* * *
Снарт проснулся от странного сосущего ощущения в животе. Оно было похоже на голод, но это определённо был не голод — уж Снарт-то знал. Оторвав голову от подушки, он сладко потянулся и спрыгнул на пол. И тотчас упал, пропахав носом ковёр. Мир выглядел странно — словно бы он смотрел через серое стекло, которое придавало привычным цветам и оттенкам немного постапокалиптический, выцветший вид. Кроме того, предметы вдали стали настолько рассплывчатые, что Снарт затруднялся сказать, что именно где было. "Что это такое?" — разумеется, подумал он это в менее... целомудренных выражениях, но мы их, пожалуй, здесь приводить не будем. Скажем лишь, что небезызвестная самка собаки, спаренная с жирными любителями маленьких детей — самое мягкое из того, что гуляло у него в мозгу. — Что ты? — послышался сбоку мелодичный мурлыкающий голос. В нос тотчас ударили сотни новых запахов, из-за чего голова Снарта пошла кругом. Он неуклюже обернулся. Барри-гепард стоял в дверном проёме, глядя на него неподвижными зелёными глазами. Кончик его хвоста беспокойно подёргивался. — Что я? — Снарт попытался сказать это как можно более невозмутимым тоном, но из его глотки вдруг вырвалось низкое и хрипло "ау-ау". Леонард вздрогнул, попятился и снова упал. Правда, на этот раз, ради разнообразия, на голый пол. И увидел себя в блестящем кафеле. — Ты обращаться, не волноваться, — Барри подошёл ближе, прижав уши. Было, от чего: Снарт был раза в два его больше и, наверное, во столько же раз тяжелее. — Я не волноваться... тьфу!.. не волнуюсь, — попытался успокоить его Леонард, хотя это наверняка выглядело весьма жалко. — Почему ты так странно говоришь? Барри с силой затряс головой. — Прости, инстинкты, — сознался он. — Значит, ты всё-таки обратился. — Это ты так видишь? — Снарт осторожно оглядываться, всё ещё не веря в происходящее. Барри лишь вздохнул. Впрочем, не всё было так плохо, как боялся Снарт, ещё в молодости угробивший свою психику ужасами со всякой нечистью. Убивать не тянуло, никого жрать не тянуло, на четырёх ногах (лапах, лапах, Карл!) он более-менее научился ходить. По крайней мере, теперь он успеет спрыгнуть с дивана, если плюхнувшийся посмотреть футбол Мик его не заметит. — Забудь о своём Мике! — категорично заявил Циско. Они сидели на кухне. Барри вяло грыз говяжью кость, а Снарт недовольно гипнотизировал Циско взглядом. Надоедливый мексиканец оказался ржавой кошкой. Он расположился на окне, обернув хвостом лапы, и просматривал на улицу, где невнятно погромыхивал гром. Снарт злился на него, но больше всего он злился на самого себя. Ведь Циско, при всей своей невыносимости, не был пресловутым Советом. "Надо бежать туда, где нет таких суровых правил", — созрела в мозгу по-подростковому наивная, бунтарская идея. — Совет ваш только Штатами владеет? — небрежно поинтересовался Леонард, поглядывая в сторону окна, от которого приятно поддувало. Циско подозрительно глянул на него. — В России Советов, вроде, не существует, русские люди видали вещи и похуже оборотней, — заметил он. — В СНГ с этим тоже проблемы. А что? — Ничего, — буркнул Снарт и вышел на задний двор. Забор был высокий, но Снарт был уверен, что сможет выбраться на волю, если очень сильно захочет. — Чего разыскиваешь? — Барри неслышно подошёл к нему, его зелёные глаза горели каким-то необычайным огнём. — Как ты думаешь, мы сможем устроиться в России? — наугад ткнул Снарт, не особо-то и надеясь на положительный отклик. Но Барри удивил его (как, впрочем, и всегда). — Почему бы и нет? — флегматично произнёс он и посмотрел на затянутые тучами небеса. — Чуешь? Это ветер перемен. Я не для того охотился за тобой столько времени, чтобы теперь бездумно уступить Совету. Так что я пойду за тобой, Снарт, если позовёшь.Глава четвёртая, в которой герои приходят к окончательному решению
1 июля 2020 г. в 01:35
— Откуда патлатый знает о сиалисе? — лениво поинтересовался Снарт. Ответ на вопрос этот интересовал его так же сильно, как и голодающие дети Африки, то есть вообще никак. Но молча сидеть и третий час пялиться на закрытую дверь комнаты, за которой в этот момент решалась их судьба — это было не то, чем капитан Холод мечтал заниматься.
Барри кинул на него быстрый взгляд.
— Я его вам подкинул, — нехотя признался он. Поймал более чем задумчивый взгляд Снарта и добавил с ещё более унылой рожей: — На нём мини-камера СТАР-лабс. Циско рвал и метал, когда узнал о моих походах вне работы, так что пришлось уступить ему в этом и позволить контролировать ситуацию.
— То есть, этот патлатый ещё и шпионил? — Снарт прикрыл глаза. Его месть мексиканскому Циско будет ужасна... но не сейчас, ведь в данный момент этот самый Циско держал ответ перед Советом и, в некотором роде, выгораживал их задницы.
— Ты с ним ничего не сделаешь, — предостерегающе рыкнул Аллен, а Снарт не успел ответить: дверь открылась, и в комнату вошёл Циско.
Судя по всему, злость на его лице бывала редко — смешливые морщинки возле глаз не успевали адаптироваться к новым условиям жизни. Циско остановился возле нарушителей, сложив руки на груди, и окинул их трудно читаемым взором.
— Судя по твоей ро... лицу, нас собираются казнить? — протянул Снарт, устав ждать от него каких-либо действий.
— Зависит от обстоятельств, — последовал короткий, лаконичный, но ни хрена не содержательный ответ.
Возможную перепалку на корне предотвратило появление новой сюжетной фигуры. Немолодой, но ещё не седой мужчина, в котором Снарт, напрягая память, припомнил главу СТАР-лабс, доктора Уэллса, часто мелькавшего в своё время на обложках, въехал в комнату, устало массируя виски.
— Ну и ночка, — пробормотал он себе под нос и ответил на заданный ранее вопрос: — Нет, никто никого не казнит. Мы же цивилизованные люди, в самом деле! Наказание за проступки будет вынесено, когда выяснится окончательно, успел ли Барри тебя заразить.
— Да что вы заладили! — Леонард чувствовал, что ещё немного — и он окончательно слетит с катушек. — Я уже давно и забыл об этом укусе! Он не болит и не чешется!
— Это-то и плохо! — рявкнул в ответ Циско. — Значит, твой организм не подавляет вирус! Вот, блин, уверен, что если станешь оборотнем, то будешь ослом.
— Сам осёл, — буркнул Снарт. Да, фраза была в стиле детсадовских разборок а ля "Дурак — сам дурак!", но ничего с собой поделать не мог.
Барри выглядел очень расстроенным, но держался. Впрочем, надо было отдать Уэллсу должное — нотации читать он не стал, ограничившись выданными Циско указаниями. После чего они вновь остались втроём.