард искал его и в своих благах.       Сестра часто пропадала с радаров, приезжая повезёт если через неделю со следами недавно проведённой бурной ночи. На все возмущения брата она хмыкала, говорила, что уже взрослая, быстро пила заготовленный Леонардом горький кофе и снова исчезала. Найти её было так же легко, как и самого Снарта, если он этого не хотел. Походу, семейное.       Работа в последнее время не клеилась. Все городские банки были ограблены уже раз по дцать, богатые люди селиться в Централ-Сити не рисковали, а у военных воровать было себе дороже. Отследят ещё своими "секретными разработками" и кастрируют.       Мик из-за неудач с кражами, да и вообще по натуре своей, взрывался едва ли не каждый день. Пару раз Леонард замечал его горящий взгляд, приправленный искрой вдохновения, которым Мик оценивающе оглядывал растущие вокруг, словно грибы после дождя, многоэтажки. Пока что дома были в относительной безопасности — Мик скучал не настолько сильно, чтобы играть в догонялки с копами. Но взрыв мог произойти в любое время.       А вот любовник... Леонард надеялся, что хотя бы в романтической сфере ему повезёт безо всяких "но". Но "но" всё же были.       Бартоломью Аллен, он же просто Аллен, он же Барри, он же Барр... В общем, любовник Снарта был довольно для него необычен. Во-первых, работал Аллен в полиции, что само по себе было странно, учитывая, чем по жизни занимался Леонард.       Познакомились два представителя воинствующих коалиций совсем не романтично. Во время одного из преступлений Леонард сильнее, чем обычно, положился на медлительность властей и разумность Мика. Итог оказался плачевным — оборотни в погонах прискакали так резво, будто их укусил за задницу преподобный Супермен. Мик обрадовался подвалившим мишеням и принялся обстреливать копов огнём. Леонард оставил напарника прикрывать тылы и принялся выносить похищенное к мотоциклам. Там-то его и поджидал будущий любовник.       Это было самое короткое и эпичное противостояние Добра и Зла в истории мира... ну ладно, хотя бы в истории Централ-Сити точно. Леонард выстрелил из криопушки, Аллен, одурев от собственной смелости, уклонился от струи льда и бросился целоваться. В чём состоял его расчёт, Леонард так и не понял... Хотя нет, понял, но предпочёл сделать вид, что Аллен вовсе не задумывал ошеломить его и заставить потерять контроль над ситуацией. Это так, просто случайность. Новичкам везло, как говорили. Вот и Аллену повезло. Да, так всё и было.       Снарта тогда поймали, а он был настолько одуревшим, что даже и не сопротивлялся. Незачем, у него целый скрывшийся Мик был, пробьёмся! Но над интересной тактикой молодого копа Снарт думал очень долго. Целых три дня, пока в город не вернулась блудная сестрица и на пару с Миком не устроила ему побег из тюрьмы.       Аллен всегда действовал эмоциями, в то время как Леонард предпочитал сто раз отмерить, потом ещё десять раз проверить и перепроверить и лишь потом направиться делать задуманное. А потом ещё и прое... провалить все задумки и сымпровизировать так, что любой актёр удавился бы от зависти. Аллен же не мог думать над каким-либо заданием дольше, чем десять минут. Леонард пробирался в здание, которое грабил, легко и виртуозно, как большая змея — Аллен же пёр вперёд, как бизон. Леонард мог с точностью до секунды предугадать, когда молодой коп явится по его душу. К сожалению, абсолютно лишённый терпения Аллен обладал светлым и ясным умом, и это была ядрёная, опасная смесь — умный и безбашенный, Аллен легко разгадывал планы интересующего его преступника и мчался останавливать зло с мечом наперевес.       В общем-то, именно эта нетерпеливость Аллена и сыграла решающую роль в их отношениях. Снарту просто-напросто надоело примораживать деятельного копа ко всем возможным вертикальным и горизонтальным поверхностям. Посчитав, что Аллен достаточно совестливый, чтобы просто так дать любимому человеку попасться в лапы правосудия, Леонард выбрал для очередного ограбления старый отдалённый склад и, когда молодой коп резво примчался туда, аки сокол, встретил его поцелуем.       Против подобного развития сюжета Аллен никак не протестовал. Честно говоря, если бы Леонарда спросили после, кто кого поимел на том складе, то он бы затруднился с ответом. Более того, и последующие отношения в плоскости коп/вор Аллен, отбросив на время нетерпеливость, тоже продумал уже, будто предчувствовал аналогичный шаг со стороны Леонарда. В том самом складе, лёжа на расстеленной парке, они подписали негласный договор: Леонард ворует, не наглея, а Барри покрывает его, не робея. На том и порешили.       А спустя какое-то время, вернувшись с утренней кражи, Леонард застал в своём, как бы, секретном логове вовсю храпящего на диване Аллена. Мик тогда весь день возмущённо фыркал в кофейную чашку, но Леонард проявил железобетонное упрямство. Ну и что, что Аллен коп? Теперь он их коп! Мик обозвал его придурком, но тему закрыл. А сестрица и вовсе рада была — то, что у брата появился любовник, она восприняла как подарок свыше. Ибо Аллен настолько лип к своему преступному парню, что у Леонарда попросту не было времени отслеживать перемещения и любовные похождения сестры. К вящей радости последней.       То, что доставшийся ему любовник был полон шкафов со скелетами внутри Леонард понял не сразу. Барри Аллен был веселым, ярким, сексуальным молодым человеком с живым и кипучим нравом. Ну а странности, временами проявляющиеся в разговоре или делах... Ну у кого их нет?       Однако иногда ночью, когда Барри уходил к себе домой, а в логове громоподобно храпел Мик, заставляя скучать по потерянным бирушам, Леонард начинал думать о вещах, о которых днём думать совершенно не хотелось. Кто он, этот Аллен? Снарт не просто так редко ошибался в людях. Каждое новое лицо, которое приближалось к нему сильней, чем это было необходимо при заданиях, Леонард проверял со въедливостью жаждущего повышения таможенника. Когда Барри стал весьма настойчиво охотиться за его преступной задницей, Леонард задумался и двести тысяч раз перепроверил по своим каналам настойчивого копа. В результате местные доложили ему, что никаких Алленов раньше в Централ-Сити не наблюдалось. Нет, был, конечно, какой-то там Генри, но он переселился из города ещё до того, как сам Снарт родился. Да и был этот Генри городским ветеринаром, так что с предками-преступниками Леонарда вряд ли лично пересекался.       Барри наутро подтвердил, что его отца звали Генри, но больше ничего про семью не говорил — видно, хвастаться там было нечем. Впрочем, Леонард его понимал — сам был в такой же ситуации. Все его предки были грабителями и ворами разной степени опытности. Было бы чем хвастаться. Особенно перед копом, который, хоть и его коп, но всё-таки вполне мог запомнить пару-тройку интересных фактов из семьи Снарта. Так, по профессиональной привычке. А потом попробуй поссориться — весь Централ-Сити узнает, как дедушка Снарта повис на заборе во время кражи особняка, а мать подпаивала проституток и крала их наличные.       Ладно уж, родословная любовника Снарта не особо интересовала. А вот личные заскоки Барри вызывали если не любопытство, то нечто к этому близкое.       Барри ненавидел документальные передачи о животных, никогда не ел стейки, бекон и какие-либо другие мясные изделия в компании Леонарда, не давал себя ласкать и на три дня в месяц просто бесследно исчезал с радаров. И если первые три заскока Снарт со скрипом, но мог обосновать (животных не любит, потому что боится, мясо не ест, потому что не любит, ласкать не даёт, поскольку не привычен к подобным нежностям), то эти регулярные трёхдневные пропажи его настораживали со страшной силой. Сам Барри никак их не комментировал, сразу уводил разговор куда-то в неведомые дали, иногда (в большинстве случаев) даже сексуальные. Но Леонард понимал, что это больно смахивало на попытку стыдливо прикрыть оголившийся скелет непроницаемой скатёркой, и это понимание не давало ему покоя.       Нет, вы не подумайте, Леонард уважал чужие тайны. Но себя и свою гордость уважал сильнее. Даже мысль о том, что в эти три дня Барри — его Барри! — мог встречаться с кем-то ещё, выводила Снарта из всех доступных ему равновесий. Он даже не знал, где жил его любовник — тщательно обработав знакомых Аллена и свои собственные связи, Леонард пришёл к выводу, что обитал Барри в полицейском участке. А если его оттуда выгоняли, то уходил в логово Снарта. Но ведь это невозможно! Где-то же жил Аллен, пока не встретил его, Леонарда, с пушкой наперевес!       Подобные мысли всё чаще не давали Снарту заснуть. А если прикорнуть удавалось, то во сны к Леонарду приходила такая Аллено-скелетная муть, что бедный Снарт вскакивал с непечатным воплем такой громкости, что будил Мика. А если тот вставал, то уснуть уже не получалось вообще никак.       Леонард Снарт никогда не жаловался.       Но кажется пришло время изменить привычкам. К тому же в город вновь ненадолго вернулась сестра.